Итачи привлёк брата ближе к себе, обхватив руками. Саске наполовину лёг на него сверху, прижимаясь к его тёплому телу и стискивая в тугих объятиях. Он обнимал его в точности так, как в детстве, в тех редких случаях, когда Итачи не уходил сразу же, как изнасилует его, а оставался с братиком в постели и обнимал всю ночь. Каждое изнасилование наполняло Саске ненавистью и отвращением, он ненавидел боль, однако следующие за ними холод и одиночество были ещё хуже. Всякий раз, как Итачи не уходил, он засыпал, не размыкая объятий, и Саске всегда цеплялся за его тело вопреки ненависти.

И он по-прежнему ненавидит. Но не может устоять перед искушением податься под его прикосновения, вновь ощутить его тепло. Что-то в словах Итачи, в том, как он смотрит и как прикасается — что-то разрушило решимость Саске убить его и вдохнуло жизнь в воспоминания о хороших моментах.

Саске был слишком измождён, чтобы думать, слишком растерян. Он чувствовал, как тяжелеют веки. И вскоре оба они заснули.

Тени в углах комнаты разрастались по мере того, как одна за другой гасли свечи, и в какой-то момент вместе с последним потухшим огоньком спальню поглотила темнота. Двое мирно спали, и никого из них сегодня не настигли кошмары.

Минули часы.

Саске проснулся. Пока в голове не рассеялся туман, он не мог понять, где находится. Но чувствовал нечто тёплое и мягкое, прижатое к его телу, и слышал чьё-то дыхание. Знакомое присутствие. И тогда вспомнил. Итачи. Прямо здесь, прямо сейчас, у него в постели. Снова. Не где-то далеко и безвозвратно. А здесь, в его руках. Обнимает его. Снова спит рядом, но не после того, как грубо изнасиловал, как это было много лет назад. Нет. Сегодня Итачи прикасался к нему так, как никогда прежде.

По ночам, когда Саске был маленьким, Итачи украдкой пробирался к нему в комнату и применял простое звукоизолирующее дзютсу на стенах, полу и потолке, чтобы никто не услышал отчаянных криков Саске. А потом просто застывал на месте и несколько минут не мигая пялился на маленького трясущегося братика. Не зная, чувствовать ли ему вину или нет. И в конце концов чувство вины побеждало, но всё равно он не способен был устоять. Сгребал маленькое тело Саске и яростно врывался в него, жёстко вколачивался и кончал так быстро, как только мог. А после поспешно отворачивался от Саске, потому что не хотел видеть его глаз, полных ненависти, но не слёз. После этого Итачи стремительно ускользал в собственную комнату, немного отдыхал и начинал готовиться к очередной миссии, начинающейся ранним утром. А Саске несколько часов не спал, проливая немые слёзы, которые никогда бы не показал перед Итачи.

Но когда у Итачи не было назначено утренних миссий, он оставался подольше, не торопился и обращался с братиком куда бережнее. В такие моменты он чувствовал, как тело Саске отзывается на его прикосновения, видел его румянец и слышал, как тот произносит его имя. И после всего Итачи его спрашивал: «Тебе понравилось в этот раз?» — а Саске надувался, отворачивался от него, чтобы скрыть пылающие щёки и отвечал сквозь зубы: «Нет. Ненавижу тебя. Уходи».

Но Итачи не уходил, подтаскивал Саске ближе к себе, обнимал его и засыпал. А Саске лежал без движения, потерявшись в собственных мыслях, и воображал, как встаёт, берёт кунай и всаживает его прямо в горло Итачи. Потом прогонял из головы этот образ, нехотя признавая: всё, что Итачи с ним сотворил, не способно было полностью стереть его привязанность и любовь к старшему брату. И Саске цеплялся за Итачи, крепко держал, потому что больше всего на свете желал его внимания. Не такого, конечно, но всё же...

Ночь за ночью Итачи приходил к Саске в спальню и делал это с ним. Иногда нежно, иногда грубо. До той ночи, когда всё было грубо — но Саске всё равно понравилось. И на следующую ночь, лёжа в постели в ожидании брата, Саске осознал, что больше не боится. Но Итачи так и не появился. А на следующий день, когда Саске вернулся домой, все были мертвы. Итачи причинил ему боль, наговорил кошмарных вещей и ушёл. И Саске не хотел этого признавать, но самым худшим в произошедшем стало именно то, что Итачи ушёл.

Но теперь Итачи здесь.

Саске открыл глаза. Взглянул на лицо брата в лунном свете. Такое спокойное и умиротворённое. Саске никогда ещё таким его не видел. Коснулся его щеки, губ, провёл пальцами по груди вниз очертив сосок.

Плотные тучи медленно затягивали ночное небо. В конце концов одна из них заслонила бледный диск полной луны, и мягкие контуры силуэта Итачи исчезли в темноте.

Теперь Саске ничего не мог видеть — только чувствовать. Он ещё раз тронул лицо Итачи, его губы, ощутил пальцами его дыхание. Затем переместил руку к его волосам и поиграл с длинными прядями, наслаждаясь их мягкостью. Активировал было шаринган, чтобы лучше видеть, но потом, с секунду подумав, отказался от этой идеи. Пальцы начали своё собственное исследование, обводя каждую чёрточку чужого лица. И наслаждались этим. Через некоторое время к ним присоединились и губы. И язык. Трогать и облизывать гладкую кожу Итачи оказалось так приятно. Язык Саске прошёлся вниз по его шее, груди, соскам, животу, двигаясь то по прямой, то в круговую. Сейчас, когда глаза не имели возможности видеть, усилилась чувствительность пальцев и губ. Ещё больше касаний и облизываний. Ещё ниже.

Итачи застонал во сне, но не проснулся. А Саске спускался всё ниже и ниже, и — о, да — Итачи уже возбудился. Большой и твёрдый. Его член так хорошо ложился Саске в руку. И в рот.

Итачи содрогнулся. Застонал, тело его проняла новая судорога, и он наконец-то проснулся. Ему было горячо, всё тело натянулось от напряжения, он ощущал нечто тёплое и влажное на своём... «Очередной сон про Саске», — решил он. А потом понял, что уже не спит. И вспомнил. Саске.

Итачи ничего не видел, но всё чувствовал. Губы и пальцы. Прикосновения, поцелуи, облизывания, посасывания. Воздуха стало не хватать. Итачи слышал, как Саске утробно урчит в темноте и яростно ему отсасывает. Чувствовал, как тот сгребает его за ягодицы и приподнимает, толкая навстречу себе, чтобы взять глубже в горло. Ощущения были настолько непреодолимы, что Итачи с громким стоном кончил. Услышал, как Саске сглотнул.

За окном послышался звук ветра, расчищавшего небо. Тучи развеялись, открывая луну, которая залила своим мягким светом всю комнату.

Итачи увидел, что младший брат стоит на коленях между его ног. Саске посмотрел на него и облизнул губы, а потом переполз через брата, сдвигаясь чуть в бок и занимая предыдущее своё положение, оплетая брата руками и укладывая голову ему на грудь.

Итачи поцеловал его в лоб и обнял, пальцами поиграв с короткими чёрными прядками. Так они пролежали несколько минут. Итачи чувствовал напряжение в теле Саске, нестройность его дыхания. Пробежался пальцами вниз по его спине. Саске застонал и скатился на сторону. Теперь он лежал рядом с Итачи, уставясь в потолок.

— Итачи, я хочу тебя. Так и не перестал хотеть. Я тебя ненавидел, но по-прежнему хотел. Ты правильно сказал. Моя ненависть так и не стала достаточной. При всей своей ненависти, какой бы сильной она ни была, я всё равно хотел тебя и ничего не мог с этим поделать. Я много лет планировал твою смерть, но теперь хочу только тебя. Живого. Со мной.

Итачи оказался на нём сверху.

— Я здесь, и я твой.

Их губы соединились в глубоком поцелуе. Саске беспокойно елозил под телом брата, от неудовлетворённости тёрся о него пахом. Почувствовал, что Итачи уже опять твёрдый, и от этого завёлся ещё сильнее.

— Мммм... Итачи, хочу тебя во мне.

Итачи ухмыльнулся. Трахать подросшего и согласного Саске было гораздо большим удовольствием, нежели насиловать сопротивляющегося перепуганного ребёнка.

Очень скоро он вошёл в Саске, очень медленно двигаясь в его теле вперёд и назад, проникая так глубоко, как только можно. И вдруг остановился, за что немедленно заслужил стон недовольства.

— Скажи, что хочешь меня, Саске.

— Я уже говорил, чтоб тебя, не останавливайся.

— Скажи ещё раз, я хочу это услышать.

— Укх... я хочу тебя, всегда хотел, больше всего на свете, проклятье, я так и не возненавидел тебя настолько, чтобы расхотеть... Вот так! Я хочу тебя, Итачи, а теперь двигайся и не смей больше останавливаться!

— Саске...

— Итачи, закрой рот и трахни меня-аааах!.. — глубокий толчок. — Мммм, ещё, быстрее.

Итачи подался назад и толкнулся снова, очень медленно. Саске зарычал и закорчился.

— Чёрт тебя задери, Итачи, ну чего ты хочешь, мне тебя умолять? Я буду умолять, только трахни меня уже, пожалуйста, я скажу всё что захочешь, только трахни, прошу...

Этого было достаточно. Итачи развернул тело Саске, чтобы сменить позицию. Схватил за ягодицы и начал вбиваться на полной скорости, ловя в ответ благодарные стоны. Итачи не мог видеть насыщенного румянца на лице Саске, зато слышал его всё более громкие стоны, и потому вбивался в него всё жёстче и жёстче. Схватил в руку его каменный член и принялся натирать, другой рукой меся ягодицу.

Итачи нёс что-то невнятное и рычал, снова и снова врываясь в непреодолимо манящий жар внутри Саске, чьи крики будили в нём зверя. Растеряв остатки самоконтроля, он вколачивался в брата в сумасшедшем темпе, натирая и сжимая его член, пока не услышал, как в какой-то момент Саске пронзительно взвыл его именем и выплеснулся ему в ладонь. Итачи кончил вслед за ним, в последний раз всадившись в его нутро до упора. После он вышел, слизал белую жидкость с пальцев и рухнул рядом с Саске.

Итачи смотрел на него, восхищаясь телом, распластанным на смятом сатине, лёгким накраплением пота, от которого кожа Саске словно светилась; влажные чёрные локоны упали на лицо, а щёки приняли самый очаровательный розовый оттенок. Итачи нежно коснулся его лица, убирая с него промокшие от пота пряди волос, и ласково обвёл его губы самыми кончиками пальцев. Саске мигнул, ресницы его затрепетали, взгляд налился леностью и удовлетворением, он взглянул на старшего брата и томно протянул:

— Мммм, нии-сан, обними меня.

Итачи подтащил его к себе поближе, и Саске угнездился у него в руках. Итачи путешествовал пальцами вверх и вниз по его спине, пропускал их сквозь спутанные волосы. От таких нежностей Саске совсем разомлел. Усталость стала так сильна, а в руках Итачи было так тепло, что он сомкнул глаза и тотчас провалился в сон.

Не разжимая крепких объятий, Итачи зарылся лицом ему в волосы, поцеловал в лоб, губы, упиваясь сладостью прикосновения.

— Саске... — шепнул он. — Ты просто восхитителен.

Даже не верилось, что после стольких лет он вновь держал его в своих объятиях. «Он в моих руках», — думал Итачи. «Он такой очаровательный, и хочет меня. Его жаркое тело не может мной насытиться. В детстве мне надо было попытаться соблазнить его, а не просто насиловать. Как же глупо», — вздыхая, думал он. И вскоре его тоже победил сон.

***

Густое тёмно-синее ночное небо начинало бледнеть, первые рассветные лучи растворили неяркие звёзды. Мягкий розоватый свет проник в маленькую комнату, разгоняя тьму и открывая вид на два слившихся друг с другом обнажённых тела.

Саске лежал, уткнувшись лицом брату в грудь и вплетя пальцы в его длинные волосы. Итачи, пробудившийся первым, некоторое время тихо наблюдал за ним, спящим, прислушиваясь к его дыханию. Потом выбрался из постели, вышел на террасу и осмотрелся. Маленький дом находился в окружении леса. Так значит, это место было для Саске тайным убежищем.

Итачи вернулся в дом и посмотрел на красную дверь с нарисованным на ней чёрным драконом. Судя по всему она вела к остальным комнатам. Он решил немного осмотреться внутри, так что тихо отодвинул дверь и сделал несколько шагов вглубь коридора.

В других комнатах было темно и мрачно. Из-за черноты деревянного пола казалось, будто никакого пола под ногами нет, и он вот-вот шагнёт куда-то в тёмную пропасть. Стены тоже были тёмными, а из-за красных рисованных фигур на них создавалось впечатление, словно они забрызганы кровью. Одна из обнаруженных Итачи комнат была заставлена бутылками и банками с непонятным содержимым. Итачи списал это на дурное влияние Орочимару. Всё это место было попросту жутким. Всецело отражающим желание младшего брата забыть какие бы то ни было хорошие воспоминания, забыть о жизни и думать только о смерти — о его, Итачи, смерти.

Он чувствовал, как телу возвращаются былые силы. Он больше не был немощен, как несколько часов тому назад.

Саске замёрз и проснулся, но ресницы пока что не разлепил. Руки зашарили в поисках Итачи, но нащупали только гладкий сатин постельного белья. Тогда он открыл глаза и сел на постели, чуть ослепнув от ударивших в лицо золотых лучей солнца, уже немного выше поднявшегося на небе.

— Проснись и пой, брат, — раздался голос за спиной. Саске обернулся лицом к Итачи и встретился в упор с его шаринганами. Действие препарата закончилось, и теперь Итачи вернулся в свою полную силу.

Саске застыл. В голове проносились самые разнообразные мысли. «Он притворялся, был ласков и говорил все те приятности только чтобы выиграть время, пока действие препарата не сойдёт на нет. Он лгал, он разыгрывал представление, лишь бы только выжить, а я потерял бдительность, и теперь он убьёт меня».

Что ж, по крайней мере перед этим он прожил несколько замечательных часов.

— Нии-сан? Ты теперь меня убьёшь? — Саске затаил дыхание.

Итачи моргнул — глаза стали чёрными — и улыбнулся.

И Саске, взглянув ему в глаза, нашёл ответ на свой вопрос. Сделал глубокий вдох и расслабился.

Итачи вздохнул.

— Убью? Глупый младший брат. Я тебя поцелую, — он подался вперёд и скользнул языком Саске в рот, выманивая у него стон.