Может однажды Уилбур перестанет так сильно уставать.

Произошло много всего. Основание Л’мэнбурга, война, получение независимости. Теперь люди со всего сервера, живущие в этой стране, доверяли Суту свою жизнь и безопасность.

На Уилбура легла огромная ответственность за отдельных жителей, семьи и их членов и истории.

Просто ответственность за человеческие жизни и их судьбы.

Война закончилась не так давно. Это всё ещё была свежая рана на их общей истории, которой понадобится куча времени, чтобы затянуться. Уилбур имел ключевое значение в том, чтобы это проходило безболезненно, а ткани не загноились коллективными травмамиколлективная травма явление, когда после масштабных травматических событий появляется влияние на народ и следующие поколения ну или что-то типа того. Если для счастья жителей его страны нужно запереться в кабинете, забывая о приёмах пищи и душа, выделяя на сон едва ли два часа в сутки-двое и прочитывать сотни страниц документации — Уилбур, блять, готов.

Война понесла за собой огромные убытки. Уилбур был бы рад, если его жизнь начала ограничиваться четырьмя стенами кабинета, но в обязанности президента неожиданно вошли посещение благотворительных встреч, общение с гражданами, необходимость присутствовать на открытие памятников, музеев и других зданий. Часто нужно было давать интервью, выходить выступать перед народом и на собрания. Ко всему этому добавлялась необходимость следить за собственным имиджем и репутацией, что раздражало особенно сильно. Уилбур не может не выглядеть презентабельно. Особо сильно раздражали переговоры с остальной частью сервера. Сут не смог бы аргументировать почему, но он ненавидел встречаться лицом к лицу с зелёным ублюдком, из-за которого так часто страдали его люди.

(Из-за которого страдал и будет страдать Томми.)

Но хуже всего было чувство вины.

Каждый раз, когда он получал письмо с жалобами от граждан, которых не устраивали условия жизни, он не мог ничего, кроме как сделать пометку во время следующей речи пообещать исправить ситуацию, а потом найти откуда выделить деньги на решение проблемы. У Уилбура сердце обливалось кровью, когда он видел доказательства того, что его люди страдают до сих пор, в мирное время.

Суту не нравится присутствовать на публичных мероприятиях, но старается открыть как можно больше школ и больниц, лично перерезая красные ленты каждый раз. Это было нелегко, учитывая, что только по его желания ничего делать не станут. Уилбуру приходилось разбираться с кучей документации и личных разговоров. А ведь надо было откуда-то брать деньги на строительство, а государственный бюджет не резиновый, поднимать налоги для людей, которые только пережили войну — не вариант, следовательно нужно перераспределять траты.

Если бы Уилбур неожиданно умер, то его труп могли не обнаружить ближайшие пару месяцев, пока он не начал вонять, потому что его бы банально не увидели за кучей бумаг. Конечно, этого бы не случилось, про не наход трупа. Как минимум раз в полчаса секретарша Салли приносит новую стопку бумаг. Сама по себе она хорошая женщина и абсолютно не виновата в том, что при каждом её появление Уилбуру хочется впечататься лбом в стол, да так, чтобы раздробить череп.

В работе президентом сплошные минусы.

Но кто, если не он?

Уилбуру иногда казалось, что спина болит так сильно не от того, что он практически не поднимается с неудобного кресла, а от ноши, которую сам же возложил на свои плечи.

Сут откинулся на спинку кресла, потирая уставшие глаза. Ему нужна пара секунд отдыха.

Иногда Уилбур особенно сильно скучал по, относительно настоящего, беззаботному времени там, в камарване, пусть фургон до сих пор стоял в самом центре, чудом уцелевший во всех войнах, но всё равно отреставрированный несколько раз. Он был открыт несколько часов в день для всех желающих узнать с чего начиналась история Л’мэнбурга, но было ли у самого президента возможность посетить такое памятное место и понастальгировать о былых славных деньках? Навряд ли.

Поэтому Уилбур мог заниматься этим всего несколько секунд раз в месяц, если не реже.

Тогда всё было проще что-ли. Все эти типичные, клишированные и однообразные описания хороший дней идеально ложились на то время. Солнце ярче, трава зеленее, а все они ближе. Тогда не было войн с сотнями погибших, не было предательств и постоянно запаха крови, который впитался в кожу.

Иногда у Уилбура снова появлялся фантомный запах, сверлящий ноздри. Иногда его так и тянуло блевать.

А тогда, давно, никого не беспокоило это.

Тогда, давно, Уилбура беспокоило только то, насколько качественным выйдет товар, за сколько они загонят его и

то, как Томми смотрит на него.

Уилбур скучал по восхищённому взгляду, обращённому на него. Конечно, из небесной синевы никуда это не делось, но Сут так редко видел младшего.

Томми до сих пор стремился как можно больше находиться рядом с Уилбуром, но тому приходилось его отталкивать в угоду собственных обязанностей. Иннита это не устраивало, но и тому было чем заняться.

Возвращение дисков стало главной задачей блондина. Уилбуру было даже почти жаль, что он не важнее пластинок. Почти.

В первую очередь — рациональность, а инфатильность потом.

Но сейчас можно.

Так что Уилбур на секунду разрешает себе согласиться с кричащим с задворок разума голосом.

Он скучает не по отношению Томми к себе. Хд, Уилбур президент, который основал эту нацию. Если он выйдет на улицу, то получит куда больше восхищённых, благоверных и благодарных взглядов.

Но желал Сут всего один.

Он скучал по Томми, по его заразительному и глупому смеху, по острому языку и резким словам, по его детской наивности и простым взглядам на жизнь.

Уилбур скучает по Томми.

Уилбур снова трёт глаза и отработанным движением поправляет оправу очков, сползших на кончик носа. Ему нужно вернуться к работе, нужно прочитать очередной закон, который выдвинул совет и требовал его подпись, чтобы официально всё утвердить. Уилбур мог бы черкануть ручкой, но по старому опыту бизнесмена, знал, что так не делается.

Легче прочитать все сто страниц, чем подписать чёрт знает что.

Хорошо, что отец Уилбура с детства прививал ему любовь к чтению, и у Сута было немного навыков скоростного чтения. Правда до конца эта возможность развита не была и иногда он просто терялся в смысле, от чего приходилось перечитывать абзацы, а иногда и целые страницы.

Когда Уилбур дошёл до списка людей, уже одобривших закон, его прервал стук в дверь.

Быстрого взгляда на настенные часы хватило, чтобы Уилбур рассердился. Стрелки показывали за полночь. Салли стабильно уходила в восемь вечера, не желая задерживаться на работе и лишнюю минуту. Кого там могло принести так поздно ему под дверь кабине?

Хотя Уилбур бы разозлился, а потом расстроился сильнее, чем из-за незапланированного ночного визита, если бы это всё же была его секретарша с новой стопкой бумаг. Или ещё хуже со срочным звонком.

— Входите, — устало позволил Уилбур, намереваясь накричать на человека, который отвлекает его сейчас.

Кому там не спится?

Сначала скрипит дубовая резная дверь. Отстраненно Уилбур думает, что нужно попросить Салли вызывать кого-то, кто смажет петли. Вопреки распространенному мнению у лидера нации не было всего самого лучшего. Это военная привычка, сначала убедиться, что у твоих людей есть всё, чтобы удовлетворить базовые потребности, а только потом думать о себе.

Потом в проёме показалась светлая макушка, которая заглянула разведать, не ошибся ли обладатель головы кабинетом.

— Томми? — удивился Уилбур, наблюдая, как его давний друг щурится, а потом заходит.

Половицы скрипят под ботинками и Томми замирает.

— Привет.

— Что ты делаешь здесь так поздно? — удивление сменяется гневом. Томми стоит спать в такое время.

— А сам что тут делаешь, придурок? — парирует Том и цокает.

Воцаряется молчание.

Уилбур так давно не был наедине с этим…

Язык не повернётся назвать его сейчас ребёнком.

На Томми оставила след война, но сказался ещё и возраст.

Они встретились несколько лет назад, практически вечность прошла с того момента, как Уилбур постучался в дверь, наслышанный о проказнике всея сервера. Тогда Томмм выглядел как ребёнок, щупленький, низенький и напоминающий цыплёнка, который несколько часов назад вылупился и только успел обсохнуть, оперившись. Сейчас этот птенец вытянулся, чуть не сравнявшись с Уилбуром, приобрёл более чёткие черты лица и даже как-то возмужал.

От подбородка по щеке тянулся еле видный шрам. Черканувшая стрела.

Уилбур смотрит на него сейчас и думает.

Когда-то он был ребёнком.

Сейчас он как маленький взрослый.

— Меня не было месяц в Л’мэнбурге, — рассказывает Томми и смотрит с какой-то надеждой. — Вот, буквально часа пол назад вернулся. Решил зайти. Ты заметил?

— Я работал, — многозначительно говорит Уилбур. А потом добавляет. — Прости.

Томми на секунду обиженно поджимает губы, в глазах проскакивает какая-то неясная боль. Почти сразу же он мотает головой.

— Да забей. Я примерно так и думал, — просто говорит подросток и проходит дальше по кабинету, с грохотом падая на большое кресло. Он хмурится и Уилбур понимающе кивает. Ни раз он засыпал в этом кресле, знает как там неудобно. — Ну чё? Рассказывай, как тут скучно без меня.

Многозначительное молчание Уилбура.

Томми рассмеялся.

— Совсем ничего без меня не можешь. Наверное гнил тут в своём кабинете, пока меня не было. И окна в последний раз открывал лет десять назад, да? У тебя тут смерть как душно.

Томми, не дожидаясь реакции на свои слова, подскакивает с кресла, словно у него шило в одном месте и он не может ни секунды провести без движения. Хотя когда было по-другому? Это даже вызывает ностальгическую улыбку.

Иннит раскрывает шторы, а затем и окно.

Уилбур даже успел позабыть какой вид из его кабинета открывается на город. Пусть сейчас и поздно, но во многих домах всё ещё горит свет, отдаваясь маленькими дрожащими точками. Чем-то это напоминает звёзды.

Томми нравилось слушать про звёзды — случайно вспоминает Уилбур.

Из приоткрытого окна веет холодом, от чего по коже бегут мурашки. Уилбур ёжится, а в лёгких щекочет из-за свежего летнее воздуха, который был малость морозным, но содержал тысячи запахов. Трава, листва, цветущие бутоны, где-то вдалеке кто-то топил печь.

Это отрезвляет.

Уилбур вспоминает, что там, за окном, множество людей, за которых он в ответе, там страна, за которую он в ответе.

— Мне нужно работать, Томми.

Иннит, сам засмотревшийся в окно, резко оборачивается к нему.

— Эй, будь добр к своему старому хорошему другу. Я только вернулся и я скучал, в отличие от кое-кого, — он обиженно стрельнул глазами, — так что может ты перестанешь быть зазнавшимся придурком и потерпишь пару минут в моей компании? Или может хотя бы пойдёшь отдохнёшь? Кто вообще работает в такое время?

Томми сложил руки на груди, выглядя пр этом чуть ли не в точности как Фил. Так же как его отец, Иннит пытался изобразить строгость, пусть во всех движениях чувствовалась какая-никакая нежность и забота. Ох, это выражение лица, нахмуренные брови и «суровый» взгляд, Хд. Томми выглядит так мило, беспокоясь о нём, что Уилбур не может подавить широкую улыбку, которая тут же перерастает в тихий смех.

Тихий, уставший и хриплый смех.

Томми меняется в лице, как слышит этот звук. Он так давно не видел, чтобы Уилбур улыбался хотя бы не измученно, а тут прям смех. Сердце затрепетало от когда-то хорошо знакомого звука, который радовал уши каждый раз.

Смех Уилбура всегда был чем-то вау для Томми. Часто тихий и с хрипотой он отличался от звонкого смеха других друзей и знакомых блондина. Отчасти, в этом был виноват долгий опыт курения у старшего, но ему это даже шло…

Нет-нет, Томми знает про вред сигарет и прочее дерьмо, которое вбивали ему в головы некоторые взрослые на сервер. Особенно те, которые были против его общения с Уилбуром, тогда, ещё давно, аргументируя, что тот не лучшая компания и научит всякому плохому. Конечно, они начали тогда вместе варит наркотики, а потом устроили революцию, но это не значит, что все эти люди были правы. Вовсе нет, Уилбур был замечательным, а они все — придурат, вот так вот.

И всё же, Уилбуру просто шло держать сигареты в руках, пока полупрозрачный дым кружил возле его лица, завиваясь и расстворяясь в воздухе.

Томми помнит пепельницу, которой служила обычная банка из-под какой-то консервы. Она стояла возле ступеней у фургончика и Уилбур, когда уходил покурить, всегда сидел на них.

Славные времена.

Сейчас Уилбур просто устало трёт лицо ладонью.

— Я рад, что ты вернулся, Томс, но сейчас не подходящее время. Мне нужно разобрать ещё несколько документов до утра и-

— У тебя есть миленькая секретарша, — грубо, как обычно, перебил Томми, всё ещё обиженный тем, что его давний друг сейчас выставляет его. Может, он и потерялся на секунду в своих мыслях, предаваясь восхищению Уилбуром, но это не значит, что он согласен уйти так просто. — Пусть она разбирается со всеми этими бумажками.

— Том, это так не работает.

— Работает, — просопел Иннит.

Уилбур снова устало вздохнул.

— У меня нет времени до твоих детских выходок. Мы можем… встретиться позже?

Томми насупился. Со стороны могло показаться, что он задумался куда бы перенести их встречу, но Уилбур слишком хорошо знал этого парня.

Обида. Определённо обидно.

Томми сейчас наверняка думает о том, как Уилбура сбивает поезд, или обдумывать какие оскорбления начнёт выкрикивать прямо сейчас. Уилбур, как в замедленной воспроизведение, видит как Томми открывает рот.

Сут уже готов был услышать поток матерных слов, но то, что Иннит сказал на самом деле не было ничем похожим.

Уилбур не был готов.

— А ты поцелуешь меня сейчас, если я соглашусь?

Уилбур не был готов к тому, что Томми попросит поцеловать его.

Сут тупо пялится на друга, который в свою очередь пытается выглядеть непоколебимым, но старший всё видит.

Видит, как мелко подрагивают пальцы, словно подросток замёрз. Видит, как так же дрожит нижняя губа и подбородок, а взгляд…

Томми пытался смотреть без эмоций, словно это шутка и не более, а ему самому абсолютно всё равно.

Уилбур, честно говоря, не хотел, чтобы Иннит уходил сейчас. Ему хотелось…

Чтобы Томми был просто рядом.

Чтобы Томми не приходилось просить его поцеловать.

Но то, что Иннит поставил такое условие сейчас…

Это сбивает с толку. Почему Томми сказал это? Он правда хочет, чтобы Уилбур поцеловал его? А может это быть это просто то условие, которое он посчитал не выполнимым? А если… Если Томми как-то узнал про чувства и сейчас просто стебётся?

Ну нет. Уилбур знает, что его друг не стал бы так делать. Он надеется на это.

— Я… — тянет Уилбур. Ему хочется согласиться, просто, чтобы узнать кого это. Ему хочется сказать «мы можем просто поцеловаться». Ему хочется провести время с Томми. Но Уилбур боится того, к чему это всё может привести. Слова слетают быстрее, чем Сут успел бы подумать. — Я должен работать, Томми. Мне не до твоей детской херни.

Уилбур никогда не узнает кого это, целовать Томми, держать его в своих руках и любить не боясь ничего.

Слова звучат слишком грубо.

Томми смотрит несколько долгих секунд. Смотрит преданно. Как бездомный щенок, которого пнул случайных прохожий, а бедная зверушка не понимает почему на неё свалились все невзгоды жизни, чем она это заслужила.

Уилбур уже хотел извиниться, объяснить всё, но Томми выбегает из кабинета быстрее.

Ещё одно позорное бегство.

Томми не может сдержать слёзы.

Ему просто страшно…