— Ты хочешь сказать, что ни разу не смотрел «Принцессу-невесту»?*

Шерлок закатил глаза. Джон, как правило, слегка истерически воспринимал отсутствие у него интереса или знаний о якобы «знаменитых» произведениях поп-культуры. Конечно, Шерлок не собирался объяснять ему, что все свободное от учебы время он проводил либо с матерью, учась выполнять различную грязную работу, либо позже, когда, повзрослев, стал уединяться в любом тихом уголке, который только смог найти, пытаясь узнать из книг и журналов, как найти выход из своей ситуации.

Жизнь сложилась не совсем так... Но все было хорошо настолько, насколько могло быть в данных обстоятельствах.

— Именно так, — невозмутимо произнес Шерлок, пытаясь языком тела и интонациями голоса показать, что он также не заинтересован и в исправлении ситуации. За последние несколько недель совместного проживания они проходили через это несколько раз. Джон фыркнул от того, что Шерлок не понял, а тот ухмыльнулся и собрался уйти в свою спальню. Он уже отвернулся, когда Джон решительно произнес:

— Что ж, мы это изменим. Фильм начнется через десять минут по четвертому каналу. Я принесу закуски, а ты приберешься на диване. Серьезно, обязательно оставлять там всю свою одежду?

Шерлок удивленно моргнул, когда Джон прошел мимо него на кухню. Это звучало как… как будто Джон хотел, чтобы он остался и посмотрел фильм? Но почему…

Ты приберешься на диване…

— Это общее пространство — я могу хранить здесь свою одежду, если захочу, — отрезал Шерлок, складывая руки на груди. Он ни за что не собирался вставать на скользкую дорожку рабства у этого человека, каким бы симпатичным и интересным тот ни был. Однако, если быть справедливым к Джону, тот ведь не просил Шерлока напрямую что-нибудь починить или почистить. Джон всего лишь говорил о разбросанных вещах Шерлока, а не своих… Но опять же, он до сих пор не был уверен, знал ли Джон вообще, что живет с эльфом.

Этот человек был просто немного медлителен, когда дело касалось наблюдений.

— Да ра... прекрасно! — проворчал Джон, возвращаясь с большой миской и двумя пакетами чипсов. — Но я не собираюсь сидеть на твоих грязных шмотках, так что куда я могу положить их для вас, ваше величество? — он поставил миску на кофейный столик и потянулся через Шерлока за оскорбительными предметами.

— Они не грязные, — обиженно сказал Шерлок. — Они просто... лежат там.

Джон посмотрел на него в замешательстве.

— Тогда с какой стати ты разбрасываешь свою чистую одежду по всей гостиной? Должно быть, ты постирал ее, высушил, принес обратно в квартиру, а затем нарочно разбросал по всему дивану. Это какой-то эксперимент? — Джон помолчал, нахмурившись. — Или ты... пытаешься его застолбить? Предполагается, что диван для двоих...

Шерлоку совсем не понравилось, как это прозвучало. Это отдавало тем, как другие обращались с ним — отнимали у него пространство своими вещами, вторгались и продолжали вторгаться, пока у него не осталось иного выбора, кроме как отступить…

— Я уберу ее, — резко ответил Шерлок, обрывая Джона. Он схватил ближайший к себе предмет, и Джон сделал шаг назад. — Извини, — неожиданно для себя добавил он, когда футболки и боксеры добавились к куче вещей у него на руках. Меньше всего ему хотелось, чтобы Джон считал его одним из таких людей. Джон был прав — диван был рассчитан на двоих, как и квартира.

— Все в порядке, — немного озадаченно произнес Джон, когда Шерлок быстро собрал всю одежду и направился в спальню. — Ты можешь загладить свою вину, посмотрев фильм.

Шерлок резко обернулся.

— Почему? — выпалил он. Джон ничего не выиграет от совместного просмотра фильма. Зачем ему это понадобилось?

— Потому что ты его не видел, а он хороший, — сказал Джон, устраиваясь на одной половине дивана. — Мне интересно, понравится ли он тебе.

Шерлок на мгновение задумался над словами, но повторил:

— Почему?

— Ну… мы ведь друзья, да? А друзья смотрят фильмы вместе, — казалось, Джон пытался сохранить нейтральное выражение лица, но Шерлок видел признаки чего-то похожего на веселье и легкое раздражение.

Друзья?

Шерлок понял, что у него отвисла челюсть, и с некоторым усилием закрыл рот. Друзья? Должно быть Джон… смущен, или что-то в этом роде. У Шерлока не было друзей. И Джон, опять-таки, немного тормозил с пониманием этого…

Ему удалось заставить ноги отнести его в спальню, где он бесцеремонно бросил сверток с чистой одеждой на кровать.

«Наверное, он чего-то хочет, — предупредил его внутренний голос. — Подожди и сам все увидишь — сейчас он хорошо это скрывает, но ведь они все одинаковые, не так ли? Лучше держаться подальше. Лучше остаться здесь…»

— Ну так что? Ты идешь? Скоро начнется!

Шерлок сглотнул, засомневавшись… затем вышел из спальни и сел, свернувшись калачиком, на свободную сторону дивана.

***************************

— Что скажешь?

Когда пошли титры, Джон практически вибрировал. Шерлоку удавалось сохранять молчание большую часть фильма, предполагая, что комментарий, который вертелся у него на кончике языка, будет довольно нежелательным.

— Фильм был... — он огляделся, чтобы сказать что-нибудь приемлемое, — ... хороший.

— Да ладно тебе, это же классика! — воскликнул Джон, хотя и не казался расстроенным довольно прохладным отзывом. — Лютик, яд, «как пожелаешь»... тебе, в самом деле, не понравилось ничего из этого?

— Мне не... не понравилось, — уклончиво ответил Шерлок. По правде говоря, ему было довольно трудно сосредоточиться на сюжете фильма, он был занят мыслями о том, что Джон назвал их «друзьями». Друзьям же должны нравиться одни и те же фильмы, да? Поэтому ему не следовало говорить то, что он на самом деле думал, — что фильм оказался еще одним примером человеческого нарциссизма, завернутого в детскую сказку. Он подумал, заметил ли Джон, что все символические эльфийские актеры были «плохими парнями». Он гадал, переживал бы Джон, если бы Шерлок все же озвучил свои мысли.

— У фильма есть свои недостатки, — произнес Джон, удивив его. — Он не совсем политкорректен, не в наши дни… — он замолчал, и Шерлок разрывался между тем, чтобы подтолкнуть его, дабы выяснить, в чем именно, по мнению Джона, заключались недостатки, и полностью забыть об этом, чтобы не вызывать подозрений. — Но он мне все равно нравится. Это как окно в то время, когда я был ребенком, понимаешь? Я часто смотрел фильмы с мамой, и подобные фантазии были ее любимыми. Крутые герои, которые появляются, чтобы все исправить...

Он снова замолчал, и выражение его лица стало... более грустным.

— Моя мама читала мне сказки, — неожиданно для себя произнес Шерлок. — Так же, как это делал дедушка в фильме, — он чувствовал смущение, не понимая, зачем вообще делится этим. — Она тоже всегда выбирала сказки с вымыслом.

Джон слегка улыбнулся, и Шерлок почувствовал облегчение. 

— Какие? — спросил Джон.

— О... — запнулся Шерлок, заметив проблему в этом конкретном эпизоде и едва удержавшись от того, чтобы не пнуть себя. — Э-э... ну, знаешь, сказки. «Золушка» и остальные.

— Ах, классику, — кивнул Джон, и Шерлок снова расслабился. — В этих историях есть что-то такое, что просто заставляет чувствовать себя лучше, да?

Шерлок кивнул, не отрывая взгляда от своих коленей, хотя внутренне он снова возмутился привилегированным тоном, каким автоматически говорил Джон. В конце концов, он не знал об эльфийских версиях этих историй. Не его вина, что ему об этом не известно.

— Ладно, — сказал Джон, потирая колени и вставая. — Ну, я собираюсь написать пост в блог. То расследование, на днях, с древесными лягушками нуждается в увековечении. 

Шерлок закатил глаза, заставив Джона рассмеяться. Вскоре он ушел, оставив Шерлока сидеть свернувшимся калачиком на диване. Он уставился на пустой экран телевизора, представляя, как дедушка в фильме открывает большую книгу и начинает читать своему внуку…

***************************

— Ты уверена, что он спит? — должно быть, в третий раз прошептал Шерлок матери. По привычке она накинула одну из его простыней на письменный стол, и они вдвоем прижались друг к другу, забравшись в пространство под ним, обычно предназначенное для коленей и ног. Его мать взяла с собой слабый фонарик, и уже открыла одну из своих старых книг, которая сейчас балансировала на ее скрещенных ногах.

— Да, любимый, — улыбаясь, ответила она, глядя на него сверху вниз. Он был прижат к ее боку, ее предплечье лежало почти на макушке его кудрявой головы. — Помни, им нужно больше времени на сон, чем нам. — Шерлок кивнул, все еще встревоженный, но снова опустил взгляд на потрепанные страницы книги. Мама сказала, что все ее книги об эльфийских знаниях передавались из поколения в поколение, и когда он станет старше и создаст свою собственную семью, он возьмет их с собой.

Шерлок не хотел этого представлять. В шесть лет мысль о том, чтобы уехать с какой-нибудь другой незнакомой семьей и, что еще хуже, лишить маму ее книг, казалась очень мрачной участью. По крайней мере, отец не наложит на них свои руки — хотя это было слабым утешением.

Пока он тем вечером ждал маму, то прибрался, как мог. Все его ручки и карандаши были аккуратно разложены в ящике стола. Грязная одежда лежала в закрытой корзине, вся чистая одежда была разложена на полках через равные промежутки или развешана в определенном порядке. Он беспокоился, что отец может заглянуть к нему, идя пожелать Майкрофту спокойной ночи, так как ранее в тот день он снова накричал на Шерлока за состояние гостиной... Но тяжелые, зловещие шаги прошествовали мимо его закрытой двери, в сторону комнаты человеческого брата. Затем, несколько часов спустя, когда, казалось, в доме погас весь свет, его мама тихо открыла дверь, эльфийские глаза сияли в свете звезд, светящих в окно.

— Итак, — тихо сказала мама, привлекая его внимание. — Какую историю мы будем слушать сегодня?

— Про пиратов, — немедленно ответил Шерлок и покраснел, почувствовав, как нежный смешок завибрировал в обнимающих его руках матери. Он немного повернулся, ерзая, пока прижатое к ее груди ухо не освободилось, и он приподнял его в невысказанном вопросе.

— Ты всегда так говоришь, Шерлок, — нежно сказала мама. — И я всегда отвечаю: «Питер Пэн не о пиратах».

— Но мне нравятся пираты, — запротестовал Шерлок, его голос был едва слышен. — Они идут, куда хотят, делают, что хотят. Они не обязаны никому подчиняться. Они свободны.

Его мать на мгновение замерла, а затем, к удивлению Шерлока, оставив книгу балансировать на коленях, подняла свободную руку и несколько раз провела по его волосам.

— Это хорошие мечты, — осторожно произнесла она. — Но давай узнаем немного больше о том, что мы можем делать, м? Как насчет «Эльфов и Башмачника»?

— Но, мама...

— М-да? 

Шерлок знал, что у мамы были свои причины прочитать ему эту плюс еще несколько подобных историй, но он просто не был абсолютно уверен, что все в них произошло на самом деле. Он говорил ей бесчисленное количество раз, что ему это не нравится; но она будто думала, что, если будет читать их ему достаточно часто, он передумает. Он заколебался, желая возразить, но вспомнил, что у нее был трудный день. Отец остался недоволен тем, как она нарезала овощи на ужин, и, хотя Майкрофта отослали в его спальню, Шерлоку пришлось остаться и выслушать еще одну обличительную речь от этого человека. Его мать восприняла ее со своим обычным спокойствием: сложила руки перед собой, опустила взгляд, прижала уши. Сила гневных слов отца заставила пряди ее волос развеваться, как на ветру. Все это время она держалась спокойно, словно скала, о которую разбивается океан, — и не впервые Шерлок задавался вопросом, что не так с его отцом, что он не восхищается ею так, как, очевидно, следовало бы.

— Я... Хорошо. «Эльфы и Башмачник», — согласился он, прижимаясь к ней ближе, слегка запутываясь когтями в нитях ее джемпера. Мама снова погладила его по волосам, а затем начала читать вслух:

— Давным-давно жил да был бедный сапожник-человек, у которого не хватило кожи, чтобы сшить еще одну пару обуви. Ему нужно было прокормить свою семью, и он почувствовал отчаяние, потому что, хотя он и был хорошим человеком, рядом не было никого, кто мог бы ему помочь. Он выглянул в окно и увидел падающую звезду — и он загадал желание, чтобы кто-нибудь помог в его тяжелом положении.

Чего он не знал, так это того, что три эльфа, храбрые и сильные, шли по дорожке перед его домом. Они возвращались после жестокой битвы кланов и искали возможности найти место для отдыха — они были кочевым народом, и у них не было постоянного дома, куда можно было бы вернуться. Однако, когда они услышали, как человек прошептал обращенную к звездам мольбу, они почувствовали боль в своих сердцах — потому что, если бы они не помогли этому человеку, его семья наверняка умерла бы с голоду.

Они сняли с лошадей красивую сбрую, кожаные вьюки и поводья и пробрались в мастерскую сапожника. Они работали всю ночь, создавая замысловатые модели туфель и ботинок, которые подошли бы и человеческому королю. Их природные навыки в искусстве и изящном мастерстве сослужили им хорошую службу, и к утру у сапожника был новый запас обуви, который он мог продать, чтобы спасти свою семью.

Когда сапожник проснулся и увидел, что сделали эльфы, его переполнила благодарность.

— Что я могу сделать, чтобы вознаградить таких добрых эльфов, как вы? Что я могу предложить в обмен на то, что вы мне дали?

И сильнейший, старейший и мудрейший из эльфов сказал:

— Все, что нам нужно, это место, которое мы могли бы назвать домом, сэр. Позвольте нам остаться здесь и служить вам, и мы будем делать для вас обувь, одежду и любые другие удивительные вещи на продажу. Мы сильные эльфы, но наш вид не может противостоять жестокой натуре — и войны кланов продолжаются слишком долго. Нам нужно ваше руководство, сэр. Нам нужно служить.

Итак, сапожник согласился предоставить эльфам место для сна, кормить их и находить им занятия, чтобы они могли игнорировать тягу к насилию и избежать возвращения к битве. Он оберегал их, заботился об их здоровье, а взамен они служили ему и его семье до конца своих дней.

Мать обняла его чуть крепче и закрыла книгу. Его клонило в сон, уши повисли, глаза слипались, но, как всегда, его естественное любопытство прорвалось на поверхность, и он задал тот же вопрос, который задавал всегда:

— Если эльфы такие сильные, и у них была кожа, а человек был таким слабым, и у него ничего не было — разве не он должен был служить им, вместо того, чтобы они служили ему?

Он почувствовал, как его мать вздохнула, и слегка съежился, снова разочаровав ее.

— Люди поддерживают нас, Шерлок, — сказала она, наклоняясь, чтобы на мгновение прижаться щекой к его голове. — Они оберегают нас. Без них… кто знает, что могут натворить эльфы?

«Да», — подумал Шерлок, когда она вытолкнула его из тесного пространства, и он забрался в свою кровать, наивные надежды шевельнулись в его юном сердце.

«Кто знает, что я могу сделать…»

***************************

Время в 221Б шло своим чередом, как и положено времени. Шерлок наблюдал, как Джон, казалось, выглядел все здоровее и здоровее — благодаря беготне во время расследований и еде, которую заказывал (или изредка готовил) Шерлок. Мужчина устроился на дневную работу в человеческую поликлинику и даже подружился с некоторыми полицейскими из Ярда. Частично это было заслугой Шерлока, так как однажды, вернувшись с расследования, Джон проворчал:

— Этот Грег Лестрейд… Мне он не нравится.

Они снимали верхнюю одежду у входной двери, и Шерлок удивленно посмотрел на сердитого доктора. Лицо Джона раскраснелось, и по тому, как сжались его челюсти, Шерлок понял, что тот в волнении стиснул зубы.

— Почему нет? — озадаченно спросил Шерлок. Грег Лестрейд был любителем залиться пивом до бровей и похулиганить, с чуть большим интеллектом, чем у остальных, и имел склонность к поиску опасности — поэтому Шерлок предполагал, что они быстро подружатся. — Он кажется... безобидным, по сравнению с другими Ярдовцами.

— В этом-то все и дело, да? — сказал Джон, направляясь на кухню, чтобы поставить чайник. — Он не говорит ничего оскорбительного, но и остальных не останавливает. Он должен устроить им нагоняй, когда они тебя обзывают.

Шерлоку пришлось прислониться к дверному проему, чтобы не упасть, надеясь, что Джон этого не заметит. Он был настолько потрясен, что на секунду его чары исчезли, но, к счастью, он успел их поднять до того, как Джон с любопытством оглянулся в ответ на его молчание.

— Все нормально, — сказал он на автомате, не в силах понять причину расстройства соседа. Джон фыркнул.

— Нет, это не нормально, — громко сказал он, вытаскивая из упаковки два чайных пакетика и бросая их в кружки. — Он их начальник, и они обзывают тебя прямо в его присутствии. Он несет ответственность.

— Джон, это… Лестрейд и я...

— Да? — спросил Джон, прожигая взглядом чайник.

— Тут есть... предыстория. Я многим ему обязан.

Джон оглянулся на Шерлока.

— Я обязан ему жизнью, — подчеркнул Шерлок, нуждаясь в том, чтобы Джон это понял. Если бы тот решил затеять какой-нибудь спор с Лестрейдом, то не только этот долг остался бы неоплаченным, но и доступ Шерлока к делам наверняка исчез бы в клубах сигаретного дыма.

Гневная поза Джона несколько ослабла.

— Да? Что ж… Ладно, хорошо. Но я все еще думаю, что он должен останавливать их от подобных высказываний. Ты там, чтобы помочь, и они должны быть благодарны.

— Лестрейд благодарен, — подчеркнул Шерлок.

— О, правда? Откуда ты знаешь?

— Он позволяет мне продолжать заниматься расследованиями.

Шерлок вновь оказался несколько сбит с толку, когда выражение лица Джона еще больше потемнело. Вероятно, это было что-то человеческое, чего он никогда не поймет, но откуда было Джону знать, как мало помощи или уважения Шерлок привык получать от людей.

Много лет назад Лестрейд нашел его в переулке практически мертвым от случайной передозировки. Прошел почти год с тех пор, как он навсегда покинул дом, и он барахтался в отбросах и грязи улиц, как будто был рожден для этого. Тут хватало всего того, к чему в нем воспитывали неприязнь, — поэтому он заставлял себя жить в этом, пока инстинктивное желание вычистить все, что попадалось на глаза, расставить как надо, не утихло. Наркотики тоже сильно поспособствовали, каким-то образом помогая ему поддерживать чары. Он принимал и продолжил бы принимать, если бы у него не закончились украденные у отца деньги. Шерлок решил гульнуть напоследок, используя оставшиеся деньги, а затем найти какой-нибудь способ, чтобы избавиться от привязанности (не совсем логично), но принял слишком много и потерял сознание. Грег Лестрейд позже сказал ему, что, когда он впервые наткнулся на «открытого» эльфа, то подумал, что тот мертв — насколько же плохо он выглядел на первый взгляд. Хотя и существовали законы «доброго самаритянина» о помощи раненым эльфам, многие просто продолжили бы свой путь, а не ввязывались в то, что, очевидно, было проблемой несвязанных, но Лестрейд так не поступил. Он отвез Шерлока сначала в больницу, а затем в свой дом, и даже выступал посредником между ним и Майкрофтом, когда из больницы предупредили его назойливого брата о местонахождении Шерлока.

Все это, возможно, и не подарило бы человеку свободу действий от Джона Ватсона, но, безусловно, Лестрейд получил ее от Шерлока Холмса; и по какой-то причине мысль о том, что они не ладят... беспокоила Шерлока.

— Ты просто плохо его знаешь, — сказал Шерлок, но Джон лишь фыркнул, помешивая чай.

— Не думаю, что захочу узнать лучше, — ответил Джон.

— Но...

Джон перестал размешивать сахар и обернулся, ожидая продолжения. Шерлок растерялся на мгновение, а затем продолжил:

— Было бы лучше, для расследований, если бы вы двое могли… лучше взаимодействовать друг с другом, — сказал он, чувствуя, какое это слабое оправдание. Джон выглядел очень скептически. — Если бы ты просто пообщался с ним вне работы, то, возможно, у тебя сложилось бы другое впечатление. — Шерлок ненавидел то, что в его тоне проскользнули какие-то умоляющие нотки, что даже он не понимал собственных мотивов. Просто было что-то... неправильное в том, что Джон и Лестрейд не в ладах. В конце концов, они и миссис Хадсон были единственными людьми, кто терпимо к нему относился.

Скептическое выражение исчезло с лица Джона и сменилось чем-то... более мягким. Мягким и трудно определимым. Через мгновение он кивнул Шерлоку.

— Ладно. Ты все устроишь, и я приду.

Шерлок пожелал, чтобы Джон перестал выводить его мозг из равновесия таким непредсказуемыми заявлениями.

— Ты… Я... Что?

— Все организуешь — мы пойдем выпить пива или кофе, или чего угодно еще, втроем. Поболтаем, о чем-то, кроме работы, ладно?

— О, — сказал Шерлок, моргая. Он буквально никогда не делал того, что предлагал Джон, но признаться в этом казалось ему шагом в неправильном направлении. — Да... конечно.

Джон снова кивнул, протянул ему кружку чая, и, по-видимому, на этом обсуждение и закончилось.

***************************

В итоге они встретились на следующий день в кафе, которое Шерлок выбрал почти наугад, в десяти минутах ходьбы от Бейкер-стрит. Он скорее надеялся, что Лестрейд будет занят или даже попросту откажется, но вместо этого он согласился на встречу, и даже с энтузиазмом. Проблема формулировки сообщения вызвала у Шерлока некоторое беспокойство, и ориентироваться в ответах было не менее сложно:

*Мы с Джоном будем в кафе «Ридженси» завтра в 4 часа дня. ШХ

*Кафе «Ридженси»? Это как-то связано с убийством Уилмслоу?

*Нет. Мы будем там не по работе. ШХ

*Та-ак?

*Джон подумал, что тебе, возможно, будет интересно присоединиться к нам. ШХ

*Не по работе?

*Да. ШХ 

*Здорово! Тогда встретимся там, спасибо за приглашение.

Он еще больше заколебался, раздумывая, стоит ли написать «Не за что», но к тому времени, когда он принял решение, это показалось бы странным, так что в конце концов он перестал об этом беспокоиться. Сообщения, которые он отправил, уже выходили далеко за пределы его опыта.

Джон радостно вгрызался в ломтик бисквитного торта «Виктория», когда появился Лестрейд, опоздав на пятнадцать минут. Шерлок вдруг так занервничал, что несколько глотков кофе, которые ему удалось сделать, закипели в желудке, как кислота.

— Извините, что опоздал, парни, — широко улыбаясь, произнес Лестрейд. Он сбросил пальто и направился к прилавку.

Шерлок наблюдал за лицом Джона, но пока что, похоже, тот пытался держаться нейтрально.

— Уверен, что не хочешь какого-нибудь торта? — спросил Джон, и Шерлок покачал головой, ощущая тошноту. Пока они ждали, в кафе вошли еще двое мужчин — и скрытые уши Шерлока насторожились, почувствовав присутствие еще одного эльфа под чарами.

Человек сел за столик, а эльф подошел и встал рядом с Лестрейдом у прилавка. Он не повернулся, чтобы взглянуть на Шерлока, но тот видел по его позе и напряжению во всем теле, что пришедший эльф знал — его заметили. Эльфы из разных семей были печально известны тем, что не ладили друг с другом, но Шерлок всегда полагал, что это происходит от воспитания, а не от природы. Лично ему было все равно, кем был тот, другой эльф или чем он занимался — Шерлока заботило только то, что здесь был кто-то, способный раскрыть его секреты.

Что касается Лестрейда, то он не беспокоился на его счет. Часть активных обсуждений с Майкрофтом все эти годы заключалась в том, чтобы добиться от инспектора обещания, что тот будет говорить об истинной природе Шерлока только с теми, кто уже знает, и, к счастью, Лестрейд согласился. Он знал так же хорошо, как и Шерлок, что полиция вряд ли примет несвязанного эльфа с распростертыми объятиями.

Лестрейд вернулся к их столику со своим чаем и тортом, и Шерлок с некоторым трудом оторвал взгляд от другого эльфа.

— Итак, по какому поводу? — спросил Лестрейд.

— Без повода, — произнес Джон. И хотя его голос оставался ровным, он все же не был дружелюбным. — Шерлок предложил нам узнать друг друга немного лучше, вот и все.

— О, Шерлок предложил? — лукаво спросил Лестрейд, забавляясь. Шерлок почувствовал, как у него запылали щеки, и на мгновение отвернулся. Другой эльф уже вернулся за стол к своему человеку и бросил на Шерлока предупреждающий взгляд. Он был высоким, как и большинство эльфов, с густыми рыжими волосами, опускавшимися к воротнику, и перед ним было пусто, в то время как перед его человеком был бутерброд, торт и чай. Чувствуя неудобство теперь по двум фронтам, Шерлок обратил свое внимание на разговор за своим столом.

— ... никогда раньше не работал в таком тесном контакте с полицейскими, — говорил Джон, глядя на Лестрейда. — Немного более... недружелюбно, чем я себе представлял.

Шерлок в некоторой панике открыл рот, чтобы прервать его, но один внимательный взгляд Джона, и он снова закрыл его. Он не ожидал, что Джон настолько быстро или так откровенно перейдет к этой теме.

— Недружелюбно? — переспросил Лестрейд с полным ртом «Красного бархата». — Иногда я допускаю непристойные шутки, но в целом мы довольно дружелюбны.

— Может быть, как для тебя, — сказал Джон, и по тому, как Лестрейд внезапно перевел взгляд на Шерлока, он понял, в чем дело.

— А, — сказал инспектор, выглядя неловко. — Да, что ж… иногда сложно, так сказать, избавиться от этой ярдовской болтовни.

— Я заметил, — беспечно сказал Джон, и тут же Шерлок почувствовал острую боль в лодыжке. Джон пнул его! Он вскинул брови и многозначительно наклонил голову в сторону Лестрейда.

— Я… Я... я тоже заметил, — произнес Шерлок. Он глубоко вздохнул, внутренне ругая себя за такое проявление слабости. Видеть, как другой эльф так почтительно относится к своему человеку, совсем не помогало делу. — В смысле… они говорят и мне и обо мне достаточно, так что это трудно не заметить.

Лестрейд вздохнул.

— Да-а, я знаю. Как и то, что мне тоже нужно что-то с этим делать, если вся эта встреча посвящена именно этому. Я унаследовал этот участок от старшего инспектора до того, как он переехал. Видите ли, это его любимчики. Он сказал мне, чтобы я не разбивал команду, поддерживал боевой дух, иначе они не будут со мной считаться. Он все еще иногда заходит от случая к случаю, и спрашивает их, как идут дела, — обычно, спрашивая меня в последнюю очередь.

Возможно, это было незаметно для других людей, но Шерлок мгновенно уловил перемену в поведении Джона. Его плечи слегка расслабились, пальцы разжались, хватка на вилке сменилась — теперь он ее просто держал, а не готовился нанести удар. Часть кислоты внутри Шерлока начала отступать.

— Но это продолжается уже достаточно долго, — снова заговорил Лестрейд. — Я должен взять все в свои руки, сделать их своей командой. И я полностью согласен с тобой — с вами обоими, — им нужно пересмотреть свое поведение.

— Особенно этому Андерсону, — мрачно сказал Джон.

— О боже, да. Мне хочется лезть на стенку, — с чувством сказал Лестрейд. Джон слегка улыбнулся, услышав это. — И я должен извиниться перед тобой, Шерлок, — сказал он, пристально глядя на Шерлока с раскаянием на лице. Шерлоку захотелось провалиться на месте. — Я не должен был допускать, чтобы это продолжалось так долго. У тебя появился хороший друг, и я рад этому. Но я должен был разобраться с этим до того, как он заговорил об этом.

— Все в порядке, — автоматически ответил Шерлок, но Лестрейд покачал головой.

— Нет, это не так... И я знаю, что ты на самом деле не понимаешь этого... — Джон слегка нахмурился, услышав это, но, к счастью, Лестрейд продолжал говорить: — Но, клянусь, я позабочусь об этом. То, что ты делаешь — видишь все так, как можешь только ты, упорядочиваешь все подсказки, прослеживаешь детали от начала и до конца — ты делаешь очень хорошую работу, и нам повезло, что ты у нас есть.

Шерлок был совершенно уверен, что от того, как пылает его лицо, он наверняка сможет прожечь пол. Он знал, что когда дело доходило до раскрытия преступлений, некоторые из его эльфийских особенностей были полезны, знал, что у него талант, которого не было у других, но услышать, как человек преподносит это вот так…

Улыбка Джона стала шире, и он откинулся назад, приняв непринужденную позу.

— Я... все в порядке, — подавленно повторил Шерлок, но Лестрейд просто добродушно похлопал его по плечу.

— Да, да, я знаю, — произнес мужчина, начав рыться в кармане пальто. — И в качестве небольшой части моих извинений — все это за мой счет, — так что пойди и выбери себе торт, — и пока Шерлок искал какой-нибудь способ отказаться, Лестрейд вытащил потрепанный старый бумажник, открыл его, чтобы, по-видимому, вытащить немного наличных, и в его руках остались лишь две половинки, отделившись друг от друга по протершемуся старому корешку. Инспектор резко вдохнул, как будто был ранен.

— Ах, черт, — посочувствовал Джон. — Ненавижу, когда это происходит.

— Ага, — отстраненно произнес Лестрейд. — Извините... это... мне его подарил отец. Но... — казалось, он приложил значительные усилия, пытаясь собраться. — Все в порядке, рано или поздно это обязательно должно было произойти. Удивительно, что он прослужил так долго. — Он еще секунду смотрел на две половинки в руках, моргая, а затем отодвинул стул. — Ну же, Шерлок. Какой торт ты хочешь?

Шерлок снова остро почувствовал, как с противоположного конца кафе за ним наблюдает другой эльф. Ему должно быть все равно, что они думают о нем, не должно волновать, что «хорошие эльфы» придут в ужас, если кто-то увидит, что он со своими людьми ест на публике, как будто на равных. Ему должно быть все равно… но какая-то часть его все равно переживала. Это была та часть, которая свернулась калачиком под столом, рядом с мамой, та часть, которая заставляла его замирать на месте во время тирад отца, та часть, которая, как торнадо, пронеслась по дому детства в его последний день пребывания там…

— Шоколадный, — вдруг произнес он. — Шоколадную помадку. Пожалуйста.

— Сейчас все будет! — сказал Грег, явно довольный, снова похлопал Шерлока по плечу, и отошел к прилавку. Шерлок сопротивлялся желанию потереть собственную руку в теплой точке доброго прикосновения... но был очень близок к этому.

***************************

— Я говорил тебе, разве нет? Я же говорил тебе — чистишь серебро полиролью для серебра, а не мыльной водой!

Отец согнулся почти пополам, чтобы получилось приблизить свое лицо к лицу Шерлока на расстояние нескольких дюймов. В пять лет он уже был заметно выше своих человеческих сверстников, но макушкой все еще не доставал до груди отца.

— Клянусь богом, ты как будто даже не понимаешь по-английски, — продолжал ругаться мужчина. — Я даю тебе простейшие инструкции, повторяю снова и снова — и все равно ты идешь и делаешь что-то настолько идиотское, как это. Я должен был отдать тебя одному из соседей в тот самый момент, как ты родился, насколько ты бесполезен.

Шерлок не потрудился объяснить, что, поскольку отец положил полироль для серебра на полку вне досягаемости Шерлока, тем не менее требуя, чтобы он почистил фамильное серебро, у него не оставалось выбора. Даже в пять лет он знал, что выиграть такой спор невозможно.

И так было всегда.

— Твоя мать все время говорит мне, что ты исправишься, что ты не так глуп, как кажешься. Но я этого не вижу, Шерлок. Как я смогу найти семью, которая приютит тебя, если ты даже не можешь как следует почистить? Как я смогу сказать им, что ты будешь хорошим слугой, а?

Шерлок не ответил и не пошевелился. Он понял, что это был единственный приемлемый ответ.

Его отец вздохнул, как будто ему было невыносимо больно. 

— Ну что ж… нам остается только надеяться, что мы не пожалеем, что оставили тебя. Без сомнения, какая-нибудь семья низкого происхождения не будет возражать против такого жалкого подобия эльфа, хотя бы из-за внешнего вида. Если мне придется отправить тебя в какую-нибудь школу, чтобы научить ремеслу, я так и сделаю, но ты мог бы, по крайней мере, попытаться изучить основы.

Мужчина наконец встал, и Шерлок сдержал вздох облегчения. Без сомнения, за этим должно было последовать что-то еще.

— Я бы должен отправить тебя в дровник на ночь, — задумался отец. — Напомнить тебе о том, как раньше жили эльфы... Но я дам тебе шанс показать, что ты можешь лучше.

Он потянулся к одной из верхних полок. Там было немного хрусталя, а также несколько предметов, сделанных эльфами, принадлежавших семье матери Шерлока — подсвечник, блюдо и чайник.

— Ты можешь попрактиковаться в своих навыках починки — это то, что большинство людей хотят видеть в эльфе — того, кто может все исправить, — он снял старинный эльфийский подсвечник, сделанный из какого-то тонкого фарфора. — Это подойдет, — сказал он, а затем, к ужасу Шерлока, бросил его прямо на холодный каменный пол.

Казалось, время остановилось, пока падал подсвечник, и Шерлок отчаянно потянулся к нему, но оказался недостаточно быстр. Он был слишком мал. Вещица упала на пол и разбилась на четыре больших осколка и сотню крошечных, исчезнувших под столами и холодильником. Он уставился на беспорядок, все еще протягивая руку, а затем взглянул на отца, едва осознавая произошедшее.

— Оу, теперь у нас появилось немного больше мотивации, да? — с кривой усмешкой произнес отец. — Ну, конечно, ты больше заботишься о вещах своей матери, чем о моих — что ж, она закончит с садоводством через пару часов. Лучше бы к тому времени ты его починил, да? Представь, как она будет разочарована...

Он вышел из кухни, напевая себе под нос.

Шерлок потрясенно уставился на осколки, все еще слыша звук, с каким подсвечник упал на пол. Он стоял и смотрел, пока не осознал, что у него перехватило горло, затем быстро встряхнулся и наклонился, чтобы все собрать. Края были острыми, как стекло, и впивались в пальцы, но он не обращал внимания на боль; в голове крутились панические мысли о том, что скажет мама. Каким, должно быть, будет выражение ее лица…

Трясущимися руками он собрал все большие куски, завернул их в подол футболки и бросился наверх в свою комнату. Крошечные осколки было не спасти, но, возможно, он мог бы использовать замазку или глину, чтобы заполнить пустые места…

Он положил осколки на пол рядом с кроватью, порылся в ящике в поисках клея, а затем опустился на колени и уставился на то, что осталось от подсвечника. Он начал поворачивать их так и этак, пытаясь понять, как лучше всего соединить части, но нормально дышать становилось все труднее, а зрение затуманивалось. Мама починила бы это быстрее и лучше, чем он… Наконец, он нашел, где должны соединяться две части, и попытался нанести клей на нужное место. Он держал кусочки вместе так осторожно, как только мог, но клей все равно начал стекать по краям, смешиваясь с пятнами крови, что оставались от пальцев. Это было неправильно!

Хватая ртом воздух, он схватился за край своей футболки, чтобы вытереть излишки, но части развалились, как только он их отпустил. Шерлок схватил одну из частей, и острый край впился в ладонь настолько глубоко, что он почувствовал это даже сквозь панику, и взвыл от боли.

— Шерлок?

Мама. Мама вернулась раньше... Или отец солгал о том, когда она закончит.

Шерлок наклонился вперед, слезы наконец-то потекли по его острым скулам.

— Шерлок, что… ох, у тебя кровь идет!

Полностью игнорируя остатки своего подсвечника, мать Шерлока подняла его под руки и усадила на кровать. Она потянула его руку к себе, охая и причитая, когда он отшатнулся и попытался спрятать лицо.

— Любимый, все в порядке, это просто небольшой порез. Я все улажу, — сказала мама успокаивающим тоном. Она на мгновение исчезла, и Шерлок подтянул ноги на кровати, чтобы спрятаться между коленями, но вскоре она вернулась, неся аптечку первой помощи. — Ну вот, дай-ка я посмотрю...

Ей пришлось потрудиться, чтобы уговорить его снова протянуть руку, но, когда она вытерла и смазала ее мазью, он рискнул взглянуть ей в лицо. Она была спокойна и сосредоточена. Она не казалась ни несчастной, ни расстроенной.

— Мама… Мне очень жаль, — сказал он и икнул. Вытер глаза тыльной стороной ладони. — Я пытался поймать его, пытался починить, но...

— Но тебе всего пять лет, — сказала она, раскрывая пластырь. — И ты еще не выучил всего, что тебе нужно, чтобы научиться делать что-то из этого, — она промокнула крошечные порезы на его пальцах.

— Но... но, отец...

— Не волнуйся, любимый, — спокойно сказала она. — Я позабочусь, чтобы подобное больше не повторилось, хорошо?

Шерлок моргнул, все еще шмыгая носом, но кивнул. Она улыбнулась ему, и это было похоже на ощущение солнечных лучей на лице. Она наклеила пластырь и на всякий случай поцеловала рану.

— А теперь оставайся здесь и позанимайся математикой. Все будет хорошо, вот увидишь.

Она обняла его перед уходом, и Шерлок, наконец, достаточно успокоился, чтобы задуматься, а что же делать с оставшимися кусочками подсвечника. Он не мог это исправить, она была права, поэтому он вытащил все салфетки из коробки и аккуратно сложил кусочки внутрь, накрыв сверху этими же салфетками.

Прошло несколько дней, когда он заметил, как что-то выглядывает из-под холодильника, и удивился, как он мог пропустил такой большой кусок подсвечника. Убедившись, что никто не смотрит, он наклонился, чтобы вытащить его... но, хотя материал был тот же, форма была другой. Осколок был плоский… он посмотрел на верхнюю полку, где стояли тарелка и чайник — там было пусто.

— Ты закончил складывать полотенца, Шерлок? — окликнул его брат с порога.

Потрясенный, Шерлок не мог придумать, что еще можно сделать, поэтому, выдав утвердительный звук, направился к кухонному мусорному ведру.

— Что это у тебя там? — спросил Майкрофт. Хотя он и не был таким пугающим, как их отец, Шерлок все еще не до конца был уверен в реакции Майкрофта на что-либо. Он молча протянул ему осколок разбитого блюда.

— Ах, это. Ты можешь положить его в мусорное ведро вместе с остальным, — он поднял крышку и жестом указал внутрь, и Шерлок увидел на дне осколки от разбитой тарелки и чайника.

— Неужели... неужели отец...

— Отец? Нет, это была мама. Совсем не похоже на нее быть такой неуклюжей, но вчера вечером она вытирала пыль и сказала, что они просто выскользнули у нее из рук. Она говорит, что кусочки слишком малы, чтобы можно было их собрать.

Шерлок уставился на Майкрофта, пока брат нетерпеливо не указал на мусорное ведро. Он бросил осколок внутрь, и тот издал звук бьющегося хрупкого материала, ударившись о другие осколки.

***************************

— О чем ты думаешь? — спросил Джон, и мысли Шерлока вернулись к настоящему. Он понял, что потирает старый шрам посередине ладони — привычка, от которой, как он думал, давно избавился. Был вечер; после встречи с Лестрейдом жизнерадостный Джон потащил его обратно в квартиру, чтобы посмотреть еще один фантастический фильм, но мысли Шерлока унеслись далеко свозь пространство и время, между началом и концом. Он уронил руки на колени.

— Я просто... просто думал о том, что сказал Лестрейд, — солгал он. — Это было... любезно с его стороны.

Тот факт, что он видел в этом человеке некую замену отцу, не имел значения, и Джону не нужно было это знать. Теперь они поладили, и лишь это имело значение.

— Да, любезно и правдиво. И теперь, когда он будет пресекать неприятные комментарии, у нас все наладится.

— Он будет, — сказал Шерлок, веря в это. Лестрейд был человеком слова.

— Что произошло? — спросил Джон, указывая на его ладонь. Шерлок мысленно выругался — возможно, этот человек все-таки стал наблюдательнее.

— Ничего… просто детская травма.

Джон хмыкнул. 

— У меня у самого есть несколько таких шрамов. В детстве я попадал во всевозможные неприятности. Но моя мама... знаешь, она всегда целовала раны. У меня на колене шрам, который я заработал, упав со стены, на которую не следовало забираться, — она так разозлилась. Но всякий раз, когда я смотрю на него, он напоминает мне о ней.

Джон остановился, внезапно смутившись, как будто не собирался так много рассказывать.

— Моя мама тоже целовала раны, — тихо сказал Шерлок, протягивая ладонь для осмотра. — Я знаю, что ты имеешь в виду.

Джон снова расслабился, а затем, к удивлению Шерлока, потянулся, чтобы взять его за руку. Он поднес ладонь поближе к лицу и внимательно осмотрел овальный шрам.

— Не зашивали? — спросил он, как будто не держал сейчас руку Шерлока в своих. Как будто это было совершенно нормально…

«Он врач, — упрекнул Шерлока его внутренний голос. — Он, вероятно, интересуется твоими способностями к заживлению. Это ничего не значит».

— Э-э... нет, — запнувшись, произнес Шерлок, гадая, должен ли он отстраниться. К счастью, Джон принял решение за него — провел кончиком пальца по шраму и отпустил его руку. Он в задумчивости посмотрел на Шерлока.

— Мой свитер, — начал Джон, на мгновение озадачив Шерлока. — Тот, овсяного цвета, который я почти никогда не ношу. Когда мама узнала, что меня отправляют в Афганистан, она связала его для меня. Она сказала, что это для того, чтобы я не замерз ночью в пустыне. Я привык... привык держать его на своей койке, и никто не знал, почему… почему это так важно для меня. Глупо, на самом деле, — сказал он, двигаясь, как будто собираясь встать и уйти.

— Это не глупо, — твердо сказал Шерлок. Он так ясно себе это представил — сильный армейский капитан, коротко желающий солдатам спокойной ночи, забирающийся в свою койку и укладывающийся рядом с клубком из мягкой шерсти цвета овсянки. Он видел все так, как если бы стоял рядом.

— Спасибо, — сказал Джон, все еще избегая встречаться с ним взглядом и, очевидно, снова смущаясь. — Я не думал, что ты придаешь значение таким... сантиментам.

— Не придаю, — ответил Шерлок, сбитый с толку.

— Но это нормально для других людей, да?

— О… Я не придаю значения им, потому что... — он заколебался, но когда он посмотрел на спокойное лицо Джона, того, кто въехал в квартиру, почти не жалуясь, кто защищал его, заставлял других людей извиняться перед ним, называл его такими словами, как «блестящий» и «потрясающий»... Он подумал, что, может быть, может быть... этому человеку можно доверять. Шерлок откашлялся.

— Я не придаю им значения, потому что у меня нет ничего подобного, — сказал он. — Я не разговариваю со своим отцом, а мама умерла несколько лет назад. Я не сохранил ничего из их вещей, все, что ты здесь видишь... принадлежит мне.

Джон не сочувствовал, не жалел — он просто кивнул с пониманием на лице.

— Я понял… значит, я должен винить только тебя за странный выбор мебели? — он ухмыльнулся Шерлоку, в его глазах блеснул огонек. Мгновение Шерлок не знал, что сказать, но лицо Джона, казалось, шептало... все в порядке.

— Моя мебель не странная, — ответствовал Шерлок, едва сдерживая собственную улыбку. Какое же это было пьянящее чувство — быть понятым и принятым, даже в такой малости. — Она эклектичная.

— Она беспорядочна.

— Она богемна.

Джон рассмеялся.

— Ладно, хорошо, она… какая бы она ни была... Она в твоем стиле. Я оглядываю квартиру, и это то, что я вижу. Все хаотично, беспорядочно и... интересно. Это ты.

И вот теперь Джон действительно встал, и Шерлок был этому рад, потому что на мгновение он не совсем понял, что нужно делать. Его мозг подсказал несколько идей, и все они приводили к тому, что он стал намного ближе к Джону Ватсону, но, без сомнения, это привело бы к таким ужасным последствиям, что он даже не хотел представлять, какими они могут быть.

— Я пошел спать, — сообщил Джон, направляясь к двери. — Сегодня был хороший день, да?

Шерлоку едва хватило присутствия духа, чтобы ответить.

— Да, — наконец отозвался он, услышав, как Джон поднимается по лестнице.

Это был хороший день.