Запись Элизабет в судовом журнале:

Что ж, фактически штурма Форт-де-Франса и огромных потерь в рядах нашей команды мы избежали. Но начну, пожалуй, с самого начала. Первым делом мы отправились на Монтсеррат, чтобы выяснить личность таинственной Молли Уилсон. И убедились, что интуиция не обманула Беатрис Шарп. Молли Уилсон на самом деле зовут Кэтрин Фокс, и она является дочерью полковника Фокса. Беспокоить самого сэра полковника мы с Джессикой не рискнули, ибо, как нам сказали, после потери дочери он так разгневан, что не принимает гостей, даже соотечественников. Так что с Монтсеррата мы поспешили на Гваделупу, где, по словам Беатрис, залег на дно матрос Фернан Люка с корабля «Вольтижер». Однако искомого матроса… не оказалось.

Тавернщик сказал, что Фернан Люка уже пять дней как почил. Но вот приятель его сидел за круглым столиком в углу. И — какой сюрприз — это оказался Робер Мартэн. Тот самый, который вместе с племянником Стефана, Анри Тибо, «присвоил» себе леди Кэтрин. Мы отвели Робера, уже порядком захмелевшего, в комнату таверны и долго допрашивали и даже принуждали к сотрудничеству. Надо сказать, этот Мартэн был упрям, как осел. Но «легкое» прикосновение фламберга Джессики развязало ему язык, и он раскололся, боясь получить более глубокие рваные раны. Правда, пришлось пообещать, что в обмен на помощь мы привезем ему красавицу. Но на деле мы это делать, конечно, не собирались. В общем, Мартэн рассказал нам, что Тибо — личность известная, и его дом можно легко узнать у тавернщика. Только после этого мы с Джесс его отпустили.

Взяли курс на Мартинику. В порту причаливать не рискнули, высадились в бухте Залив Осьминога и стали прорубаться в Форт-де-Франс через джунгли. Таверна была на одной из узких улочек города, и мы сразу спросили насчет Тибо. Его дом искать и не потребовалось: он — какое счастливое совпадение! — как раз снимал комнату в этой таверне. Ну, мы с Джессикой и застали его тепленьким прямо в комнате на верхнем этаже. Я сразу взяла инициативу в свои руки и выложила этому ланвеновскому племянничку все, что знаю. Только запугивания, что мы доставим к Фоксу не только его дочь, но и самого Анри, на последнего подействовали… несколько иначе, чем мы рассчитывали. Тибо просто… вылез через окно. А спустя время в комнату пришел и его дядюшка. Да не один, а с двумя французскими солдатами. В общем, крови в этой комнатке было пролито немало. В основном — крови лягушатников: никто не знал на Мартинике, как виртуозно Джесс владеет своим фламбергом. Она изрезала их в капусту. А с трупа Ланвена я забрала-таки вторую часть Меритора. Теперь можно было бы и выйти, но, судя по голосам, к Ланвену подоспела запоздалая подмога. Пришлось нам с Джессикой последовать примеру Тибо, выбраться через окно и… пробежаться по крышам. Это было очень опасно и рискованно, но на улицах города было еще опасней — толпа французских солдат, да еще с мушкетерами… Но в конце концов мы прыгнули с одной из вышек прямо в воду. Тибо мы застали в пещерке под городом. Он уже ждал нас со шпагой наголо. Но что мог сделать один против двоих?

Девушку — Кэтрин Фокс — мы успокоили и пообещали отвезти к отцу на Монтсеррат. До нашего корабля, оставленного в бухте мы добрались на лодке вполне без приключений. Но зато в Заливе Осьминога нас поджидала засада. Хотя, конечно, засада — это сильно сказано. Всего лишь один корабль — галеон под командованием Робера Мартэна. Лягушатник догадался, что Кэтрин ему не видать, как своих ушей, и решился на этот опрометчивый шаг — пойти на галеоне против линейного корабля. Мы быстренько перебили всех его головорезов и самого Мартэна. Что до мисс Фокс, она была привезена на Монтсеррат и сопровождена в контору полковника Фокса.

Правда, меня насторожили три горожанки, стоявшие у резиденции губернатора… Им что-то нужно? Случилось что-то важное, о чем сэру губернатору нужно знать? Впрочем, в данный момент мне было важно доставить полковнику его дочь. Счастливый отец даже не стал отчитывать Кэтрин за долгую отлучку, настолько он был рад видеть ее живой и невредимой. А мне в награду дал пистоль великолепной работы и даже предложил каперский патент. Конечно, я вежливо отказалась. Элизабет Суонн, королева пиратов, сыгравшая ключевую роль в войне против Английской Ост-Индской Компании, — и поступает на службу короны? Смешно.

Как бы то ни было, но я все-таки продвинулась в поисках Черной Орхидеи. Две части Меритора уже у меня. Если учитывать слова Матильды, еще нужно найти не менее трех-четырех частей. Но чтобы их найти, нужно выведать информацию о том, где кто из соискателей сейчас находится. Не исключено, что придется пуститься в кругосветное плавание. Но так или иначе я найду этот артефакт. Если у капитана Воробья не вышло стать бессмертным… быть может, выйдет у меня?

Постскриптум: Кстати, тех французов, подобранных с острова Мари-Галант, мы высадили на Гваделупе. Не нуждаюсь я в лишних ртах, которые надо кормить. Своих матросов хватает.

***

Получив пистоль от полковника Фокса в награду за спасение его дочери, Элизабет вместе с Джессикой покинули контору и отправились в сторону порта. Но стоило им пройти мимо резиденции, у входа в которую стояли три женщины, как последние, до того не обращающие на пираток внимания, ни с того ни с сего бросились к ним. Дамы говорили наперебой, из всего потока слов Элизабет удалось понять только то, что у этих трех женщин похитили детей, а этот «губернатишко», как в сердцах назвала одна из женщин местного губернатора, и пальцем не пошевелится. Более того, к женщинам в разговоре присоединился один собиратель слухов. Он рассказал, что около трех часов ночи капитан торгового судна, входившего в порт, видел черный фрегат, под всеми парусами уходящий от острова.

— Черный фрегат, говоришь… — в задумчивости проговорила Элизабет. — Уж не «Черная жемчужина» ли?

— Да нет, другой черный фрегат, — махнул сплетник рукой. — Наутро были обнаружены трупы двух солдат, и один из солдат сжимал в руках странный обрывок темно-красной материи. На капюшон похожий. Мне кажется, в деле замешаны язычники.

— Да если б только солдаты! — внезапно вступил в разговор другой горожанин, очевидно, прислушавшийся к разговору. — Недавно одному человеку наш священник поручил доставить какое-то письмо на Пуэрто-Рико в Сан-Хуан, к падре Домингесу. И что вы думаете? Этого несостоявшегося почтальона на следующее же утро нашли умирающим на пороге его же дома. Все, что он успел сказать перед смертью, — это то, что на него напали люди в темно-красных рясах, вооруженные кинжалами.

Вслушиваясь в этот весьма содержательный разговор, Элизабет, впрочем, не придавала этим новостям, столь внезапно свалившимся на головы, большое значение. В данный момент ее волновала лишь Черная Орхидея да поиски Меритора. А то, что кто-то подрядился доставить какое-то там письмо и был убит какими-то людьми в рясах… Какое отношение это имело к артефакту, дарующему бессмертие? Совершенно очевидно, что никакого. Однако Джессика, которая тоже прислушивалась к тому, что рассказывали местные зеваки, предложила все же взяться за поиски таинственного фрегата. Все равно им неведомо, где сейчас оставшиеся в живых соискатели Черной Орхидеи. А так корабль, да и деньги лишними не бывают. Немного подумав и взвесив все «про» и «контра», Элизабет вздохнула и сказала:

— Ладно, Джесс, если ты так хочешь, давай вмешаемся в это дело. Надеюсь, мы не станем причаливать в порту испанского города, учитывая, что за мою голову назначена награда?

И то была правда. Испанские корабли за все время пиратской карьеры Элизабет Суонн были ее основной мишенью. Именно на них она наживалась, пополняла свой кошель, в настоящее время набитый пиастрами. Сначала она ограничивалась захватом одиночных торговых кораблей, но потом перешла уже на военные эскадры, так как и корабль нужно было менять на более мощный. В общем, изрядно попортила Лиз кровь кастильцам, и генерал-губернатор Испании объявил за голову Элизабет Суонн сумму в двадцать тысяч дублонов. Если с Голландией пиратка еще смогла помириться, когда распутывала клубок тайн в истории с кораблем обезьян, то в случае с Испанией это была уже точка невозврата. Посему было решено высадиться в бухте с весьма говорящим названием — Затерянный берег. Элизабет и Джессика задумали дождаться ночи и проникнуть в город. Конечно, никакого письма в церковь они доставлять не собирались, но хотя бы узнать у падре что-нибудь о сектантах и загадочном черном фрегате не помешало бы. В любом городе церкви, как и таверны, работали сутками, неважно — день или ночь. Однако, прибыв к острову Пуэрто-Рико и высадившись на берегу, девушкам не удалось претворить задуманное в жизнь, ибо их… ждала засада. Но это был не испанский патруль и не охотники за головами. Это были язычники — те самые люди в темно-красных рясах, о которых рассказывали сплетники на Монтсеррате.

Сектантов было немало, так что Лиз и Джесс пришлось отступить за огромный валун, чтобы отлавливать людей в рясах по одному. Но не это было важно, а то, что перед тем, как скрестить оружие с пиратками, один из сектантов упомянул некоего Ферегуэйро. Что это за Ферегуэйро такой? Может быть, он — глава этой секты, а возможно, даже капитан того черного фрегата. Но времени на размышления не было — нужно было отбиться от воинственно настроенных сектантов. На теле одного из них Элизабет обнаружила записку от имени Ферегуэйро. Содержание записки было весьма занятным. Во-первых, та история с письмом, которую девушкам рассказали на Монтсеррате, оказалась подсадной уткой, чтобы заманить капитана, который поведется на эту историю, в ловушку. И детишки были похищены у матерей с той же целью — зачинщик, очевидно, уповал на благородство и героизм жертвы. А тот горожанин, что и рассказал эту историю, видать, очень хорошо маскировался. Ну, сектанты, в отличие от той же говорящей обезьяны, хотя бы не отнимали все вещи и корабль впридачу… Во-вторых, в записке указывалось место сборища этих язычников. Таковым было логово на небольшом островке рядом с Пуэрто-Рико.

Чтобы добраться до логова сектантов, нужно было — ни много, ни мало — высадиться на этом самом островке, в единственной бухте, именуемой Берегом устриц, пересечь старый мост, а уж за мостом виднелся вход в пещеру. Но не все оказалось так просто — на Берегу устриц Элизабет и Джессику вновь ждала засада. Впрочем, после прочтения той записки девушек уже ничего не удивило. Да и расправиться с сектантами на мосту оказалось гораздо легче, чем позже — в их собственном логове. Конечно, язычники представляли наименьшую опасность, если были вооружены кинжалами, но попадались и такие, что были вооружены до зубов — испанскими мечами прекрасной работы и двуствольными пистолями.

При всех своих навыках фехтования Элизабет выдержала бы бой максимум с двумя-тремя сектантами, заявившись в логово в одиночку. Ее пиратская карьера завершилась бы прямо в этой мистической пещере, если бы не Джессика Роуз. Фламбергом своим Джесс владела в совершенстве, а рваные раны, нанесенные этой необычной рапирой, невозможно было залечить несколькими глотками лечебного зелья. Найдя уголок в пещере, пиратки таким образом могли отлавливать людей в рясах по одному, по два, максимум по три человека. Плечом к плечу Джессика с фламбергом и Элизабет с Нарвалом постепенно продвигались вперед и вперед, зачищая логово от безумных культистов, пока не дошли до тронного зала с пентаграммой в центре. Они ожидали, что к ним из-за занавесок выйдет сам глава секты, однако, помимо уже убитых ими язычников, никого не увидели.

— Что-то мне подсказывает, что это еще далеко не конец, — хмуро пробормотала Элизабет, скрестив руки на груди, в задумчивости разглядывая пентаграмму. — Помнишь историю с черным фрегатом? Это фрегат этих самых сектантов. И скорее всего, его капитан — не кто иной, как этот… как его…

— Ферегуэйро, — докончила за нее Джессика и, убрав фламберг в ножны, коротко вздохнула. — Весь вопрос в том, где искать этот фрегат. Исследовать все Карибы мне бы не хотелось.

— Мы и не будем его искать. Он сам нас найдет, — уверенно заявила Элизабет и тоже убрала в ножны свой Нарвал. — Не просто же так здесь сектанты обосновались. Вот только непонятно, для чего Ферегуэйро все это подстроил. Зачем ему заманивать капитанов сюда? Уж не связано ли это как-то с…

— С Черной Орхидеей? — осведомилась Роуз, пока они с Лиз вдвоем выбирались из пещеры сектантов на свет, к мосту. — Думаю, у нас будет возможность узнать это. А сейчас — давай пойдем уже на корабль.

Мост девушки пересекли уже без приключений, ведь опасность со стороны язычников им более не угрожала. Но едва Джессика и Элизабет поднялись на борт «Свободы», как на горизонте показался корабль. «Не иначе как фрегат вернулся за уже погибшей частью команды», — Элизабет взяла подзорную трубу и, настроив ее, стала внимательно разглядывать приближающееся судно. Его корпус был черного цвета, как у легендарной «Черной жемчужины». Но когда корабль подплыл достаточно близко, чтобы можно было рассмотреть матросов, снующих по палубе, Элизабет поняла, что пиратская интуиция в очередной раз не подвела ее. Матросами были сплошь люди в рясах — те самые сектанты, чью базу Лиз и Джесс только что уничтожили на суше. Фрегат между тем подплывал все ближе и ближе. Ветер дул в левый борт корабля, но это не мешало его довольно высокой скорости.

Не теряя времени даром, Элизабет крикнула Найджелу, стоявшему за штурвалом, чтобы немедленно разворачивал судно. Штурман молча повиновался, и вот через несколько секунд «Свобода» оказалась к приблизившемуся фрегату не носом, а бортом. Сектантский корабль пока что не стрелял — видимо, матросы заряжали пушки. Так поступили и канониры «Свободы», откликнувшись на соответствующий приказ Элизабет, отданный ею сразу после разворота линкора. Затем пираты дружно стали убирать паруса, ибо пушки черного фрегата начали палить книппелями, и пара из них успела оставить несколько дырок в грот-марселе и фор-брамселе.

Лишь когда паруса убрали окончательно, Суонн велела стрелять. Ответный залп картечью с борта «Свободы» сразу унес жизни нескольких сектантов, отправившихся с верхней палубы прямо на дно морское. Пока и фрегат, и линкор разворачивались для новых залпов, Элизабет успела на корме сектантского судна разглядеть название — «Мефисто». Что ж, оно весьма подходило данному кораблю, ибо слово «Мефисто» происходило от имени дьявола — Мефистофель. Как бы там ни было, но после разворота Элизабет приказала пустить по «Мефисто» еще залп, пока он не начал стрелять ядрами или того хуже — бомбами. Новый залп картечью произвел куда больший эффект, чем прежний: с фрегата снесло половину из оставшихся сектантов, среди которых были и канониры, заряжающие пушки. Не дожидаясь дальнейших обстрелов, Суонн приняла решение брать судно на абордаж. Надо сказать, матросы малость опешили при виде людей в темно-красных рясах, но боевого духа не растеряли и, обнажив кто шпаги, кто сабли, а кто мечи, ринулись в атаку.

Некоторое время спустя из каюты вышел сам капитан корабля — Ферегуэйро. В отличие от своей команды, он был одет не в темно-красную, а в черную рясу, так что его легко можно было опознать. С ним вступила в схватку сама Элизабет, а когда с остатками матросов-язычников было покончено, к Лиз присоединилась и Джессика со своей страшной рапирой-фламбергом. Вдвоем девушки быстро расправились с Ферегуэйро — еще бы, рваная рана, нанесенная Джессикой, еще нескоро заживет! Но добивать не стали — нужно же было выбить из него признание, почему он вообще организовал эту западню. Помимо всего прочего, в каюте корабля обнаружились три свертка. Судя по исходящим оттуда крикам, это были свертки с похищенными детьми, которых следовало бы вернуть безутешным матерям. Поэтому решено было отправиться прежде всего на Монтсеррат и вернуть детей тем трем женщинам, которые тщетно пытались просить помощи у губернатора.

Часть команды Элизабет перебралась на «Мефисто», а новым капитаном фрегата стала Джессика Роуз. Суонн же приказала отвести Ферегуэйро под конвоем в трюм — там она сможет его разговорить. Матросы незамедлительно исполнили приказ капитана — отвели бывшего главу секты в трюм, а один из команды — бывший испанский инквизитор Алонсо — подготовил Ферегуэйро к допросу: зажег жаровню и раскалил наручи и клещи. Однако применять все эти пыточные средства Элизабет не спешила: она надеялась вытрясти из сектанта информацию дипломатическим путем.

— Итак, — девушка уперла одну руку в бок и сурово посмотрела на пленника, — теперь мы можем поговорить спокойно. Объясни мне, зачем ты все это устроил?

Ферегуэйро, дернувшись от боли в спине из-за рваной раны, посмотрел на Элизабет каким-то странным, таинственным взглядом. На его лице появилась ухмылка, и Суонн нахмурилась — она сразу почувствовала: сектант явно готовится раскрыть свой коварный замысел в полной мере.

— А я-то думал, — загадочным голосом проговорил он, не сводя глаз с надзирательницы, — что одна из наиболее успешных соискателей Черной Орхидеи догадается… ох, — Ферегуэйро не сдержался и охнул, уж очень острую боль причиняла зияющая рана.

При этих словах Элизабет поняла, что шестое чувство ее в очередной раз не обмануло. И история с письмом, и засада сектантов — все это было как-то связано с артефактом, который сейчас искала Лиз. Совершенно очевидно, что Ферегуэйро был еще одним соискателем Орхидеи, и он подготовил западню для других так называемых «коллег» по поиску вожделенного артефакта, но, так как никто из соискателей не продвинулся дальше Элизабет, они с Джесс стали, можно сказать, «первопроходцами». Но то, что начал рассказывать Ферегуэйро, настолько ошарашило Суонн, что она просто слушала, потеряв дар речи. Слушала очень внимательно, чтобы все важные детали рассказа записать в судовом журнале.

Черная Орхидея была древним индейским артефактом, и существовала она задолго до того, как получила свое название. Никто не знал, как она появилась на Карибах. Но нынешнее название ей дал сам Ферегуэйро — первый белый человек, ставший обладателем этого артефакта. В те времена его еще звали Амброзио, и он с товарищем своим ловил жемчуг у берегов острова Доминика. Неистовый шторм налетел столь неожиданно, что времени добраться до суши не осталось. Тартану ловцов жемчуга прибило к берегу, так что она разлетелась в щепки, но Амброзио и его другу удалось спастись. Впрочем, «удалось» — сильно сказано: у Амброзио были сломаны обе ноги, кость левой руки была раздроблена. Его приятель, которому повезло больше, дотащил бедолагу до близлежащего грота, где они укрылись от сильного порывистого ветра.

Вскоре подтянулись еще трое выживших, и все они провели ночь в этом гроте. Для Амброзио эта ночь была настоящим адом. Раздробленная рука болела так сильно, что он изо всех сил старался не закричать. Утром потерпевшие крушение ловцы жемчуга пошли раздобыть себе еды и пресной воды. Амброзио не мог отправиться с ними из-за сломанных ног и больной руки. Терпеть острую боль он больше не мог и уже начал было подумывать о том, чтобы свести счеты с жизнью, но тут ему на глаза попалась сетка одного из выживших, где были три раковины. От нечего делать Амброзио начал методично вскрывать их здоровой рукой. В двух раковинах не оказалось ничего, а в третьей лежала жемчужина грушевидной формы.

Тут раздробленную руку пронзила такая боль, что Амброзио разозлился и швырнул жемчужину вглубь грота. Но то, что он увидел спустя некоторое время, заставило его позабыть обо всем — даже о переломе. В глубине грота Амброзио увидел серебристое свечение. Превозмогая боль, он пополз к тому месту, где был свет. Как оказалось, этот свет излучал небольшой блестящий камень, своей формой идеально напоминавший цветок. Амброзио, словно зачарованный, держал камень в руках. Боль постепенно отступала, а бывший ловец жемчуга засыпал. Очнулся он лишь к полудню и с удивлением обнаружил, что боль совсем прошла, а все кости срослись…

Амброзио был поражен. Он медленно поднялся и вышел из грота. Шел слабый дождь, дул промозглый ветер. Вернувшись в грот, Амброзио сел и осмотрел этот камень, чудесным образом излечивший бедолагу. Из-за формы, напоминавшей цветок, бывший ловец жемчуга дал этому артефакту название — Черная Орхидея. Орхидеи были цветами его детства. Мать Амброзио часто приносила их в дом. Именно поэтому артефакт и получил свое нынешнее название.

Окинув взглядом невзрачный грот, Амброзио подумал, как хорошо было бы ему сейчас оказаться в своем теплом доме в поселении ловцов жемчуга на Пуэрто-Рико. Неожиданно в глаза ударил яркий свет, тело пронзила боль, и Амброзио потерял сознание. Когда он очнулся, он уже был у себя дома. Черная Орхидея была зажата в руке и излучала яркий серебристый свет. Так Амброзио понял, что он использовал одно из волшебных свойств Орхидеи — перемещаться в пространстве. Конечно, он ничего не сказал об этом товарищам по поселению. Прикинувшись больным, Амброзио долго изучал свойства Орхидеи. И настолько он увлекся этим делом, что забыл обо всем. Даже когда на поселение напали англичане, Амброзио заперся в доме, взял Орхидею, чтобы переместиться подальше отсюда... но не успел. В дом ворвались англичане, схватили бывшего ловца жемчуга и отняли Орхидею. С этого момента Амброзио стал рабом, и его в трюме британского фрегата отправили на Св. Киттс.

За то время, пока Амброзио исследовал Черную Орхидею, она потеряла блеск и привлекательность, так что для англичанина она не представляла никакой ценности. По прибытию на Св. Киттс бывшего ловца жемчуга вывели на борт корабля и приказали спускаться в шлюпку. И пока Амброзио шел по палубе, он заметил того рыжеволосого англичанина, который отнял Орхидею. Он показал артефакт другому англичанину, но и тот не нашел в каменном цветке ничего полезного, и в итоге Орхидея была выброшена за борт.

Амброзио, видя все это, был на седьмом небе от счастья. Сидя в трюме, он думал, что навсегда потерял Черную Орхидею. А теперь оказалось, что еще не все потеряно, что он еще может вернуть ее себе. Амброзио был отличным пловцом; кроме того, он запомнил, куда упала Орхидея, — рядом был пирс. Он хотел было нырнуть за ней, но не успел — его уже купили и увезли на Ямайку. А Черную Орхидею нашел портовый грузчик Джанкарло. Он увидел в воде серебристый свет, нырнул и стал еще одним обладателем Черной Орхидеи.

На Ямайке Амброзио долго работал плотником на верфи, пока не выпал шанс бежать. Он бежал в джунгли и укрылся в голландском поселении Форт Оранж. Там он начал работать грузчиком в магазине, и однажды в таверне услышал разговор голландца со странным именем и здоровенного детины…

…В этом месте рассказа Элизабет все же не удержалась и перебила:

— Голландца со странным именем? Его звали Тюльпан, да? — она вспомнила, что Матильда, когда рассказывала о соискателях Черной Орхидеи, упомянула и голландца по прозвищу Тюльпан.

— Да, — невозмутимо кивнул Ферегуэйро и снова охнул, не в силах подняться на ноги. Израненная спина болела так сильно, как болела рука после того кораблекрушения. — Он говорил, что Черная Орхидея теперь на своем законном месте…

— Где-то я это уже слышала, — глаза Элизабет сузились до уровня щелочек. — Нам с Джессикой об этом одна ученая говорила. Матильда ее звали.

— «Законное место», к слову, у каждого свое, — заметил сектант. — Никто, кроме самой Матильды, не знает, где именно таинственное «законное место» Орхидеи. Но я называл «законным местом» поселение ловцов жемчуга, где я вырос, и где я изучал этот артефакт.

— И именно поэтому ты основал базу язычников рядом с Пуэрто-Рико и хотел заманить кого-нибудь из соискателей в ловушку, — догадалась Элизабет, мерно прохаживаясь перед пленником. — Ты хотел вернуть артефакт в поселение ловцов жемчуга.

— Совершенно верно подмечено. Но, как я уже сказал, настоящее «законное место» Орхидеи почти никто не знает, а Матильда об этом никому не говорит. Но есть компас, который поможет найти Черную Орхидею…

— Меритор! — довершила мысль Элизабет.

— Да, — Ферегуэйро смерил девушку внимательным взглядом. — Мне удалось сохранить лишь одну из шести частей Меритора, и мне нужны были остальные части, хранимые у соискателей, вот я и поджидал их в нашем логове. Ты победила меня, поэтому я передаю эту часть тебе, — с этими словами сектант извлек из кармана своего одеяния часть компаса и передал в руки Элизабет. — Еще две части — у двух соискателей: Фредерика Левинсона и Стефана Ланвена…

— Обоих я отправила на тот свет, — не преминула заметить Лиз и показала еще две части Меритора.

— Значит, у тебя уже три части компаса есть, — подытожил Ферегуэйро. — Четвертая часть — у испанца Бернальдиньо Торангера, капитана корабля «Стервятник», потерпевшего кораблекрушение у берегов Кубы. Пятая — у голландца Тюльпана. А шестая… с шестой будет непросто, — он сузил глаза и, превозмогая боль, медленно-медленно приподнялся. — Возможно, ты помнишь пирата по имени Джек Воробей?

— Капитан Джек Воробей, — не моргнув глазом, поправила Элизабет.

— Значит, помнишь, — с удовлетворенной ухмылкой констатировал сектант. — Он свою шестую часть Меритора надежно спрятал и зашифровал место на карте. Тебе придется… гм… убедить его отдать тебе карту. Мягко или жестко — на твое усмотрение.

— Ну что ж, и на том спасибо, — торжественно заключила Суонн. — Что прикажешь делать с тобой теперь?

— Просто убей меня, — бывший ловец жемчуга и глава секты тяжело вздохнул. — В таком виде я не смогу появиться в городе, а эта рваная рана… ох… нескоро заживет…

— Если ты так просишь… — Элизабет вытащила из ножен Нарвал и проткнула сектанта насквозь. Затем отдала Алонсо приказ выбросить тело за борт, поднялась на палубу и встала за штурвал. Она перевела взгляд на Джессику, держащуюся за штурвал «Мефисто», и кивнула ей. Оба корабля взяли курс на Монтсеррат. Нужно было вернуть похищенных детей обратно к их матерям. Ни мачехой, ни даже гувернанткой становиться Лиз не планировала, а уж Джесс — тем более.

***

Запись Элизабет в судовом журнале:

Хорошо, что я не прикончила Ферегуэйро сразу же. Из разговора с ним мне удалось не только понять, куда двигаться дальше, чтобы найти Орхидею, но и узнать историю нахождения Черной Орхидеи. Откуда взялся компас Меритор, я не узнала, но это не суть важно. Важно то, что сейчас этот компас сможет указать мне путь к самому на данный момент желанному для меня предмету. Главное — найти все части компаса. Три у меня есть, четвертая — у испанца Бернальдиньо Торангера, чей корабль «Стервятник» потерпел крушение у берегов Кубы, пятая — у Тюльпана, а шестая — спрятана в неизвестном месте капитаном Джеком Воробьем. Сомневаюсь, что Джек захочет отдать карту. Скорее всего, мне придется его… убеждать, как совершенно справедливо заметил Ферегуэйро. Для начала, если столкнусь с «Черной жемчужиной», попробую вступить в переговоры. Если выторговать карту не получится, придется вызвать капитана Воробья на дуэль. Разумеется, убивать я его не буду — хватило одного раза, не хочется об этом даже вспоминать… Просто одержу над Джеком верх, и тогда он без вопросов отдаст мне карту. Что-что, а сталью убеждать я умею…

А пока что вернемся на Монтсеррат и передадим три кричащих свертка безутешным матерям, пока эти крики меня еще не довели до нервного срыва.

***

От «кричащих свертков» Элизабет и Джессика избавились быстро. Конечно, награды за это от матерей они никакой не получили, но хотя бы детский крик не будет раздражать во время плавание — и то хорошо. Теперь можно было наконец-то заняться поисками еще трех частей Меритора. Только прежде неплохо было бы набрать команду, да и продать свежезахваченный фрегат «Мефисто». Конечно, он быстр как ветер, но огневая мощь для Элизабет была важнее. А эскадру она создавать не собиралась — хватило и того, что надо было пополнять запасы провизии на своем корабле. Да и Джессика призналась, что у нее навыки абордажника развиты куда сильнее, чем морские, так что была совсем не против, когда «Мефисто» был опустошен и продан на верфи Исла-Моны. После этого Лиз и Джесс стали думать, с чего начать поиски оставшихся частей заветного компаса. Посовещавшись, они решили начать с Кубы. Куба от Исла-Моны была не так уж далеко. Конечно, остров довольно длинный, бухт на нем несколько, и неизвестно, на каком именно из побережий находится этот самый потерпевший крушение корабль «Стервятник». Но подзорная труба и зоркий глаз Элизабет могут облегчить поиски.

К Кубе «Свобода» приближалась весьма осторожно — Элизабет очень не хотелось попасть под залпы пушек форта. Ей приходилось плыть на приличном расстоянии, чтобы пушки не палили. И при этом посматривать в подзорную трубу — не видно ли где остова разбитого корабля? Так плыла Суонн мимо Гаваны. Плыла весьма медленно, ибо ветер в этот раз был встречным, но спустя время неподалеку от форта Сантьяго Элизабет, наконец, разглядела в подзорную трубу то, что искала. Остов разбитого корабля! У девушки были все основания полагать, что это и есть тот самый «Стервятник», корабль Бернальдиньо Торангера. Не теряя времени, Элизабет развернула «Свободу» носом к берегу и поплыла. Как только «Свобода» подплыла так близко, чтобы можно было причалить, Элизабет и Джессика вместе сошли на берег и стали осматриваться. Помимо разбитого корабля, в его продырявленном корпусе пиратки нашли тело. По всей видимости, это был бедолага Бернальдиньо. Только в его карманах ничего похожего на часть Меритора не было. Зато таковая обнаружилась в сундуке заброшенной каюты.

Ну, а голландца Тюльпана девушкам долго искать не пришлось — он сам нашел их. На своем одноименном корвете Тюльпан нагнал «Свободу», когда она плыла мимо Испаньолы курсом обратно на Исла-Мону — за информацией об остальных соискателях Черной Орхидеи и по совместительству хранителях Меритора. Со стороны Тюльпана довольно опрометчиво было ввязываться в бой с линкором на корвете, поэтому команда Элизабет легко уделала команду Тюльпана, несмотря на то, что последние в плане мастерства ничуть не уступали первым. Сам Тюльпан, конечно, был опытным фехтовальщиком и, если бы Лиз сражалась с ним в одиночку, вполне мог бы дать ей фору, но Элизабет сражалась не одна, а бок о бок с Джессикой. Но хитрый голландец, несмотря на рваные раны, вовсе не собирался сдаваться — он устроил пожар в крюйт-камере, так что пришлось девушкам в спешке забирать из его сундука пятую часть Меритора и возвращаться на свой корабль, а матросам — дружно перегружать еще не взорвавшиеся бочки с порохом на «Свободу», чтобы на «Тюльпане» при пожаре взорвалось меньше бочек. В итоге, когда крюйт-камера «Тюльпана» была взорвана, прочный корпус «Свободы» хоть и пострадал, но незначительно.

— Взрыв — это ничего, — вытирая пот со лба, заявила Джессика. — Мы, считай, прописаны на верфи Исла-Моны, Алексус быстро починит корабль. А вот где теперь отыскать этого твоего… капитана Джека Воробья…

— Последний раз мы видели Джека на Исла-Моне, — Элизабет в задумчивости взялась одной рукой за штурвал. — Начнем с нее. Спросим там у Инес Диас, где Воробей сейчас. В крайнем случае отправимся на базу «Черной жемчужины». Исла-Мона и Гренада — не единственные пиратские порты, знаешь ли… — Лиз хитро прищурилась: по счастливой случайности она знала излюбленное место капитана Джека Воробья.

— Тортуга? — осведомилась Джессика, смерив загадочно улыбающуюся подругу внимательным взглядом.

— Тортуга, — Элизабет усмехнулась и, взявшись за штурвал другой рукой, устремила взгляд вдаль. Потрепанная «Свобода» взяла курс на Исла-Мону.