Немного посидев рядом с омегой, Чонин встал и, стараясь сильно не шуметь, быстро забегал по дому, перебирая сухие травы и ставя небольшой чугунок с водой на печку. КёнСу чуть понаблюдал за мужем, но потом вновь провалился в сон, надеясь, что больше его ничто не потревожит, и он сможет нормально восстановить силы после пережитой боли. Изредка он ощущал аккуратные влажные прикосновения к своим задним лапам или хвосту, но даже это не смогло выдернуть его из дремы.
Когда же КёнСу открыл глаза, чувствуя, что, наконец, выспался, на улице была глубокая ночь, судя по чуть открытой двери. В доме он был один с волчонком, что заскулил и начал опять тыкаться в папу. Омега, разгадав намерения маленького альфы, осторожно отодвинул задние лапы, открывая живот и предоставляя ему полную свободу действий. Тот продолжал пищать, но запах молока совсем рядом манил и заставлял ползти вперед. Поняв, что его помощь все-таки необходима, КёнСу подтолкнул сынишку носом поближе к животу. Волчонок тыкался вокруг, ища источник молока, а когда тот был найден, то довольно впился в мягкий сосок и, упершись лапками в шерсть омеги, громко зачмокал. КёнСу же опустил голову на лежанку, и лишь иногда порыкивал от несильной боли, когда маленький альфа слишком сильно прикусывал нежную кожу соска.
В эту же минуту дверь отворилась, и вошел Чонин вместе со старшим омегой До. КёнСу приподнял голову и если бы мог, наверно, улыбнулся, но сейчас он только приветственно кивнул.
— КёнСу, — всхлипнул папа. — Ты как? Все хорошо? Что-нибудь болит?
Бурый волк покачал головой, как бы говоря, что все хорошо. И правда, тело после сна окутала непередаваемая легкость, и только, наверно, небольшое покалывание в лапах не давало совсем расслабиться. Но, чтобы справиться с этим, нужно было лишь встать.
— Какой у тебя хорошенький волчонок, — папа умильно улыбнулся и погладил пальчиком маленького альфу. — И он бурый, удивительно. — КёнСу прикоснулся носом к руке старшего омеги и тоже залюбовался сыном, что, наконец, наелся и увалился на спину, растопырив четыре лапки. Такой весь маленький, пухленький, пахнущий молоком, с темно-бурой шерстью и белым животиком. Омега, не удержавшись, лизнул сына как раз в этот самый животик и пощекотал мягкую шерстку дыханием.
— А еще он — альфа, — до сих пор молчавший Чонин присел рядом с омегами и тоже залюбовался маленьким волчонком. — КёнСу, тебе бы помыться. Я, конечно, вытер тебе лапы, но все равно нужно заменить одеяла и проветрить дом. Тут слишком жарко.
— Чонин прав. Давай я послежу за волчонком, а ты пойдешь помоешься, — папа тут же аккуратно перехватил маленького альфу и притянул к себе. Наевшийся малыш даже и не думал просыпаться, лишь только уперся носом в теплый живот старшего омеги.
Бурый волк не торопясь поднялся с лежанки и чуть проскулил, чувствуя, что задние лапы онемели, и покалывание только усилилось.
— Оборачивайся, я помогу, — Чонин присел рядом, почесывая волка за ухом. В руках у альфы была теплая шаль. — Баня уже готова.
Бурый волк прогнулся в спине, и через несколько секунд перед Чонином стоял КёнСу. Омега чуть не рухнул на пол от резкой смены сущности, но благодаря альфе смог удержать равновесие. Чонин тут же завернул мужа в шаль, помогая КёнСу опереться на себя. Омега благодарно обхватил супруга вокруг талии и вдохнул такой любимый пряный запах трав, всегда исходящий от накидки Чонина.
— А теперь идем мыться, — альфа погладил мужа по спутанным волосам и подхватил на руки. КёнСу успел только обнять мужа за шею и склонить голову на его плечо. Папа, глядя на супругов, лишь улыбался и довольно щурил глаза. Как оказалось, в этой семье все складывается действительно хорошо.
Альфа, аккуратно держа свою ношу, вышел из дома и направился в теплую баню. КёнСу лишь благодарно дышал ему в шею и ластился еще ближе. Когда его опустили на скамью в предбаннике, омега даже не хотел расцеплять руки и открывать глаза, но это сделать все же пришлось, когда Чонин негромко позвал его и провёл рукой по спине.
— Ну как ты? — альфа заглянул в глаза омеги.
— Чувствую легкость, только ноги затекли, — сказал КёнСу совсем тихо. Голос осип от долгого скулежа и сейчас звучал не громче шелеста бумаги. — Чонин, представляешь, он бурый, — омега широко улыбнулся.
— Как его папа, — альфа улыбнулся в ответ и погладил омегу по щеке. — Тут слишком жарко, я буду на улице рядом, — Чонин показательно мазнул рукой себе по лицу, вытирая пот. — Если что, зови.
— Хорошо, — кивнул КёнСу и скинул шаль, как только Чонин вышел за порог и плотно прикрыл дверь.
Все то время, что омега не спеша мылся, альфа сидел прямо на деревянных ступеньках и думал о том, что вот теперь в его доме появилось еще одно живое существо. Оно было маленькое, беззащитное, но такое трогательное, вызывающее улыбку, что хотелось радостно рассказать об этом всем. Даже несмотря на то, что это вовсе не его сын по крови. Чонин улыбнулся. Он сильно испугался, когда увидел огромное пятно крови на лежанке под КёнСу. Но, осознав через несколько секунд, что это родился волчонок, альфа тут же успокоился и подошел ближе, прикасаясь к омеге и коря себя за то, что не был рядом в такой важный момент. Когда же КёнСу вновь уснул, Чонин внимательно разглядывал небольшой комочек, что спал и иногда дергал лапками. А можно ли к нему прикоснуться? Можно ли взять на руки и обнять? И понравится ли он малышу? Не сдержавшись, альфа провел невесомо по теплой шерстке и расплылся в улыбке, когда волчонок неосознанно куснул его за палец.
— Теперь у твоего папы два защитника, — совсем тихо проговорил Чонин и вновь засуетился, готовя настой из трав и грея воду. Лишь обтерев мужа, он решил сбегать за папой КёнСу, который явно больше поможет омеге, нежели он сам. Да и лекаря надо позвать, чтобы осмотрел волчонка.
Увидев восторженного зятя, папа собирался недолго, и буквально через несколько минут они уже бежали к лекарю. Тот обещал прийти, но чуть попозже, как только соберет все нужное для осмотра.
Весь путь до дома отшельника папа КёнСу поглядывал на Чонина, пытаясь догадаться, рад ли тот пополнению в семействе или же только прикрывается широкой улыбкой. Но, увидев, с каким трепетом альфа поддерживает его сына и как аккуратно уносит в баню, старший омега все понял и лишь умилялся супругам, которые теперь крепко доверяли друг другу.
Чонин сорвал какую-то травинку и начал теребить ее пальцами. Ему вновь хотелось посмотреть на волчонка и даже подержать его на руках, и только ожидание КёнСу останавливало его. Омега мылся, казалось, целую вечность, и когда альфа услышал тихий зов, он тут же зашел в баню, скидывая совсем накидку. Там было слишком жарко для нее. Омега сидел на скамье, где его Чонин и оставил, но уже чистый, раскрасневшийся от жара, с блестящими щеками и мокрыми волосами. КёнСу, закутавшись в большое полотенце, что оставил для него альфа, улыбнулся мужу и встал, подходя ближе к нему.
— Готов? — Чонин растрепал мокрые волосы омеги, пытаясь распределить их равномерно.
— Да, готов. Я без обуви, ты можешь принести мне ее?
— Зачем она тебе? — альфа хмыкнул и вновь подхватил КёнСу на руки. Омега лишь растянул губы в улыбке и обхватил Чонина за шею. В душе он надеялся, что так и будет. Ему очень понравилось прижиматься к теплой груди мужа, поэтому омега радостно покачивал ногами в воздухе, когда альфа нес его домой. А заодно КёнСу разглядывал лицо Чонина в темноте. Карие глаза блестели, а с волнистыми волосами играл ветер — все это заставило омегу опустить голову на плечо альфы и прикрыть глаза, в который раз шепча совсем неслышное «Спасибо».
***
— КёнСу, а он сейчас видит меня? — Чонин, держа на руках младенца, посмотрел на омегу.
— Думаю да, — улыбнулся КёнСу, откусывая хлеб. — Гляди, даже улыбается.
— И еще пускает слюни, — Чонин аккуратно вытер большим пальцем ротик волчонка и перехватил того за ручку, разглядывая маленькие пальчики. — Он так быстро обратился в человека, еще и недели не прошло с его рождения.
— А это плохо? — КёнСу, продолжая жевать, умиленно наблюдал за мужем.
— Нет, это значит, наш альфа самый сильный, — Чонин потерся носом о мягкую щечку и чмокнул малыша в животик.
Слово «наш» грело сердце омеги, и он, облокотившись одной рукой на стол, любовался игривым мужем.
Внезапно раздалось тихое поскуливание, и на руках у Чонина уже лежал волчонок с бурой шерсткой. Он поворочался и начал облизывать ладонь альфы.
— Какой грозный хищник! — Чонин, рассмеявшись, пощекотал белый животик и погладил маленькие ушки.
— Надо покормить его, — КёнСу, отвернувшись, быстро стянул одежду и обратился. Омега подошел к мужу и, аккуратно прихватив волчонка за шкирку клыками, понес на лежанку. Расположившись на ней и выпустив маленького альфу, омега улегся на бок и подставил живот волчонку. Тот быстро нашел источник молока и довольно впился, упираясь лапками в папу.
Чонин, наблюдая за ними, лишь широко улыбался, сидя на скамье. Затем все же подошел и погладил волчонка.
— А ты ведь так и не дал ему имя. Уже неделя прошла, — Чонин прикоснулся и к мужу, проведя пальцем по морде волка. КёнСу немного оскалился и щелкнул зубами.
— И не стыдно тебе? — Чонин рассмеялся. — Нашел причину, не знает он хорошего имени! Назови так, как отца зовут или же дедушку твоего.
Волк вновь заворчал.
— Странные вы, омеги, все-таки существа. Подумаешь, повторяться будет. Вот моего отца… — но Чонин тут же замолк, понимая, что сболтнул лишнего. КёнСу перевел на него взгляд, но никак больше не отреагировал. Альфа еще некоторое время посидел возле мужа, но потом резко встал и вышел за дверь. А КёнСу понял, что, оказывается, его муж хранит гораздо больше секретов, чем могло показаться на первый взгляд.
После этой небольшой оговорки прошло еще два дня. Чонин некоторое время ходил хмурый и разговаривал совсем мало, думая, что КёнСу накинется на него с расспросами, но омега молчал и только искренне улыбался мужу, когда тот подходил к нему. КёнСу давно понял, что неважно, сколько у человека секретов, все они были в прошлом, а сейчас перед ним — настоящее. Это то, как ласково Чонин возится с волчонком, который перекидывается постоянно то в человеческое, то в звериное обличье, как заботливо альфа помогает КёнСу и с какой мягкостью относится к окружающим.
В конце концов, больше не выдержав, омега решил все сказать альфе прямо и, воспользовавшись моментом, когда волчонок спал, крепко обхватил мужа со спины, что стоял и перебирал сухие травы.
— Чонин, пожалуйста, не закрывайся от меня, — тихо сказал КёнСу, прижимаясь щекой к спине. — Скорее всего, у тебя куча секретов, но мне все равно. Сколько бы их там не было. Просто будь со мной и с волчонком. Ты нам нужен, — альфа развернулся в кольце рук и обнял омегу в ответ. — Все понял? — продолжил КёнСу.
— Да, — альфа улыбнулся и прикоснулся губами ко лбу мужа. Тот расплылся в улыбке и еще крепче обнял Чонина. Но объятия пришлось расцепить, когда раздался недовольный плач.
— Неужели выспался? — КёнСу заворковал над маленьким волчонком и подхватил того на руки, укачивая. Маленький альфа, почувствовав тепло и ласковый голос, тут же успокоился, но глазки не закрывал и любопытно поглядывал на папу.
— А какие все-таки у него глаза большие. На тебя похож, — Чонин аккуратно подошел со спины и разглядывал маленькое личико.
— Тут смесь какая-то. Правда, мой хороший? — омега улыбнулся, малыш тут же повторил за папой, показывая пока еще беззубый ротик. Чонин тоже улыбнулся, а волчонок неожиданно подал голос и громко агукнул.
— Какой громкий, а улыбка-то какая яркая, — альфа задумался. — А как тебе имя Чанель?
— Чанель? — переспросил омега, пробуя имя на языке.
— Да. Чанель — «сильное сияние». Как тебе?
— Мне нравится, — КёнСу поудобнее перехватил сына и медленно повторил еще раз. — Чанель.
И, кажется, это имя очень понравилось маленькому альфе, так как он заулыбался вновь и ухватил папу за рубашку на груди, некрепко сжимая. Чонин и КёнСу рассмеялись вновь.
Но семейную идиллию прервал стук в дверь.
— Я открою, — Чонин с неохотой оторвался от омеги и поспешил к двери. За ней обнаружилась невысокая худая фигура в накидке.
— Здравствуй, — послышался знакомый звонкий голос, и из-под капюшона появился Чондэ, что радостно махнул рукой, приветствуя альфу.
— Чондэ? — КёнСу, который уже успел уложить малыша, тоже подошел к двери.
— Ой, и ты дома, здравствуй, — Чондэ зашел внутрь и тут же сунул в руки омеге что-то большое и замотанное в белую ткань. — Это вам моя благодарность. Наш мед, он в специальном деревянном лукошке. Надеюсь, вам понравится.
— Ты только из-за этого пришел? — КёнСу принял подарок и поставил его на стол, поглядывая на Чондэ. Чонин напряженно стоял рядом. Оба супруга понимали, что этот омега появился неспроста.
— Да, — Чондэ развернулся к альфе. — Спасибо тебе большое, Чонин. Отвар оказал действительно целебное действие. Минсок уже через два дня хорошо себя чувствовал. Если бы не ты, я не знаю, что бы приключилось с моим мужем. — Чондэ даже низко поклонился.
— И ты из-за этого пришел? — Чонин удивленно вскинул бровь. — Не стоило.
— Это мне действительно было нужно, — Чондэ разглядывал дом и, наконец, наткнулся взглядом на возившегося на лежанке ребенка. — КёнСу, поздравляю с сыном. Кто у вас?
Молодой папа прищурился, не желая говорить правду.
— Альфа, — наконец, выдавил из себя КёнСу, зная, что именно это слово много значит для Чондэ и его брата.
— О, так еще лучше, — пробормотал омега в ответ и вновь накинул плащ. — Ну что ж я пойду. Еще раз спасибо. — Чондэ ярко улыбнулся и вышел за дверь.
— Чонин, последи, пожалуйста, за Чанелем, — КёнСу схватил пояс и обвязал его вокруг талии. — Я должен решить этот вопрос раз и навсегда.
— КёнСу… — альфа хотел остановить мужа, но тот уже решительно шагнул за порог и закрыл дверь. — Надеюсь, ничего не случится, — пробормотал он вслед омеге и присел рядом с волчонком. — Да, Чанель? — малыш в ответ агукнул.
Как только омега выскочил за дверь, то заметил, что Чондэ идет не к выходу из деревни, а совсем в другом направлении, поэтому КёнСу тут же ринулся за ним. Омега, скорее всего, заметил преследование и только ускорил шаг.
— Чондэ! Стой! — не выдержав, крикнул КёнСу, но омега и не думал поворачиваться. Он только вильнул куда-то вбок и скрылся в небольшом леске.
КёнСу смог догнать его только на поляне. Придя в себя, он понял, что это было то самое место, где он встречался с Тао. Чондэ стоял прямо в центре поляны и смотрел на КёнСу.
— Ну почему здесь? — простонал омега, оглядываясь. Как давно он тут не был. Казалось, что каждая травинка напоминала ему о его несбывшихся мечтах и надеждах. А еще были воспоминания сладких поцелуев и теплых объятий.
— Ты ведь тоже помнишь все? — раздался голос за спиной омеги. КёнСу повернулся. В двух шагах от него стоял Тао и смотрел на омегу печальными глазами.
— Конечно, помню, — нехотя согласился КёнСу. — Ты ведь был первым альфой в моей жизни. — Сейчас, смотря на Тао, он его не боялся и не злился. Альфа сделал ему величайший подарок — Чанеля, и омега просто не мог представить, как ему теперь отругать или ударить Тао, если потребуется. КёнСу был полностью уверен, что простил альфу, но вот показать ему сына или же впустить Тао в свою жизнь вновь, омега уже не сможет.
— КёнСу, как наш сын? Кто он?
— Альфа, — омега сделал шаг назад. — Тао, мы, кажется, все уже решили.
— Решил ты, а не я. Если ты боишься своего мужа, то я сделаю что угодно, лишь бы он и пальцем не тронул тебя и нашего сына, — Тао решительно наступал на омегу.
КёнСу задумался. Уже второй раз он слышит слово «наш» из уст альфы, но сердце не стучит радостно, а улыбка сама не расцветает на губах. Наверное, он должен был быть рад, что Тао признал своего ребенка, но КёнСу было почему-то все равно, что скажет этот альфа. Омега просто хотел, чтобы его семью оставили в покое.
КёнСу настолько погрузился в размышления, что не заметил, как Тао вновь подошел к нему вплотную и обхватил руками за плечи.
— КёнСу, я не могу забыть тебя, это сильнее меня, — альфа понизил голос и начал медленно опускаться к губам омеги. КёнСу отвернул голову, и Тао прикоснулся к щеке. Омега отметил, что на поляне чудесным образом остались только они вдвоем. Чондэ испарился. На том месте, где он стоял, осталась лишь примятая трава.
— Тао, отпусти, — поняв, что происходит что-то не то, омега уперся руками в грудь альфы. Но неожиданно Тао резко дернул КёнСу на себя, обхватывая его двумя руками вокруг плеч, впился в губы болезненным поцелуем.
Тао хотел целовать так, чтобы омега понял всю его боль. Он хотел заставить КёнСу почувствовать все то, что творилось у него на душе. Но на самом деле, он лишь кусал пухлые губы и пытался получить ответ. КёнСу, выбиваясь из сил, отстранялся, как мог, в конце концов, не выдержав того, что его губы начали кровоточить, он больно стукнул кулаком в живот Тао и отпрыгнул. Альфа, согнувшись, смотрел на омегу, победным взглядом.
— Ты — мой, КёнСу, что бы кто не говорил! — омега, что вытирал губы от мерзкого поцелуя, резко подскочил к альфе, что успел выпрямиться, и отвесил звонкую пощечину.
— Не смей никогда этого говорить! Я — не твой! У меня есть муж, и метка на шее не твоя, а Чонина! Маленький альфа — не твой ребенок, и никогда им не был! — немного отойдя от пережитого шока, омега чуть успокоился и уже заговорил нормальным голосом. — Тао, я ведь простил тебя и отпустил. Поступи так и ты. Забудь обо мне, о волчонке. Твой муж родит тебе здорового сильного младенца. Тао, не ломай себя и меня.
И не давая больше сказать альфе и слова, КёнСу круто развернулся и побежал домой. Его до сих пор передергивало от ощущения чужих губ на своих, и, даже постоянно вытирая их, КёнСу не мог избавиться от мерзкого чувства в груди.
Домой он не вошел, а просто ввалился, тут же оседая на пороге. Чонин, что возился с волчонком, тут же подбежал к омеге.
— Эй, ты чего? — альфа обхватил КёнСу за плечи.
— Чонин, мне так стыдно, — омега спрятал лицо на груди мужа. — Я пошел за Чондэ, а там Тао. Он… — голос КёнСу задрожал. — Он поцеловал меня. Я отпирался, как мог… — КёнСу даже начал всхлипывать.
Чонин, услышав про поцелуй, нахмурился и неосознанно сжал кулаки. Он уже не слушал, что продолжал говорить его муж, он просто понимал, что в нем неосознанно закипает злость и чувство собственничества.
— Больше ты никуда один не пойдешь, — наконец, проговорил альфа, сверкая почти черными от злости глазами. — Все время ты решал все проблемы один, а теперь не будешь.
— Так ты не обижаешься на меня? — омега посмотрел на Чонина.
— Немного. Но я понимаю, что Тао просто был сильнее тебя, и ты бы не смог дать ему достойный отпор, — альфа тоже перевел взгляд на омегу в его руках. КёнСу прикоснулся к щеке мужа.
— Чонин, я люблю тебя, — омега прижался вновь к груди альфы, обхватывая того вокруг пояса. Чонин шумно выдохнул и лишь обнял супруга в ответ. Он был так зол, что почти пропустил признание КёнСу, а когда осознал что именно сказал его муж, то на дворе стоял вечер, а омега возился около Чанеля, что-то нашептывая и целуя маленькие ладошки.
— Чонин?
— А? — альфа поднял голову на омегу.
— Наконец-то ты вышел из своих дум. Я пытаюсь дозваться до тебя с обеда, — КёнСу положил Чанеля и подошел к мужу.
— Я был слишком зол. Первый раз у меня такое, — Чонин шумно выдохнул, а омега запустил пальцы в волнистые волосы.
— Теперь все будет хорошо, — прошептал он. КёнСу обошёл мужа и обнял того со спины. — Знаешь, чем чаще Тао появляется, тем больше я осознаю, насколько сильно люблю тебя. — Чонин, услышав признание мужа вновь, перехватил его руки своими и погладил.
— КёнСу, знаешь я, … — тихая речь альфы прервалась громким стуком в дверь. Он был настолько неожиданным, что КёнСу и Чонин вздрогнули.
Чанель, разбуженный громким звуком, заплакал, и омега тут же ринулся к нему, успокаивая.
— Я открою, — Чонин толкнул дверь и огляделся. Рядом с из крыльцом высилась покачивающаяся фигура высокого альфы в одной накидке на голое тело.
— О, так значит, вот как ты выглядишь, Чонин, — незнакомец пьяно улыбнулся. — А я пришел за своим добром.
КёнСу, держащий на руках Чанеля, вздрогнул. Это был Тао, причем пьяный настолько, что от него ничего хорошего можно было и не ждать. Чонин, разгадав чужака с первого взгляда, лишь вышел за дверь, оставляя мужа внутри.
— А ты ведь Тао? — спросил альфа.
— Да, это я, — Тао начал медленно наступать на Чонина, но тот даже и не думал отстраняться.
— Мой муж тебе уже все объяснил…
— Это не твой муж, и не твой ребенок! Так что отдавай мое по-хорошему, или же мы будем решать наш спор, как два настоящих волка! — несмотря на то, что Тао был сильно пьян, в его глазах сияло твердое намерение.
— Спор хочешь здесь решать только ты, — низкий холодный голос Чонина звучал пугающе. Его глаза почернели, а нос шумно вдыхал и выдыхал воздух. — Ни я, ни КёнСу не хотим иметь с тобой ничего общего.
— Но ребенок — мой! — Тао начинало злить холодное спокойствие альфы перед ним.
— Ребенок — не твой, пора бы уже успокоиться и жить в своей деревне, — так же холодно сообщил Чонин.
КёнСу, который смог укачать Чанеля, положил волчонка на лежанку, накрывая сверху одеяльцем. Он слышал громкий голос Тао и спокойный Чонина и переживал, что два альфы могут сцепиться друг с другом не на жизнь, а на смерть. Поэтому, аккуратно обложив Чанеля двумя подушками на всякий случай, омега скользнул к двери, тихонько приоткрывая ее.
Два альфы стояли недалеко от избушки, сверля друг друга злобными взглядами. Но не это поразило КёнСу, а то, что постепенно недалеко от их дома начала собираться вся деревня. В том числе и постовые, которых явно здесь не должно было быть.
— Что происходит? — прошептал омега и выскользнул из двери, выходя на улицу.
Чонин, заметив вокруг собирающихся людей и несколько постовых, усмехнулся:
— Тао, неужели ты не мог незаметно пробежать охрану? Зачем было наводить столько шуму?
— Постовые меня не пускали, и я прорвался, — Тао даже не обернулся на людей. — Не это сейчас главное, отдай мне КёнСу и моего ребенка!
Чонин, заметив, что постовые в волчьем обличии начали окружать Тао, лишь махнул рукой, показывая, что все хорошо. Те удивлено переглянулись, но заняли свое место в толпе, которая все прибывала и прибывала. Всем было настолько интересно узнать, что же случилось в доме отшельника, что они побросали свои дела и сбегались к отдаленному месту в их деревне. КёнСу, разглядывая толпу, увидел даже своих родителей, что не смели подойти ближе, так как в любой момент могла начаться драка.
— Я последний раз тебе говорю, убирайся из нашей деревни и из нашей жизни, — грозно проговорил Чонин. Тао, в конец разозлившись, лишь сбросил накидку и обернулся серым волком. Он злобно клацнул зубами и кинулся на Чонина, но тот лишь оттолкнул альфу руками.
КёнСу, который знал секрет Чонина, не мог допустить, чтобы он раскрыл его перед всеми этими людьми. Омега видел, как его муж защищался, отражал атаки и уклонялся. КёнСу молился небу, чтобы ничто не заставило Чонина обратиться в черного волка.
Тао в который раз бросился на отшельника и все-таки смог зацепить его правую руку острыми когтями. Чонин недовольно зашипел и мельком осмотрел рану. Царапина была глубокой, но несерьезной, поэтому он лишь снова повернулся к Тао в ожидании новой атаки.
Тем временем, толпа начала искренне недоумевать, почему же Чонин не обращается в волка и не выпихнет чужака со своей территории. За всем этим шумом они не заметили, как позади появились две фигуры в плащах с капюшонами на головах, что скрывали их лица. Они пробирались сквозь толпу и, наконец, оказались в первом ряду, наблюдая за развернувшейся дракой.
КёнСу, увидев рану на руке мужа и капающую кровь, больше не мог устоять на одном месте и кинулся к альфе.
— Чонин, — он подскочил к отшельнику, тем самым закрывая его собой. И в этот же самый момент Тао, не ожидавший, что перед ним появится КёнСу, прыгнул и вцепился зубами в плечо омеги.
Раздался тонкий вскрик. Испугавшись, Тао сам быстро разжал челюсти и заскулил, наблюдая, как омега оседает на землю. Чонин, охваченный тревогой, уложил мужа на траву и разорвал рукав, открывая пострадавшую конечность. Рана была глубокой, кровь из нее струилась, оставляя алые пятна на земле. А рядом скулил Тао и вымаливал прощенье. КёнСу прикрыл глаза и только прижимал пострадавшую руку к себе поближе.
Чонин, крепко сжимавший здоровое плечо мужа, разжал пальцы и поднял еще больше почерневшие глаза на Тао.
— Ты поплатишься за это, — Чонин даже не утруждая себя тем, чтобы снять одежду, резко оттолкнулся от земли и в прыжке обернулся. Вся деревня охнула, когда они увидели цвет шерсти отшельника.
Перед Тао опустился огромный рычащий черный волк с желтыми глазами, которые сейчас сверкали подобно луне на ночном небе. Тао, зная хорошо все легенды про южных Черных волков, сначала боязливо отпрыгнул, но потом тут же кинулся вновь на отшельника, понимая, что теперь из этой битвы только один уйдёт живым.
Два злобных волка вцепились друг в друга и катались по поляне. Всюду летели клочки серой и иногда черной шерсти. Чонин был гораздо сильнее и крупнее Тао, поэтому мог с легкостью вышибить из него весь дух только одним ударом лапы. Но Тао, подстегиваемый алкоголем, не замечал многочисленных укусов и ударов, он только еще рьянее бросался на соперника, пытался вонзить клыки в отшельника или хотя бы оцарапать. Но черный волк был неуловим. Он резво уходил от нападений Тао, но зато наносил все новые и новые повреждения сопернику.
КёнСу, придя в себя, повернул голову туда, где дрались два волка. Омега внимательно смотрел, как Чонин легко побеждает Тао, и понимал, если он сейчас ничего не сделает, то его муж просто убьет альфу. Перекатившись на здоровую руку, омега, простонав, поднялся. Осторожными шагами, придерживая больную руку, КёнСу двигался к двум дерущимся альфам.
Тем временем Тао окончательно выбился из сил и уже не понимал, что творится вокруг него. Он завалился на бок и не мог подняться. Чонин, чувствуя кровь противника на своих клыках, медленно надвигался на него, тем самым отсчитывая последние секунды жизни Тао.
— Чонин, — раздалось совсем рядом. — Чонин.
Черный волк обернулся. Рядом стоял КёнСу и смотрел на него нежным взглядом.
— Не надо, не убивай его, — говорил омега лаского, и вся злость альфы моментально спала. А в душе лишь загорелся огонек тревоги о том, что теперь вся деревня в курсе того, что он черный волк.
— Иди ко мне, — омега протянул здоровую руку. Волк тут же уткнулся носом в ладонь и лизнул её. КёнСу присел перед Чонином, в который раз поражаясь его большим размерам. — Я не боюсь тебя, никогда не боялся. — Омега успокаивал волка, запуская пальцы в теплую шерсть, пропитанную кровью, проводил по острым ушам и даже чмокнул в мокрый нос. — Не надо убивать Тао. У него есть семья и муж. Он не хотел меня ранить.
В конце концов, волк окончательно успокоился и сел на задние лапы перед своим мужем, тут же начиная вылизывать пострадавшее плечо. КёнСу лишь нервно поглаживал волка по шерсти и боялся того, что может произойти дальше, если Тао вдруг опять накинется на Чонина. Но вместо этого раздался мягкий голос.
— Спасибо, КёнСу, — рядом с Тао сидел омега со слезами на глазах. Он укрыл обратившегося в человека Тао своим плащом и теперь аккуратно поглаживал его по волосам. Рядом крутился Чондэ, который пытался привести брата в чувство. — Меня зовут Джунмен.
— Ты…
— Да, я муж Тао, — омега, не сдержавшись, громко всхлипнул. — От лица нашего вожака я хочу попросить у тебя прощение за рану на твоей руке, и я видел, Тао вовсе не хотел кусать тебя.
— Джунмен, — выдохнул КёнСу.
— Подожди, не перебивай. Я думаю сейчас именно тот момент, когда мне нужно сказать, что больше Тао не потревожит ни твою семью, ни твою деревню. Я как сын вожака даю тебе свое слово.
КёнСу круглыми глазами разглядывал омегу перед собой. Даже зная, что его муж поступил подло, он все равно любил его и продолжал защищать. Чонин, слушавший речь Джунмена, рыкнул, говоря тем самым, что согласен. Муж Тао испуганно покосился на отшельника, но ничего не сказал, а лишь вытер рукавом капающие слезы. Не выдержав, КёнСу подошел ближе.
— Джунмен, прости меня. Я сам виноват, что тогда пришел к нему в течку, виноват, что соблазнил его. Только после того, как женился, я понял, каких дел наворотил. А как же было тяжело Тао, я и представить не могу, если я сам задыхался от тоски и печали. Но теперь все прошло, я не претендую на твое место в его жизни. У меня есть муж и ребенок, и мне не нужно больше.
Джунмен внимательно смотрел на омегу.
— КёнСу, мне кажется, это я должен просить у тебя прощение. Если бы я не настоял на свадьбе, то сейчас вы были бы вместе и растили общее дитя…
— У вас тоже будет волчонок. У вас обязательно родится здоровый крепкий альфа и маленький красивый омега, как ты. Стоит только Тао понять, что его муж самый чудесный на земле, как ты тоже познаешь счастье быть родителем. А тот волчонок, что сейчас остался один дома — это мой сын. Мой и ничей больше. Чанель — бурый, а не серый.
Джунмен всхлипнул еще раз, а Тао под его рукой завозился и открыл глаза.
— Джунмен? — прошептал он.
— Да, это я, — омега помог подняться своему мужу и поддержал его за руку, кутая в плащ. С другой стороны подбежал Чондэ и подхватил Тао под вторую руку. — Пойдем домой, Тао. Пойдем.
Троица аккуратно прошла между людьми, что открыли им проход и, не торопясь, направилась к себе. Напоследок Джунмен обернулся и улыбнулся КёнСу, что наблюдал за ними. Омега Серых волков махнул рукой ему на прощание, и вся троица, прибавив шаг, скрылась в густых зарослях возле дороги.
КёнСу глубоко дышал, смотря им вслед, и очнулся, когда его ладони коснулся влажный нос.
— Ты еще такой, — он радостно улыбнулся мужу и потрепал его между ушей. — Ты такой красивый. — Чонин лизнул его ладонь. И правда, сейчас черная шерсть альфы сияла в свете луны, что только появилась на небе. Желтые глаза светились, и было совсем не страшно, а тепло и спокойно.
Но смех КёнСу прервался громким вскриком какого-то омеги:
— Да он ведь Черный! — и вся толпа с громким криком бросилась врассыпную.
— Пошли домой, Чонин. Быстро, — омега стремительно направился к дому. Чонин затрусил за ним. Открыв дверь, КёнСу успел подобрать упавшую накидку мужа и скользнул внутрь, запирая дверь на засов на всякий случай.
В доме стояла тишина, омега подбежал к Чанелю, проверяя все ли в порядке. Но маленький альфа спал, сжимая руки в кулачках и иногда кряхтя во сне.
Черный волк сидел рядом с порогом и нетерпеливо постукивал хвостом. Его интересовал вопрос, почему же омега не убежал от него, как вся деревня несколько мгновений назад, а любопытно разглядывал, сидя на скамье.
— Ну что ты смотришь? Оборачивайся, — улыбнулся омега. Чонин медленно подошел к нему и вновь сел на задние лапы. Через мгновение обернулся человеком и уже стоял перед КёнСу на коленях. Омега набросил на него накидку.
— Почему ты не боишься меня? — тихо спросил альфа.
— Я давно понял, что человека нужно ценить именно за его поступки, а не за внешность. И я это тебе всегда повторял. Пускай не именно такими словами. — КёнСу погладил мужа по голове. — И да, помнишь, я как-то убегал к папе жить на две недели?
Чонин кивнул.
— Я увидел тебя в волчьем обличии, когда ты возвращался с охоты. Очень сильно испугался. Но потом просто понял, что был дураком, что ты вовсе не такой, какими обычно мы привыкли видеть черных волков. Поэтому я прибежал и извинился. Хоть для этого мне и потребовалось две недели. И да, Чонин, я тебя совсем не боюсь. Будь ты, степняком, белым, рыжим, серым, хоть кем, я буду продолжать тебя любить. Всегда.
Чонин, смотревший все это время в глаза омеге, резко приблизился и, не сдержавшись, поцеловал пухлые губы мужа. Потом притянул его к себе, и через некоторое мгновение они оба оказались на полу на коленях. КёнСу с радостью отвечал на поцелуй, обнимая мужа и касаясь его горячей кожи. Иногда ласково поглаживал небольшие ранки, оставленные Тао, и пытался прикоснуться к ним поцелуем, чтобы зажили быстрее. Но Чонин не давал, поднимая лицо мужа и возвращая его губы к себе.
Дыхания стало не хватать, но супруги продолжали жарко целоваться, прижимаясь друг к другу. Первым отстранился КёнСу, продолжая обнимать мужа. Чонин прошелся дорожкой поцелуев по щеке и виску, а потом зарылся носом в волосы омеги.
— КёнСу, я тебя люблю, — прошептал он, крепче сжимая мужа в своих объятиях.- Очень сильно люблю.
Омега посмотрел на мужа и затянул того в новый глубокий поцелуй.