Поиску Терасаки Акабане едва ли уделила минут пятнадцать. Волновавшаяся скорее об ужине, на который у нее были ограничены средства, девушка не очень-то и расстроилась, не найдя хулигана на территории школы, и отправилась домой. Порывшись во всевозможных «секретных» местах, что могли бы содержать долго не портящуюся еду или деньги, она не нашла ничего, что могло бы помочь протянуть до приезда родителей и все же решилась пойти искать работу, хотя говорила Асано о ней скорее в шутку.

Сменив форму на будничную, не слишком броскую одежду, она отправилась в торговый район, поставив себе целью найти какое-нибудь кафе или магазин, куда никто из ее школы точно бы не заглянул. Не то чтобы она засмущалась их внимания. Ей скорее не хотелось проблем, которые не особо хорошие знакомые могли принести. Ночная смена бы подошла этому критерию идеально, плюсом и платили за нее больше, однако недосыпать и нарушать правила таким образом желания она не ощутила.

После получасового блуждания меж торговых рядов и улиц, заполненных множеством людей, спешащих по своим делам, понаблюдав за школьниками, что ей встречались, Акабане удалось найти наименее популярное у учеников ее возраста заведение — мейд-кафе. Туда зашла всего пара парней в форме ее школы, по виду они не походили на любителей неприятностей, так что девушка зашла следом, не смущаясь, что на витрине не висело объявления о найме. Перелив колокольчика и хор слащавых голосов накрыли ее с головой стоило открыть дверь. Отвечающая за приветствие посетителей девушка без удивления окинула гостью взглядом и мгновенно сменила обращение на «госпожу», предложив выбрать столик.

— Я здесь не за этим. Можно увидеть менеджера?

Официантка уже пристальнее и продолжительнее вгляделась в ее лицо и только затем, кивнув, провела Акабане за собой к витрине, где на показ за стеклом выставлялись всевозможные продаваемые тут пирожные-мороженые, с краю же витрины располагалась касса. Скучающая красивая женщина в кружевном фартуке, до этого момента разглядывавшая клиентов, повернулась в сторону посетительницы и оглядела ее аналогично официантке.

— Вам случайно временные работники не нужны? — сразу же спросила Акабане, не церемонясь так же, как не церемонились с ней, оценивая как возможную прибыль.

— Ты уже когда-нибудь работала в сфере услуг?

Лгать, конечно же, тут не стоило — сразу раскусят. Каверзный вопрос, могущий поставить в «интервью» точку, расстроил девушку, и она не сдержала легкого вздоха. Найти место сразу же она не ожидала, но ей стоило пересмотреть обращение к возможным коллегам.

— Это будет мой первый опыт.

Слова, которые обычно влекли за собой отказ, были сказаны, и Акабане морально к ним подготовилась. Помощь пришла откуда ее не ждали.

— Менеджер, я молчала раньше, но Юна-чан отбирает моих постоянных клиентов. — Подала голос официантка.

Ябеда была на лицо, только вот время для нее подобралось хорошо, чтобы просто проигнорировать, когда имелась пусть сомнительная, но замена, так что вздыхать пришлось уже женщине.

— Я с ней поговорю, а теперь иди, работай. — Подождав, пока официантка покинет зону слышимости, менеджер обратилась к Акабане. — Оставь свои данные, и если место освободится, то я тебя проинформирую. Только учти, что ленивые мне тут не нужны.

Закивав свалившемуся счастью — не нужно больше никуда идти — Акабане просияла, оставив улыбкой хорошее впечатление. Форму горничной ей носить не хотелось, как и прислуживать, но из-за хорошего заработка грех было жаловаться. Да и ненадолго все это. По выражению лица женщины, уже потерявшей интерес к Акабане и цепко вцепившейся глазами в одну из официанток, она моментально определила, что место у нее определенно будет — нарушителей спокойствия в коллективе никто не любил. Таким образом, ей даже не пришлось обращаться к Коро за помощью. О подобной участи для себя она не подумала.

Следующим утром, кое-как заморив червячка, в школу она пошла гораздо в лучшем настроении, нежели ожидала. Смс от Асано о втором обеде, взятом для нее, вытеснило все остальные неудобства встречи наедине на второй план. А ведь она никогда не считала себя ярым любителем поесть. Возможно, дело было в том, что она надеялась на то, что готовил он сам? Над этим вопросом она не размышляла, всецело погруженная другой «проблеме» — девушке Коро. Ранее озабоченная своими отношениями, сейчас, оказавшись прямо перед объяснениями с Асано, Акабане могла отвлечься, все равно со своей ситуацией поделать ничего не могла, и подготовить что-то для подслащения «пилюли». Этим что-то был любовный интерес врача — хороший компромат, что мог вынудить его пойти на совершенно дикие и сомнительные предложения. Как ей удалось узнать из веселого обеда разномастной компании, послужившего хорошим поприщем в сборе информации, из всех учительниц, учитывая вкусы Коро, на это дело подходило только три варианта: классная 3-1, продавщица в столовой и замена одного из заболевших учителей.

Подбор, конечно же, делался исключительно по объему груди — пристрастия врача на этот счет не знал только ленивый — чем больше, тем выше вероятность, — так что он оказался не идеален, поэтому вторую женщину Акабане отмела первой, даже не став гадать — та была стара как мир. Вариант с той, что являлась классной у Асано, импонировал и подходил куда больше, как по возрасту, так и по характеру, вот только женщина эта являла собой пример безнадежной наивности, с которой не могли справиться даже каверзные вопросы подростков. Каким образом та сумела осознать свои чувства к кому-то, будучи преподавателем химии и биологии, при этом совершенно не замечая неприкрытых намеков и подколок, бурлящих гормонами школьников, выглядело нерешаемой загадкой. Не зря же ее прозвали «Юкимура-непрошибаемая». Да и был у нее жених, кажется, о чем вчера рассказала, посмеиваясь, Накамура.

Последнюю женщину окутывала завеса тайны — каким-то неведомым образом судьба распорядилась так, чтобы учитель, которого заменяли, брал отгулы одновременно с пропусками школы Акабане, из-за чего их встреча еще не произошла. Впрочем, судя по словам Сугино, который вряд ли бы приукрасил, замена была хороша собой и предпочитала открытую одежду, что давало ей преимущество перед Юкимурой на сто очков вперед, пусть и с Коро она познакомилась недавно — встречи после работы и «любовь с первого взгляда» никто не отменял. Зайдя в тупик, Акабане решила отложить решение, пока не увидит замену своими глазами. Вторым уроком был как раз этот предмет, так что ждать оставалось не долго.

Скрасив скучный путь в школу размышлениями, Акабане и не заметила, как почти пришла, дополняя мыслевыводы об учителях подкреплением — ненавязчиво выспрошенным мнением то и дело попадавшихся ей встречных: то одноклассники, то знакомые, то кохаи, поэтому скучать ей не пришлось. Заприметив перед собой на тротуарной дорожке выделявшийся из общей массы идентичной друг другу формы яркий цвет волос, она заулыбалась еще шире и уже менее добро: то был прекрасный шанс дополнить хорошее утро еще одним десертом, пусть и не имеющим физической формы, раз уж завтрак подкачал.

— Доброе утро!

Заражающе-громко, без тени сомнения в личности, Акабане поздоровалась, по-приятельски обняв не настолько уж и знакомого человека, прекрасно зная реакцию на свое нескромное поведение.

— Д-доброе, Акабане-чан.

Улыбки на чужом лице не появилось, что стало великолепным шансом продолжить разговор, чего девушка и добивалась.

— Каяно-чан, ты не в настроении?

Стоя посреди медленно текущего потока учащихся, они привлекали внимание, так что с ответом Каяно не спешила, подбирая слова. Почему к ней прицепилась неприятная ей личность, она понятия не имела и, не зная, как от той отвязаться, застыла не от стеснения, а бессилия, молча.

— Каяно-чан?

Обеспокоившись, не перегнула ли она палку, Акабане заглянула школьнице в лицо, и сама едва подавила состроить подобное выражение: Каяно была спокойна, но бесстрастна, просто ожидая, когда все закончится. В этом виделся отпечаток общения с хулиганами, вызвавший бы чувство неудобства у любого человека, исключая Акабане, разумеется. Дразниться насчет Шиоты она передумала, избрав другой подход, давший бы больше в будущем, хотя и не носивший развлекательного характера.

— Вчера я Терасаку так и не нашла, так что если он сегодня появится — дай знать — верну за тебя должок.

Выпустив девушку из захвата-объятия, рыжая издала смешок, прочтя удивленную, но благодарность в потерявших недоверие глазах. Дурить Каяно намечалось просто, ничуть не хуже Шиоты. Вот только следовало сделать несколько предосторожностей, что обезопасили бы от последствий подобных тем, что поставили дружбу с парнем под вопрос. Разграничить территорию, так сказать.

— Я делаю это ради себя, так что не благодари. В качестве подарка для предложения продолжить обедать вместе я потом что-нибудь придумаю.

Не дождавшись ответа, как и какой-либо реакции, махнув на прощание, Акабане крутанулась так быстро, что задралась юбка. На ней сегодня, впрочем, как и обычно, когда она посещала свой клуб, красовались любимые шорты — что-то вроде визитной карточки, да талисмана на уверенность — знак, что никто не увидит больше предоставленного. К сожалению времени на пробежку из-за пробудки после будильника оставалось мало, так что пришлось пользоваться не отведенным местом для бега, а размяться очень и очень скорым шагом с препятствиями, благо те обладали собственным разумом и расступались, как трава под ветром. Препятствовать ее желанию оказаться в школе не хотелось никому. Для нее пришло время охоты на хулиганов.

Будучи в третьем последнем выпускном классе в школе уже не было никого, кого она могла бы назвать семпаем, как и полностью равных ей в неумной наглости и норове. Познакомившись с Асано, она, было, подрастеряла пыл, увлекшись, однако сегодня все, кто ей встречались на пути, с уверенностью бы отрицали это наваждение. Акабане стала еще свирепее прежнего, теперь имея под рукой связи со школьной властью, замыкая порочный круг после небезызвестного врача. Идеализм, которым фан-клуб президента пичкал всех без разбору, плохо сказывался на имидже Асано, так что никто не сомневался, что ради своей девушки он посмотрит на нарушения сквозь пальцы. Сама Акабане действовала открыто, но уж точно не из-за веры, что ей за это ничего не будет. Она руководствовалась лишь тем, что сейчас Асано на тренировке, а значит — помешать ничем не сможет. Наказания ее никогда, в общем-то, не страшили.

Чересчур веселый пристальный смешливый взгляд да широкая улыбка до ушей, больше похожая на оскал, развязали языки многим. Осознавая, какая беда ходит по коридорам, многие предпочли посодействовать вопреки вчерашнему безучастному наблюдению. Пусть Акабане, расспрашивая, ничего не добивалась, уходя, благодарить не забывала, оставляя после себя шлейф слухов, вылавливающий из не таких уж из старых воспоминаний случай со змеей, слывший очень забавным для тех, кто в нем не участвовал. Девушки, испытывающие к Асано совсем не романтические чувства, конечно же, тоже не забыли ее спокойствие, когда весь класс по россказням сошел с ума, и пусть и сдержанно, но не встревали или же не шли на конфликт. Исключая пару моментов с первогодками, пытающимися изменить устоявшийся порядок под себя, никакого сопротивления не нашлось, как не нашелся и Терасака, следы вчерашнего дня которого вели из класса домой и в школу этим днем не возвращались. Раздосадованная Акабане даже упустила случай подловить его «сообщников» у «3-4», сразу пойдя в свой класс, пусть еще и оставалось достаточно, чтобы совершить что-нибудь ради неплохой забавы.

Одноклассники подуставшую, впрочем, все еще достаточно бодрую Акабане встретили живее, чем раньше, что больше походило на очень привычное, но совсем далекое обращение до происшествия со змеей. Понемногу возвращавшая доверие и уважение, сейчас, став центром слухов всей школы, она стала им и в классе: все наперебой принялись спрашивать как там с Терасакой.

— Вчера сбежал и так и не появлялся, — сдержанно ответила она всем и для разнообразия решила подготовиться к уроку. Многие этому удивились, так же как и уверенности девушки, что хулиган не появится после звонка. Что-то доказывать у Акабане желание не нашлось, и одноклассники остались в неведении, что она вообще-то тоже человек и если прекратит заглядывать в учебники и записи, может провалиться, да и Терасаку знает вполне неплохо, чтобы предугадывать его хорошие, пусть и трусливые ходы. Парень правильно сделал, что решил заболеть — обычно в таких случаях она отставала, признавая охоту невыгодной, да только не в этот раз. В этот раз все было иначе — задета была будущая девушка ее друга, да и сам друг. Такое запугивание «собственности» прощать и забывать она не собиралась. Вот только полдень от этих намерений отвлекал неимоверно.

Второй урок — урок с заменяющим учителем — прошел абсолютно не по расписанию и не по плану. Не до того было Акабане, ожидавшей, что сейчас она оценит возможную пассию Коро, но справиться с ситуацией она сумела, цепко подхватив под руку соседа через ряд и, проворно маневрируя меж одноклассниками, воспользовавшись суматохой и столпотворением перед учительским столом, выскользнула через заднюю дверь, которой сейчас интересовались в последнюю очередь.

— Снимай штаны! — заявила она, дотащив Шиоту до туалета и, не дав тому даже отдышаться после почти что марафонского бега, втолкнув его в женскую часть.

— Что?! — выпучив глаза на дикое требование, парень покраснел и замахал руками, стоило девушке сделать к нему шаг. — О-о чем т-ты, Акане-чан?! Объясни!

— Мне нужны твои штаны, — будто само собой разумеющееся пропела Акабане, недобро улыбаясь. — Я не пущу тебя обратно, пока не отдашь.

— Я не буду! Даже для тебя это слишком!

— Да что ты говоришь? А я ведь простила тебя и ничего не сказала, когда ты бросил меня одну перед финишной прямой.

На самом деле она просто забыла, обеспокоенная вчера неудачей, а потом занятая мыслями о другом, но Шиоте об этом не нужно было знать. Сказать на это школьнику было нечего, так что он замолк, впрочем, принялся сопротивляться, как только девушка вцепилась в его штаны, силясь расстегнуть ремень. Силы имела больше Акабане, так что победитель определился еще до начала, но упорство, с каким она наседала, впечатлило и напугало Шиоту, вынудив его прибегнуть ко всем мыслимым и немыслимым возможностям рад спасения своей гордости.

— Зачем они тебе?!

Значения это не имело, но могло заставить Акабане временно отступить, чего не произошло. Сузив глаза, девушка, не прекращая борьбы за «трофей», сквозь зубы прошипела:

— Так надо. Потом все объясню. Моя репутация под угрозой.

— А как же моя репутация?!

Выкрик потратил больше сил, чем Шиота рассчитал, и штаны съехали с талии еще на сантиметр, ввергая его в пучину отчаяния.

— Я отдам тебе свою юбку. Ничего страшного в этом нет. Ты же уже ходил в девчачьем. Это всего-то на урок и перемену.

— Я отказываюсь!

Шанс это был наипрекраснейший, так что, пока возмущенно-смущенный парень занимал драгоценное время болтовней, Акабане дернула штаны вниз, сдернув те достаточно, перед этим на секунду прекратив тащить, выведя парня из равновесия. Опрокинуть его на спину и вытряхнуть из штанин ноги, пусть и в обуви, оказалось проще некуда.

— Это не честно! Как я пойду на урок?!

Возражения Акабане не слушала, натягивая добытые брюки. Юбку она сняла через голову и кинула другу, давая тому прикрыть остатки его мужской порванной гордости. Вид у сидевшего на полу Шиоты был жалкий: прижимая к телу юбку, он походил на утопающего, вцепившегося в круг; глаза бегали в поисках точки, способной отвлечь от саможалости и, не находя ее, продолжали блуждать. Полностью проигнорировав чужое отчаяние, девушка цокнула языком, заметив, что штаны ей немного коротки.

— Премного благодарна за помощь, Нагиса-кун ~

Усмехнувшись, девушка покинула туалет, нисколько не раскаиваясь, что оставляет позади разбитого в пух и прах друга. Заслужил ли он этого? Прямая белая спина Акабане, казалось, корила его за бездействие, порождая, несмотря на проделанное издевательство, вину, пробудив Шиоту от наполнившей его печали. В конце концов юбку его не в первый раз вынудили надеть, да и, похоже, причина тому была не только в наказании… Вздохнув, Шиота надел юбку. Подруге он спускал многое, спустил и это, задумавшись об одной из причин: он бросил ее в решающий момент, когда она была на грани победы и поражения. Удивляться такой мести от рыжей — глупо.

Урок уже начался. Нужно было идти или же поискать что-то на замену юбке, однако Шиота не мог сдвинуться с места — ноги намертво приросли к полу. Выйти и наткнуться на кого-то пугало не меньше, чем остаться в туалете и быть обнаруженным девчонкой. Расхаживание в таком виде перед мамой и по школьным коридорам смущало в неравной степени. Выхода из этой ситуации вело два: остаться и спрятаться, пропуская урок, надеясь, что штаны ему вернут или же отправиться на вылазку, опасную закреплением звания «извращенец».

Прошедший через немало всевозможных подколок и издевательств хулиганов, Шиота избрал второе без колебаний. Только вот совершенно уверенный внутри, он все еще не мог вынудить себя сделать и шага к двери. Пришлось пошлепать себя по щекам да наказать подобным образом и предательские ноги. Со звеневшими в ушах искажающимися с каждым повторением звуками шлепков, он все-таки заставил руку протянуться вперед и совершить пару несложных движений. Не имея другого командира, тело последовало приказу и медленно, но тихо и с осторожностью Шиота покинул запретную территорию.

Коридор, как и положено, оказался пуст. До лестницы, ведущей вниз, оставалось всего ничего, а до медкабинета, куда школьник решил обратиться за помощью, потому что другие варианты имели меньший шанс успеха, спустившись на первый этаж, было рукой подать. Этого ему показалось мало и, чтобы не тратить времени понапрасну, боясь попасться, Шиота воспользовался проверенным средством сокращения дистанции — прыжками через перила, да несколько ступень. Вот только он не учел возможных опаздывающих на уроки учеников, за что и поплатился, едва успев преодолеть пару пролетов. Если мгновения в прыжке ускоряли восприятие реальности, то, скользнув взглядом выше места приземления, где что-то выбивалось из общей картины серости пола, Шиота ощутил, как время замедлилось до такой степени, что он успел обдумать всю плачевность своего положения: прогуливает, беззастенчиво веселится в юбке и, пожалуй, самое постыдное — эксбиционист. Тело не получало от мозга новых указаний, так что прыжок ничем не отличился от предыдущих, и парень приземлился на обе ноги. Невольного зрителя такой исход, похоже, окончательно добил морально, вынудив осесть на пол и уставиться на возмутителя урочной тишины. Так они и замерли, пялясь друг на друга и не веря своим глазам.

Первым оклемался Шиота, покрывшись сильным румянцем, как только осознал, что в таком положении тому, кто смотрит снизу видно то, что под юбкой. Протянув было руки, чтобы спрятать измученное стыдом лицо, он мгновенно прижал их к промежности, не алея еще сильнее только потому, что краснеть уже было некуда.

— На-наги-с-са-кун?

Услышав знакомый голос, парень возжелал провалиться сквозь пол куда угодно, лишь бы не продолжать, оказывается, даже еще не начавшуюся пытку. Перед ним сидела девушка, на которую он совсем недавно произвел хорошее впечатление. Каяно вновь открыла рот и заговорила, но он не мог услышать — прокручивал в сознании свой прыжок, в красках разыгрывая его со стороны и постепенную смену выражений удивления девушки.

— Нагиса-кун!

Хлопок по плечу вывел его из раздумий. Приказной тон, требующий внимания, заставил посмотреть Каяно в глаза и там, к своему ужасу, Шиота увидел дикую смесь презрения с отвращением, наполненную злобой. В горле мгновенно пересохло, и он, облизнувшись, что-то залепетал, пытаясь оправдать свой непростительный вид. Вторая ладонь, параллельно легшая первой и надавившая сверху, заткнула не успевший начаться бессвязный поток.

 — Нагиса-кун, не бойся! Я ни в чем тебя не осуждаю! Это же Акабане-чан, не так ли? Она тебя заставила?!

Предложения друг за другом прошлись по парню волнами, успокоив волнение. Теперь он просто непонимающе хлопал глазами, силясь понять, почему все так хорошо для него шло. Каяно же продолжала возмущаться и распыляться, сжимая его плечи.

— Я думала, что большинство — слухи, но это — прямое им доказательство! Как это низко — звать человека другом, а затем так мерзко с ним поступать! Она же тебя заставляет?! Заставляет?!

Шиота мало-помалу начал приходить в себя и осознавать смысл громких слов. Благо, девушка еще не начала или же не собиралась его трясти, не дойдя до такого состояния, где не стала бы слушать ничего в ответ. Он хотел было смахнуть ее ладони с плеч и увеличить расстояние между лицами, но не смог — руки не желали отпускать, крепко вцепившись в подол.

— Каяно-чан, успокойся. — Он улыбнулся самой милой улыбкой, на какую только был способен в таком положении. — Я сам виноват. — Сказанное должно было вызвать бурю, ведь звучало как простейший побег от реальности, но он не замолчал. — Понимаю, что в это трудно поверить, но пожалуйста, не обвиняй Акане-чан, не зная всей ситуации. Заботы твоей я не заслуживаю, но неблагодарным не буду и объясню, почему я оказался в такой плачевной ситуации.

Девушке только и оставалось, как кивнуть, изумляясь преображению взволнованности в абсолютное спокойствие. Впрочем, сказать ей было что.

— Ты куда-то шел?

— К Коро-сенсею. Я надеюсь, что у него откуда-нибудь, да будет пара штанов.

— Нельзя!

Выкрик оказался громче всех предыдущих, отчего Шиота вздрогнул. Понимая, что переборщила, Каяно потупила взгляд.

— Я сейчас как раз от него. Он ничем не сможет тебе помочь.

Почему она так считала, да и зачем к врачу ходила, он не спросил, доверившись, озабоченный тем, что теперь нужно искать другой выход. Прочтя это по его лицу, Каяно поспешила его обрадовать.

— У меня есть ключ от старого кабинета. Его сейчас под кладовку используют.

Возвращаться на урок желание пропало окончательно. К внезапно наткнувшейся на него и сразу же понявшей все почти правильно девушке в Шиоте пробудилось любопытство и признательность. Конечно, штаны она ему не предложила, но место где можно спрятаться от любопытных глаз, тоже было неплохо. Таким образом, наплевав, что он пропускает, не задумавшись, что из-за этого могут позвонить матери, школьник доверчиво засеменил за Каяно. И она не предала его.

В используемом как кладовка кабинете пахло пылью и затхлостью, из-за чего школьники несколько минут хмурились, привыкая, пока обустраивали себе место меж составленных друг на друга столов, придвинутых к стенам, двигая видавшие лучшие дни заклеенные скотчем коробки. Тут, похоже, хранился совершенно ненужный хлам со всей школы, который, впрочем, имел какую-никакую, а ценность, раз его все еще не выкинули. Каяно заняла найденный при перетаскивании стул, оказавшийся заложенным меж коробок, а Шиота примостился на большом мягком мешке, в котором, судя по всему, хранилась то ли одежда, то ли ткань. Молчали оба, не зная, как заговорить. Стоило бы начать Шиоте, но тот не мог, тратя всю выдержку на сохранение спокойствия в непривычной одежде перед чужими глазами.

— Я сплоховал. Я уже не в первый раз оказываюсь в… юбке, так что наказание это не настолько жестокое, как тебе кажется, — коротко и ясно произнес он, уткнувшись глазами в пол. Пару секунд подбирая слова, Шиота очертил полукругом комнату, коротко скользнув взглядом по лицу Каяно, убеждаясь, что та не собирается возражать. — Очень льстит, что ты приняла мою сторону и хочешь помочь, но у меня все в порядке. Акане-чан, конечно, когда хочет, может быть очень пугающей и доставучей, однако она хорошая подруга, да и не желает, и совершенно точно не собирается причинять мне вред. Мы не так давно выясняли отношения, так что… не хочу показаться грубым, спасибо за твою заботу, но не стоит, мы как-нибудь сами разберемся.

— Звучит как попытка оправдаться, Нагиса-кун.

Ее веселость после произнесенной парнем речи казалось поддельной. Каяно, несмотря на это, улыбалась вполне искренне, будто бы поняла, только вот сделала это явно по-свойски.

— Меня, знаешь ли, тоже доставали хулиганы, и я прекрасно распознаю скрытый смысл. Над тобой же издеваются, да? Так, что ты настолько затравлен, что не видишь в легких насмешках ничего плохого, принимая их за внимание.

— Эм-м, Каяно-чан?..

— Не пытайся притворяться!

Попытка убедить, что все нормально, оказалась тщетна, и мысли Каяно, как Шиота не старался, а свернули на путь запугивающей дружбы. Ее сопереживание только ухудшило восприятие сказанного парнем, и тот не имел понятия, что теперь могло дать ей взглянуть на ситуацию трезво, а не под разгорающимися эмоциями. Отрицание сделало бы все хуже. Стоило пойти с другого конца? Неожиданно Шиоту осенило.

— Если бы Акане-чан и впрямь была настолько отвратительным человеком, то Асано-сан не стал бы с ней встречаться.

Совершив великолепный ход, защищенный со всех сторон глубоким рвом и, более того, высокой стеной, Шиота внутренне восторжествовал, не получив мгновенного возражения. Каяно определенно обдумывала стратегию, могущую обойти неприступность поставленных условий. Вот только их не было, сколько не ищи. Начиная всезнанием благодаря занимаемой им должности и заканчивая поддерживаемой идеальной репутацией, президент не имел дыр в защите. Пускай даже он в людях не разбирался, он бы мгновенно отреагировал на любые поползновения Акабане преступить школьный закон. Каяно, конечно же, не знала, что попустительствовать Асано мог бы, о чем догадывался Шиота, однако то возможно было только лишь в определенных рамках да с вескими основаниями. Девушка выдохнула, потеряв боевой настрой, и опустила голову, что перед этим гордо направляла в потолок. Сдача была налицо.

— Прости, пожалуйста, — затараторила Каяно, в извинении сложив перед собой ладони плашмя. — Я очень извиняюсь. Ты прав. На меня снизошел дух помощи, и я, не спрашивая, полезла куда не надо… Боже!..

Залившись краской, смутившаяся Каяно, закрыла лицо ладонями. Будь они знакомы ближе, Шиота погладил бы ее по голове, утешая, но вместо этого он промолчал, давая время на осознание своих ошибок. А их было куда больше, чем Каяно поняла изначально. К примеру, Накамура ей прямым текстом заявила, что издевательства — воображение, а также имелось настоящее доказательство их отсутствия — спокойный во время обеда президент, отчитывающий свою девушку за излишнюю агрессию, не говоря уже о рукоприкладстве. Так безызвестно завершилась, не успев начаться, война против захватчицы, о которой та так и не узнала.