Конечно же, на урок она не пошла. Запершись в туалетной кабинке, Акабане, прижав к груди коленки, пыталась осознать, что произошло этим утром. Эмоции наконец-то отступили, и она могла подумать над тем, что двигало Асано, пускай еще чувствовала, как горят уши. Перво-наперво она задала вопрос самой себе: что это еще за странная реакция? Да, она удивилась, но вот собственное смущение поразило ее еще больше. Ведь ей не первый раз публично предлагали встречаться. Дело было в Асано?

Девушка закрыла глаза и представила президента. Симпатичное лицо, как ни странно, не вызвало в ней нужного отклика. А затем она вообразила то, как он произнес предложение встречаться, и желание отвернуться не заставило себя ждать и отнюдь не от неприязни. Подавив порыв глубоко вздохнуть, Акабане открыла глаза. Все неожиданно обрело смысл.

Голос. Выражение лица. Взгляд. Слова. Все было абсолютно естественно, без какого-либо намека на ложь, будто Асано и впрямь очень хотел с ней сблизиться. Это обескураживало и радовало. Конечно, существовал вариант, что у него природный актерский талант, но благодаря немаленькой гордости предложение всецело обладать самым-самым парнем выбило у Акабане почву из-под ног, и она по-настоящему ощутила в голове ту самую радостную легкость. Конечно, особого счастья сам Асано не выказал, но… Чему девушка могла верить, если уж не почти полноценному признанию? Ведь, пусть оно и несло какой-то скрытый мотив, то, что лежало сверху, не могло быть неправдой.

Понимая, что опять поддается эмоциям, Акабане усилием воли вынудила замолчать ту часть себя, которая прыгала внутри от перевозбуждения, и отбросила ее в сторону. Она согласилась не раздумывая только потому, что Асано невозможно было отказаться от своих слов. «Я сделал это из жалости; это было пари; шутка; все что угодно, но я не был серьезен…» список можно было продолжать еще очень долго, однако подобными оправданиями президент бы не воспользовался. Ему бы не позволили гордость и репутация, так что тут Акабане могла быть уверена на сто процентов. Впрочем, эта уверенность порождала вопрос, ответа на который она не находила: что скрывается за искренностью его чувств? То же, почему он сделал ее полноценной виновной в шутке со змеей?

Не спросив, ответа она не узнала бы, но как вариант она неожиданно кое-то осознала: сосредоточившись на том, что может Асано, а что нет, она совсем забыла о себе. Ведь и она сама не могла отказаться. Дав президенту отворот-поворот, после изъявленного желания с ним встречаться, она определенно прославилась бы как та еще сердцеедка, а это уж точно не то, чем она хотела быть известна.

Когда она пришла на урок, ее отругали за опоздание меньше обычного. На самом деле не прошло и двадцати минут с того момента, как она сменила свой школьный социальный статус на «у меня есть парень», так что и пришла она позже всего ничего. Пожав плечами, девушка заняла свое место, пропустив мимо ушей предупреждение, что если она продолжит себя так вести, то ее успеваемость упадет. Ее это никоим образом не ожидало.

Чтобы успокоить оживившийся с ее появлением класс, учителю потребовалась пара минут, так что Акабане, пользуясь возможностью, написала записку в пару строк и, когда все вернулись к изучению материала, запустила ее в Шиоту. Снаряд попал точно в цель — за воротник. Парень, почувствовав слабое давление на шее, сделал вид, что чешется, и незаметно для одноклассников забрал записку.

«Я не смогу с тобой сегодня пообедать». Писать более не было смысла — ее друг, как, скорее всего, и вся школа, уже знал, что у нее назначено на это время. Впрочем, уведомив его лично, она дала понять, что он ей все еще небезразличен, пусть у нее и появился парень.

— Акане-чан.

Состроив сложное выражение смеси недовольства и удовлетворения от ожидания, девушка одарила Асано взмахом руки. Чертовы бабочки в животе вновь проявили себя ни с того ни с сего, раздражая ее до такой степени, что она уже хотела отказаться идти есть.

— Сегодня у меня свой обед, — произнесла она, выйдя из кабинета, игнорируя полные любопытства взгляды, которые могли бы прожечь в ней дыру.

— Какое совпадение. У меня тоже. Может, уединимся где-нибудь? С таким вниманием нам спокойно не поесть.

Не став заявлять очевидное, что в этом лишь его вина, Акабане не без удовольствия поймала пару особо громких шепотков им вслед. Смысла в них особого не было, а вот неприкрытые восхищения и зависть… Девушке впору было греться пиком популярности и сменившимся на сто восемьдесят градусов отношением многих. Вот оно — проявление влияния Асано.

Но они не остались наедине. Точнее остались, но условно — отдалились от других людей на наиболее возможное расстояние, выбрав местом для обеда школьный двор. На них, конечно, смотрели, но уже не так пристально. Говорил, как ни странно, преимущественно Асано. Акабане в задумчивости жевала, силясь понять, куда спряталось щемящее чувство и почему ей неожиданно комфортно в компании президента. Впрочем, на вопросы она отвечала отнюдь не вяло — тема не была ей неприятна. Асано спрашивал ее о клубной деятельности, и она, любившая бег и насмехательство, делилась с ним казусами членов.

Обеденное время за разговором пролетело мгновенно, и она так и не спросила Асано о причинах его предложения. Не слишком-то этим расстроенная, она вполне сносно высидела все оставшиеся уроки, даже уделяя внимание материалу, что было очень вовремя, учитывая скорую проверку знаний.

Причину интереса президента к ее клубу Акабане получила, отправившись на стадион. Там уже собралось достаточно народу, поэтому она не спешила переодеваться — официально она была все еще отстранена от внеурочных занятий, но даже так, учтя ее опоздание, там было уж слишком оживленно. Причину она поняла почти сразу же — Асано. На президенте была спортивная форма, так что она предположила, что он собирается потягаться с парнями ее клуба. Девушка совершенно забыла, что Асано, весьма одаренный как умственно, так и физически, выбирал один клуб на свое усмотрение и вступал на время соревнований. Асано убивал не двух, а трех зайцев: благодарность клуба, приз школе, а также запись об этом в личном деле. Одни плюсы. Видимо, поэтому он и спрашивал Акабане о ее клубе.

Ухмыльнувшись, девушка неторопливо приблизилась к толпе. Это преимущество перед другими членами клуба очень ее радовало. Она уже не могла дождаться, когда наступит следующий день и бороться меж собой за места в участии в соревновании будут девушки. Поравнявшись с Асано, она, почувствовав прилив озорства, решила выкинуть нечто неординарное для себя.

— Угадай кто, А-са-но ~ — томно выдохнула она ему на ухо, отчего он вздрогнул. Закрыв ему глаза ладонями, девушка прижалась к его спине, внутренне смеясь и ликуя.

— Акане-чан.

К счастью никто не заметил преображения ее лица, и смутившаяся девушка смогла взять себя в руки. Этим Асано и воспользовался, перехватив ее за запястье, и, пока та не сопротивлялась, развернул ее к себе, крутанув вокруг своей оси, как в танце — теперь все выглядело так, будто она его обнимала, и, словно этого было мало, ко всему прочему они оказались нос к носу, благодаря почти что одинаковому росту. Впрочем, обмен взглядами долго не длился — Асано осознавал, как именно это выглядело со стороны, и отпустил ее. Правда, его самоуверенная ухмылка сказала все лучше, чем еще какие-либо действия или слова.

— Короткие шорты?

Она моргнула, затерявшись в его глазах, и только после поняла смысл его слов. Хмыкнув, она положила руки на бедра.

— Нравится? — извращенцем она не стала его звать, это было неоригинально. — В них удобнее бегать. Не так жарко.

На них уставились несколько любопытных десятков пар глаз. Для кого-то это показалось бы отвратительным, а вот для нее это было равно тому, что все смотрящие начали ее восхвалять. Быстро добившись цели, она сначала растерялась, а вот теперь готова была пожинать плоды. Переминувшись с ноги на ногу, она выбрала для этого наиболее «невинную» фразу.

— Так в этом году ты в моем клубе. Неужели ради меня?

Она не могла знать, но глаза ее горели ожиданием очевидного ответа, впрочем, его ждали и те, кто беспардонно слушал их беседу. Послышался свисток, знаменующий окончание очередного забега, а затем тренер произнес имя Асано. Президент ответил девушке многозначительной улыбкой. Зрители отреагировали соответствующе простым наблюдателям.

— Доброе утро, Асано-сан! — шутливо отсалютовал ему противник.

— Взаимно… — он сделал очевидную паузу, не признав ровесника, что значило, что они еще не были знакомы.

— Сугино Томохито, — представился парень, и они пожали друг другу руки. — Я из бейсбольного, но иногда тут помогаю. — Тренер махнул им, чтобы они подготовились, и им пришлось на этом закончить. — Посмотрим, кто быстрее. Я лучший бегун своего клуба.

— Тогда я желаю тебе удачи, — не менее хвастливо ответил президент — никто кроме соперника не мог услышать.

— Постарайся, Асано! — всего один раз, но Акабане насмешливо присоединилась к крикам. Асано ухмыльнулся и в последний раз посмотрел на Сугино — ранее веселый, теперь он выглядел несколько подавлено.

— Что-то не так?

— Нет, просто завидую такой огромной поддержке. — Сугино широко улыбнулся и помахал толпе, на что оттуда послышалось и его имя. — Так-то лучше!

Раздался громкий свист и бегуны сорвались с места, оставляя позади ровесников, устремляясь взглядами только вперед. Круг вокруг стадиона — один километр, им предстояло сделать два, так что они, рассчитывая свои силы, бежали в среднем для себя темпе. Сперва казалось, что они даже равны — то один, то другой вырывался вперед, обгоняя, но затем отдавал место преследователю, что раззадоривало толпу донельзя, однако… На последней половине второго круга Асано неожиданно вырвался вперед, начиная увеличивать разрыв, и как бы Сугино не старался, видя это, он не смог даже поспеть за удаляющейся все дальше и дальше спиной президента.

Первым финишировал Асано. Разумеется, зрители, большинство которых присутствовало именно из-за президента, встретили его овациями и чрезмерной похвалой. Сугино был одним из восхищающихся, и они вновь пожали друг другу руки, правда, сейчас радость бейсболиста трудно было назвать искренней. Парень, похоже, все еще не могущий привести дыхание в норму, поздравив соперника, предпочел отделиться от этой толпы.

Подобная победа в последние секунды — проявление товарищеского духа, что Асано разделил с Сугино, дав бежать наравне с собой довольно долгое время. Могло бы показаться, что это весьма благородно, как посчитали все зрители, но Акабане не поддалась на эту мишуру — она умела и поступала так же, правда, лишь в случаях, когда испытывала к кому-то достаточное отвращение. Ведь то, что «подарил» Асано Сугино оказалось отнюдь не из приятного — чувство ничтожности, будучи на пределе своих способностей. Последним рывком президент буквально втоптал в грязь гордость бейсболиста, ожидавшего, что они до этого оба выкладывались на полную. Конечно же, Сугино не мог вот так просто отбросить эту обиду и вести себя так, будто ничего не случилось.

Кто-то прокомментировал, что Асано даже не вспотел, обогнав Сугино, и Акабане подавила желание закатить глаза. Будто он вообще не человек. Это отбило у нее желание прорываться через блокаду девушек, приумножив помпезность своего парня, вручив ему полотенце, а затем она заметила, что Сугино на нее смотрит.

— Отлично постарался, — подала она ему полотенце, втиснувшись в более маленький круг друзей бейсболиста. Девушка даже обошлась без насмешек в его сторону и предпочла своеобразно подбодрить его, — не расстраивайся, Асано у нас с другой планеты, так что результаты заведомо сфабрикованы.

— И откуда я по-твоему прилетел? — по-видимому не получив его от нее, он принял полотенце одной из фанаток — оно висело у Асано на шее, впрочем, воспользоваться им он не успел — его лоб покрывала испарина.

«Упал с Луны» было хорошим проверенным вариантом, но она предпочла лишить Асано ответа, состроив загадочное выражение.

Пронаблюдав, как бегают интересующие ее парни и, поболтав с попросившими ее советов кохаями, Акабане оставшееся время потратила на собственную тренировку. Тренер все время, что она бегала, кидал на нее недоброжелательные взгляды, но к концу тренировки, когда она к нему подошла, все же дал желанное ей исключение из правил на завтра, чтобы она смогла дать толчок разленившимся без ее присутствия ровесницам.

В раздевалку она вернулась в приподнятом настроении, так что, когда открыла шкафчик, улыбалась еще с секунду, пока оценивала произошедшие там изменения. В двух словах там царил хаос. В трех и более… Акабане протянула ладонь, заприметив в глубине бардака ученический и невольно тихо вскрикнув, одернула руку: кожу украсил широкий порез. Рефлекторно слизнув выступившие на пальцах капли крови, девушка пристально вгляделась в нутро теперь можно сказать незнакомого шкафчика и увидела-таки испачканный красным кусок стекла. Не случись это с ней самой, она бы даже похлопала за такую наипростейшую и действенную ловушку.

Позади послышались голоса, и Акабане немедленно захлопнула дверцу, чтобы не дай бог кто-то увидел, что там творилось. Быть объектом такого внимания ей не очень-то претило, а вот жалостливые взгляды, которые последовали бы после того, как об этом узнают окружающие, были уже совсем другим разговором.

— Семпай, ты поранилась? — обеспокоилась видом крови одна из девушек.

— Просто царапина, — хулиганка махнула рукой. — Схожу, залеплю чем-нибудь в медкабинете, а то еще запачкаю что-нибудь.

С этими словами Акабане покинула раздевалку и, выйдя, с удивлением обнаружила, что ее ждет Асано.

— Ты еще не переоделась? — тут он заметил кровь на ее руке и нахмурился. — Идем в медкабинет.

Она ничего не сказала и лишь последовала за ним, предпочтя разговору мысли о том, где бы взять перчатки, чтобы безопасно очистить шкафчик. Тому, что Асано решил-таки проводить ее домой, она уделила гораздо меньше внимания, погруженная в догадки о виновнике порчи ее вещей.

— Коро-сенсей?

Они постучались, но им никто не ответил, и они вошли в кабинет. Врача не было. К этому моменту ладонь девушки напоминала грим для фильма ужасов, так что она решила взять все в свои руки и не дожидаться мужчины, тем более что это была всего лишь царапина. Смыв кровь в раковине, девушка воспользовалась одноразовыми полотенцами, а затем еще раз осмотрела рану: кровь выступила с новой силой, стоило пошевелить ладонью, однако царапина казалась большой и без того, проходя по трем пальцам стежками.

— Чем это ты так?

Асано занял стул врача, и она, предпочтя сидению остаться на ногах, без вопросов подала ему руку, когда он протянул к ней ладонь. Акабане промолчала, но поморщилась, почувствовав, когда на поврежденную кожу попала обеззараживающая жидкость. Боль оказалась сильнее той, к которой она привыкла, получая ссадины, что наводило на мысли, что царапина все-таки не такая уж и маленькая, как она решила.

— Не хочешь отвечать?

— Не особо, — девушка хмыкнула, но не отвела взгляда от чужого лица — Асано смотрел на ее пальцы, видимо решая, что делать дальше. Настроение у нее было не ахти, так что она, не думая, произнесла нечто странное, — не хочешь их вылизать, попытавшись убедить меня, что из-за этого боль пройдет?

— А я должен? — президент, похоже, сдерживал смех. — Это на тебя не похоже.

— Просто так было в манге, которую я недавно читала. Там сказано, что эффект — налицо.

Она не стала говорить, что он абсолютно ее не знает, пусть и притворяется, что все наоборот. Акабане тоже его не знала и из-за этого-то и промолчала — этот глупый разговор давал ей взглянуть на него под другим углом. Пока Асано, продолжая обмениваться с ней шаблонными фразами персонажей сёдзё-манги, искал коробку с пластырями, она, прислонившись к краю стола, имея возможность наблюдать за ним, без того, чтобы он это видел, осмотрела его с головы до пят. Высокий, с идеально-ровной осанкой, широкоплечий… Ее взгляд задержался ниже пояса дольше, чем следовало, и только спустя время, наконец, остановился на пятках его сменки.

— Насмотрелась? — Асано обернулся и вновь занял стул, похоже, нисколько не обеспокоенный ее пристальным вниманием.

— У тебя довольно длинные ноги, — она врала и не краснела, — не хочешь вступить в мой клуб на постоянной основе?

— К сожалению, почти все мое свободное время уходит на работу в студсовете. — Он аккуратно наклеил ей пару пластырей на пальцы, а затем добавил, — к тому же этот год последний — скоро экзамены.

— Еще же есть пара месяцев, — упрямо повторила она, сама не понимая, зачем продолжает настаивать на подставной причине своего взгляда.

— Хочешь больше времени проводить вместе? — Асано встал со стула, так что они теперь оказались ровно лицом к лицу, что он прекрасно осознавал.

— А что если так? — девушка хитро улыбнулась. То, куда перешел их разговор, она, конечно, не ожидала, но…

Акабане неожиданно потеряла всякую веселость и, схватив все еще стоящую на столе коробку с пластырями, кинула ее в дверь. Не прошло и мгновения, как снаружи комнаты послышался удивленно-болезненный вскрик, и она, не теряя времени, бросилась к двери, чтобы преподать урок кое-кому любопытному.

— Коро-сенсей… — ее голос, пусть и спокойный, звучал более пугающе, нежели бы она принялась кричать. — Только не говорите мне, что стояли тут все это время?

Потирающий лоб мужчина молчал, бегая глазами по стенам коридора, только чтобы не встречать взгляд девушки. Когда к возмущению присоединился и Асано, потребовавший знать, что происходит, врач все же сдался и, сцепив руки в замок, потупился, прошептав:

— Вы так хорошо проводили время вместе, что я не посмел мешать. — Он странно улыбнулся, вызвав своим выражением у Асано нехорошее предчувствие. — Акане-кун, ты так мило себя вела…

Больше ему сказать не удалось — девушка заткнула его, зло посмотрев ему в глаза, так что он даже сглотнул. Повернувшись к президенту, посерьезневшая Акабане, сдерживая гнев, произнесла:

— Асано, ты не против тут подождать, пока я с ним поговорю в кабинете?

Хоть она и спросила, а ответа, по-видимому, не предполагала или же просто не желала принимать отказ и хоть как-то это обсуждать. Асано только оставалось смотреть, как она, ткнув мужчину в ребра, подтолкнула врача в сторону двери, а затем с хлопком закрыла ее за собой. Чтобы дать имя чувству, что заполнило грудь оставшегося одного Асано, ему не требовалось задумываться — это была обида.

Какое-то время в коридоре было тихо — парень слышал только издаваемые им самим звуки, да далекие отклики еще находившихся в клубах школьников, что же касается кабинета, то тот, казалось, пустовал, поэтому, когда спустя минут десять оттуда шумно вышла девушка, это несколько покоробило Асано.

— Прости, что пришлось ждать, — Акабане любезно улыбнулась. Президент невольно взглянул ей на руку и застыл: пластыри, что он наклеил собственноручно, сменились другими. Девушка же продолжала, — в этот раз придется отказаться мне — я сегодня не смогу пойти с тобой домой. Увидимся завтра.

Она, не дожидаясь ответных слов, отвернулась и направилась прямо по коридору, даже ни разу не обернувшись. Словно ничего такого и не произошло. Асано всегда считал себя человеком, который сначала думает, а затем делает, но в этот раз вышло иначе — он без задних мыслей схватил Акабане за запястье, вынудив остановиться и развернуться к нему, а затем шагнул вперед и поцеловал ее. По-видимому, на него подействовало небезызвестное «с кем поведешься, у того и наберешься», потому что он так и не смог понять причин своего внезапного порыва. Но это определенно того стоило, как только он увидел, насколько девушка была этим ошеломлена.

— До завтра, — тепло произнес он, сжав ее ладонь в своей, и теперь без каких-либо сожалений отпустил, давая ей свободу действий.