Живой! Я уронил голову на руки и с облегчением выдохнул.

      Компьютер завершил диагностику и отключился, я отодвинул купол и взглянул на моего нового знакомого. Кажется, он готов был прийти в себя: его длинные ресницы подрагивали, лицо приняло болезненное выражение, грудь заколыхалась тяжёлым дыханием. Я поспешно расстегнул и снял с него скафандр (под ним оказался защитный костюм), и он тут же задышал ровнее. Я осторожно убрал волосы с его лица. На виске стучала венка, благо удар пришёлся ниже и не задел её. Я провёл по синеватой ниточке пальцем, сердце отчего-то забилось быстрее.

      Юноша пошевелился, застонал и открыл глаза — такие тёмные, точно сама Вселенная струилась в них! Его взгляд остановился на мне, стал напряжённым. Я поспешил его успокоить:

      — Всё в порядке, ты в безопасности. Как твоя голова?

      Юноша с тем же выражением смотрел на меня, ничего не говоря и не шевелясь. Может быть, от пережитого шока он не в себе? Я повторил вопрос. Юноша изогнул бровь и произнёс:

      — Saan ako? Ano ang na-ng-yari?

      Я растерялся. На каком языке он говорил? Точно не на земном, а впрочем, неудивительно, ведь и Земли-то уже не было.

      — Sino ka? Sino ka? — нетерпеливо переспросил он.

      Я постарался жестами объяснить ему, что сейчас вернусь, быстро сбегал в спальный отсек и принёс одно из изобретений отца — переговорное устройство, способное расшифровать любую речь. Юноша недоверчиво смотрел, как я достаю пистолет для инъекций и заряжаю в него чип. Я пересел к нему, взял его за плечо и попытался приставить пистолет к его уху. Юноша вскрикнул.

      — Ano-ito? Walang, walang! — тревожно повторял он, отталкивая мои руки.

      — Не бойся… Как же объяснить-то? — пробормотал я, потом меня осенило: — Конечно! Смотри.

      Я приставил пистолет к своему уху и нажал на спусковой крючок. Чип активировался и вцепился в хрящ проволочными лапками. Это было практически безболезненно, а лёгкий дискомфорт от ощущения чужеродного предмета в ушной раковине прошёл через несколько секунд: проволока была покрыта анестетиком. Юноша внимательно наблюдал за мной. Я жестами постарался объяснить ему, что это необходимо сделать. Не знаю, понял ли он, для чего это нужно, но установить чип позволил.

      — Сейчас боль пройдёт, — сказал я в ответ на его болезненную гримасу.

      Глаза юноши вспыхнули, он слегка улыбнулся:

      — Спасибо.

      — Фух! Получилось! — выдохнул я. — Теперь ты меня понимаешь?

      Юноша утвердительно кивнул, коснулся виска и снова поморщился. Я заклеил ему рану пластырем и заметил:

      — Легко отделался, а вот спутнику твоему не повезло.

      Безмятежное выражение тут же слетело с его лица, зрачки расширились. Пришлось рассказать, что произошло, да так и до́лжно было сделать.

      — Где его тело?! — И он потребовал, чтобы я отвёл его к ангару.

      Мои возражения никакого действия не возымели, он продолжал настаивать. Но самостоятельно идти он не мог: сказывались последствия аварии или непривычность к гравитации.

      — Отнести тебя? — предложил я, и юноша согласился.

      Без скафандра он был совсем лёгкий. Прохладная рука обвилась вокруг моей шеи, я опять почувствовал прежнее сердцебиение.

      — Кто ты по роду? Как твоё имя?

      — Саймон. — Я не очень понял насчёт рода. — А твоё?

      — Оркид Флар.

      Я дошёл до отсека, где лежало тело второго космонавта, и хотел было поставить юношу на ноги, но он мёртвой хваткой вцепился в мою шею:

      — Нет, не отпускай! Я боюсь его.

      В куполах к смерти относились спокойно — всего лишь ещё одна сторона человеческого существования — и тела без лишних сантиментов отправлялись на переработку. Никогда не слышал, чтобы боялись мертвецов.

      — Отнеси меня обратно. — В его голосе зазвучали нотки требовательности, которые показались мне любопытными.

      — Но разве не нужно позаботиться о теле? — предположил я.

      — Труп никуда не убежит, — спокойно возразил Оркид (и куда только подевался его недавний страх!). — Ты должен прежде всего заботиться о моей сохранности. Здесь слишком холодно, разве не чувствуешь?

      Как по мне, так здесь не было холодно, прохладно скорее. И с чего это он вздумал мной командовать? Тем не менее я отнёс его в спальный отсек и положил на койку:

      — Тебе нужно отдохнуть. Твой организм пережил колоссальный стресс…

      Оркид перевернулся на бок, подпёр голову рукой. Его тёмные глаза внимательно смотрели на меня.

      — А ты что, один здесь?

      — Бодрствующий один. Что случилось с вашим кораблём?

      — Потерял управление. — Его глаза заблестели. — Плохо помню, что произошло.

      Пока он отдыхал, я потушил пожар в ангаре, пригляделся к шаттлу и понял, что видел точно такой же, когда бродил по станции. Значит, Оркид тоже отсюда. На корабле не было логотипа, никаких опознавательных знаков или номеров; впрочем, я и не знал, было ли что-то подобное у станции. Я заблокировал ангар и отправился в рулевой отсек.

      Радары погасли, система молчала, вокруг снова не было никаких признаков жизни. Я попытался запустить бортовой компьютер, чтобы исследовать обломки корабля, но у меня ничего не получилось: в технике я не разбирался. Каким никчёмным существом я был!

      Жужжание аппаратуры навевало сон, я уронил голову на руки и незаметно задремал.

      Очнулся я от прикосновения. Я вздрогнул, открыл глаза. Возле меня стоял Оркид.

      — Как твоя голова? — поинтересовался я.

      — Болит немного. — Юноша приложил пальцы к виску. — Но это скоро пройдёт: я быстро регенерирую.

      «Регенерирует»? Что он хотел этим сказать?

      Оркид прошёлся по отсеку, разглядывая мониторы и иногда трогая кнопки и рычаги; аппаратура его, кажется, заинтересовала.

      — Так ты здесь один? — спросил он. — Что это за место?

      — Космическая станция. Я недавно сюда прилетел, — объяснял я, а сам понял, что мои предположения неверны: Оркид никогда прежде здесь не бывал, прилетел откуда-то ещё. С Земли?!

      — А с какой ты планеты? — Юноша с любопытством заглянул мне в лицо своими тёмными глазами, и я опять почувствовал какое-то странное движение в сердце.

      — С твоей.

      — С Лилиары? — Он весь прямо-таки засветился радостью.

      — С Земли, — возразил я.

      Воцарилось недолгое молчание. Потом мы почти одновременно воскликнули:

      — Так ты инопланетянин?!

      Я уставился на него. Настоящий инопланетянин? Он смотрел на меня с таким же удивлением.

      — Надо же… — пробормотал он, — не думал, что есть другие разумные существа во Вселенной.

      Я показал ему на карте Землю. Юноша задумчиво разглядывал её:

      — На ней есть вода?

      — Да… нет, больше нет. — Я помрачнел, сердце наполнилось горечью. — Земля погибла. Я последний из выживших.

      — Моя планета тоже. — Глаза Оркида потухли. — Источники пересохли, всё погибло.

      — Значит, ты тоже последний из своего рода?

      — Отсюда шёл сигнал на нашей частоте. Спауз тоже где-то здесь. Он прилетел сюда раньше нас. Ты его видел?

      — Здесь никого нет… если только он не спит вместе с остальными, — возразил я, пожав плечами.

      Оркид почему-то всполошился, потянул меня за руку с кресла:

      — Покажи, где отсек гибернации. Я должен найти Спауза!

      — Хорошо, идём. Но, Оркид, почему…

      — Не зови меня так! — недовольно прервал меня инопланетянин. — Оркид — это мой род. Зови меня по имени: Флар.

      Опять этот «род»! Быть может, он имел в виду фамилию или звание?

***

      Оркид вошёл в отсек гибернации следом за мной, поёжился:

      — И здесь холодно.

      Я показал ему, где стоят капсулы сна. Вот удивительно: кто-то из спящих может оказаться инопланетянином! Флар принялся заглядывать в капсулы и каждый раз отрицательно качал головой.

      — А ты уверен, что он… этот Спауз… здесь? Может быть, ты принял позывные самой станции за сигнал его корабля? — предположил я.

      — Вряд ли. Сигнал был послан в определённой кодировке, другие инопланетные расы его отправить не могли. И вот ещё что… — Оркид остановился и показал пальцем на капсулы. — Ты сказал, что последний из выживших, но они ведь тоже твоего вида и вполне пригодны для воспроизводства.

      — Да ведь среди них нет женщин.

      — Кого-кого? — переспросил Оркид, вопросительно наклонив голову.

      — Ты не знаешь, что такое женщины? Хм. Чтобы продолжить род… размножиться… нужны особи разных полов, женщины и мужчины. А выжившие все одного пола. Понимаешь?

      — А-а, какой атавизм! Понятно, тебе не повезло. Какая жалость.

      — Да уж… — хмыкнул я, несколько обиженный на его слова насчёт «атавизма».

      — А там что? — Оркид направился к вертикальной капсуле.

      — Там чьи-то останки… Подожди!

      Но Флар уже приблизился к капсуле, всмотрелся в зеленоватую жидкость и… глухо вскрикнул, отшатнувшись.

      — Что такое? — Я тронул его за плечо. — Что с тобой?

      Оркид резко развернулся и уткнулся лицом мне в грудь. Его била дрожь.

      — Мёртв… мёртв… — выговорил он. Каким тоном это было сказано — не передать словами!

      Я сообразил, что в капсуле были останки Спауза.

      — Мне… жаль, что он… Эй! — Я подхватил инопланетянина на руки, чувствуя, что он буквально леденеет, и поспешил отнести обратно в спальный отсек.

      — Холодно… слишком холодно для меня, — стуча зубами, пробормотал Оркид и ненадолго отключился.

      Наверное, на его планете было жарко, поэтому он так остро реагировал на холод.

      Я положил инопланетянина на койку, сел возле него, отвёл светлые пряди волос с его лица. Сердце опять всколыхнулось. Да что такое со мной происходит? Хотелось коснуться его, почувствовать его… Никогда не чувствовал ничего подобного.

      Я завернул Флара в одеяло, чтобы он поскорее согрелся и пришёл в себя. Это помогло: через несколько минут его кожа потеплела и зарозовела, он открыл глаза.

      — Очнулся?

      — Тепло… Спасибо.

      Я чувствовал некоторую неловкость. Тяжело, наверное, узнать, что ты действительно последний из своего рода. Что я мог сказать ему в утешение?

      — Мы должны были стать парой, — вдруг произнёс Оркид, — но он мёртв. Получается, я тоже последний выживший.

      — «Парой»? — переспросил я, ощутив невнятное покалывание в груди.

      Оркид ничего не ответил, отвернулся к стене и накрылся одеялом с головой.

      Я вернулся в отсек гибернации, остановился перед капсулой с останками Спауза. Наверное, Флар любил его. Любил… Какое странное слово! Что это вообще значит — «любить»?

      Я невольно поморщился, как-то зябко стало внутри. Почему я испытываю невольную радость, что этот Спауз мёртв? Как я могу радоваться чьей-то смерти? Что со мной происходит? Я сжал виски руками и поспешно покинул отсек.

      В отсеке управления я столкнулся с Оркидом. Он был совершенно спокоен: никаких следов истерики или слёз.

      — Ты как? — на всякий случай спросил я.

      Инопланетянин пространно пожал плечами:

      — Нормально.

      «Нормально»? Прошло меньше часа с того момента, как выяснилось, что все существа с его планеты мертвы, а он говорит, что «нормально»?

      — Не думай, мне жаль их, — сказал Оркид, как будто догадавшись о моих мыслях. — Просто инстинкт заблокировал вредоносные для нервной системы эмоции.

      — Какой инстинкт? — не понял я.

      — Инстинкт самосохранения. Моя первейшая задача — выжить, чтобы не оборвалась нить моего рода.

      — Но, кроме тебя, ведь никого не осталось?

      Инопланетянин вздохнул:

      — Это верно. Но я что-нибудь придумаю.

      — То есть? — Я растерянно уставился на него.

      — Не знаю, как ведёт себя твой род в подобных ситуациях, но мы начинаем искать возможные выходы из кризиса. Так заложено в нас природой — использовать любые средства, чтобы выжить и продолжить род.

      — И как?

      — Не знаю. Со мной такого ещё не происходило, но очень надеюсь, что произойдёт.

      Я вообще перестал его понимать. Разве можно что-то поделать с неизбежностью?

      — Расскажи о твоей планете! — Оркид вместе с креслом подъехал ко мне и ухватился за край моей куртки. — Какая она была?

      — Какая? — Я сел во второе кресло, поскрёб затылок. — Даже не знаю, я всю жизнь прожил под куполом. Раньше, задолго до моего рождения, планета была живой… зелёной… и на ней росли цветы.

      — Цветы? — Флар оживился. — Какие цветы?

      Я зажмурился, пытаясь припомнить неясные образы цветов с фотографий, но тут же вздрогнул и открыл глаза, почувствовав прикосновение. Оркид стоял наклонившись и держал моё лицо в ладонях.

      — Покажешь мне? — попросил он.

      — Что?

      Инопланетянин прикоснулся к моим губам своими. Я замер. Мой первый поцелуй… Оркид отпустил меня, выдохнул и прошептал:

      — Да, они были прекрасны. Эти фотографии… не сохранились?

      — Эй! — Я подскочил. — Как ты узнал?!

      — Просканировал твои воспоминания, — как само собой разумеющееся, ответил Флар и слегка пожал плечами.

      Значит, этот поцелуй… Я сердито вытер губы:

      — Никогда так не делай. Ясно?

      — Извини. — Юноша сел обратно в кресло, нервно сжимая подлокотники пальцами. — Так… ты любишь цветы?

      — Да… наверное.

      — Это хорошо, — с явным облегчением выдохнул инопланетянин и улыбнулся.

      — Почему?

      Он не ответил. Но его лицо, освещённое улыбкой, было так прекрасно, что у меня дух захватило! Кажется, я начал понимать, что со мной происходит.

      Вдруг его лицо изменилось, как будто он подумал о чём-то нехорошем, и взгляд стал строгим.

      — Саймон, скажи, разве это не странно, что на такой огромной станции так мало людей?

      Я пожал плечами:

      — Остальные умерли, наверное. Я об этом не думал. Разве это важно?

      — Очень важно. Если они умерли, то где их тела?

      Откуда такая настойчивость? Или он чего-то не договаривал? Его тревожность передалась и мне.

      — Должно быть, где-то на станции есть специальное хранилище… если их, конечно, не утилизировали, — пробормотал я себе под нос.

      — Надо отыскать их!

      Флар выбежал из отсека, я за ним.

      — Да что с тобой?

      — Спауз умер неслучайно.

      — То есть?

      — Насильственной смертью.

      — Может, на его корабле были неисправности… — предположил я, не поспевая за Оркидом (он как ищейка метался по станции, заглядывая то в один, то в другой отсек).

      — Нет, это другое…

      — «Другое»? — недоумевал я.

      — Он… просто он другого рода.

      — Эй! — Я схватил Флара за руку и остановил. — Объясни мне, что это за «род» такой? Ты всё время об этом твердишь… Ничего не понимаю.

      — Позже объясню. Сейчас нет времени! — Юноша выдернул руку. — Нужно скорее найти их! Уверен, они где-то здесь…

      — Да зачем вообще их искать? Мертвы и всё.

      — Не всё. Я должен увидеть их своими глазами!

      Как одержимый, честное слово! Не свихнулся ли ненароком? Потому что логического объяснения его поведению я найти не мог. Он уверен, что Спауза убили. Но кто и зачем? И почему нужно непременно взглянуть на трупы? Не был ли этот Спауз болен чем-нибудь?..

      Оркид вдруг остановился перед одним из холодильных отсеков, я невольно налетел на него.

      — Это здесь, — прошептал он, положив ладонь на дверь. — Холод идёт отсюда.

      — Это же холодильник, конечно отсюда холод идёт, — пробормотал я.

      — Нет! — раздражённо прервал меня инопланетянин. — Другой холод. Я чувствую его. Давай проверим!

      Я пожал плечами и постучал по кнопкам. Дверь отодвинулась, изнутри дохнуло холодком, пополз туман… Флар попятился, боязливо глядя себе под ноги.

      — Холодно… — прошептал он.

      — Как бы ты снова не потерял сознание! — встревожился я.

      — Давай ты проверишь, — подтолкнул он меня. — Я… я не могу сам, ты же знаешь.

      Я поёжился. Это ведь холодильник. А если дверь захлопнется? Но я всё-таки зашёл в него (свет включился автоматически) и…

      — Ох! — сдавленно воскликнул я, закрывая рот рукой.

      — Что там? — Оркид взволнованно заметался за дверью. — Скажи мне!

      Холодильник был битком набит трупами. Десятки трупов, сложенных штабелями. Изуродованных трупов: зияющие раны на животах или груди, у некоторых на горле, вывороченные внутренности… Я выскочил из холодильника и захлопнул за собой дверь. Сердце колотилось, в голове был какой-то морок.

      — Что ты видел? — Флар потряс меня за плечо.

      — Там… все они… они… — выдохнул я, едва шевеля помертвелыми от ужаса губами. — И… изуродованы…

      — Значит, я был прав. — Оркид побледнел.

      Я не выдержал, схватил его за плечи и пригвоздил к стене:

      — Что ты знаешь? Ты ведь что-то знаешь обо всём этом! Говори!

      Инопланетянин съёжился. Меня охватило странное чувство. Будто потерял голову на мгновение и… впился в губы юноши жадным поцелуем. Его присутствие будило во мне инстинкты, о которых я раньше и не подозревал. Оркид не сопротивлялся. Я очнулся через пару минут, отпрянул:

      — Прости, не знаю, что на меня нашло…

      Флар накрыл рот ладонью, внимательно смотря на меня. Может, он догадался, что со мной происходит? Я был растерян и смущён. Как вести себя дальше? Взял и накинулся на него. Или он не понимает, что я сделал? Ведь он использовал поцелуй всего лишь для сканирования памяти.

      — Что ты видел? — настойчиво повторил Флар.

      — Они… тела… изуродованы… — поморщился я.

      — Раны на груди? — тихо уточнил Оркид.

      — Откуда ты знаешь?! — поразился я. Впрочем, он мог увидеть это через поцелуй.

      Инопланетянин отвернулся, положил ладонь на стену и выдохнул:

      — Это сделал Спауз. Поэтому его убили.

      — Как это? — растерялся я.

      — Он… он паразит, использующий тела других для воспроизводства, — нервно кусая губы, ответил Флар. — Но их тела оказались непригодны. Должно быть.

      — Как это «паразит»? — сдавленно спросил я. — В каком смысле… «паразит»?

      — В прямом. Он может продолжить род, только убивая других…

      Я невольно отшатнулся:

      — Так и ты тоже?

      — Нет! — в страхе вскрикнул Флар. — Нет, я не такой! Я из другого рода.

      Я сполз по стене, сжал лоб:

      — Слушай, в голове не укладывается. Так он… насекомое? Я читал о паразитах…

      — Нет, он паразитирующее растение. — Оркид присел на корточки рядом со мной.

      — «Растение»? — тупо переспросил я. — Как это «растение»?

      — Очень просто. Симбиоз органического и неорганического тела.

      — Ничего не понимаю, кажется бредом… Растение?

      Флар обвил мою шею руками и прижался ко мне всем телом:

      — Это хорошо, что его больше нет. Я боялся его… очень…

      — Но… — Я нерешительно дотронулся до его макушки, погладил по волосам. — Вы же того… парой были?

      — …но теперь всё кончено. — Флар прижался ко мне ещё теснее. — Ты даже не представляешь, как мне легко стало!

      «Может, и представляю», — подумалось мне, и я на всякий случай уточнил:

      — Но разве тебя не пугает перспектива… остаться одному… ведь, кроме тебя, других не осталось?

      — Нет. Я же встретил тебя. — Оркид вновь взял моё лицо в ладони.

      — Но… я ведь… другой… не как ты… — смущённо забормотал я, чувствуя, что попадаю под власть этих тёмных глаз и готов снова потерять голову.

      — Но ты любишь цветы. Это самое главное. — Его губы приблизились к моим.

      — Почему?

      — Потому что и я тоже…

      Инопланетянин вдруг стал необыкновенно тяжёлым и соскользнул на пол, слабо прочертив пальцами по моей груди: здесь было слишком холодно, он снова потерял сознание.

      «И я тоже»… Что он имел в виду?