Шторы в спальне были задернуты, на прикроватной тумбочке горел торшер, освещая своим светом только половину комнаты. На кровати лежал, завернутый в одеяло Сок Джин, рядом, оперевшись спиной о спинку, сидел его младший брат. Джун одной рукой перебирал волосы на затылке старшего, а второй, насколько это было возможно, пересматривал бумаги, в множестве разбросанные по покрывалу и полу. На носу его блестела оправа очков, которые он сдвинул на самый кончик носа. Было видно, что он очень устал.

      В дверь тихо постучали и, в приоткрывшейся щели, показалась голова горничной.

      — Господин Ким, молодой господин прибыл и ожидает вас в кабинете.

      Нам кивнул, и женщина исчезла в проеме, также тихо закрыв за собой дверь. Мужчина снял очки и потер уставшие глаза. Бросив беспокойный взгляд на Джина он, стараясь не скрипнуть кроватью, встал и вышел из комнаты.

      Да, Нам Джун был дико зол на Гука. Но не из-за потерянного товара, не из-за просранной сделки или потерянных денег, нет. Его бесила самонадеянность младшего и то, как он всегда умело играл на чувствах, без памяти его любившего Сок Джина. Чон Гук был жутко упрямым ребенком и к тому же собственником. Если он чего-то хотел, то Джин как не боролся, однако в итоге вынужден был всегда первым поднимать белый флаг — знак своей капитуляции.

      Мальчик рано и быстро повзрослел, почти с ходу понял все, чем занимается его новая семья и принял то, кем они являются. Ему еще и семнадцати не было, а он уже вынудил Нама принять его в клан, вытерпел всю процедуру нанесения ритуальных татуировок на тело. Как не хотел Джин для него другой судьбы, мальчишка уперся и стоял на своем. Теперь он был правой рукой своего среднего брата и занозой в заднице у старшего.

      Джун догадывался, откуда бралась такая жажда власти в Чон Гуке, но молчал, позволяя ему самому выбирать свою дорогу в жизни, решив лишь помогать ему на выбранном пути. Но Сок Джин не был готов к тому, что Гук станет бросаться в самые опасные дела с головой, и вечно страдал, лишний раз нервничал, что приводило в неописуемый ужас Нам Джуна. Он не мог спокойно на все это смотреть, но и повернуть в спять время тоже не мог. Чон стал их братом, пусть не по крови, пусть только на бумаге, но все же они считали его своей семьей. И сейчас член этой маленькой семьи был слишком дерзок и самоуверен в принятии решений, которые влияли не только на его близких, но наносили урон по клану. Джун был намерен с ним серьезно поговорить, тем более, что младший совсем не торопился показаться брату на глаза. Он соизволил приехать лишь к вечеру.

      Нам Джун зашел в кабинет, сразу направившись к диванам, на которых сидел младший брат.

      — Я тебя уже минут 10 как жду, хён! Где ты был? — Гук поднял брови выражая крайнее удивление и, кажется, не замечая раздраженности брата.

      Джун молча сел в кресло напротив дивана и журнального столика. Он обхватил своими большими ладонями подлокотники и, сжав их, постарался успокоиться. Сейчас в нем брала верх его вторая личность, которую он редко показывал в присутствии Гука и никогда не выставлял ее рядом с Сок Джином. Глава клана брал верх и Джун сдался, решив, что легкая встряска его младшему брату не помешает.

      — Ты должен был появиться сразу, как вышел из полицейского участка, — ровный и уверенный голос Главы раздался, как набат в пустом кабинете, и Чон быстро понял всю ситуацию, а потому его расслабленность улетучилась и улыбка сошла с красивого лица.

      — Хён… — неуверенно начал тот, но Джун хлопнул рукой по столу, прекращая его еще не начавшийся монолог.

      — Я не только твой хён, Чон Гук, я Глава клана, которому ты служишь. Помнить об этом должен каждый, включая и тебя. Если не хочешь видеть во мне Главу до конца своих дней, будь добр, впредь думать головой.

      Холодность тона подействовала. Чон медленно спустился с дивана и встал на колени, сжав ткань брюк в кулаках. Парень теперь не решался поднять глаз, полностью прочувствовав произошедшие перемены в брате.

      — Прошу меня простить. Это больше не повторится.

      Он выглядел побитым щенком, но Нам не собирался так легко его прощать.

      — Из-за твоей самонадеянности и неосмотрительности клан потерял много денег и, что главнее всего, из-за тебя Джин вынужден был отменить свое интервью, примчался сюда весь дерганный… ты же знаешь, какой он, — Гук лишь ниже склонил голову, храня молчание. — Так почему же продолжаешь его беспокоить? Помнишь, что я обещал тебе? Что поддержу, не смотря ни на что? Так вот, я не собираюсь становиться на твою сторону, если ты и дальше будешь так поступать.

      Нам замолчал. Он ждал того, что скажет его брат. Гук еще минуту сидел молча, а потом нехотя поднял на него свой взгляд и Джун был доволен той болью, что отразилась в его глазах. Он был уверен, что теперь Чон Гук лишний раз подумает прежде чем что-нибудь предпринять в следующий раз, он явно чувствовал свою вину и видимо только сейчас, на самом деле, понял, сколько боли испытали за эти два дня его хёны.

      — Я больше не буду действовать необдуманно. Я даю тебе слово, хён!

      Нам Джун смягчился, но лишь внутренне. Вредный и своевольный, свободолюбивый и отчаянный, этот комок противоречий, выросший во взрослого самодостаточного человека, каждый раз поражал Главу клана. Он чувствовал искренность в Чон Гуке, но до конца не верил в то, что тот сможет долго продержаться и не бросится в самое пекло опять. «Рисковать всем или не получить ничего» — это он перенял от Нам Джуна. Свойственная мягкость Сок Джина мало находила отклика в возмужавшем мальчике, что ценил силу превыше всего. Очевидно, только угрозы от Нам Джуна он мог воспринимать всерьез.

      — Хорошо, можешь подняться. А теперь скажи, что собираешься делась со своим подчиненным? Попытаешься вытащить или же дашь отсидеть положенный срок?

      Пока младший брат поднимался с колен и вновь пересаживался обратно на диван, то еще сильнее помрачнел, и Джун отметил про себя, что из него выйдет неплохой лидер. Он мог быть жестким и принимать тяжелые решения, мог быть справедливым и поступать по чести, ему не было плевать на своих людей. Уже сейчас Нам знал, кто станет следующим Главой клана «Семи Звезд», конечно если у него кишка не тонка, и он захочет этого сам. Пока Джун даже не собирался эту мысль озвучивать младшему.

      — Я не смогу его достать. Нас взяли на месте. Когда мы прибыли на встречу, легавые уже ждали нас. У меня не так много связей в прокуратуре, но я постараюсь скостить ему срок и пообещал, что позабочусь о его семье. Весь товар экстези сразу изъяли копы и мне повезло, что я просто был в машине на момент заключения сделки. Черт! Я не понимаю, как они пронюхали, где мы будем проводить сделку…

      — Они еще знали и точное время ее проведения, — добавил старший и Чон Гук, удивленный его осведомленностью, присвистнул.

      — Значит кто-то сдал? — Парень отодвинул внутреннюю часть щеки своим языком и уставился в стену напротив.

      — Не напрягайся. Я уже разузнал кое-что, пока ты отлеживался за решеткой, и могу дать тебе наводку или разобраться с этим сам, тебе решать.

      — Я сам справлюсь, хён. Это мои проблемы.

      Джун вздохнул. Опять младший стремиться все забрать себе, этот его собственнический инстинкт касался даже работы. Упертый баран, ненавидящий помощь со стороны.

      — Это, скорее всего, один из наших клиентов. Видимо, его поймали за употреблением наркоты и придушили копы, вот он и решил скостить себе срок за счет того, что сдаст не только торговцев, но и поставщиков. Либо его перехватили совсем другие люди, что бы подложить нам, в очередной раз, толстую свинью. Думаю ты понимаешь, что я склоняюсь больше ко второму варианту. Это уже моя личная паранойя: везде видеть этого «Белого Дракона»… — и Джун тяжело откинулся в кресле, потерев лоб ладонью.

      — Да-а-а, хён! Я думаю, это все же паранойя, но весьма полезная, ведь ты всегда готов к Его следующему ходу.

      — Не думаю, что мне от этого легче, Гуки… Иногда я думаю, что совершил огромную ошибку, решив тогда вывести из игры этого старикашку Джу Вана. Вместо того, что бы избавиться от одного старого и никчемного дракона я вызвал молодого и более сильного, чем его предшественник. Это я виноват в том, что наш клан теряет свои позиции, а клан «Двойного Дракона» набирает обороты и увеличивает зоны своего влияния…

      Нам Джун устало откинулся в кресле, прикрывая веки. Чувство вины не давало ему наслаждаться жизнью. Он то и дело вспоминал о своем опрометчивом решении, жалея, что некому было тогда его остановить.

      — Хён, кто знал, что у этого хиляка малолетки окажется такой верный подручный, который в итоге будет управлять делами всего клана. Ты не мог этого предвидеть, даже Джин-хён не мог. Мы думали, что сын Джу Вана слаб и его растерзают приближенные собственного отца, но вышло несколько иначе.

      — Я должен был осмотреть все окружение этого мальчишки и уже тогда решать, но был слишком молод и самонадеян, прямо как ты сейчас. — Нам улыбнулся горько и Чону захотелось подойти и обнять своего хёна, чтобы хоть как-то его поддержать.

      Чон Гук для себя уже давно все решил. Однажды он будет именно тем, кто принесет былую славу своему клану и заслужит похвалу от братьев. Парень готов был землю грызть ради этой пока недостижимой цели.

      — Ладно, не кисни, Джун-хён, придет и наше время, я уверен! Лучше скажи, где мне найти этого неудачника, который решил, что ему все сойдет с рук, если он перейдет дорогу самому Чон Чон Гуку? — Младший заиграл бровями видимо настроившись на веселый лад. Гука всегда веселила мысль скорой расправы, иногда Наму казалось, что они приютили не мальчика, а черного ворона, готового выклевать глаза своей жертве.

      — Он часто бывает в клубах, особенно в том, который когда-то был нашим. Будь осторожен, хоть сейчас это и нейтральная территория, все же там часто бывают якудза из других группировок. Без охраны туда не суйся. Там все будут знать, кто ты.

      — Окей, начну от туда…

      Дверь кабинета распахнулась и в проеме показался Сок Джин, хмурый и закутанный в одеяло, которое медленно, но верно, сползало с его широченных плеч. Чон Гуку явно сейчас достанется по самое первое число. Младший мысленно приготовился к взбучке и устремил умоляющий взгляд на своего второго брата. Но тот лишь скрестил на груди руки, явно давая понять младшему, что сейчас он будет только зрителем надвигавшейся бури в белом одеяле.

***

      Двери палаты автоматически открылись, впуская молодого парня с выбеленными волосами в белом халате. В руках у него был букет астр. Чимин пять минут назад отпустил докторов и медлил, думая стоит ли ему заходить в палату. У Сок остался снаружи, Юн Ги-хён отказался сюда приходить, так что Чимин был предоставлен сам себе.

      Он медленно подошел к кровати пациента. В ней лежал худой пожилой мужчина, к нему было подключено множество аппаратов. Эти машины поддерживали в нем жизнь, вернее необходимую толику жизни. По сути своей, живым было только тело, мозг находился в коме. Тело пожилого мужчины почти не напоминало Чимину того, кого он когда-то боялся. Скорее это был кусок дерьма, лежащего на койке, и он мало походил на его отца.

      Чимин помнил как испытал неописуемое облегчение, когда узнал от хёна, что отец попал в аварию и впал в кому. Начальным его желанием было просто прийти и задушить того больничной подушкой, настолько велика была его неприязнь. Но Юн Ги его остановил тогда. Если бы не хён, он был бы уже в могиле.

      В тот поворотный момент его хён договорился с врачами и обеспечил круглосуточную охрану, его почти мертвому отцу. Хён понимал, что как только сердце Главы клана перестанет биться, за место Главы начнется нешуточная борьба, ведь Чимину было всего шестнадцать, он был слишком мал для роли предводителя. А значит щенка Главаря волчьей стаи могли попросту загрызть его же сородичи, не боясь мести. Но, если будет существовать хоть призрачная надежда на то, что Глава очнется, никто из волков не решится напасть на его волчонка, боясь жестокой расправы.

      Никто не знал, что Юн подкупил врачей и велел им ни при каких обстоятельствах не позволить Ким Джу Вану проснуться. А сам в это время заставил Чимина подписать доверенность на управление всеми печатями и активами клана. Тем самым взяв в руки поводья управления кланом, он натянул их до предела, заставив уважать и бояться уже себя.

      Все вокруг видели в Чимине лишь куклу, управляемую дерзким выскочкой Мин Юн Ги, который ловко взял в критический момент «быка за рога» и взлетел до небес. Но и У Сок и Чимин знали настоящие мотивы поступков Юна. Он хотел не только сохранить ему жизнь, но и вырастить из него человека. Хён всегда брал его с собой на встречи и учил всему, что знал сам. Он готовил его стать следующим Главой и Чимин с каждым днем все больше не хотел разочаровывать своего хёна. Он хотел быть достойным того наследия, которое оставит ему Юн Ги.

      Поэтому он, в скором времени, собирался занять это кресло Главы клана, которое было сравнимо для него с костром, на котором будут сжигать его заживо. Ему в прошлом месяце исполнилось двадцать и пора было показать то, на что способен он сам, иначе эта свора некогда преданных его отцу псов никогда не станет служить ему так же. Пора показать кто на самом деле их хозяин. За эти годы он стал сильнее и уже сам может постоять за себя, а по сему и нужда в этом дряхлом теле отпадает сама собой.

      Парень поставил букет в вазу на тумбочке рядом с койкой. Аппаратура мерзко пищала и уже начинала действовать Ким Чимину на нервы. Поправив выбившийся из общей картины цветок он перевел взгляд на лежащего рядом отца.

      — Знаешь, почему ты тогда смог меня сломать? — Парень сделал паузу, забыв, что ответа он не дождется. — Потому, что ты так умело смог вырастить из обычного чувства жалости и симпатии — глубокую привязанность и любовь, но не к себе конечно… — парень саркастично улыбнулся, столько желчи сочилось из его голоса, что будь отец в сознании уже ударил бы его пару раз по лицу. Он любил это делать. — К Юн Ги-хёну. Ты управлял моим страхом за него так же, как и его страхом за меня. Ты сам и не заметил, как наша с ним связь стала для тебя угрозой. Скоро я займу твое место, как ты того и хотел…но с тобой нам придется попрощаться, отец… Боюсь, твое время подошло к концу. Это последний раз, когда я прихожу к тебе.

      Чимин мог бы поклясться, что уловил, как зрачки под веками у того задергались, но внешне он все также оставался неподвижен. Парень нарочито бережно поправил одеяло, натянув то по самый подбородок своего отца. Он наклонился к его лицу и прошептал упиваясь своей силой.

      — Я никогда не считал тебя своим отцом, но я принял твою судьбу на себя. Я стал злее и циничнее, жестче и кровожаднее. Я уже не тот слабак, которого тащили по коридору твоего особняка. Теперь я сам его хозяин, а ты отправишься прямиком в ад, самым первым рейсом.

      Парень отстранился и больше, не удостоив своего родителя и взглядом, вышел из палаты. У Сок все так же стоял у дверей и лишь поднял бровь в молчаливом вопросе: «Ну что? И как, полегчало?». Чимин лишь улыбнулся, улыбкой уверенного в себе человека и хлопнул своего второго хёна по плечу.

      — Поехали в эту адвокатскую контору, а то если опоздаю из-за своей маленькой мести, Юн Ги-хён будет в двойне сердиться и бурчать, что я безответственный!

      — Ладно-о, — протянул У Сок, — потом расскажешь как все прошло… Надеюсь ты не заставил его вернуться с того света своими ехидными словечками? А то я тебя знаю, ты та еще заноза в заднице!

      Чимин на это лишь пожал плечами, когда его личный охранник догнал его и поравнялся с ним, идя нога в ногу.