— Что такое любовь, Саймон? — Оркид поднял глаза от книги, которую читал уже несколько часов (нашёл её где-то на станции).

      — «Любовь»? — растерянно переспросил я.

      — Да. Здесь есть определение, но оно слишком размыто. Объясни мне ты.

      Да, это было то слово, которое я позабыл. Любовь. Наверное, именно это я и чувствую. Сравнить мне не с чем, но я почти уверен, что это так.

      — То же самое, о чём ты говорил, — объяснил я. — Это «это». Оно и есть, так оно и называется. Самое важное человеческое чувство.

      — О! — задумчиво протянул Флар.

      — А что за книга-то? — Я подошёл к инопланетянину и потянул книгу к себе, справочник по психологии или что-то в этом роде. — Занудство сплошное! Тебе нравится такое читать?

      Флар сделал неопределённый жест:

      — Не очень, но прочесть непременно нужно.

      — Зачем?

      — Чтобы лучше узнать твой род. Это важно. Иначе симбиоз не будет полным.

      Я пожал плечами и вернул ему книгу:

      — А ты на Лилиаре, наверное, был учёным?

      — Почему? — с живым интересом спросил Флар.

      — Просто ты всё время такими словами говоришь… Извини, я и половины не понимаю. — Я почесал затылок и глупо улыбнулся.

      — Вовсе нет, — возразил инопланетянин, — я науками особо никогда не занимался. А то, что я говорю, всем оркидам известно: наша цивилизация достигла высокого уровня развития, образовав симбиоз с цветами и… Ой, извини! — Он слегка покраснел. — Непроизвольно получается… привык так говорить.

      Флар закинул книгу на полку, подбежал ко мне и обхватил руками мою шею, чтобы удостовериться, что я не обиделся. Обижаться, конечно, было не на кого, но я чувствовал себя бесконечно тупым в такие моменты.

      — Ничего страшного… Так вы объединились с цветами, чтобы выжить?

      — Наверное. Я плохо помню, как это было. — Оркид закрыл глаза и запрокинул голову. — Прошлое ускользает и становится незначительным. Сейчас передо мной другая задача стоит.

      — Какая? — Мне бы не хотелось, чтобы и я стал для него «ускользающим прошлым».

      Его губы изогнулись, образуя красивый полукруг. Я поцеловал их.

      — Знаешь, — проговорил он, — а это здорово, что у нас любовь. Мне очень нравится наш симбиоз.

      — Правильнее будет сказать: отношения, — поправил я.

      Оркид по слогам повторил это слово и снова расплылся в улыбке:

      — Я запомню. Вот видишь, я начинаю эволюционировать, чтобы лучше подходить тебе.

      — Здорово.

      А что ещё я мог сказать?

      Да, иногда в разговорах с Оркидом возникала некоторая неловкость из-за особенностей его речи, но нам это нисколько не мешало, особенно когда мы оказывались в спальном отсеке.

      Его цветок был чем-то фантастическим, и я далеко не сразу понял, как там всё работает. А принцип был такой.

      В двух бугорках по бокам от центрального накапливалась пыльца. Когда «пестик» входил внутрь и задевал ту бархатистую зону, несомненно являющуюся эрогенной, пыльца устремлялась в цветок и под давлением крови заставляла его раскрыться. Лепестки разворачивались, сердцевина выгибалась, и пыльца вылетала в воздух. Через несколько минут лепестки цветка сворачивались, возвращаясь в исходное положение, и бугорки начинали наливаться. Нужно было несколько дней, чтобы цветок смог открыться вновь.

      Вообще не представляю, как цветок и живой организм могли образовать единое целое! Для этого у меня точно не хватало мозгов.

      И всё это, конечно, не объясняло, как инопланетяне его рода размножались. Оркид и сам точно не знал как, но проронил вскользь странную фразу однажды:

      — У нас не получилось бы: у тебя лишь один пестик.

      А ещё у меня временами возникало чувство, что Оркид ведёт себя так, словно… изучает, как у нас всё это происходит.

      — Саймон?

      — М-м-м? — Я открыл глаза.

      Оркид сидел возле меня, опираясь рукой на кровать. Вид у него был задумчивый и даже отрешённый.

      — Могу я попросить кое о чём? — Он на локте наклонился надо мной, и его шелковистые волосы защекотали мою шею.

      — О чём? — Я намотал одну из прядей на палец, подтягивая его лицо к себе поближе.

      — Я… можно я осмотрю, как ты устроен?

      — Что? — Такого я точно не ожидал услышать. — Как это?

      — Я должен разобраться в строении твоего тела, чтобы лучше приспособиться к тебе. Знаю, всё это сложно звучит, но…

      Мне отчего-то вспомнились страшилки про инопланетян, которые похищали людей и проводили над ними разные эксперименты. Я поёжился и счёл нужным спросить:

      — Это больно?

      — Нет, что ты! — Инопланетянин устроился на моих коленях. — Только ты не пугайся.

      — ?

      Оркид выпрямился, задрал подбородок вверх, его глаза закатились. Мне показалось, что юноша отключился, потому что он стал очень тяжёлым и каким-то жёстким.

      — Флар? — обеспокоенно позвал я.

      Он не ответил. Его кожа покрылась мелкими бугорками, которые выстрелили в воздух тонкими зелёными побегами, свились, образовывая спирали и кольца, дотянулись до меня и стали опутывать моё тело. На ощупь они были мягкие и тёплые, словно желе. И вели себя как живые! Я готов был поклясться, что они изучают меня и общаются между собой, то и дело касаясь друг друга!

      Особенно их заинтересовал мой пенис. Пронырливые стебли исследовали каждый его миллиметр тщательно и досконально. Я морщился, всеми силами стараясь не возбудиться, но они, похоже, именно этого и добивались. Один из стеблей набух, раздался на конце, образовав створки, между которыми был тонкий вьющийся практически прозрачный усик и трепетал, как змеиный язык. Стебли наконец оставили мой член в покое, но эти новые створки сомкнулись вокруг головки, и стебелёк принялся её щекотать. Я забился, стараясь высвободиться, но другие стебли обвились вокруг меня и заставили лежать спокойно. Оставалось лишь стонать и подёргиваться от пронзающих тело нервных импульсов… и утешать себя, что эти стебли всё равно являются частью Оркида. Когда я кончил, створки тут же раскрылись, стебель свился в спираль и втянулся обратно под кожу вместе с остальными. Когда последний стебелёк исчез, Флар вздрогнул, его глаза на секунду закрылись, потом открылись, и инопланетянин вполне ясно взглянул на меня.

      — О, я всё-таки тебя напугал? — огорчился Флар. — Прости, прости, пожалуйста! — И он порывисто поцеловал меня несколько раз.

      — Не то чтобы напугал… но… Как эти штуки в тебе помещаются? И что это вообще такое?

      Флар улыбнулся, распрямил пальцы, и на его ладони завились зелёные стебельки. Я погладил их, они игриво обвились вокруг моего запястья.

      — Это антенны цветка. Я отключаюсь, когда они полностью выходят… но могу их контролировать вот так, — объяснил юноша.

      Тут один стебелёк встопорщился шипом и воткнулся мне в палец. Я вскрикнул, отдёрнул руку.

      — Извини. — Оркид сжал ладонь, и стебли исчезли. — Мне нужен был образец твоей ДНК.

      Я сунул палец в рот. Опасные они всё-таки, эти инопланетные формы жизни!

      — И для чего тебе эти образцы?

      — По ним цветок смоделирует мою структуру так, чтобы она подходила тебе, — объяснил Флар, подлизываясь. — Цветок решил, что в таком состоянии, в каком мы пребываем, будущего у наших видов нет, а значит, нужно эволюционировать.

      — Цветок решил? — уточнил я.

      — Ну да. — Инопланетянин прижался к моему боку. — И скоро он воспроизведёт нужную форму.

      Я закрыл глаза. Слишком сложно, чтобы даже представить…

***

      Флар умудрился взломать главный компьютер, и теперь вся станция была под его полным контролем. Первым же делом инопланетянин отправил в космос роботов, собранных из разного хлама (удивительно, как быстро получалось у Флара делать практически из ничего полезные вещи!), и они как стая мух разлетелись в разные стороны. Я спросил, с какой целью.

      — Они отыщут пригодную для жизни планету. — Оркид бухнулся ко мне на колени. — Без почвы я долго не протяну.

      — Как это? — всполошился я.

      — Цветку нужна земля. Я скоро начну вянуть. — Он посмотрел на свои пальцы и глубоко вздохнул.

      — Погоди! — Я подскочил, ссаживая его с колен. — В теплице есть земля! Помнишь?

      Его глаза загорелись.

      — Можно прямо сейчас пойти и… что надо сделать?

      — Нет, пока не нужно, я ведь ещё не увядаю, так что беспокоиться не о чем, — возразил инопланетянин.

      Я выдохнул. Флар виновато пожал плечами и продолжил:

      — Как бы то ни было, нам нужна живая планета. Разве ты собираешься до конца дней жить в космосе, на этой пустой станции?

      — Нет, — подумав, ответил я, — не собираюсь. Я с радостью улечу отсюда, если найдётся подходящая планета.

      Оркид подошёл к иллюминатору, положил на него ладонь и сказал задумчиво:

      — Во Вселенной много миров. Вот только знать бы, где именно искать!

      Я подошёл к нему, обнял его сзади и прижал к себе:

      — Я с тобой.

      — Это хорошо. — Он потрепал меня по руке и вполне весело добавил: — У нас отличные от-но-ше-ни-я.

      Несколько недель мы потратили на то, чтобы починить корабль Спауза. Он тоже совершил аварийную посадку, если судить по вмятинам на корпусе, но повреждения были незначительны.

      Оказаться на борту инопланетного челнока! Я был в полном восторге и смотрел во все глаза. Без преувеличений, такого уровня наша цивилизация достигла бы ещё только через миллион лет! Если бы вообще достигла.

      Оркид показал мне лабораторию, где в стеклянных сосудах плавали какие-то странные существа, похожие на медуз.

      — Это зародыши цветков. — Флар бережно провёл рукой по одному из сосудов. — Но они погибли, к сожалению, так что я действительно последний выживший.

      — Но они ведь шевелятся? — заметил я.

      — Они бесполезны, потому что бесплодны. Спауз сделал с ними это. Он хотел, чтобы его вид доминировал на планете, и изменил их ДНК.

      — Вот гад! — вырвалось у меня.

      Потом мне долго пришлось объяснять, что значит это слово, потому что в переводчике отца ругательств, как оказалось, не было.

      Оркид предложил выйти в космос и сделать виток вокруг станции.

      Мы прошли в кабину управления, Флар сел в кресло пилота и раскинул руки на подлокотниках. Тут же сверху к его локтям и предплечьям стянулись разные провода с острыми иглами на концах и впились в кожу инопланетянина. Он поморщился.

      — Что это? — поражённо воскликнул я.

      — Корабль реагирует только на ДНК нашего вида, никто другой не сможет им управлять. В чём неудобство, так это в том, что во время полёта нельзя уйти с кресла: корабль потеряет управление. Пилот абсолютно беспомощен… и беззащитен. Этим можно воспользоваться… в личных целях.

      Кажется, я теперь понял, что произошло на борту челнока в день аварии.

      По проводам пробежали импульсы, аппаратура включилась и корабль выплыл в открытый космос. Я видел станцию, когда только-только прилетел, но тогда я ещё не совсем отошёл от криоанабиоза, так что по-настоящему смог оценить её размеры лишь сейчас. Мы сделали полный круг. Там, где корабль Оркида врезался в станцию, зияла большая тёмная дыра, края которой потрескивали электрическими разрядами. Выглядело проблемно, но Оркид заверил, что вреда никакого, поскольку отсек изолирован.

      Мы облетели станцию ещё раз и вернулись обратно. На руках Оркида остались точки от уколов, но он сказал, что это ерунда и затянется до вечера. Так и оказалось. Когда я раздел его, чтобы заняться с ним любовью, следов уже не осталось.

      — А знаешь, мой цветок немного изменился, — сообщил Оркид как-то утром, разглядывая себя.

      Лепестки цветка стали плотнее, сам он вытянулся ещё на несколько дюймов, а два бугорка почти исчезли. Но он был тёплый и приятный на ощупь, как и раньше.

      — Так и должно быть?

      — Не знаю. Наверное. — Оркид залез на меня сверху. — Хочешь посмотреть на него?

      — Ещё бы!

      Инопланетянин завозился на мне, дразня, и засмеялся, когда моё тело отреагировало. Я приподнял его за талию и насадил на себя.

      Но в этот раз что-то пошло не так. Цветок не раскрылся. Времени прошло порядком: я почти готов был кончить, да и Оркид уже выдохся, но лепестки цветка по-прежнему были плотно сжаты и, судя по всему, не собирались раскрываться.

      — Что-то не так… — выдохнул Флар, сползая с меня и скользя руками под ягодицы, — определённо что-то не так.

      — Что?

      — Не знаю. — Оркид расставил ноги и разглядывал цветок, трогая его пальцем. — Почему-то не раскрывается.

      — Угол не тот? — вспомнил я наши первые попытки. — Или не созрел ещё?

      Инопланетянин только пожал плечами. Обо всём этом он знал не больше моего.

      Я дотронулся до цветка пальцем. Его лепестки слегка приоткрылись, образуя маленькую дырочку, и несильно потянули мой палец внутрь.

      — Он реагирует на тебя! — удивился Флар.

      — Похоже на то. — Я пошевелил пальцем. — Кажется, внутри всё тоже изменилось: совсем другие ощущения…

      Внутренняя сторона лепестков теперь стала шершавой и напоминала хитин. Палец уткнулся во что-то мягкое (сердцевина?) и легко погрузился внутрь, как будто в желе. Я выдернул палец — на нём остался золотой след пыльцы — и цветок снова плотно закрылся.

      — Не понимаю. — Флар сжал лоб. — Мне нужно подумать…

      Он лёг на кровать, уставился в потолок и лежал так несколько часов, даже не мигая. А потом вдруг подскочил, я даже вздрогнул от его вопля:

      — Точно!!!

      — Флар?

      — Так и есть! — Юноша засмеялся, упал на кровать и забил ногами. — Я понял! О, Саймон, ты даже не представляешь, что всё это значит!

      — Что?

      — Эволюция! Я всё понял, это эволюция!

      — В смысле?

      Инопланетянин потёрся носом о мой нос (неожиданный жест, он никогда не делал так) и заявил:

      — Это твоя ДНК!

      — При чём здесь моя ДНК?

      — Сейчас увидишь.

      Флар придвинулся ближе, обхватил пальцами мой пенис и приставил его к цветку. Прежде чем я успел задать вопрос или что-нибудь возразить, цветок отреагировал: купол приоткрылся, поглощая головку, и я почувствовал, как шершавая поверхность мягко царапается, проталкивая член всё дальше, направляя его к сердцевине. Юноша выдохнул и зашептал мне в ухо:

      — Как я и думал… цветок изменился. Теперь это совершенно новый вид, созданный специально под тебя.

      Я сглотнул:

      — Шутишь?

      — У нас с тобой такой симбиоз, какого в жизни никогда не было! — с восторгом воскликнул инопланетянин. — Понимаешь, что это значит?

      — Это что-то важное, да? — пробормотал я, морщась от странного покалывания во всём теле. — Слушай, Флар, мне как-то… что-то не так…

      Мой член сам собой дёрнулся, и я почувствовал, что кончаю. Цветок тут же распустился, его лепестки были испачканы спермой, середина пульсировала, выталкивая золотистые капли. Флар выгнулся всем телом и с наслаждением потянулся:

      — Ты даже не представляешь, какое это прекрасное чувство!

      — Не представляю, — подтвердил я. — Я вообще не понял, что произошло.

      Оркид поддел пальцем смесь из спермы и пыльцы:

      — Видишь? Они смешиваются.

      — И?

      — Это же прорыв! — Он буквально сиял. — Цветок реагирует на тебя, на твою ДНК. Это значит, что он мутировал и теперь будет реагировать только на подобный контакт.

      — То есть всегда вот так мгновенно будет?

      Флар беззаботно пожал плечами:

      — Узнаем, когда снова попробуем… Подожди, это всё не так важно! Как ты не понимаешь, что я имею в виду!

      — Я просто тупая человеческая особь, — пошутил я, усмехнувшись.

      — Нет, ты мой симбионт!

      — Флар, опять твои термины…

      — Прости, прости! — Юноша поцеловал меня, вскочил и запрыгал по отсеку. — Я слишком взволнован, с трудом себя контролирую, мне нужно успокоиться немного. О, Саймон! — И он опять запрыгнул на меня.

      — Тише. — Я придержал его, чтобы он не скакал на мне (я себя тоже с трудом контролировал, но совсем по другим причинам).

      Цветок закрылся через несколько минут, в этом он не изменился. Оркид завозился на мне, с сияющим видом сполз и лёг на спину:

      — Давай ещё раз попробуем?

      — Ты уверен? — с сомнением спросил я. — Мы же ещё не совсем уверены в твоей теории…

      — Это ты так говоришь, я-то уверен, — возразил Оркид, нетерпеливо дёргая меня за руку. — Давай ещё раз попробуем, а?

      — А потом объяснишь мне, что ты имел в виду?

      — Конечно. Иди сюда.

      Я встал над ним на колени, нерешительно приставил член к цветку, ожидая чего угодно, — он разомкнулся. Флар пропыхтел, сдвигая колени к моим бокам:

      — Попробуй подвигать… посмотрим, что получится…

      Я двинул бёдрами, член неожиданно легко оказался внутри, упёрся в сердцевину, которая очень неохотно отпустила его, когда я подался назад.

      — Ещё раз! — потребовал Флар.

      Шероховатости внутренней стороны цветка способствовали большему напряжению: хотелось двигаться быстрее, чтобы удовлетворить трением распалённую плоть. Как же мне нравились эти ощущения! Оркиду, похоже, тоже нравилось: он постанывал, то и дело приподнимал колени, стискивая мои бёдра. Когда я кончил, сердцевина цветка буквально всосала головку в себя, обжигая жаром влажной плоти, и долго не отпускала. Я завис над юношей в неловкой позе. Флар облизнул пересохшие губы — на его лице заиграл нежный румянец — и тронул мою щеку ладонью. Цветок раскрылся через пару минут, я ужаснулся: он был весь измят, избит движениями пениса в нём, едва ли не изломан.

      — Флар, тебе больно? — всполошился я.

      — М-м-м? — Оркид томно потянулся. — Не волнуйся, так и должно быть.

      — Но ведь…

      — Он выпрямится. — Инопланетянин приподнялся, потянул меня к себе. — О, это было так прекрасно! Мы обязательно должны сделать это снова!

      Я привлёк юношу к себе, он прижался к моему боку, трогая цветок пальцами и тихо смеясь.

      — Ты обещал, что объяснишь, — напомнил я.

      — А, да… — Флар счастливо потёрся о моё плечо лицом. — Знаешь, что всё это значит?

      — Что?

      — То, что ты больше не последний из своего рода. И я тоже.

      — Вот как? — сонно спросил я.

      Смысл его слов я понял гораздо позже.