Акабане очень захотелось в тот же момент, как осталась наедине с Шиотой, отправиться на улицу и, воспользовавшись тем, что Асано скорее всего этого не заметит, подслушать разговор. Но она так не поступила — обещала президенту, что если он ее застанет за этим, то… Мысли девушки совершили кульбит, стоило ей взглянуть на печально повесившего голову парня за столом. «Сама невинность», — хотелось сказать ей, но это было глупо, ведь за наивность и доверчивость она и стала другом Шиоты. Да, она все еще считала себя его другом и, даже если бы парень думал иначе, вынудила бы перевернуть его мнение с ног на голову, если бы сочла это достойным траты сил на это.

— Так давно ты с Михо-чан этим занимаешься?

Девушка села прямо напротив окаменевшего Шиоты. Ее злость была искренней, так что труда говорить на повышенных тонах не составило.

— Я не… — Шиота поднял взгляд, заглянув Акабане в глаза, и тут же опустил голову, а затем выдохнул. — Извини. Мне не следовало так поступать.

Воцарилась тишина, во время которой за стенкой послышались приглушенные голоса. Разобрать слов не представлялось возможным — то, что было слышно, как кто-то говорил, уже являлось своеобразным чудом. Побуравив для проформы Шиоту взглядом, Акабане сделала над собой усилие и решила дать другу шанс, пусть сейчас он и пытался от нее закрыться. Асано сказал, что их поссорили специально и Шиота просто все не так понял, так что стоило сначала узнать причину, а потом уже, возможно, обидеться и отпустить.

— Ты так и не ответил: с каких пор? И что она тебе сказала, что ты решил меня предать?

Вопросы едва ли не физически ранили парня, будто бы ударяя его по голове, что вынудило его еще раз уткнуться глазами в стол. Девушка видела, как он кусает губы, не решаясь на что-то, и дала время подумать, обратив внимание на стену, за которой разговор похоже перешел в более мирное русло — стало тихо. Раздосадованная этим Акабане, не имея возможности как вытянуть из Шиоты что-то ценное, так и не подслушать соседнюю беседу, сложила руки на груди и только затем поняла, что сидящий напротив школьник принял это на свой счет — съежился еще сильнее.

— Пока ты ничего не скажешь, я не смогу ничего понять, — более-менее дружелюбно произнесла она вместо извинений.

— А ты хочешь меня понять?.. — тихо прошептал Шиота, все еще не поднимая головы. — Михо-чан рассказала мне… — Выдохнув, парень заговорил громче. — Я же для тебя что-то вроде ручного друга, который всегда и во всем подчиняется.

— Если это из-за того, что… — но ее неуверенность в выборе слов дала Шиоте решимость перебить ее.

— Я знаю, что меня начали задирать из-за тебя. Уже давно. Дело в твоем отношении. Я догадывался, но не хотел верить, однако Михо-чан… она побеспокоилась обо мне и…

— Не принимай решение на догадках! — Акабане для придачи веса словам даже стукнула ладонью по столу, отчего посуда звякнула, надеясь, что это отпугнет Шиоту от этой темы, однако тот напротив осмелел.

— Хочешь сказать, что я неправ?!.. — промелькнувшее наивное доверие, что он всегда ей оказывал, всплыло неожиданно, не дав ей достаточного побуждения, чтобы солгать, и она промолчала. — Хочешь сказать, что считаешь меня другом, даже когда я не следую твоим желаниям?! — он еще повысил голос, едва ли не крича. — Все, кем я сейчас вижу себя в твоих глазах, это удобным прислужником, но никак не другом! Друзья не запрещают друг на друга злиться и не отдают приказов!

— …чего ты так завелся?

На девушку не повлиял ни один произнесенный слог, она скорее была в замешательстве, словно Шиота неожиданно переключился на другой язык, что и стало для парня последней каплей: тяжело дыша, он вскочил с места и, сжав кулаки, прокричал:

— Именно поэтому! Именно потому, что ты так себя ведешь, я не могу тебя простить!

Акабане было тоже вскочила, возмущенная не меньше Шиоты, но тот опередил все ее действия, чуть ли не бегом бросившись к двери. Девушка только и успела, как заметить, настолько тот разгневан, и впасть от этого в еще большее смущение происходящим. Впрочем, это чувство не помешало ей выйти следом из комнаты и встретить на пути Асано.

— Ты тоже уже все? — не без наигранного спокойствия, но с подлинным удивлением вопросила она.

— Минут как пять назад. — Видя, что Акабане хочет спросить что-то еще, он сделал это первым. — А ты, как я слышал, не добилась успеха?

— Подслушивать не хорошо, Асано, — поддразнила она его, пытаясь вернуть хорошее настроение, но он не повелся.

— Если под подслушиванием ты подразумеваешь услышать крики, которые трудно игнорировать, то пускай будет так. Лучше скажи мне: ты все еще считаешь вас друзьями?

Как ни странно, но девушка ответила не сразу, хотя, спроси у нее это Шиота всего ничего назад в комнате, прежде чем убежать, она ответила бы без раздумий. И дело было вовсе не в том, что этим интересовался Асано.

— Считаю.

— Хорошо.

Больше ничего не сказав, Асано развернулся и направился в сторону выхода. Акабане хотела было остановить его и узнать, что он собрался сделать, но поборола любопытство — сегодня она недоумевала уже достаточно раз. И вместо того, чтобы задуматься над тем, куда пошел Асано, она предпочла заглянуть в комнату, из которой тот вышел.

— Михо-чан?..

Не поверив глазам с первого раза, девушка моргнула, но фигура одноклассницы за столом никуда не пропала. Михо, заметив, что больше не одна, с видом вселенской печали сделала глубокий глоток из чашки и, прежде чем заговорить, выдохнула, видимо смакуя вкус чая.

— У меня есть вопрос. Можешь не отвечать, если не хочешь, потому что я предпочла бы неизвестность лжи.

Акабане окинула одноклассницу взглядом еще раз, уже с большим раздражением, которое усилилось от спокойствия и безмятежного вида той. Михо, ничуть этим не задетая, даже не дожидаясь разрешения, с тихим стуком поставив пустую чашку, поднялась и сделала несколько шагов в сторону девушки.

— Ответь не задумываясь: можешь ли ты представить свое будущее рядом с Гакушу хотя бы через год? — Растянувшись в странной на вид усмешке, Михо издала смешок, получив спустя мгновение в ответ только лишь тишину да пустое выражение. — Хороший вариант ответа, Акане-чан. Пожалуй, лучший.

Но уйти ей после настолько наглого представления не удалось — Акабане загородила ей дорогу, довольно быстро придя в себя.

— Чего ты добиваешься? — холодно, но с враждебностью процедила она.

— Если хочешь что-то узнать, то я дала Асано-сану мой номер, а сейчас мне пора. Я не хочу застать его возвращение.

На угрозу Михо не ответила и, словно только и ждала, когда одноклассница отойдет — немедленно вышла, даже не обернувшись, словно уступать в таких случаях у Акабане на самом деле было в привычках. И так оно и было: славясь хулиганкой, Акабане избегала прямых физических потасовок с простыми девушками, даже когда те явно имели недобрые намерения. Применять силу в таких случаях было слишком уж необдуманным решением.

Проследив взглядом, как еще один человек преспокойно ушел, так и не объяснившись, Акабане едва было не пнула со злости по столу, благо, вспомнила, что находится не у себя дома, да и больно будет. Вовремя подоспевшая тетя, словно предчувствующая угрозу мебели, мигом увлекла девушку вслед за собой, так ни о чем и не поинтересовавшись, разве что бросив через плечо «неслышную» фразу: «… интересно, какой же из них к ней неровно дышит?..» Благодаря этому девушка даже едва не попалась, правда все же вовремя спохватилась и оставила отношения между ней и двумя парнями не озвученными.

Асано нашел Шиоту там же, где и ожидал — блуждающим по одной особенно извилистой улице, дорогу по которой сам запомнил лишь благодаря хорошей памяти и предупреждению об этом Акабане. Закоулки, на которые улица делилась, мало того, что походили друг на друга как две капли воды, так еще и вели в тупики, не сразу или же и вовсе незаметно переходили в другие улицы, так что быстро найти нужную дорогу среди большого выбора не представлялось возможным.

Прежде чем окликнуть ровесника, президент предпочел оценить его внешне: Шиота казался еще разозленным достаточно, чтобы это чувство перевесило в нем отчаяние оттого, что он заблудился. Решив дать ему сделать еще пару неудачных попыток выбраться самостоятельно, Асано встал так, чтобы парень не увидел его раньше времени, и взглянул на часы на запястье: стрелки близились к четырем.

— Удачи желать не буду, ты ее не заслуживаешь, — послышалось откуда-то со стороны, и только затем Асано увидел рядом с собой Михо. — Куда ушел Шиота-кун?

Президент показал желаемое ей направление, а затем правильное к станции. Не поблагодарив, девушка без сомнений выбрала второй путь и спустя всего пару секунд вновь исчезла с его глаз, оставив после себя отвратительный осадок, еще неприятнее, чем тот, когда она попрощалась с ним в доме Акабане. Через минуту из-за угла появился Шиота, но только чтобы уже менее воинственно настроенным исчезнуть в новом непроверенном закоулке, отчего мысли Асано сами невольно вернулись к девушке, что вот уже долгое время была его тенью.

Два года — именно столько, по словам Михо, она следила за ним, ежедневно отчитываясь об этом той, чье имя не пожелала называть и даже на него намекать. Внушительная цифра не желала выходить у него из головы, и Асано не мог не оглядываться, проверяя, взаправду ли ушла девушка или же следит за ним из потаенного места. Ощущение паранойи усилило и откровенное презрение, которое она безразлично вылила на него ранее несколькими предложениями да едким взглядом. А украсило полное непонимание того, что творилось у Михо в мыслях, ее предупреждение, чтобы президент не смел допускать того, чтобы Акабане и Шиота не помирились. И это при том, что она и стала инициатором их ссоры.

— Асано-сан?

Удивленный голос вывел президента из раздумий, несколько напугав — Шиота отчего-то оказался позади, а не впереди, что значило только одно — он окончательно и бесповоротно заблудился. Обернувшись, Асано нашел подтверждение этому и внешне: парень сконфуженно озирался по сторонам и скорее больше радовался «неожиданной» встрече, нежели недоумевал, что она так удобно произошла.

— Я тебя искал, — прямо заявил Асано, и Шиота удивился повторно, уже сильнее. — Не хочешь вернуться обратно?

— Тебя Акане-чан попросила?

— Разве я похож на мальчика на побегушках?

— Прости. Просто я подумал… — парень замолк, осознав, что едва только что не сказал, однако Асано угадал его мысли и озвучил вместо него.

— Ты подумал, что раз я ее парень, то согласился бы стать миротворцем. — Шиота сконфуженно кивнул, и президент снисходительно улыбнулся. — Отчасти это правда, — на это Шиота тоже попытался кивнуть, но понял, что ему сказали и замер, — но она ни за что бы меня не попросила. Я сам хотел бы вас помирить.

— Спасибо, конечно, но думаю, что ничего не выйдет. Акане-чан меня теперь ненавидит, да и я не хочу больше видеть, как она не осознает, что творит с нашей дружбой.

— Отказываясь от помощи, ты все же говоришь о ваших отношениях в настоящем времени. И это не с непривычки, просто не признаешь, что все кончено.

 Шиота нахмурился, когда ему указали на очевидное, но, помявшись, все же кивнул, чтобы президент продолжал — по виду Асано явно можно было сказать, что он сказал не все, что хотел.

— Акане тоже считает тебя другом. Именно поэтому я здесь. — Видя, что ответом ему послужила тишина, Асано осознал, что этих слов было мало и добавил нечто более весомое. — Конечно, силой возвращаться я тебя не заставляю. Можешь и дальше плутать в поисках улицы ведущей на станцию. Надеюсь, деньги на обратную дорогу у тебя найдутся.

И, будто бы собираясь уйти, президент развернулся, сделал несколько шагов мимо Шиоты, а затем помедлил, отсчитывая секунды, пока парень не последует за ним.

— Подожди, Асано-сан! — раздалось ему в спину. — Я… я вернусь! Но ненадолго. И пожалуйста, если сможешь, скажи Акане-чан, что я не хочу с ней пока разговаривать.

— Конечно.

Лаконичный ответ подчеркнул изящную улыбку президента, вежливо подождавшего, пока парень поравняется с ним. Больше ничего не говоря, Асано будто бы дал ровеснику высказанное им желание побыть одному, и Шиота, преисполненный благодарностью, тоже непринужденно улыбнулся, внутренне восхищаясь добротой Асано.

 — Я побуду в той комнате, где был, — произнес Шиота, и едва не возразивший ему Асано все же кивнул, перед этим увидев за дверью веранды чей-то силуэт. О том, что это Акабане дал знать ее голос — девушка что-то насвистывала, видимо, находясь в хорошем настроении, что придало услышавшему это Шиоте довольно жалкий и разбитый вид.

Стоило ровеснику исчезнуть из его поля зрения, как президент присоединился к своей девушке, прекратившей напевать только после любопытного взгляда в его сторону. Тихий хруст — Акабане уплетала сласти, видимо, стащенные ей из одной из комнат и приготовленные для гостей — также прекратился, и девушка протянула Асано ладонь с еще целым печеньем.

— Будешь? — ее голос прозвучал глухо — видимо, она едва успела прожевать то, что только что откусила.

— Я привел обратно Шиоту-сана, — президент покачал головой на ее предложение и сел рядом, также свесив с дощатого пола ноги, давая траве щекотать пятки. — Он тоже все еще считает тебя подругой, но обижен и не хочет тебя пока видеть.

Девушка фыркнула, пожав плечами, перед этим приподняв в удивлении брови от не слишком-то вежливого отказа Асано, и, предпочтя не задумываться над мелочами, откусила кусок печенья, а затем посмотрела в еще светлое небо. Сейчас ее мысли занимало отнюдь не желание понять друга. Правда, приятность от злорадства — угощение она забрала из той комнаты, где сидела с Шиотой, куда он и вернулся — вынудила уделить однокласснику несколько мыслей.

— Я сказала тете, что ты мой парень, — неожиданно произнесла Акабане, и президент из-за этого не сразу осознал сказанное. Девушка очень уж довольно улыбалась, что вкупе с предшествующим насвистыванием вызвало у Асано нехорошее предчувствие. И не зря, ведь затем она спокойным тоном заявила, — так что сегодня мы все ночуем здесь.

Ответом ей послужила тишина. Не потому, что Асано нечего было сказать, напротив — слишком многое просилось выйти из его рта, но он не мог выбрать, что сказать первым, чем девушка и воспользовалась.

— С Нагисой-куном я завтра разберусь. — Акабане поднялась и, отряхнув руки от крошек, спросила. — Может, сходим мне кимоно подберем, пока еще светло? — она едва сдержала смех, взглянув на помрачневшего Асано, явно принявшегося просчитывать, чем ему обойдется целый день прогула. — Коро-сенсей тебя прикроет, он на этом уже собаку съел — на мне напрактиковался.

После этих слов она ощутила, как недовольство, ранее ни на что не направленное, во взгляде на нее прорезалось подобием того, что она с нетерпением ожидала, ранее заведомо посеяв семена этого чувства — ревности. Упомянув врача, с которым, как знала вся школа, у нее были до неприличия приятельские отношения, девушка не могла не обрадоваться реакции Асано — мелочь с пластырями сыграла свою роль — взгляд парня неосознанно перешел с лица на пальцы, как произошло и этим утром. Акабане ликовала, сумев заставить самомнение президента пошатнуться благодаря липовому вниманию взрослого мужчины, которое она устроила, нацепив на уже достаточно зажившую кожу пластыри с детским смущающим рисунком.

— А! — неожиданно воскликнула Акабане, делая вид, что вспомнила нечто важное. — Асано, я совсем забыла — тетя перед этим хочет с тобой поближе познакомиться. Она уж очень обо мне беспокоится, так что не обессудь, если она начнет спрашивать что-то странное.

Возражений опять не последовало, но теперь уже Асано даже не желал что-либо говорить — он задумался над истиной сущностью улыбчивой женщины, что мило поприветствовала его, совершенно не оказавшись против явно неожиданным дополнительным гостям. И мысли, что пришли ему в голову, оказались отнюдь не радужными. Ведь эта женщина была родственницей взбалмошной хулиганки.