Есть не хотелось совсем и Северин даже не притронулся ни к одному из блюд, принесённых Лайми и Фейтелем в его комнату. Он выпил чашку крепкого горького травяного чая без сахара и, даже не посмотрев в сторону ванны, от воды в которой поднимался пар, ушёл спать. После недолгого раздумья, Северин всё же решил раздеться. Возможно, Лотар бы здорово разозлился, улягся он спать в одежде и ботинках, но… но сам Северин уже давно отвык от такого сна. Так, бывало, в отчем доме, когда они с отцом возвращались с моря. Тогда он, слишком уставший, без сил валился в постель и забывался сном.

Лайми и Фейтель пришли забрать тарелки. Увидев, что Северин ничего не съел, Фейтель неодобрительно прицокнул языком, но ничего не сказал. Распахнулась дверь и в неё плавно вплыли по воздуху тарелки, полные еды.

Ванна просто исчезла, оставив в воздухе шлейф цветочного аромата.

Дверь захлопнулась за Фейтелем и Лайми, Северин закрыл глаза и свечи в комнате, как по команде, погасли. Теперь остался лишь свет от огня в камине.

Северин засыпал и почему-то был уверен, что сегодня замок обязательно покажет ему что-то из своего прошлого.

И он не ошибся.

Северин открыл глаза. Он был… в спальне Лотара… Нет, не Лотара, предыдущего хозяина замка.

Северин почувствовал горький и пряный аромат травяных благовоний и на мгновение вспомнил вкус чая, который он пил вечером.

А потом он решился взглянуть на широкую, застеленную алыми шелковыми простынями кровать и ревность вцепилась острыми когтями в его бешено забившееся сердце.

Лотар… Его Лотар в объятьях темноволосого эльфа. Северин не бросился вперед, не выругался, он помнил, что всего лишь бестелесный призрак здесь в этом сне, сне о прошлом, сне замка или его собственном… впрочем, это не имело никакого значения.

В золотом свете многочисленных свечей и ярко горевшего в камина, Лотар не выглядел таким бледным, как обычно, да и черты лица его казались грубее и… более человеческими. Растрепанные волосы, темные, почти чёрные, разметались по подушке. И Северин подавил в себе желание протянуть руку, чтобы дотронуться хотя бы до одной пряди.

Ревность царапнула сердце острыми когтями — Северин заметил белесые подтёки семени на коже Лотара.

И черноволосый эльф, и Лотар прерывисто дышали. Северин покраснел от стыда и даже попытался проснуться, но… по-прежнему оставался в этом бесстыдном, откровенном сне.

— Хэлфрид… — прошептал Лотар.

И Северин постарался запомнить имя.

— Это… слишком прекрасно, чтобы… быть правдой, — шепот Лотара был едва различим.

Темноволосый эльф поцеловал его. Северин сжал кулаки от бессильной ярости, уж слишком собственническим показался ему поцелуй.

— Милый Лотар, — голос Хэлфрида, как и любого эльфа был глубоким и мелодичным, — так ответь мне.

— Спрашивай, — Лотар ещё крепче, ещё теснее прижался к любовнику.

— Ты… любишь меня… или то, что я делаю для тебя? — голос Хэлфрида не изменился, но Северин буквально физически почувствовал напряжение, на несколько мгновений возникшее между любовниками.

— Ты знаешь ответ, — уверенно сказал Лотар после недолгого молчания.

— И ты… по-прежнему готов пожертвовать для меня всем? — спросил Хэлфрид.

— Я отдам тебе все, что пожелаешь, — прошептал Лотар, — всё, что у меня есть.

— Даже… жизнь? — теперь голос Хэлфрида был едва различим и Северин, забыв о стыде, вплотную приблизился к кровати.

— Даже жизнь, — эхом повторил Лотар, — впрочем, мне… всё равно нечего предложить тебе… кроме неё.

— Что ж, теперь я верю, — Хэлфрид снова начал его целовать, грубо страстно, собственнически сжимая в объятьях.

Комнату заволокло рыже-золотым туманом.

Северин открыл глаза. В его собственной спальне было темно, в камине догорал огонь. Северин зачем-то вгляделся в бархатно-черный мрак, угнездившийся по углам комнаты. Этот сон… был предназначен именно ему, так же, как и все предыдущие, увиденные им в этих волшебных стенах.

Лотар… тот Лотар, из сна, казался другим. Хотя, нет. Не казался. Теперь Северин точно знал, он увидел Лотара до превращения, до того, как Лотар осознал свою настоящую природу.