Накрыв тенями проулки, ночь укрыла крыши и, решив, что никому не будет дозволено увидеть луну, разлеглась по небу широкими серо-синими облаками. Неприятно прохладный по сравнению с дневным ветер в очередной раз всколыхнул полы плаща Азазеля, вынуждая спрятать концы бинтов. Ожидание утомляло. Не только лежащей на его плечах ответственностью, но и знанием, что сейчас происходило внутри особняка. Пытаясь не думать об этом, Азазель едва не прослушал, как под ним едва различимо скрипнула створка окна. Не медля, он спрыгнул вниз на подоконник, испугав слугу. Вовремя успев зажать рот, девушка отшатнулась, давая место спуститься на пол. Взглянув на нее, Азазель замер: спутать черты сородича не представлялось возможным, пускай ее голова и была лишена рогов. О причине отсутствия естественного украшения, как и роли демоницы в этом доме не нужно было и гадать.

— Ты… — было начал Азазель, затем мотнул головой, отгоняя важные, но могущие подождать слова, — веди меня.

Слуга кивнула, подобрала с пола подсвечник с незажженной свечой и указала на выход. Вместе они прошли достаточно долго. Четырежды спускались по лестницам, несколько раз задерживались, прижавшись к стенам, пока мимо по коридорам проходила охрана. Когда они оказались в тишине, куда не доставала музыка из бального зала, раздались шаги. Обернувшись на Азазеля, девушка протянула подсвечник, едва слышно прошептала о том, как пройти дальше одному. Собираясь избавиться от свидетеля, Азазель чуть замешкался, но принял подсвечник и, выждав несколько секунд, по знаку слуги направился в противоположную от услышанных шагов сторону.

Нужная дверь в безыскусном коридоре подвальных помещений нашлась сразу. Лишь войдя внутрь, Азазель позволил себе зажечь свечу. Вспыхнувший фиолетовым огонь озарил комнату ярким светом, какой трудно было ожидать от маленького огарка. Окинув взглядом каменные стены, заставленные деревянными полками и бочками, Азазель прошелся меж рядов. Найти что-то, достойное его вкусов, он не надеялся, но с удивлением подметил пару знакомых названий демонических вин. Вновь не давая себе задумываться о том, что сейчас было менее важным, Азазель поставил подсвечник на видное место и избавил пояс от ощущения легкой тяжести, достав из-под плаща тряпичный сверток. Развернув плотно обмотанную в ткань, словно младенец, бутылку, Азазель остановился у единственной выделяющейся среди остальных полки и знающе протянул руку. Искомое привлекало яркой этикеткой, такой же, как и на бутылке в его руке. Поменяв бутылки местами, он помедлил, думая, что делать с подмененной, а затем замотал в ткань. Спрятав сверток с практически идентичной ношей, Азазель вернулся за подсвечником.

Почти половина дела была сделана. Несмотря на это Азазеля не желало покидать предчувствие чего-то неприятно скользкого, вот-вот бы пустившего насмарку все приложенные им усилия и излишние предосторожности. Возможно, дело было в нежелании признавать план, которому он следовал, хорошим, или же он так и не мог смириться с отведенной Нине ролью. Что бы ни терзало чувство опасности Азазеля, успокоиться и держать себя в руках у него не выходило совершенно. Особенно сейчас, когда ему предстояло вновь ждать.

Пробравшись наружу уже без помощи служанки и без ее же помощи избежав патруля, Азазель занял место на крыше под одним из небольших балконов, ведущих в сад. Беззвучно спрыгнув в тень статуи, перекрывающей идущий из бального зала свет, Азазель осмотрелся.

— Ты быстро, Азазель.

Пробежав глазами по соседним крышам и балконам, убедившись, что никто не следит и с нижних этажей, Азазель вполголоса ответил:

— Все готово.

— Хорошо.

Отвернувшись от двора, Люцифер облокотился об каменные перила. Небрежно поигрывая вином в бокале, посмотрел на Азазеля, наградив его мимолетной улыбкой, а затем обратил внимание на появившуюся перед собой тень. Цокая каблуками громче, чем следовало приличной даме, на балкон едва не бегом вышла Нина. Опустив юбки, девушка облегченно выдохнула и, просияв искренней радостью, встала рядом с Люцифером.

— Там та-ак душно, ужас. А когда ты, не предупредив меня, ушел, на меня накинулась целая толпа девиц, желающих знать твое имя!

Азазель, время которого еще не пришло, скрипнул зубами. Не знающая же о его присутствии Нина продолжила:

— Этот дворянин с не выговариваемым именем, наверное, тот еще жлоб, но до чего же потрясающий у него дом. Не могу дождаться, пока разрешат подойти к столу с едой… там все выглядит таким вкусным! Поскорее бы появился уже этот король. Его портрет повесили на самом видном месте, а он заставляет всех ждать. Но хоть потанцевать без него можно! Л-люцифер, как на счет того, чтобы…

Посмотрев в сторону Люцифера, смутившаяся Нина замолкла. Люцифер выглядел так, будто вовсе ее не слушал, но не это заставило ее замолчать. Отстраненность, с которой Люцифер всматривался в мелькающие по залу фигуры, придавала ему еще большей загадочной привлекательности, на которую Нина была слишком падка. Схватившись за сердце, Нина помотала головой. Цербер, отвечавшая за ее подготовку к балу, конечно, говорила ей, что Люциферу понадобится, чтобы она превратилась в дракона, но определенно не сейчас. По привычке запустив руку в волосы, Нина замерла. С незнакомым ужасом ощупала явно растрепавшуюся прическу и тяжело вздохнула. По крайней мере, это ее успокоило. И она попробовала еще раз:

— Л-люцифер… послушай… — столкнувшись все с той же стеной отчуждения, Нина собрала остатки мужества, — Люцифер-сама?..

Другое обращение возымело эффект и Нина получила желаемое внимание.

— Эмм… может бы-ыть… потанцуем?..

— Я здесь не ради развлечений, Нина.

— А… ну да, ну да…. Просто я подумала, что раз у нас есть время…

— Я не танцую.

Получить отказ в лоб Нина не ожидала и больше неосознанно, чем думая, произнесла:

— Это все из-за той книги, да? Прости, пожалуйста. Я на самом деле не хотела и…

Ее последующие слова заглушил неожиданно громко зашумевший зал. Нина инстинктивно обернулась. Всеобщее внимание приковала ведущая со второго этажа широкая лестница. По ней спускались хозяин бала и его почетный гость. Издали Нине показалось, что король, несмотря на то, что она уже насмотрелась на его портрет, выглядит знакомо. Она очнулась, когда Люцифер, оставив бокал на перилах, прошел мимо нее. Подобрав юбки, Нина кинулась следом, прося ее подождать. Выбежав в зал, Нина моментально затерялась в ярких платьях других гостей, а следом и ее голос потонул в поднятом гомоне.

Уже не опасаясь быть замеченным, Азазель вышел на свет. Могущая его остановить охрана уже покинула пределы бального зала, чтобы не оскорблять своим присутствием короля, свита которого в свою очередь так же осталась за пределами помещения. Разумеется, без защиты гости не остались, и среди них затесался десяток знающих как держать в руках меч, но повлиять на что-либо они не смогли бы.

Дворянин и король обменялись крепкими рукопожатиями и пышными восхвалениями. Затем король отдельно умаслил эго хозяина вечера и тот, в благодарность за оказанное доверие, велел подозвать слугу. Слуга, разумеется, был человеком. Плавно возникнув перед хозяином с подносом, слуга ловко помог тому выгодно подать королю принесенную бутылку вина и разлить содержимое по чашам. Тост был произнесен за здоровье короля и дворянин отпил из золотого кубка первым. Король повторил за ним, но чуть позже, что не прошло незамеченным и шепотом прокатилось по окружающей их толпе.

Подданных не позвали к столу, чтобы разделить тост, а король выждал, чтобы убедиться, что его не отравят. Азазеля этот цирк не заботил. Быстро найдя среди гостей фигуру Люцифера, он прищурился, всматриваясь, как шевелятся чужие губы, и вступил в зал. Громкий звон перекрыл звук как его шагов, так и зашипевших змей, принявших форму клинков.

Вдалеке у лестницы Шариос ошеломленно всматривался в свои руки. «Вот ведь остолоп, взял и выронил кубок», — подумала Нина, прыснув в кулак и уже было стала дальше пытаться незаметно протиснуться меж людей к Люциферу, как ее привлекло нечто странное. С рук короля что-то капнуло на пол. На первый взгляд могло показаться, что он просто облился и это вино, но хлынув изо рта на раскрытые ладони, красная жидкость не оставила сомнений о своем происхождении. Нина, как и многие, закричала.

Двери в зал распахнулись. Вбежавшая охрана вперемешку с рыцарями короля не обратила на Азазеля никакого внимания, кинувшись к упавшему на колени почетному гостю. Сотрясаясь всем телом, широко распахнув глаза, Шариос расцарапывал горло, размазывая по лицу идущую изо рта пенистую красную жижу. Резко согнувшись пополам, он успел схватиться за ближайшего рыцаря, удержавшись вертикально и, издав громкий нечеловеческий стон, сблевал. Разлившаяся по мраморной белой плитке бурая комковидная масса вызвала у толпы вторую волну ужаса. Третья не заставила себя ждать: кожа Шариоса моментально покрылась крупной больше похожей на ожоги сыпью. Держащий его рыцарь не сумел справиться с омерзением и отскочил, уронив короля в красную лужу.

Кто-то пытался сбежать, тщетно силясь пробиться через оцепившую все выходы охрану. Кто-то продолжал смотреть, не в состоянии оторваться. Кто-то молился богам. Нина же не знала, не только то, как ей стоит поступить, но и что чувствовать. Еще совсем недавно переполнявший через край еще не умерший в ней восторг тормозил мысли, однако она думала, хоть и не хотела. Люцифер, как и еще раз передавшая его слова Цербер, и позже Азазель, говорили ей, что целью их присутствия на бале является король и большее Нине знать не надо. И Нина бездумно с этим согласилась, так что вина за происходящее частично лежало на ней. Конечно, можно было притвориться дурочкой и найти убийцу в любом другом месте, но поступить настолько лицемерно она не могла.

— Нина.

Раздавшийся над ней твердый голос Нина не могла спутать ни с чьим другим. Прежде всегда не замечаемые нотки безразличия в тоне Люцифера окатили девушку с ног до головы. Обняв себя, она подняла глаза, сумев оторвать глаза с душераздирающей сцены. Где-то на периферии зрения, Нина различила черную вспышку. Не сумев придать промелькнувшей мимо тени смысла, она не увидела, как ряд гостей во главе с их хозяином пронзило нечто, напоминающее огромные длинные стрелы. Люцифер безучастно произнес:

— Превратишься?

Нина прекратила дышать. Бьющееся в ушах сердце качало разгоряченную кровь как никогда. Даже не предполагая, а зная, что с ней случится, если она не подчинится этому приказу, Нина испытала еще большее потрясение. Не способный найти иного выхода страх отозвался в ней взрывной волной превращения.