Следующую часть дня Минхо молчит, и это по странному действует на Хана. Он с надеждой проверяет телефон каждый час и каждый раз чертыхается, понимая, что ничего не пришло. Это его вина, что он так реагирует на этого парня, его вина, что он боится его потерять, и его вина, что он так сильно к нему привязался. Джисон слишком погряз в работе и лжи, преследующей людей в мире бизнеса, чтобы каждый раз заботиться о чувствах других людей. Но Минхо почему-то ощущается не другим, Минхо ощущается кем-то важным, с кем так поступать не хочется, хотя их отношения действительно странные. Джисон не может сказать наверняка, прав он, бросая такие грубые слова, или по какой-то причине заблуждается, но всё равно чувствует потребность в том, чтобы извиниться. В конце концов даже если Минхо действительно занимается подобным на профессиональном уровне, разве это дело Джисона? Джисона, который его добровольная (ладно, это спорный вопрос, Хан не хотел в это вляпываться) жертва, Джисона, который совершенно не знает его историю и его самого, чтобы судить о чужих поступках и отзываться о них как-либо. У него совершенно точно нет прав оскорблять кого-то, тем более сильно младше его.
Поэтому ближе к вечеру Хан ломается.
вы:
как ты?
я... эммм... хотел извиниться
за те слова
я не хотел быть таким грубым, не знаю, что на меня нашло, прости
Сообщения показываются прочитанными, но ответ никто не печатает, и Джисон чувствует, что облажался по крупному, но вскоре ответ всё же приходит. Хан мгновенно впивается глазами в экран и с каждой буквой мрачнеет.
отвратительное недоразумение:
ты действительно был грубоват, папочка, но я люблю грубость
кстати, вот одна из моих сегодняшних покупок
если тебе действительно жаль, приедь ко мне прямо сейчас и сними это с меня
Чёрт... этот дьяволёнок. В паху привычно тяжелеет от вида чужой оголённой наполовину талии в чёрной сетке и весьма удачно приподнятой кверху задницы, но вопреки всему Джисон чувствует себя странно. Ни один человек после тех слов не стал бы вести себя подобным образом. Отсылать фото, которые у обычного человека вызвали бы сразу одно единственное желание. Ни один человек бы не стал сводить всё в сексуальный подтекст и звать к себе, игнорируя то, как к нему отнеслись. Ни один, блять, так почему...?
В голове всё путается и отчаянно кипит. Хан абсолютно не понимает Минхо и его действий. Он должен был послать его или хотя бы сказать, что Джисон не прав, он должен был защитить своё достоинство, или, как минимум, просто поговорить, обидиться, но не, чёрт возьми, позвать к себе домой за сексом. Либо Минхо слишком привык к подобным разговорам, что плохо, либо он тем самым хотел ещё больше свести их отношения лишь к траху, что с одной стороны хорошо, а с другой — ужаснее некуда. Джисон не хочет с кем-то таких отношений, построенных лишь на сексе, где он будет чувствовать, что партнёр не открывается для него полностью, не искренен. Он, блять, вообще не знает на самом деле, каких отношений хочет с этим парнишкой, но не таких. Ему не нужна ложь, он не хочет быть просто клиентом, каким он мог бы стать в любом борделе, он хочет человеческих взаимоотношений, либо никаких.
И с этим нужно что-то делать. Либо дать это понять Минхо и, возможно, получить по лицу после всего, что он наговорил, либо прийти с целью закинуть эти затянутые сеткой ноги к себе на плечи, а потом, когда младший будет слишком разморён оргазмом, поговорить про это напрямую, когда у него не будет возможности игнорировать его и когда он не сможет играть роль. Джисону действительно безумно нужно хоть что-то сделать. В конце концов он тут взрослый, он должен нести ответственность за них обоих, раз Минхо отвечает за то, чтобы ломать систему и переворачивается всё с ног на голову.
вы:
я приеду, только если мы поговорим
отвратительное недоразумение:
оу, я с радостью поговорю о том, как мне хорошо на твоём члене, папочка
вы:
нет, ты не понял. я не буду с тобой спать. я хочу, чтобы мы поговорили.
отвратительное недоразумение:
даже так?
ну нет так нет
найду кого-нибудь другого
Что-то внутри начинает адски жечь. Они словно летят с высоты небоскрёба и с каждым разом всё больше приближаются к земле, о которую скоро разобьются с концами, и всё закончится. Джисон злится, швыряет телефон на диван, хватается руками за голову и рычит. Их шаткие отношения крошатся у него в пальцах и осколками сыпятся на землю.
Минхо никогда ещё не упоминал других при нём. Джисон догадывался, что он может быть не единственным у него, но почему-то верил, что это всё же не так, что хотя бы пока Минхо ходит с его кредиткой и работает в его компании, он может претендовать на то, чтобы быть его единственным клиентом. Он раньше почему-то совершенно не думал, что будет так больно, так тяжело услышать это от младшего напрямую. Его словно потрошат изнутри, заставляя задыхаться и пытаться выплюнуть поврежденные органы наружу. Его бесит непонимание, незнание, невозможность узнать получше. Минхо не даёт к себе подобраться, не даёт ухаживать, не даёт узнавать о себе. Джисон не знает о нём ничего, кроме базовых данных сотрудника и того, что Минхо позволил узнать. Минхо с ним всё это время умело играл, а сейчас, когда Хан вдруг сошёл с выбранного им маршрута, видимо счёл его скучным и заявил об этом прямо.
Джисон хочет к нему сорваться, связать и заставить с собой поговорить, но при этом не хочет давить, не хочет переходить созданную им черту, не хочет рушить их шаткое, очень шаткое, но доверие. Он может прийти к нему сейчас, может начать отслеживать и мешать видиться с другими, но велика возможность, что это окончательно настроит младшего против него, а это последнее, чего Хан хочет.
Как ему поступить?