Мукуро уже подумывал о том, чтобы создать иллюзию, когда дверь его палаты привычно открылась без стука. Прошло всего полдня с тех пор, как он видел Тсунаеши-куна в прошлый раз, но он все равно успел соскучится. Думать о том, что после его выписки из больницы они будут видеться реже, не хотелось.
Когда вместе с Тсуной в палату вошла Миура Хару, Мукуро почувствовал злость. Он и Хроме не был рад, когда была возможность провести время только с Тсунаеши-куном, а тут почти незнакомая девчонка, которая ко всему прочему была влюблена в его Небо.
Когда Тсуна сказал, что его мама в Италии, а сам он не умеет готовить, Мукуро подумал было, что ночью была иллюзия. Вот только, коробочка от бенто так и осталась на его столике, когда он проснулся. И она точно была реальной.
Как и ожидалось, еда Хару не шла ни в какое сравнение с тем, что приготовил Тсуна. Мукуро заметил, что «босс» тоже не в восторге от готовки девушки. По крайней мере он не прикрыл глаза от удовольствия, как делал всегда, когда был чем-то доволен.
— Тсуна-сан, Мукуро, вам понравилось? — она еще спрашивает? Да с таким же успехом она могла притащить им сырой рис.
— Вкусно, Хару-тян. Как и всегда. — Тсуна как всегда был сама вежливость и деликатность. Что значит всегда? Эта девчонка что, готовит для него не впервые? И он позволяет? Впервые с момента освобождение из Вендиче Мукуро почувствовал острое желание убивать. Почему-то мысль о том, что кто-то заботится о его Небе приносила боль. Похоже он привык к тому, что «босс» общается преимущественно с ним. Хотя, кто знает, что он делает когда не посещает его. А вдруг эта девчонка приносит ему еду каждый день? Или вообще готовит прямо на кухне дома Савады? А что, если она в скором времени переберется туда насовсем и… — Хару и Киоко готовили для нас на базе в десятилетнем будущем. Я ведь рассказывал?
— В общих чертах. — обида уступила место облегчению. Мукуро не был готов к возможной новости о помолвке своего «босса». Раз уж Тсуна затронул эту тему, можно попытаться разузнать что-то о будущем себе. — И почти ничего обо мне из того времени.
— Мне уже пора, я договорилась пойти в кондитерскую вместе с Киоко-тян. Встретимся позже, Тсуна-сан. — Удачно девчонка решила сбежать: есть шанс услышать что-то действительно важное.
— Прости! — как только за девушкой закрылась дверь, Тсуна пересел на кровать. — Я не хотел, чтобы она приходила сюда, но Хару увязалась за мной по дороге в больницу… Ты правда хочешь, чтобы я рассказал тебе…
— Расскажи. Так будет лучше, Тсунаеши-кун.
— Лучше как-нибудь в другой раз. — Мукуро внимательно посмотрел в глаза цвета карамели и согласно кивнул. Не хватало еще ему портить их дружбу настаивая на таком пустяке. Потом сам расскажет, в этом можно не сомневаться.
— Тогда расскажи о поездке в Италию.
— Девятый пригласил маму, Реборна и детей погостить. Вообще-то предполагалось, что я тоже поеду, но у меня дела в Намимори. — Тсуна на секунду посмотрел на их переплетенные пальцы. Держаться за руки стало такой же привычкой, как и начинать разговор с угрозы Тумана захватить тело босса.
— И давно они уехали?
— Четыре дня назад. Вчера вечером закончилась вся еда приготовленная мамой. Похоже теперь я буду частым гостем у отца Ямамото. Он готовит самые вкусные суши. Я принесу тебе попробовать в следующий раз.
— Ку-фу-фу, Тсунаеши-кун, а ты уверен в том, что не умеешь готовить?
— Мой максимум это лапша быстрого приготовления. Мама никогда не подпускает меня к готовке. Впрочем, неудивительно, учитывая то, что я спотыкаюсь на ровном месте.
Значит до сегодняшней ночи он никогда не пробовал готовить? Должно быть его интуиция помогла ему в готовке. Или это врожденный талант, как у его матери. Хотя, если подумать, именно Савада Нана является прямым потомком Джотто Примо.
Интересно, основатель Вонголы тоже вкусно готовил? Хорошо бы спросить у Деймона Спейда, но предок ни за что не признается. Первый хранитель Тумана вообще редко идет на контакт и почти никогда не рассказывает что-либо о своем Небе.
— Не говори пока не попробуешь, Тсунаеши-кун. — Тсуна согласно кивнул и в палате воцарилась тишина. Мукуро мог часами сидеть рядом с «боссом» сохраняя молчание. Слова для хранителя Тумана не представляли особой ценности: гораздо важнее был сам факт присутствия его Неба.
***
Когда Тсунаеши-кун появился в следующий раз, Мукуро отчетливо понял, что сейчас перед ним иллюзия. Во первых, у Неба не было с собой еды, хотя он обещал принести суши. Во вторых, несмотря на то, что их взаимоотношения за последнее время улучшились, туманник очень сомневался в том, что «боссу» хватит смелости и наглости прийти к нему в пижаме. Ну и конечно же, весьма сомнительно, что Тсуна будет рассказывать то, о чем не хочет говорить едва ли не с порога и не дождавшись его просьбы.
— Знаешь, внешне в будущем ты почти такой же. Только волосы длиннее. Тебе идет. — Мукуро решил отрастить волосы раз уж его «боссу» это нравится. Но больше его интересовал другой вопрос:
— Я тоже жил с вами на базе и ежедневно питался стряпней этих девчонок?
— Нет. Мы с тобой встретились уже во время финальной битвы. — Что-то в голосе Тсуны заставило напрячься. Кажется он что-то недоговаривает.
— Тсунаеши- кун?
— Прости. — Тсуна поднял на него взгляд и Мукуро заметил в его глазах слезы.
— Что-то произошло?
— Ты всех спас, создав иллюзию. Даже Варию. Ты помог мне, а я… Ты наверное должен меня ненавидеть. — Как можно ненавидеть свое Небо? Деймон Спейд намекнул Мукуро, что даже предав Небо невозможно чувствовать к нему ненависть. — Тот я, который в десятилетнем будущем не спас тебя из Вендиче. Ты сбежал сам накануне битвы с Бьякураном и тут же отправился выручать нас. Если бы не ты…
— Успокойся. — Мукуро было неловко. Он еще ни разу не видел, как его Небо плачет. Хотелось сделать что-угодно, даже умереть, чтобы Тсуна перестал страдать. Туманник осторожно обнял свое Небо и тут же почувствовал, как его изо всех сил обнимают в ответ.
— Прости-прости-прости.
— Тсунаеши-кун, это ведь не ты оставил меня в тюрьме. Это был другой ты и другой я. Того будущего уже никогда не будет. — Ну вот как можно злится на его Небо? Особенно сейчас, когда Тсуна так близко: такой милый и беззащитный. Мысль о том, чтобы воспользоваться ситуацией и захватить его тело пропала даже не успев толком появится.
— Спасибо. — Тсуна взял себя в руки, отстранился и слабо улыбнулся. — Извини за истерику. Просто с возвращением в прошлое столько всего навалилось.
— Тебе не за что извиняться. И уж точно не передо мной, Тсунаеши-кун. Это ведь ты вытащил меня из того кошмара.
— А в Вендиче страшно?
***
Что заставило его выложить Мукуро все как на исповеди? Наверное, осознание того, что держать все в секрете неправильно. Мукуро все равно узнает так или иначе. Так лучше сказать это Туману самому, пока он все не выяснил сам и не счел Тсуну лицемером и предателем. К тому же, сейчас он спит и видит Мукуро во сне, а это отличная возможность отрепетировать разговор перед тем, как рассказать все настоящему туманнику.
Вопрос о Вендиче сорвался с языка помимо воли. Наверное, все же не стоило его задавать. Улыбка тут же пропала с лица туманника, а разноцветные глаза на миг стали стеклянными.
— Прости, Мукуро-кун, можешь не отвечать. Я не должен был задавать этот вопрос.
— Нет, я все же отвечу, — тихим голосом сказал Мукуро. — как ты возможно знаешь, меня держали на нижнем ярусе. Туда не проникал ни свет, ни звук. Я находился в колбе с непонятной жидкостью скованный цепями. Порой казалось, что все, что меня окружает это иллюзия. Я не мог прикоснуться к чему-либо, почувствовать тепло. Знаешь, иллюзионисты всегда тратят много пламени и из-за этого мерзнут. Я почти перестал чувствовать, лишь изредка ненадолго выбираясь наружу через Хроме. Но и тогда я знал, что несвободен. Даже сейчас, я боюсь, что если закрою глаза, я могу снова оказаться в колбе. Но еще больше я боюсь того, что колба тоже иллюзия как и все остальное, а на самом деле надо мной по-прежнему ставят опыты.
Мукуро изо всех сил вцепился в руку Тсуны, словно боясь, что тот исчезнет после его слов. Интуиция просто вопила о том, что если он сейчас отстранится, произойдет что-то плохое. Тсуна обнял своего хранителя Тумана свободной рукой, прижимая поближе к себе. Мукуро отпустил его руку, но лишь за тем, чтобы обнять Тсуну двумя руками. А потом для надежности еще и ногами, стоило им принять горизонтальное положение. Будь ситуация другой, Тсуна непременно возбудился бы от такой близости хранителя, но сейчас он чувствовал только тепло внутри. Ему очень хотелось согреть свой Туман своим внутренним огнем и потому он совершенно не заметил тихого вздоха хранителя перед тем, как тот спрятал лицо у него на груди.