Музыка буквально разрывала перепонки молодого парня, заставляя двигаться ей в такт. Чимину сейчас хотелось отвлечься, отойти от всего того, что сегодня уже успел себе надумать. Он обходил, насколько это было возможно, пьяные тела, еле державшиеся на плаву, и танцующие парочки, которые, разгоряченные танцем, ничего и никого больше не видели, то и дело натыкаясь на него. Чимин не захотел ехать в клуб подконтрольный «Двойному Дракону». Ему хотелось быть там, где никто бы не знал его в лицо. В этом месте, казалось, танцевало чуть ли не пол Сеула сегодня ночью. За парнем на приличном расстоянии шла охрана, вместе с У Соком. Он уже был черным как туча, но видя состояние своего подопечного, поступил по уму — промолчал и позволил ему делать то, чего хотелось. В конце концов у парнишки был тяжелый вечер и он редко когда позволял себе такие выходки, поэтому У Сок сцепил зубы и следил за спиной удаляющегося младшего.

      Чимин выбрал отдельную лоджию на втором ярусе клуба, которая при желании могла стать приватной комнатой. Его устраивало почти все в его нынешней жизни, но дерьмо все равно случалось. Редко, но случалось. Как сегодня.

      Юн Ги был в бешенстве, по его развязному поведению Чимин понял, что хён был немного пьян, когда заявился к нему вечером домой. Парнишка был дико рад, что в тот момент, кроме У Сока, с ним больше никого не было, иначе бы уже весь клан гудел от новых сплетен. Хён много гадостей наговорил ему сегодня, словно не слыша попыток Чимина оправдаться. Не хотел слушать. Только У Соку удалось его усмирить, и парня укололи зависть с обидой. Умом он понимал, что Юн Ги хён сделал все, что было возможным, чтобы подопечный почти не касался грязных дел клана, чтобы его руки были чистыми при встрече с законом. Хён стал ради него убийцей и сам вынужден был барахтаться в куче опасных дел, и все же… сердце парня сегодня съеживалось от обидных слов, брошенных Юном сгоряча.

      Чимин буквально повалился на диван, расстегивая свою мастерку и бросая ее в сторону. Он сегодня будет потакать себе и своим желаниям. И пусть хёны его осуждают — плевать, сегодня он хочет напиться, впервые за много лет. У Сок оставил парней сзади за ближайшим столиком, а сам, поговорив с официанткой, все-таки уселся напротив парня. Дверь оставалась открытой в комнату и сильный бит по прежнему стучал в висках.

      — Ну, чего ты на меня уставился? — Чимину был неприятен пристальный взгляд старшего хёна. Он сейчас ведет себя как ребенок, огрызаясь и грубя старшему, но остановиться не может. — Я не пришел сюда без охраны, я сделал так, как ты хочешь, ведь так?

      У Сок только помотал головой и откинулся на мягкую обивку красного диванчика. Он уже давно привык, что парень выплескивает на него свое недовольство, ведь к Юн Ги он так никогда не позволит себе обратиться. По сравнению с тем, что Чимин устраивал ему в прошлом, это был детский лепет. И если мальчик вырос и поменялся в лучшую сторону, то с Юн Ги дела обстояли наоборот. Юн становился все более замкнутым и необщительным, а с недавнего времени еще и обозленным, раздражительным. У Сок вчера узнал, что он недавно застрелил одного из охранников борделя в Каннаме. Собственноручно пристрелил. Это было редкостью, ведь не смотря ни что, Мин старался не марать руки без веской на то причины. Было что-то, что его тревожило, но причину этого ни У Сок, ни Чимин не могли выяснить, он как будто перестал им доверять. И сегодня… Что это было вообще? У Сок уже отвык от открытого проявления агрессии со стороны Юн Ги и внезапный его взрыв был в новинку. Пусть Чимин и поступил по дурацки, но Мин очевидно перегнул палку.

      Через минуту их маленькую компанию разбавила официантка, неторопливо выставляя заказанные напитки на стол между гостями. Чимин не смог удержаться от заигрываний с ней и уже решил для себя, как именно должен закончиться для него этот вечер.

      У Сок потянулся к пол литровой бутылке мартини и открыв ее, наполнил узкий бокал пред парнем. Чимин сразу же выпил налитое и бросил ломтик лимона в рот, скривившись от кислоты. Хён продолжал давить своим взглядом, но по-прежнему молчал. Чимин пришел отдыхать, но видимо беседа неизбежна.

      — Говори, хён. Все что хочешь, я выслушаю. — Парень потянулся за новой порцией алкоголя. Но У Сок первым схватил бутылку и снова наполнил его бокал.

      — Не злись на Юн Ги, — сказал он, достаточно спокойно, пытаясь понять, насколько сильно был задет парень, странным срывом брата.

      — Я и не злюсь. — Пожал плечами юноша и потянул мартини в себя. — Просто… а неважно. — Выпивка полностью заполнила рот и бокал вновь опустел.

      — Чимин-а, ты знаешь, что я обязан жизнью вам с Юном, я поклялся ему, что умру за тебя, если понадобится, поэтому не могу смотреть, как ты ешь себя и злишься на Юн Ги. Мы ведь оба понимаем, что есть причина и объяснение его поведению. И эта причина не в тебе. Твой детский поступок просто стал искрой, а огонь уже распространился сам. Ты собственноручно и необдуманно разжег в нем его злость.

      Чимин на это лишь фыркнул, но промолчал. Ему не хотелось в очередной раз слушать какой же он дурак. Он и сам это знал, понимал, что ведет себя по детски, но поделать ничего не мог. Пусть ему уже 20, пусть он уже достаточно вырос в глазах своих подчиненных и рабочих, но где-то внутри, все равно сидел недовольный мальчик и бурчал, и совершал глупости, и говорил гадости хёнам.

      — Ты ведь уже не маленький говнюк, которым я тебя помню, хотя временами ты и продолжаешь вести себя, как высокомерный засранец, но это терпимо. — Хён улыбнулся ему, подтверждая мысли парня о самом себе. — Но я чувствую необратимые перемены в тебе и Юне тоже. Просто у него сегодня не удался день. И, скажу так как есть, ты полез туда, куда соваться не нужно было. — У Сок устало вздохнул и опустил голову.

      Чимин опрокинул в себя очередную порцию алкоголя и, не рассчитав силу, с громким стуком, опустил бокал на стол. Он и сам все это знал и уже начинал ощущать как обида сменяется терпким чувством вины пред братом. Личная жизнь старшего — не его ума дело.

      — Я знаю, хён. Просто я так хочу, чтобы у него была семья, настоящая семья. Хочу видеть его счастливым, а не вечно опекающим меня и мою сраную жизнь, жертвуя всем, что у него есть. И мне, казалось, что На Ын ему отлично подходит. Она симпатичная, не бежит от него, вечно хмурого и раздраженного, она знает все о нем и может ему помочь в случае чего. Они уже давно вместе… он ни с одной женщиной не был так долго. — Чимин продолжал оправдывать себя и свой поступок.

      — Видимо, Юн Ги считает иначе. Наверное, ему достаточно тебя. Ты его семья, Чимин-а. — Мужчина вновь налил мартини, но Чимин покачал головой и потянулся за соджу.

      — Ты не мог бы пойти погулять пока? Я хочу побыть один немного. — Чимин не поднимал взгляд, он крутил открытую бутылку в руках, смотря, как отражается свет сквозь зеленое стекло. — Я позову тебя или ты сам придешь, когда решишь, что я уже достаточно надрался и заберешь меня, ладно?

      У Сок замер, высматривая в парне наличие ненужных мыслей. Но он просто выглядел уставшим и обиженным ребенком, которому действительно необходимо побыть наедине с собой и решить свои внутренние конфликты.

      — Со мной все в порядке, хён, просто хочу подумать обо всем этом. Ну знаешь… Собраться и перестать дуться по пустякам. — Чимин даже смог слабо улыбнуться. У Сок сейчас переживает за них двоих, не нужно добавлять ему хлопот. Хотя бы о себе он сможет позаботиться, а вот Юн Ги хён, похоже сам не справится… Чимин помахал хёну рукой и закатил глаза. — Иди, иди, уже! Я в норме, не переживай.

      — Ладно. Я буду внизу, если что. — У Сок нехотя поднялся и вышел оставив дверь немного приоткрытой.

***

      Чон не стал откладывать в долгий ящик поиски сдавшего их клиента и уже через два дня отправился в тот самый клуб, о котором говорил Нам Джун. С каждой минутой в нем крепла уверенность, что брат был прав и Белый Дракон, все-таки виновен в той сорванной сделке. Этот «Серый Кардинал» Мин Юн Ги умел обставить все так, что подозрения не сразу падали на него, давая ему фору и задерживая противника, которым являлся сейчас клан «Семи Звезд». Но ни он, ни брат, не собирались и в последующие разы так легко попадаться на его уловки. Гук надеялся в скором времени немного попортить тому нервишки судебным процессом, что они затеяли. Отвлекая Белого Дракона таким образом от настоящей угрозы.

      Во всяком случае, сегодня у него была другая задача. Но как всегда с ним бывало, свои планы он менял на ходу. Поразмыслив мозгами, парень решил, что из охраны с ним будет только один приближенный и все. Так ему легче незаметно наблюдать за всеми в клубе, не привлекая внимания к своей персоне, огромной кучей стоящих за спиной парней из клана. Хоть этот клуб и был нейтральной территорией, где могли находиться все, включая обычных обывателей и желающих весело провести время, но не стоило также забывать, что там было много якудза из разных группировок. На первый взгляд ему ничто не угрожало, но всякое могло случиться. Поэтому, нужно сделать так, что бы его было сложно узнать.

      Парень надел свою любимую одежду: черную футболку и черные джинсы в обтяжку с массивными берцами. Конечно, не забыв маску на лицо, естественно, черного цвета. У Чона были странные перепады во вкусе к однотонным вещам. То весь его гардероб светился белым, то черным. Цветных, разношерстных вещей он почти не носил, предпочитая обычные костюмы в рабочее время и спортивный стиль, когда отдыхал. Сегодня он был настроен только найти свою жертву, расставить ловушки и наплести паутины в нужных местах, а уж потом пускать своих парней по следу этого недалекого наркоши.

      Чтобы обзор был лучше, Чон уселся за столик на втором этаже возле перил, отсюда он наблюдал за всем одновременно: вход, танцпол, бар и весь второй этаж. Своего единственного охранника и напарника он оставил внизу, недалеко от запасного выхода и туалетов. Потому как эти места, он видеть не мог со своего наблюдательного пункта.

      Пошел уже второй час того, как Чон отсиживался в клубе, превращая эту игру в прятки между пауком и жертвой, в наискучнейшее занятие. Бутылку, парень, опустошил всего на половину, а вторая успела выдохнуться и нагреться, превращаясь в отвратное на вкус пойло. Чон успел несколько раз пожалеть о том, что взялся за это незначительное дело. Проще было бы послать ребят, а самому остаться в комфортной для себя обстановке, дел-то. Но как подтверждает практика: если хочешь что-то сделать хорошо — делай это сам! По этому он упорно отсиживал зад, стараясь меньше отвлекаться на периодически подваливающих девиц «от заведения», норовящих заставить купить и выпить гораздо больше, чем одинокая бутылка на столе. Он позволял им некоторое время крутиться рядом, в попытках заинтересовать собой, но каждый раз неизменно отшивал.

      Его взгляд уже кажется в сотый раз обводил толпу людей внизу, как вдруг зацепился за новое лицо. Нет это был не тот, кого он ищет, но черт возьми, Чон Гук глаз не мог отвести. Парень следил за движениями незнакомца и внутри заерзало нехорошее ощущение. Все его естество кричало ему «Отвернись!», но внутренний голос старательно игнорировался любопытством. Когда незнакомец поднимался вверх по лестнице, Гук сообразил, что этот мальчик не простой посетитель, за ним хвостиком плелись трое в костюмах. Со своего места, он мог видеть только его профиль, маленький нос, выделяющиеся полнотой губы и белесые волосы. Черт возьми, этот гаденыш просто приковал его взгляд к себе. Вовремя спохватившись, что слишком откровенно залипает на него, Чон отвернулся, но и спиной он чувствовал, на интуитивном уровне, как тот приближается, давя на него своим присутствием и заставляя отчаянно желать обернуться снова.

      Он прошел всего в паре сантиметров от плеча Гука, пустив за собой шлейф сладковатого парфюма и витающей в воздухе напряженности, в купе с неприкрытой злостью. Чон старался вернуть свои мысли на место и продолжить слежку, но все было безуспешно. Его глаза могли следить только за незнакомым блондином. Никакие напоминания себе о запрете на случайные связи с непроверенными людьми, даже воскрешенные эмоции в памяти, о все-таки выброшенном постельном белье и любимом кресле, не помогали. Все быстро улетучивалось, испарялось, заполняясь из вне желанием иметь при себе эдакое «чудо».

      Парень зашел в комнату и, усевшись на диван, снял мастерку, и тут Гук понял, что ноги сами несут его поближе к этому совершенству. Он мысленно обыскивал молодое тело, задержавшись глазами на руках и вырезах майки незнакомца, затем всмотревшись в его лицо. В голове зародились смутные образы, он ему кого-то напоминал, отдаленно, неясно, но напоминал. Но если он его уже где-то видел, то почему только сейчас его так развезло? Может всему причиной скука или выпитое пиво? Гуку не хотелось разбираться сейчас. Он пристально следил за каждым движением парнишки, насколько позволяла открытая дверь. Он заметил взгляд парня на официантку и с горечью понял, что тот скорее всего «по-девочкам»… а жаль… Но попытаться-то всегда можно? Чон Гук мысленно улыбнулся себе, задаваясь очередным вопросом, кто же этот притягательный засранец?

      Охранник ушел из комнаты и спустился вниз, забрав с собой и тех двоих, что уселись совсем близко к комнате. Двери теперь полностью скрывали парня от пытливых глаз Гука и он решил: что-либо рискнет сейчас, либо стерпит и будет заниматься делом, а не разглядыванием привлекательных тел. И естественно, он встал и уверенным быстрым шагом добрался до двери. Конечно, он не упустит своего шанса!

      Молодой якудза скользнул в комнату, послышался щелчок замка, в комнате стало тихо, лишь совсем немного отдаленных тяжелых битов музыки проникали внутрь стен. Он нагло плюхнулся напротив объекта своего внимания и поставил бутылку пива на стол. Парень наблюдал за его действиями молча, с интересом ожидая от него следующего шага, на лице отразилось удивление, брови поднялись вверх, а губы плотно сжались.

      Чон продолжал молчать, впитывая каждое движение и звук, что исходили от блондина напротив, сжигая его взглядом. Глаза напротив были слегка замутнены, расслабленная поза говорила о том, что выпитое разошлось по крови и начало опьянять. Незнакомец облизал свои губы и поддался вперед за очередной порцией алкоголя.

      — Тебе что-то нужно? Или, возможно, тебе стало скучно? — Его голос не был похож ни на один из услышанных, он явно был мужским, но настолько мягким и притупленно-высоким, что Гуку стало тяжело дышать и он резко стянул со своего лица маску, бросив ее на стол, рядом с опустевшей на четверть бутылкой мартини.

      — И то и другое, — лениво ответил он и отхлебнул пива, забыв, что пить его уже не стоит. Но во рту было слишком сухо, поэтому Гук немного скривился и отставил бутылку на стол, подальше от себя.

      Незнакомец ухмылялся и наполнял рюмку соджу. Его свободная рука поднялась к волосам, прошлась по ним, пропуская между пальцев, явно пытаясь убрать челку с лица, но непослушные волосы снова упали на глаза в тот же момент. Это простое движение было насквозь пропитано скрытой сексуальностью, отчего Гук сглотнул и упер язык в щеку, уже представляя как сам коснется его рук и волос. Блондин опрокинул соджу и внимательно посмотрел на своего непрошенного гостя. Глаза его затягивали, уводили Гука из реальности, казалось, что перед ним сидит весьма опасный и жестокий человек, но полные губы и маленький нос, сглаживали эту картину, создавая контраст, горячего и холодного. Чон не знал, чего он боялся больше: попробовать все-таки обжечься об эти губы или замерзнуть под жестким взглядом.

      — Ну, если ты и дальше будешь прожигать во мне дыру, то проваливай. — Голос парня немного притормаживал, зависая на определенных местах.

      Вот, сразу видно — пить паренек не умеет. Мало того, что намешал разных напитков, так еще и поглощает их с завидной скоростью. Пока Чон Гук нагло разглядывал его, Блондин успел выпить больше половины бутылки соджу. — Не скажешь, чего тебе от меня нужно?

      — Ты мне приглянулся, — просто сказал Гук и улыбнулся реакции блондина.

      Тот поперхнулся очередной рюмкой соджу и уставился на мокрое пятно, пролитой жидкости, расползавшееся по бедру. Чона забавляла его реакция.

      — А, так ты из «этих». Извини парень, но ты явно не по адресу. — Блондин вытер рукой свои губы, но с подбородка, подрагивая, свисала капля.

      Гуку было интересно как бы тот отреагировал на более откровенные действия с его стороны. Например, что бы паренек сделал, если бы Чон Гук взял и слизал эту противную капельку своим языком.

      — Ты поэтому двери на замок закрыл? Решил, что можно со мной поиграться?

      В точку! Бинго, малыш! Чон Гук звонко рассмеялся. Они явно могут читать мысли друг друга, забавно.

      — Ну, пока не попробуешь не узнаешь… — протянул он вставая с дивана. Чон двигался плавно, боясь спугнуть свою жертву.

      — Ты просто не знаешь, кому ты это предлагаешь. — Блондин, с аппетитными губами, развалился на диванчике, всем видом показывая, что его, Чон Чон Гука, вовсе не боится. А даже все совсем наоборот, это Чону нужно его опасаться — Я думаю, что тебе уже пора…

      Гук не стал медлить видя, что парня все больше развозит от выпитого, ему потребовалось всего две секунды, что бы дорваться до мягких губ. Руками он пригвоздил ладони незнакомца к спинке дивана, голова блондина оказалась запрокинутой, под его напором. Себя же Чон, отпустил полностью. Сопротивления особого не последовало. Блондин дергался, но слабо. Гук про себя отметил свою везучесть дважды. Пьяненький парень был легкой добычей и посрать, что он натурал, сейчас Гуку хотелось съесть его губы до колик в животе.

      Чон наслаждался парнишкой. Он решил осуществить свое недавнее желание. Отстранившись от нежно розовых губ парня, давая тому краткую передышку, Чон Гук бросил свой жадный взгляд на его подбородок, капля стекла по шее вниз, оставив мокрый след на коже. Он слизал каплю с кадыка блондина, почувствовав вкус алкоголя на своем языке, пройдясь своим горячим дыханием по всей шее до подбородка и возвращаясь снова к открытым губам. Учащенное дыхание блондина подхлестывало его к еще более откровенным действиям, он уже собрался было отпустить теплые руки и приласкать пьяного блондина, но ручка на двери задвигалась, а когда с той стороны осознали, что комната заперта изнутри, то послышался ярый стук в дверь.

      Чон нехотя оторвался от блондина, который так и остался сидеть с закрытыми глазами и учащенным дыханием.

      — Если захочешь продолжить, то я буду ждать тебя здесь же, — бросил он и развернулся к столу, дверь по всей видимости собирались уже выбивать, с той стороны доносились приглушенные выкрики и толчки.

      Гук подобрал свою маску со стола и быстро натянул ее на лицо, почувствовав как неприятно его треснула резинка за ухом. Подхватив пиво и щелкнув замком, якудза сделал пару быстрых шагов назад. Двери резко открылись и на него уставилось шесть угрожающе поблескивающих глаз. Чон поднял руки в примирительном жесте, в правой руке колыхалась все та же бутылка с недопитым пивом. Он медленно начал обходить троих охранников, которые внимательно осматривали комнату с блондином на диване. Тот уже разлепил глаза и уставился в потолок, все еще тяжело дыша, его руки безвольно лежали вдоль тела, больше не поддерживаемые никем.

      — Все в порядке? — последовал логичный вопрос охранника. Паренек только один раз кивнул, все так же пялясь в потолок.

      — Ребят, мы просто выпили вместе! — Чон устроил спектакль, захлопал глазами, как кисейная барышня и пошатнулся в сторону, создавая иллюзию немного поддатого, но еще не совсем пьяного ушлепка. Один из этих троих кивнул, и его пропустили к проему.

      Как только Гук оказался на «свободе», он быстро спустился по лестнице и, дав знак своему напарнику, стремительно покинул клуб через черный вход.

      В пьяной голове Чимина же был полнейший фарш из эмоций и мыслей. Он потянулся рукой за своей мастеркой и, как бы не хотел быстро накинуть её на пах, чтобы прикрыть свой стояк, у него это вышло мучительно медленно. Он увидел вопросительный взгляд У Сока и его расширенные глаза.

      — Мне нужно отлить… — Еле выговорил парень и, все также прикрывая материей пах, шатаясь вышел из комнаты. У Сок пошел вслед за ним, чтобы поддержать и провести до туалета.

***

      В жизни каждого бывают разочарования, обиды, предательства. И каждый справляется с этим своим способом. Кто ударяется в заливание горя алкоголем, кто становиться через чур веселым или наоборот замыкается на себе, а кто пытается найти утешение с помощью другого человека. Ю Ми сейчас отнесла бы себя ко всем трем типам, но склонялась, что третий вариант все же в большей степени ей подходит. Чем сильнее она была расстроена, тем сильнее жалась к Тэ Хёну и тем настойчивее была в попытках закутаться в него, как в одеяло. В тот день ее трясло и она еле-еле смогла себя привести в порядок, чтобы не испугать никого. Девушка думала, что уже давно разобралась со своим прошлым, но оказалось, что это не так. Эмоции были все те же — злость, сожаление и разочарование. Ей снова хотелось убежать, но она уже давала себе слово стоять крепко, чтобы не случилось. И выстояла.

      После того случая с Юн Ги прошло уже два дня, и в субботу она зарылась в свои коробки и навела порядок в новой квартире, позвонила сонбэ и пригласила его таки на новоселье, больше видеть никого не хотелось, даже отца, который явно немного обиделся, что не сможет побыть с ними и сыграть с Тэ Хёном в шахматы. Весь день она готовила и продумывала сервировку стола, хотелось порадовать сонбэ, ей хотелось улыбаться вместе с ним. Тэ Хён подарил ей огромную упаковку туалетной бумаги и пакет чистящих средств для ванной и туалета, пошутив, что теперь может и сам жить здесь, раз внес такой ощутимый в клад в благоустройство этого жилища.

      Когда он сидел с ней рядом в гостинной и ел приготовленные ею блюда и закуски, душа как будто оттаивала и комната наполнялась светом и теплом, он заряжал ее своими нелепыми и глупыми шутками, его улыбка была такой яркой, что вся та грязь и чернота просто убегала из Ю Ми, сверкая пятками. Под конец, он тоже выглядел вполне довольным и сытым, больше не чувствовалось в нем ни недовольства, ни напряженности. Они вдвоем уселись на диване и пили горячий чай. Ю Ми помнила о своем обещании объясниться насчет знакомства с Мин Юн Ги и понимание того, что сейчас она испортит этот теплый момент между ними, заставило улыбку померкнуть. Хорошо, что сонбэ не видел ее лица в этот момент. Она поставила кружку на столик и внутренне собралась раскрыть то, что всегда хотела спрятать глубоко в себе и никому не показывать.

      — Тэ Хён… — Она уже хотела добавить это привычное «сонбэ», но с силой себя остановила. Кажется нужно все же прекращать это официальное обращение, все-таки они уже давно вместе.

      Мужчина округлил глаза и прыснул в кружку.

      — Если для тебя это так трудно, называть меня по имени, то брось эту затею! Я не хочу, чтобы ты заставляла себя, для меня привычнее уже слышать «сонбэ». — Тэ Хён тоже отставил кружку и взял ее ладони в свои, горячие от чая.

      — Нет, я не заставляю себя. Вот смотри! — Ю Ми улыбнулась ему и начала повторять его имя с различными интонациями. — Тэ Хён-а, Тэ Хён-и, Тэ…

      Он прервал ее быстрым поцелуем в губы и тут же отстранился, глядя смеющимися глазами.

      — Я боюсь, ты меня можешь убить таким смертоносным количеством интерпретаций моего собственного имени. Я просто умру от счастья и умиления, если ты не прекратишь! — Он звонко рассмеялся заражая и ее, притянул девушку к себе обратно, крепко сжимая плечи и чмокая в макушку. — Я люблю тебя. Я так сильно люблю тебя…

      Ю Ми почувствовала такую горечь от того, что до сих пор не может ответить ему тем же. Вместо слов она тоже обвила его торс руками и в ответ так же крепко сжала. Мысли вновь вернулись к Мин Юн Ги и настроение второй раз за вечер скатилось вниз. Ю Ми потерлась носом об его грудь и вдохнула, ставший родным запах. Тэ Хён почувствовал в ней изменения еще в пятницу, после того, как она все же уговорила его отпустить ее на встречу к тому мутному типу. И сейчас не смотря на все его старания взбодрить и вернуть все на круги своя, что-то вновь продолжало мучить ее. Он гладил плечи девушки и ждал, что она поделится с ним своими переживаниями.

      — Я хотела тебе рассказать кое-что. — Ю Ми неосознанно отстранилась от него, взгляд был затравленным, и испуг читался в ней между строк. — Ты хотел знать, что меня связывает с Мин Юн Ги, думаю ты должен это знать…

      Внезапно, все это перестало его интересовать. Видя, как она боится ему рассказать, Тэ Хён уже и сам начал бояться этого. В своей голове он все объяснил себе сам. Он уже давно решил, что тем ублюдком, который избил ее отца был никто иной, как этот якудза, он уже ненавидел его. И меньше всего на свете, он хотел видеть ее такой запуганной и грустной, как сейчас.

      — Не нужно, Ю Ми. Я не хочу ничего знать, правда, это лишнее. То, что произошло с тобой в прошлом, пусть там и останется. Ты — это ты сейчас, со мной.

      Тэ Хён говорил тихо и мягко, глядя прямо ей в глаза, стараясь уловить малейшие перемены. Затем он встал с дивана и пошел в прихожую. До ушей девушки долетели звуки шуршания верхней одежды, и мужчина вернулся в холл вставая прямо напротив нее. Ю Ми была в ступоре, переводя взгляд с маленькой бархатной коробочки в его руках, на него самого, такого уязвимого в этот момент.

      — Я уже месяца два все не могу набраться храбрости и сказать тебе это. Казалось бы, что тут сложного, но как видишь я до сих пор не решаюсь. Я такой трус, да?

      Он не мог смотреть ей в глаза, глядя на предмет в своей ладони, словно не знал откуда он взялся.

      — Ты не трус, — только и смогла она выдавить из себя. Но этим придала ему сил продолжить.

      Тэ Хён медленно опустился на одно колено и, раскрыв коробочку с блестящим кольцом, протянул его к ней.

      — Ты для меня всегда будешь самым ценным, близким и главным человеком. Не смотря на то, каким будет твой ответ, знай, так будет всегда. — Тэ Хён встретился с ней взглядом и наконец-то сказал то, что так давно хотел. — Ты выйдешь за меня?

      С этим вопросом змеи внутри девушки пришли в движение, они обвивали ее и стягивали. Она не должна отвечать согласием, обманывать себя и его. Она его не любит, а как можно жить без любви. Но вслух произнесла краткое «Да», и холодный драгоценный метал сковал ее палец, даря слабую надежду. Она не может ему отказать, только потому, что хотела бы видеть другого на его месте. Должна согласиться потому, что картинки не состоявшегося, призрачного будущего так и будут маячить где-то вдали, если она наконец не оборвет эту паутину. В конце концов, Тэ Хён никогда не заставит ее плакать, как это делает Он.