Прошло несколько минут. Оба хранили молчание. От тепла тела брата Саске расслаблялся у него руках. Некоторое время Итачи просто держал его в объятиях. А потом осторожно поцеловал в плечо, ожидая реакции. Но Саске не шелохнулся и ничего не сказал. Тогда Итачи лизнул его в шею и пробежался пальцами сквозь волосы. Потом ещё раз поцеловал и лизнул, очень осторожно, очень нежно, и прошептал Саске на ухо:

— Ты сказал, что никогда не будешь счастлив. Я тоже, если со мной не будет тебя. У меня просто не останется причины жить. Если правда настолько меня ненавидишь, то убей. Моя жизнь всё равно разрушена. Если ты считаешь, что твоя жизнь станет лучше после моей смерти — просто убей меня и постарайся найти то, что придаст смысл твоему существованию.

Саске задрожал у него в руках. И тихо прошептал в ответ:

— У меня ничего нет. Никого важного. Некуда идти. Всё, что у меня могло бы быть, я уничтожил. И больше не осталось ничего, — он зашевелился, разворачиваясь так, чтобы боком прислониться к груди Итачи. Положил голову ему на плечо. Потом поднял глаза и встретился с ним взглядом. Уже без шарингана, это были лишь чёрные глаза на лице шестилетнего ребёнка — того ребёнка, который так жаждал любви старшего брата.

— Нии-сан.

Итачи задрожал при звучании этого слова.

— О, Саске, как бы я хотел, чтобы всё сложилось иначе. Как бы хотел забрать из твоей памяти боль, но не могу. Как бы хотел не обращаться с тобой так беспечно и грубо, когда ты был маленьким, но этого уже не изменить. Хотел бы я, чтобы ты смог меня простить, но знаю: не сможешь. Я хотел бы загладить вину за причинённую тебе боль, но знаю: ты мне не позволишь.

Итачи напрягся, желая увидеть эффект от собственных слов; не зная, что может произойти, ожидая, что у Саске опять случится перепад настроения; не зная, будет ли в следующую минуту всё ещё обнимать Саске или же опять примет на себя град ударов плетью.

Саске моргнул.

— Нии-сан, — он замялся. — Я на самом деле не хочу твоей смерти, — он спрятал лицо у шеи брата и обхватил руками за талию.

По щеке Итачи покатилась слеза, но он поспешно стёр её и упрочил объятия.

Саске поднял лицо и вновь посмотрел на него. Итачи поцеловал его в лоб, затем подарил по поцелую каждой части его лица и в конце концов завладел губами. Мягкими, тёплыми. Осторожно поцеловал и полизал их, проехавшись языком по нижней, затем по верхней. Саске вздохнул, и Итачи почувствовал щекотку от его дыхания на своём лице. Лизнул ещё раз. Стон. Саске закрыл глаза и медленно приоткрыл губы, всосал язык Итачи в свой рот, обволакивая собственным языком. Он чувствовал, как дрожит тело Итачи. Тот протяжно стонал и утробно рычал, грубее вталкивался языком младшему брату в рот и прикусывал его губу, руками сжимая его тело. Саске задрожал и отстранился, убирая руки с талии брата и отодвигаясь от него.

Итачи проводил его взглядом.

— Саске, я не причиню тебе боли. И сделаю только то, что захочешь.

Саске лёг поверх красного сатина и расслабился. Кожа его мягко сияла в пламени свечей. Итачи сохранял неподвижность и смотрел на него, как загипнотизированный, взглядом отслеживая каждый контур тела Саске, каждую чёрточку его красоты и совершенства. Всё, чего он когда-либо хотел, было здесь, всецело принадлежащее ему. Он заглянул Саске в глаза и увидел в них всю боль и утраченные надежды, все невыплаканные из гордости слёзы, все несбывшиеся мечты, всё одиночество, всю ненависть, вину, печаль, отчаяние и... любовь? Тут Саске моргнул и закрыл глаза, и момент закончился, но навечно отпечатался у Итачи в сознании.

Когда Саске вновь разомкнул ресницы, то увидел, что пальцы Итачи приближаются к его лбу. Сперва он подумал: «Что? Тычок? Опять?» — но Итачи лишь прикоснулся с нежностью к его лбу, провёл пальцами вниз по щеке, шее, плечу, груди, ногам, затем обратно вверх, по рукам, снова по лицу, по каждой детали тела. Затем Итачи медленно забрался на него сверху, пока они не оказались лицом к лицу, и поцеловал. Нежно. Ощущал, как руки Саске оплетают его, водя по спине вверх и вниз, как губы Саске целуют лицо, шею, губы; слышал его стоны и чувствовал извивания тела под собой. Итачи повторил путь, проделанный руками по телу Саске, но на сей раз уже поцелуями и языком, оставляя влажные следы на безупречной коже.

Поначалу Саске только наблюдал за его действиями, но когда мокрый язык у него на коже зародил нарастающее в нижней части тела тепло, Саске ахнул и закрыл глаза, мелко подрагивая от удовольствия и желая ещё больше ласковых прикосновений.

Тем временем Итачи принялся лизать внутренние стороны его бёдер, всё больше приближаясь к тому, что между ними, и Саске весь напрягся от предвкушения, зная, где язык Итачи окажется в считанные мгновения. Однако Итачи остановился и посмотрел ему в лицо, в заплывшие от вожделения глаза, и прочёл в них отчаянную жажду получить больше сводящих с ума прикосновений. Итачи ухмыльнулся. Очертил языком несколько кругов на животе Саске, подбираясь всё ближе и ближе, оставляя на коже всё больше поцелуев и следов языка и ощущая чужое нетерпение.

Наконец-то Итачи добрался до крупного, розового, аппетитного члена и взял его в рот, медленно посасывая, вбирая целиком, нежно скользя по нему вверх и вниз, облизывая, сося быстрее и сильнее, пропуская глубоко в горло. Саске застонал громче, судорожно загребая пальцами алый сатин, извиваясь, а потом резко затих и застыл, когда услышал мягкий шёпот:

— Саске, ты хочешь в этот раз побыть уке? Я буду нежен.

Моментное колебание. Много лет Саске старался помнить только боль, усилить ненависть, затереть все положительные воспоминания и убедить себя в том, что Итачи должен умереть. Но тело помнило моменты удовольствия. Ощущения в той особенной точке внутри его тела, возникавшие тогда, когда Итачи не был с ним зверски груб. И сейчас тело кричало "да" в ответ на вопрос Итачи, но разум ещё колебался.

Итачи снова пососал его член, лизнул яички, и когда задел языком его вход, тело Саске прогнулось, и он заголосил:

— Сделай это, чёрт, нии-сан, давай!

Итачи облизал пальцы и очень медленно, бережно ввёл один внутрь. Всё тело Саске бросило в дрожь. Итачи неторопливо двинул пальцем вперёд-назад, потом добавил к нему второй и нащупал особую точку. Новый вскрик.

— Нии-сан, войди в меня, ну же!

А Итачи подумал: «Боже мой, он как будто ждал этого все эти годы». Он забрался на Саске сверху и медленно проник в него членом, не торопясь и не разнимая объятий. Стон Саске погасился поцелуем. На этот раз не было боли — лишь удовольствие там, внизу, тепло объятий Итачи, гладкость его тела и шелковистость кожи, мягкость его губ и влажность языка на лице. Саске затянул ещё более громкий стон, целуя Итачи в ответ, расцарапывая ему спину, кусая шею, завывая и вскрикивая.

Итачи почувствовал, как руки Саске впились ему в ягодицы в отчаянных попытках втолкнуть его глубже в себя.

— Саске, ты хочешь пожёстче?

— О Господи, да, жёстче, жёстче, с тобой мне понравится даже грубо, ты, ублюдок, выдери меня-... ааааах!..

Итачи вломился в него до упора и ощутил, как Саске впечатался пальцами в его плоть, подбрасывая навстречу бёдра и нападая на его губы с лихорадочными поцелуями. Итачи посмотрел в его полуприкрытые глаза под отяжелевшими веками, ощутил на своём лице его жаркое дыхание, а затем губы Саске в отчаянии завладели его собственными.

Итачи всосал и прихватил их зубами, услышал шёпот себе в рот:

— Быстрее, нии-сан... аааа... быстрее.

Итачи увеличил скорость. Вплёл пальцы младшему брату в волосы и уткнулся лицом ему в шею, вылизывая и покусывая чувствительную кожу, отчего Саске запрокинул голову, чуть не выворачиваясь наизнанку и выстанывая всё громче. Итачи вбивался в него всё жёстче и жёстче, пока не почувствовал, как Саске всаживает зубы ему в плечо, извиваясь и трепеща всем телом от накрывающего экстаза, выкрикивает его имя и кончает. Итачи закрыл глаза, припал к Саске губами и кончил в него, ответно выстанывая имя брата ему в рот. И замер, не смея шевельнуться, словно бы не был уверен, что всё происходит по-настоящему. А когда разомкнул веки и встретился с Саске взглядом, то увидел там всеобъемлющее облегчение, удовлетворение и... неужели правда любовь?

Выйдя из тела брата, Итачи лёг с ним рядом. Саске тут же повернул к нему голову.

— Нии-сан?

— Я никуда не уйду, Саске. Даже если захочу. Я вымотан, и твой препарат ещё действует. Да мне на самом деле и не хочется. Я хочу быть там, где ты.