— Ты уверен, что получится?

   — Конечно получится.

   — Но поставить защитный купол над всей планетой — это…

   — Я не говорил, что над всей. Только над нашим островом и прибрежными водами. На большее мощности не хватит.

   Флар собирался активировать защитное поле-«ловушку» и уже несколько часов корпел над созданием прибора. Его следовало вывести на орбиту: оно сформировало бы купол — невидимый — над нашим островком. Это послужит и защитой, и своеобразной сетью для сохранения кислорода, чтобы тот не рассеивался над всей планетой, а оставался на островной территории. Это нормализовало бы кислородный баланс и подтолкнуло местную флору к эволюционному скачку.

   Прошло несколько дней с момента нашего приземления.

   Первым делом мы осмотрели окрестности, чтобы убедиться в безопасности острова. Оркид таскал с собой приборчик, которым можно было проверить что угодно — от процента газов в воздухе до сейсмической активности — и сделал вывод, что остров был раньше частью материка, так что опасаться землетрясений или извержений не стоит.

   Остров был, в большинстве своём, покрыт зеленью, и только северная оконечность его была скалистая. Флар сказал, что камни пригодятся нам для дальнейших построек, но я плохо представлял себе, как у нас получится ворочать эти махины.

   Озеро, у которого мы приземлились, оказалось пресным, такими же были и пронизывающие остров реки. Но инопланетянина больше заинтересовал океан: на Лилиаре не было солёных морей. Оркид с любопытством трогал воду ладонью и даже пробовал её, удивляясь тому, что она солёная.

   — Это очень полезная вещь! — воскликнул он, проверяя воду приборчиком. — Из неё можно извлечь практически всё, что нам необходимо!

   — А что нам необходимо?

   — Минералы. Потрясающе, Саймон! Твоя планета удивительная! — Инопланетянин с восхищением махнул рукой, брызги полетели в разные стороны. — Если бы на Лилиаре были такие моря, оркиды бы не вымерли. Мы могли бы извлечь из них даже пресную воду!

   — Да, да. — Я решил, что нужно успокоить его возбуждение, и положил ему руки на плечи. — И теперь эта планета наша, в нашем полном распоряжении… и волноваться абсолютно не о чем.

   Флар выдохнул и успокоился.

   — Можем искупаться, вода тёплая, — предложил я.

   — Нельзя, — возразил он, пятясь от кромки воды.

   — Почему?

   — Мы не можем купаться в солёной воде: это вредно для цветков.

   — О! — Я почесал затылок. — А ещё что вредно? А то я по глупости могу что-нибудь… Что ты делаешь?

   Оркид вдруг стал раздеваться.

   — Солнце такое яркое, — промурлыкал он, падая на траву и раскидывая руки. — Разденься, Саймон, нам не мешало бы погреться под настоящим солнцем. Как я соскучился по нему!

   Тело Оркида заискрилось, кожа стала совершенно прозрачной. Похоже, он поглощал свет, как солнечная батарея.

   Я подумал, что ничего плохого со мной не случится, если я последую его примеру. Это людям нужно волноваться о вредном воздействии ультрафиолетовых лучей. Я разделся и прилёг на травку, кося глазом на Флара. Тот лежал с закрытыми глазами и довольно улыбался.

   Конечно, я светиться не стал, и внешне никаких изменений со мной тоже не произошло, но я почувствовал себя значительно лучше после «солнечной ванны»: тело стало лёгким, чувство усталости прошло.

   — Нужно почаще так делать. — Оркид перекатился мне под бок, с нежностью водя носом по моей груди. — Чем больше солнечных лучей мы получим, тем больше энергии останется для ночного времени. Наверное, здесь прохладно ночами.

   Он встал, подобрал одежду и, как и был голым, пошёл обратно к шаттлу.

   — Эй, — воскликнул я, — ты не хочешь одеться?

   — Оркиды вообще одежды не носили, — полуобернувшись, ответил Флар и засмеялся. — Конечно, работать лучше в костюме, чтобы цветок не повредить, но в оставшееся время можно расслабиться.

   — Это не слишком удобно. — Я встал и посмотрел на себя. — У людей голыми ходить не принято.

   — Мы же тут одни, — возразил он. — А друг друга мы не стесняемся, верно?

   Я пожал плечами и побрёл следом за ним, волоча одежду за собой:

   — Прямо как австралопитеки какие-то!

   Флар засмеялся и спросил, кто это. Слово показалось ему смешным. Я объяснил, что это древние люди, которые точно не носили одежды.

   Теперь нужно было, не теряя времени, заняться обустройством нашего дома. Флар наметил местечко с солнечной стороны и сказал, что здесь будем высаживать плоды. Я присел и потрогал землю — твёрдая!

   — Надо лопаты из чего-то сделать, — пробормотал я. — Для грядок ведь мягкая земля нужна?

   — Ло-па-ты? — по слогам повторил Оркид. — Что это такое?

   Я удивился, что ему это слово незнакомо, и объяснил, что такими штуками копают землю. Инопланетянин опять рассмеялся и, обвив мою шею руками, возразил:

   — Глупости! Не нужны нам никакие лопаты. У нас же есть диффузный преобразователь.

   — И что?

   — Как это что? Смотри. — Оркид не поленился сбегать в шаттл и принести прибор (он его перемонтировал, теперь преобразователь имел вид браслета, который Флар надел себе на запястье).

   Инопланетянин нажал на браслете одну из кнопок и опустил руку вниз, указывая на точку в земле. Браслет завибрировал, и я почувствовал, что вокруг раскатился какой-то очень сильный импульс. Земля вдруг просела и рассыпалась мелкими комками. Я поражённо потрогал её — мягкая, как будто её не только вскопали, но и взрыхлили, и просеяли через мелкое сито. Удивительно! Я с изумлением поднял голову на Флара, тот довольно засмеялся:

   — И никаких лопат.

   Вскоре нужный участок земли был подготовлен, и Оркид наметил ямки для цветов. Почему-то между ними он оставлял много места, едва ли не два с половиной метра. Я указал на это Флару, и он объяснил:

   — Им нужно пространство, чтобы вызревать успешно.

   — Так они большими вырастут? — удивился я.

   Оркид кивнул и за пару мгновений провёл к нашим грядкам настоящую ирригационную систему, чтобы плоды получали достаточное количество влаги. После этого он сказал, что можно высаживать. Я разволновался: всё-таки это не какой-нибудь там сорняк, а наше потомство. Флар засмеялся и в который раз повторил:

   — Из тебя просто отличный родитель получится.

   Начали мы с самого первого плода. Как сказал Оркид, плоды должны будут созреть один за другим, с разницей в несколько дней. Сколько времени им нужно пробыть в земле — он не знал, но полагал, что это само собой прояснится.

   — Неси первый. — Флар встал на колени возле разрыхлённой гряды и стал руками разгребать землю, превращая гряду в некое подобие чаши.

   Я сходил в шаттл и принёс оттуда аквариум с нашим первенцем. Плод казался неживым: сам тусклый, а плети совсем задеревенели, да и питательной жидкости уже не осталось. Он спал, как утверждал Флар, но непременно должен был проснуться, почувствовав настоящую почву.

   — Его сначала вытащить как-то нужно, — пробормотал я, вертя аквариум и так и сяк, но плод сидел очень плотно.

   Флар поступил проще: дотронулся до аквариума преобразователем, и стекло рассыпалось в песок, оставляя плод в моих руках. Я испуганно ухватил его покрепче, чтобы не уронить ненароком, и стал ждать команды от Оркида. Я ведь не знал, как поступать с инопланетными плодами, даже если они были моими собственными.

   — Клади сюда, — скомандовал Флар.

   — Прямо в землю?

   — Конечно. — Оркид пальцем провёл бороздку в земле, и чаша стала наполняться водой из текущего ручейка.

   Я встал на колени и с трепетом положил плод на землю, ожидая чего угодно, но реальность превзошла все ожидания. Оказавшись на земле, плод вдруг вспыхнул, наливаясь прежним янтарным сиянием, и его деревянные побеги моментально стали гибкими и вкрутились в землю, создавая своеобразную корневую систему. Видно было, что они поглощают влагу — как губка, — наполняются водой и разбухают. Плод заскрипел, и его внешняя оболочка раскололась на две половины. Под нею оказалась новая скорлупа, мягкая и бархатистая, цвета нежного персика, покрытая многочисленными венками, совсем как наши цветки. Я коснулся внутренней оболочки, мой палец мягко спружинил, оставляя на поверхности ямочку, которая исчезла через пару секунд. Судя по ощущениям, плод внутри был наполнен чем-то желеобразным. Внешняя скорлупа отвалилась окончательно, рассыпаясь на мелкие кусочки. Оркид сказал, что это послужит отличной подкормкой для почвы.

   — А дальше что?

   — Пока ничего. Неси следующий.

   Я ещё немного посмотрел на плод, ожидая, что что-нибудь произойдёт, но ничего не происходило. Он только слегка колыхался на ветру, меняя очертания с круга на приплюснутый овал и обратно.

   Когда солнце уже стало клониться к закату, мы высадили последний плод. Оркид выпрямился, потирая затёкшую спину, и воскликнул:

   — Саймон, как красиво! Оно вернётся?

   Я посмотрел на небо. На планете Флара солнце никогда не заходило, значит, он никогда не видел закатов и рассветов в истинном смысле этого слова.

   — Вернётся, — уверил я его, — отдохнёт на другой стороне планеты и вернётся.

   Инопланетянин вздохнул с облегчением и вытянул шею, как будто стараясь заглянуть за горизонт.

   — Нам бы тоже отдохнуть, — заметил я.

   Флар потёр запачканный землёй нос и прогнулся назад, поглаживая спину:

   — Затекло всё… не то что в космосе…

   Да, на Земле была настоящая гравитация, и нагрузка на наши тела значительно увеличилась. Даже мне это казалось непривычным, а ему-то и подавно.

   Мы вернулись в шаттл, хотя мне было как-то неспокойно оставлять плоды одни: а вдруг что-нибудь случится?

   Флар сосредоточенно разглядывал себя, раздевшись и задрав ноги на койку.

   — Да что с тобой такое? — кажется, пробормотал он, трогая цветок.

   — Ты в порядке? — окликнул я его.

   Флар только пожал плечами и протянул ко мне руки:

   — Иди сюда. Видимо, он всё ещё не освоился… Ну и ладно!

   Я сел рядом с ним и положил ладонь ему на живот, чувствуя, что цветок неясно пульсирует под моими пальцами.

   — Хочу тебя, — пробормотал инопланетянин, обвивая мою шею руками и прижимаясь носом к моему подбородку.

   Я тихонько поглаживал его цветок, целуя Флара в призывно раскрытые губы, и с тревогой думал: «А если с ним что-то не так? А если что случится? И что мне тогда делать?»

   Но кажется, помимо заторможенности цветка, на самочувствии самого Оркида это никак не отражалось. Юноша прижался к моему боку, требуя, чтобы я взял его немедленно, и у меня не было ни единой причины отказываться. Я запрыгал по отсеку, стягивая штаны и куртку. Флар наблюдал за мной через полуопущенные ресницы.

   — А ты со своим уже сросся? — поинтересовался он, дотягиваясь и трогая оба мои отростка ладонями.

   — «Сросся»? — Я изогнул бровь, забираясь к нему на кровать и отводя его шаловливые руки. — Не думаю, чтобы уж прямо «сросся», но почти привык к нему… Если бы он ещё не был таким хлопотным!

   Мой цветок и сам расшалился под игривыми прикосновениями Оркида: его пульсация отозвалась в члене, и я не знал, как с ними обоими совладать. Флар довольно хихикал, пропуская ладонь между цветком и пенисом и поглаживая их. Я томно потянулся, переворачиваясь на спину и расставляя колени. Это совершенно расслабило моё тело, но взвинтило оба органа ещё больше. Оркид залез сверху, заглядывая мне в лицо, его глаза сияли янтарём.

   — Что? — не понял я.

   — Это будет наш первый раз на этой планете, — сообщил он, расплываясь в улыбке.

   В самом деле, мы были так заняты обустройством нашего нового дома, что ни разу ещё не делали этого. Я ухмыльнулся и перевернул Оркида на спину:

   — Действительно. Стоит постараться, чтобы это запомнилось надолго. Такое знаменательное событие…

   Флар надул губы:

   — Ты смеёшься надо мной?

   — Ну что ты… — Я поцеловал его и потёрся носом о его нос. — Я серьёзно.

   Инопланетянин поёрзал по кровати, устраиваясь головой на подушке. По его лицу промелькнуло и тут же исчезло болезненное выражение.

   — Что такое? — Я положил ладонь ему на щёку и нежно погладил её.

   — Спина побаливает, — объяснил он. — С непривычки.

   — Хочешь, разомну? — предложил я.

   — Ты знаешь, чего я хочу, — пробормотал Оркид в ответ, заслоняя глаза рукой и поглядывая на меня из-под ладони.

   Я приподнял его колени, целуя их:

   — Знаю…

   Пришлось повозиться немного, потому что мой цветок упрямился и никак не хотел отлипать от пениса. Когда я разъединил их, это меня порядком возбудило, и я с удовольствием просунул член в Оркида, удерживая цветок, чтобы он не мешал мне. Цветок стал неожиданно покладистым и удобно устроился на животе у Флара, как раз поверх цветка самого инопланетянина. Тот заструился побегами и оплёл меня всего, как и в прошлый раз. Я напрягся, ожидая, что стебли проникнут в меня, но они не торопились этого делать и лишь приятно щекотали мои бёдра и яички, заставляя тело сжиматься и поигрывать жаром. Я закусил губу и двинулся навстречу наслаждению. Флар негромко постанывал, расслабленно водя пальцами по нашим цветкам и заставляя их прижиматься друг к другу ещё сильнее.

   Цветки не торопились соединяться. Из них понемногу вытекали тёплые соки, которые смешивались и приятно щекотали кожу глянцевыми каплями. Стебли Флара всё-таки забрались в мой анус, медленно лаская его и наполняя тем же липким тёплым соком, какой источали наши цветки. От их движений я сжимался и с ещё бо́льшим наслаждением двигал бёдрами, заполняя Флара собой. Пожалуй, даже хотелось…

   Я приостановился, зная, что тогда стебли начнут меня подгонять. Они тут же ожили и свились в одну спираль, всё больше растягивая меня. От этого болезненного удовольствия заныло в животе. Я двинулся и снова замер, ожидая их реакции. Сложно было сказать, кто кого имел в этот момент: я Оркида или он меня…

   А когда ещё и цветки подключились к процессу, всё вообще превратилось в фантастическую карусель удовольствия.

   Закончили мы далеко за полночь, если верить часам, и Флар моментально заснул, истомлённый полученными ощущениями. Я выбрался из постели и вышел на улицу, чтобы проверить плоды. Было свежо, я почувствовал себя неуютно: влажные ягодицы обдувало ветерком, по коже шли мурашки. Наверное, нужно было одеться. Но Оркид оказался прав: полученной за день энергии с лихвой хватало, чтобы чувствовать себя относительно комфортно даже в такую свежую ночную погоду.

   Ночь была звёздная, я без труда добрался до грядок, даже не используя фонарик. Плоды казались ещё загадочнее, чем днём. Их поверхность отражала свет, и они неярко поблескивали жилками. Форма их всё ещё была нестабильна: они колыхались, как наполненные водой воздушные шарики. Я постоял возле них, слушая, как они негромко шуршат корнями в земле, и вернулся к шаттлу. На пороге стоял Оркид и тёр заспанные глаза.

   — Я тебя потерял… — сонно сказал он, падая в мои объятья и засыпая.

   Я осторожно перенёс инопланетянина обратно в спальню и уложил на кровать, накрывая нас одеялом. Тихое дыхание Флара щекотало мне шею. Я с нежностью поцеловал его и скоро тоже уснул. Как всегда, мне снились цветы.

   — Саймон… Саймон, проснись уже!

   Я приоткрыл один глаз и тут же зажмурился, ослеплённый солнцем.

   — Проснись, я тебе говорю! — Флар сидел на мне верхом и тормошил меня.

   — Уже утро? — Я поставил ладонь щитком.

   — Помоги мне с оборудованием. — Он спрыгнул с меня и сунул мне в руки одежду.

   — Да, да… — Я, зевая, натянул костюм и поплёлся за ним.

   То, что было вчера, меня порядком истощило. Я был бы совсем не прочь поспать ещё часиков пять. Оркид же, наоборот, был бодр и чересчур даже активен.

   — Что за оборудование? — Я помотал головой, стараясь одолеть сонливость.

   — Каркас для лаборатории. — Флар остановился и показал на груду железяк. — Нам нужно собрать из них теплицу.

   Это заявление меня огорошило, но пришлось подчиниться и колупать отвёрткой неподдающиеся крепёжные элементы.

   С этим мы провозились порядочно, в итоге я просто упал на землю, животом вниз, и простонал:

   — Всё, больше не могу… Давай хоть поедим? У меня энергия закончилась.

   — Разденься и погрейся, — не отвлекаясь от сборки, ответил Флар, — сразу же подзарядишься.

   — Не смешно, — пробурчал я, немного обидевшись, но всё-таки задрал куртку и подставил живот солнцу. Наверное, я таким идиотом выглядел со стороны!

   Конечно же, потом Флар принёс мне полную кружку сахарного сиропа, который я с удовольствием выпил, и мы продолжили собирать каркас. Оркид обтянул его непрозрачным материалом, который был непрозрачен лишь на первый взгляд: снаружи не видно, что находится внутри каркаса, но изнутри можно прекрасно увидеть то, что находится снаружи. Дальше теплица наполнилась приборами, которые Флар самолично притащил из шаттла и собирал с самым серьёзным видом, а меня он припряг накопать земли в ящики и перетащить их внутрь.

   Наверное, я за всю жизнь столько не работал, сколько за эти полдня! Только после того, как в теплице выстроились рядами десять ящиков, Флар разрешил мне отдохнуть.

   Я улизнул к озеру, разделся и бросился в воду, чтобы смыть пот и чувство усталости. Цветок завился побегами в пресной воде, и я стал похож на осьминога. Выглядело жутковато, конечно, особенно если смотреть на мою тень, но я впервые почувствовал, что цветок «сросся» со мной: ему была приятна эта тёплая вода, и он перестал раздражать мой пенис (в кои-то веки!). Я перевернулся на спину и завис, глядя в небо.

   — Саймон! — откуда-то издали позвал меня инопланетянин. — Если сможешь, захвати там какие-нибудь местные виды!

   «Местные виды»? Я оглядел воду, в ней кое-где плавали бесформенные зелёные сгустки. Наверное, водоросли. Я подплыл к ним, заводя под них ладони. Они проскальзывали сквозь пальцы, но в итоге я справился и вытащил полную горсть на берег. Одеться я, стало быть, не мог, так что потопал нагишом к ждущему меня Флару.

   — Какие интересные! — с азартным блеском в глазах воскликнул Оркид, подставляя баночку. — Сливай сюда.

   — Водоросли?

   — Не знаю. Возможно, это реликтовые… — Он готов был пуститься в объяснения, но я поднял руку. — Ох, я опять… Извини. Можешь пока проверить плоды?

   Я кивнул и, предварительно вернувшись за одеждой, отправился к нашим грядкам. Как мне показалось, плоды стали немного больше. Выросли за ночь? Я сел возле первого плода, но тут же подскочил от удивления: солнце освещало его как раз с противоположной стороны, так что он весь просвечивал, и я различил внутри неясные очертания. Это он! Это наш ребёнок! Я испытал полный восторг и прижал ладони к плоду, повторяя:

   — Да! Да! Несомненно! Ты самое настоящее чудо!

   Плод чуть заколыхался. Из него потянулись тонкие прозрачные побеги, которые ласково обвили моё запястье.

   — Так ты понимаешь! — с ещё большим восторгом воскликнул я. — Флар! Флар, иди сюда немедленно! Ты должен на это посмотреть!

   Но к тому времени, как Оркид прибежал на мой зов, побеги успели спрятаться, будто их и не было. Флар выслушал мои взволнованные речи и предположил:

   — Скорее всего, плод реагирует не на голос, а на твоё биополе.

   — Так… он понимает, что я его отец? — Этот вопрос меня очень волновал.

   Флар засмеялся и прильнул ко мне:

   — Да, папочка. А теперь поднимайся, нужно ещё кое-что сделать.

   Я был так вдохновлён произошедшим, что больше не жаловался на усталость.

   Интеллектуальный уровень развития оркидов был действительно чем-то потрясающим. Изучив мой чемоданчик с «достижениями человечества», а главное, генетические формулы, Флар заявил, что постепенно сможет воссоздать практически любые живые организмы (кроме людей, разумеется, хотя вслух он этого не сказал), но для начала решил потренироваться на растениях. Оборудование, которое он собрал, было на порядок сложнее самых продвинутых разработок людской расы, но инопланетянин управлялся с ним так же легко, как с ножом и вилкой.

   Через неделю Флар гордо продемонстрировал мне маленький зелёный стебелёк, проклюнувшийся в одном из ящиков.

   — Это что?

   — Первое дерево.

   — Дерево?! — Я вспомнил деревья, которые видел на картинках, они были огромные. — Вот эта фитюлька?

   Оркид засмеялся и потыкал пальцем мне в лоб:

   — Я несколько модифицировал структуру его ДНК, так что оно станет настоящим деревом уже через два дня. Нам нужно определиться с местом, где мы посадим первый лес.

   Мы с ним отправились путешествовать по острову. Я считал, что деревья нужно посадить, в первую очередь, к нам поближе. Чем ближе к нам, я думал, тем благоприятнее будет для плодов. Флар не спорил, и мы выбрали поляну за шаттлом — метрах в пятидесяти от него. Когда проросло достаточное количество деревьев, мы пересадили их на эту поляну.

   — Может, и над ними теплицу сделать?

   — Нет, они достаточно крепкие, чтобы выжить самостоятельно, — возразил Флар.

   И правда, ни один росток не погиб. А через пару дней деревца вытянулись до четырёх метров. Но об их влиянии на атмосферу говорить было ещё рано, конечно.

   Наши плоды тоже росли прямо на глазах. С каждым днём двухметровое расстояние между ними сокращалось, и они становились всё крупнее и прозрачнее. Теперь и без солнца было видно, что внутри формируются живые существа. Их очертания всё ещё были размыты, но я мог сколько угодно фантазировать.

   Другие плоды были спокойнее и никак не реагировали на нас с Фларом, но тот, первый, продолжал цепляться за меня стебельками, когда я проходил мимо, и менял окраску, когда я начинал с ним разговаривать. Так что я очень ждал, когда именно этот плод созреет.

   — Будет твоим любимчиком. — Флар с улыбкой положил ладонь на плод. — У него очень сильная энергетика, прямо как у тебя.

   — Ты можешь такие вещи чувствовать? — удивился я.

   — Конечно. Он очень хочет появиться на свет.

   Я тоже приложил руку к плоду, но не ощутил ничего особенного, кроме приятного пульсирующего тепла. Вероятно это было материнское чутьё.

   — Саймон…

   — М-м-м?

   — Он изменился.

   Я подскочил на кровати и воззрился на вошедшего Флара:

   — Твой цветок?

   — Да, он всё-таки начал реагировать. Смотри.

   Оркид приподнял рубашку. В последнее время он не надевал штанов, а носил свободные свитера или рубахи, чтобы не прижимать цветок слишком сильно: ему тогда становилось не по себе.

   — Ого! — невольно воскликнул я.

   Теперь форма цветка напоминала скорее восьмигранник с округленными краями, а два бугорка стали практически треугольными. Цвет не изменился, но появилось несколько новых полосок, более тёмных, чем остальные.

   — А это цветок или уже плод?

   — Не знаю ещё. Он уродливо выглядит?

   — Да ну! Он прекрасен… — Я потрогал восьмигранник. Он был плотный, но всё же не такой твёрдый, как прежняя форма цветка. — Больше не болит?

   — Нет, но он странный такой… — Оркид засмеялся.

   — «Странный»?

   — Да. Я так возбуждаюсь от этого… Давай прямо сейчас?

   Я подумал, что цветок, наверное, вырабатывает в теле Флара специфические гормоны, поэтому он и испытывает сильное желание. Оркид, не дожидаясь ответа, плюхнулся ко мне на колени, молниеносно выуживая мой член и насаживаясь на него. Я и охнуть не успел! Инопланетянин обвил мою шею руками, жадно тычась губами в мой рот, и прошептал:

   — Я так люблю тебя, Саймон…

   Какое же это было наслаждение! Я с упоением скользил ладонями по дрожащим ягодицам юноши, задыхаясь от приятного томления в теле. Мой цветок вдруг раскрылся, обхватывая цветок Флара лепестками и сжимаясь поверх него. Не уверен, что это было сексом, скорее дружеским и бережным участием. В этот момент я почти не реагировал на цветок, он казался просто частью моего тела, как ухо или нос, а не репродуктивным органом. Это было несколько странно.

   — Думаешь, что происходит? — выдохнул я, замечая, что Оркид глядит на цветки с таким же недоумением.

   — Они общаются. — Флар закрыл глаза, прижимаясь щекой к моему лицу.

   — «Общаются»?

   — Похоже на то.

   — И о чём они говорят?

   — Не знаю. — Инопланетянин приподнял колени, вращая бёдрами вокруг моего члена.

   Я застонал, сочно впиваясь губами в его кожу. Горячие ворсинки внутри его тела распушились, заставляя член реагировать ещё откровеннее. Я с силой двинул бёдрами, перед глазами мелькали яркие пятна.

   — О, Саймон! — вскрикнул Флар, беспорядочно охаживая мои плечи руками.

   Сцепившиеся цветки несколько мешали нам двигаться так, как хотелось бы. Я даже не успел подумать об этом, как мой цветок свернул лепестки, закрываясь в привычную трубку. Я не стал дожидаться, пока он ещё что-нибудь выкинет, и опрокинул Флара на кровать, с жадной страстью проникая в него так глубоко, как мне того хотелось. Оркид со стоном выгнулся, извиваясь подо мной. Его глаза окрасились золотистой дымкой, полной неги.

   — Я люблю тебя, Саймон! — простонал он, впиваясь пальцами в простыни.

   — Я люблю тебя, Флар! — Я стиснул зубы и с силой подался вперёд, прижимая его обратно к кровати.

   Глаза Оркида закатились, его тело завилось стебельками.

   — Флар? — испуганно воскликнул я. Раньше он никогда не терял сознание во время секса.

   Стебли вытянулись, разбрызгивая соки, и попрятались обратно. Грудь Оркида быстро вздымалась, глаза всё больше затягивались туманным янтарём.

   — Флар? — Я остановился и с тревогой положил ладонь на его лицо.

   — О, Саймон, — прошептал он, — я никогда ещё не испытывал такого наслаждения, как сейчас. Не останавливайся, пожалуйста, я хочу тебя… всё ещё хочу тебя…

   Я предположил, что, может быть, это «награда» от цветков, раз уж мы так успешно справлялись с миссией продолжения рода. Как бы фантастично ни звучало, но теперь я точно знал, что у цветков есть собственное сознание. Правда, я ещё не слишком понимал, что конкретно мой цветок говорит мне. Но моя теория отлично объясняла поведение цветков в данный момент: они притихли и позволяли нам наслаждаться сексом, причём ещё и поощряя нас выбросом гормонов в кровь, так что наслаждение было просто заоблачное.

   Я закусил губу, замирая над Оркидом в последнем конвульсивном порыве. Моя сперма заструилась в него. Флар сделал попытку приподняться, но рухнул обратно на кровать в полном изнеможении. Я свалился следом, обхватывая его плечи руками и оглаживая их. Хриплое дыхание инопланетянина дрожало на моей шее.

   — Я хочу, чтобы у нас каждый раз был таким… — поражённо прошептал он.

   — Флар…

   — Да, каждый-каждый… — Руки Оркида сомкнулись поверх моей талии. — Обещаешь?

   Я пробормотал: «Пока это от меня зависит…»

   Скорее всего, новая форма цветка Оркида была совсем не цветком, а плодом, потому что с того дня наши цветки не делали друг с другом ничего, кроме тех странных «объятий общения», как выразился Флар. Но наши тела были переполнены гормонами, и мне волей-неволей удавалось выполнять обещание.

   Как бы то ни было, этот новый плод не торопился расти или отпадать, как прежние, развиваясь в собственном очень медленном темпе. Он лишь менял цвет, как хамелеон, в зависимости от настроения Флара, но в основном был золотистым и особенно ярко вспыхивал, когда Оркид испытывал оргазм.

   Что бы это ни было, из него должно было развиться нечто замечательное — в этом я не сомневался.