В их жизни все сводится не, как могло бы показаться, к победе всюду, где возможно, а к доминированию. Распространению своего эго на других, принуждению окружающих видеть в своем образе человека, до пьедестала которого не достать, как ни старайся. Именно эта жизненная цель и сводит их вместе. Поначалу ненавистью из-за похожести взглядов, а затем отличием принципов.

Страницы учебника с непристойными рисунками. Отстранения за не происходившие драки. Канцелярские кнопки в обуви. Случайные ошибки в имени в списках результатов за семестр. Никто не замечает этой бессмысленной борьбы, что только придает уверенности продолжать ее дальше.

Сводится все к довольно очевидному исходу, но не для них самих и, конечно, не для осьминога, любителя предсказуемых сюжетов, что всегда был невольным свидетелем столкновений школьников, правда, исключительно из-за своей работы. К счастью, именно в этот день он занят разговором с председателем и не имеет возможности наблюдать за подопечными.

Всего лишь два слова превращают еще нормально не начавшийся разговор в противоречивый спор, и лишь одно прикосновение к плечу ведет к тому, что школьники катаются по полу, пытаясь взять друг над другом верх. Победить не получается — силы примерно равны, что злит их даже сильнее, проиграй один другому. Удержать эти чувства не выходит: Асано, широко раскрыв глаза, плотно сжав губы, гневно сверлит Акабане взглядом, а тот скалится во всю ширь рта, сверкая золотистой радужкой как взбесившийся голодный кот. Они этого не понимают, но сейчас, показав друг другу свои истинные намерения, с сердцами, наполненными глубокой ненавистью, едва ли не захлебываясь в эйфории от осознания, что вот он, тот самый момент, они ощущают себя счастливее, чем когда-либо.

— Номер два! — блаженно почти что шипит Акабане; морщинок в углах его глаз становится еще больше, ведь ответить на это Асано нечем. Наслаждение моментом превосходства обходится ему дорого. Асано, неожиданно прекратив бороться, выводит его из равновесия и, пользуясь этим, прикладывает спиной об пол. Бежать больше некуда — победитель определен.

Вместо пустословной речи Асано избирает то, что еще не появлялось в его голове осознанной мыслью: прикосновение к Акабане не ради принуждения проиграть и доказательства, кто на самом деле доминирует. Ненормальность этого выбора совершенно неважна. Впрочем, это желание удовлетворить не выходит. Вместо губ, Асано касается шероховатой ткани своего галстука, всунутого рукой Акабане меж их лицами. Выражение Акабане подобно злорадству человека, лишившего своего врага последней капли воды в пустыне, пусть ради этого и пришлось вылить ее в песок — приторно-сладкое, обрекающее на смерть от жажды, захватывающе-увлеченное, озабоченное только чужим страданием.

Асано не впечатлен. Открыв рот он без раздумий берет в рот предложенный галстук, кусая пальцы и, перехватив ладонь Акабане, отодвигает ее с пути к губам, не обеспокоенный препятствием ткани. Цель оправдывает средства, и Акабане уступает, не имея другого выбора, но все же пытается выказать протест попыткой высвободить ноги, при этом с не меньшим усердием принимаясь старательно терзать ткань, смачивая ее слюной на пути к чужому языку. Пожалуй, это первый раз, когда он признает сам себе, что на самом деле ненавидит отнюдь не самого Асано.