Это было замечательное утро! Я с наслаждением потянулся, жмурясь от удовольствия. Флар ещё спал, разметавшись по кровати и скинув с себя одеяло. Я накрыл его, потрогал его волосы и осторожно прикоснулся губами к его виску.

      — Саймон… м-м-м… — сквозь сон пробормотал он.

      — Спи, — прошептал я, — спи.

      Вчера мы долго не спали, потому что цветки устроили «обнимашки», длившиеся несколько часов. Оркид уснул посреди процесса, чего с ним прежде никогда не случалось, и спал с таким удовлетворённым видом, что я не стал его будить и просто терпеливо ждал, когда цветки пообщаются и успокоятся. В итоге я и сам заснул, не дождавшись. Видно, им нужно было что-то обсудить, и это заняло больше времени, чем ожидалось. Боже, какой глупостью это могло казаться со стороны!

      Я отогнул пояс штанов и посмотрел на цветок. До сих пор не верится, что у этой штуки есть собственные мозги! Я вздохнул и вышел на улицу, чтобы немного погреться.

      Утро было свежее, но тем приятнее было подставить плечи под солнечные лучи. Прогревшись, я натянул рубашку, взъерошил волосы и занялся завтраком. Скоро должны были проснуться дети, и снова началась бы повседневная суета. Перед этим точно стоило подкрепиться.

      Как я и предполагал, детишки проснулись через час и окружили меня, всем своим видом требуя завтрака. Я разлил сироп по стаканам и раздал им, предупреждая, чтобы они пили не торопясь (они иногда слишком спешили и давились). На этот раз всё прошло удачно, и они заторопились на улицу. Я поручил их Джойи — с некоторых пор он вёл себя достаточно взросло, чтобы присматривать за всей оравой, — а сам стал готовить завтрак для Флара. Он наверняка должен был проголодаться к моменту пробуждения.

      Ещё было время, так что я отправился на прогулку, чтобы полюбоваться пейзажами нашей возрождающейся планеты.

      На берегу я остановился проверить уровень воды. Флар установил здесь приборы, чтобы отслеживать изменения, и они показывали, что Фрейя поднялась ещё на пару сантиметров за ночь. Тронутые зеленоватыми пятнами камни обнажились, приоткрывая тайны океана.

      Когда мы устанавливали приборы, Флар запустил в воду эхолот. Судя по его отчёту, берег здесь (как и вообще вокруг всего острова) обрывался, и глубина составляла несколько километров. Что было на дне — никто не знал, но я не сомневался, что после Апокалипсиса глубинные формы жизни могли остаться в живых: в толще воды им не страшны никакие катаклизмы. Зеленоватые наросты на камнях (думаю, какие-то бактерии или примитивные водоросли) лишь подтверждали мои догадки. Стоило ожидать, что однажды, лет через тысячу, на берег вымоет и какое-нибудь живое существо, переродившееся из этих примитивных форм жизни в нечто новое.

      Я бросил камень обратно в воду, распрямился и посмотрел на бесконечный океан. Солнце поигрывало на его поверхности, солнечные зайчики разбегались во все стороны, создавая иллюзию жизни. Пора было возвращаться. Я записал показания приборов и вернулся к шаттлу.

      Флар стоял на пороге с кружкой сиропа и жмурился от удовольствия. Солнце как раз вошло в силу, и он был полностью освещён его светом.

      — Сегодня ты рано поднялся. — Флар заметил меня и потянулся ко мне руками. — Куда ты ходил?

      — Посмотреть на океан. — Я забрал у него полупустую кружку и прикоснулся губами к его лбу. — Не хотел тебя будить.

      — И что там с океаном? — рассеянно отозвался инопланетянин, поглаживая плод ладонью. Видно, он опять его беспокоил.

      Я рассказал о моих наблюдениях.

      — За одну ночь? — задумчиво повторил Флар. — Процесс ускорился.

      — А это нормально? — встревожился я.

      — Да, тем более что мы активно влияем на окружающую среду. Лет через сто пятьдесят остров полностью поднимется, а уровень воды спадёт.

      — Сто пятьдесят? — уточнил я.

      — Угу, — подтвердил Флар и зевнул, закрывая рот ладонью. — Или сто шестьдесят.

      — Ох! — только и сказал я, потому что никогда не планировал ничего настолько далеко.

      Флар ещё раз с удовольствием потянулся и сообщил:

      — Знаешь, я уверен, что плод на днях созреет.

      — Правда? — обрадовался я.

      Оркид кивнул и запрокинул голову, требуя поцелуя. Я нежно поцеловал его, он заулыбался и пробормотал:

      — Такое чудесное начало дня…

      Я не мог с ним не согласиться.

      К полудню, когда солнце уже вошло в полную силу, мы отправили детей спать. Дневной сон на открытом солнечным лучам месте был на пользу их растущим организмам. Для них мы оборудовали площадку за цветниками, она была на возвышенности, и солнце освещало её бо́льшую часть светового дня. Дети были не слишком разборчивы и валялись прямо на траве, принимая самые забавные позы. Мы с Фларом иногда подкрадывались и наблюдали за ними. Они походили на спящих котят, которые нежатся на солнышке.

      — Чем теперь займёмся? — поинтересовался я, обвивая Оркида за талию.

      — Давай немного прогуляемся? — предложил он, прижимаясь ко мне.

      — А тебя это не слишком утомит?

      — Да нет. Думаю, даже на пользу пойдёт, — возразил инопланетянин.

      Мы прошлись по берегу. Флар жмурился на солнце и довольно вздыхал, прижимаясь лицом к моему плечу. Шуршание океана успокаивало и навевало дремоту.

      — Можем поспать немного прямо на песке, — предложил я, заметив, что глаза инопланетянина сонно слипаются.

      — Угу, — согласился он, и мы с ним опустились на песок.

      Я подогнул под себя ноги, Оркид положил голову мне на колени, и мы погрузились в дрёму.

      — Знаешь, Саймон, а там что-то есть… — сонно пробормотал Флар.

      — Где?

      — В океане… — Он вытянул руку, показывая куда-то в бесконечную синеву, сливающуюся с синью неба.

      — Тебе приснилось. — Я зевнул и потёр глаза.

      — Да нет же, вон там… — Флар потёрся щекой о моё колено. — Что-то блестит.

      — Да где? — Я зажмурился, помотал головой, пытаясь разогнать сонные облака, и посмотрел на океан.

      — Видишь? — Рука Оркида упала обратно на песок, он тихо засопел, что-то удовлетворённо бормоча во сне.

      Я щурился и так и сяк, то открывая глаза, то снова закрывая их, то открывая и закрывая левый и правый по очереди. В воде что-то поблескивало, скорее всего, блики солнца. Я зевнул и ненадолго закрыл глаза, поддаваясь сладостной дрёме.

      — Просто рябь, — промямлил я сквозь сон.

      — А вот и нет, — вполне ясно отозвался Флар.

      Я распахнул глаза и увидел, что инопланетянин уже окончательно проснулся и теперь полулежал, подперев голову рукой и глядя на воду внимательным, настороженным взглядом.

      — Эта штука очень подозрительная.

      — Какая штука?

      — Вон та. — На этот раз он очень точно указал пальцем направление.

      Я посмотрел на океан и тут же очнулся от дремоты. Среди колыхания волн поблескивало сталью что-то круглое, отражая солнце и пуская во все стороны солнечных зайчиков.

      — Откуда она тут взялась? — удивился я, вставая и поднимая Оркида.

      Круглая штука приподнялась. К ней была приделана труба, которая уходила куда-то под воду.

      — О, движется, — растерянно сказал Флар.

      Круглая штуковина повернулась в разные стороны и уставилась прямо на нас.

      — Я, кажется, знаю, что это такое, — удивился я собственному открытию. — Это перископ.

      — Как-как? — Оркид изогнул бровь.

      — Я видел такие в музее, ещё до Конца света, — вспомнилось мне. — Там ещё подлодки были. Ой, Флар, да это же перископ подводной лодки!

      — И откуда он тут взялся?

      — Не знаю. Как думаешь, — оживился я, — это могут быть люди?

      — Люди вымерли, — сердито отозвался Флар и даже отвернулся от меня. — Ещё какие-нибудь пришельцы.

      Иногда инопланетянин становился упрямым, особенно если я вспоминал о людях. Думаю, это была ревность: ему не хотелось признавать, что люди могли выжить, потому что тогда я был бы не последний из своего рода. Волноваться Флару не стоило: он был единственной парой для меня, и никто другой мне не был нужен. Но мне бы очень хотелось, чтобы они оказались людьми, тогда я смог бы узнать правду о Конце света.

      — Ладно, — поспешил согласиться я, — какие-нибудь пришельцы, согласен. Что будем делать?

      Оркид дёрнул плечом. Думаю, ему очень хотелось бы запустить в этот перископ парочку ракет, но вслух он этого говорить не стал, понимая, что мне бы эта идея точно не пришлась по вкусу.

      — Они за нами наблюдают. Так что они должны скоро оттуда вылезти, если у них есть намерения пойти с нами на контакт. Если нападут… сам знаешь, что я с ними сделаю.

      Я кивнул, и мы стали ждать, что будет дальше.

      Перископ продолжал вращаться, вытягиваясь всё выше. Если они оглядывали островную линию, то не могли не заметить нашего шаттла — смотрели они именно в ту сторону. Потом перископ неожиданно втянулся и исчез под водой. Наверное, сейчас они совещались, что им дальше делать. Минут через пять вода забурлила, и подлодка всплыла на поверхность.

      В том, что это человеческое изобретение, сомнений не оставалось. На боку лодки красовалась выцветшая от долгого пребывания под водой эмблема, которая была мне хорошо знакома, — полукруг, расчерченный меридианами. Такими логотипами были отмечены купола, в которых обитали выжившие после экологической катастрофы 2012 года люди. У каждого купола был собственный логотип, отличавшийся от прочих какой-нибудь деталью. На эмблеме купола, в котором когда-то жил я, полукруг был заштрихован по диагонали. Эмблема с меридианами мне была незнакома, но ведь столько лет прошло, я мог что-нибудь и позабыть, тем более что раньше я геральдикой не интересовался.

      — Какая уродливая посудина, — удивился Флар. — Пожалуй, соглашусь с тобой: это людское изобретение. Я видел их чертежи в твоём компьютере. Удивительно, как она ещё не развалилась?

      Действительно, было чему удивляться: подлодка была такая старая и ржавая, что её давно было пора пустить на металлолом. Но я предположил, что у людей — если это были люди — больше не осталось возможностей строить новые корабли, так что они использовали сохранившиеся образцы. Но тогда нужно было и предположить также, что хотя бы один из куполов сохранился, а этого быть не могло, ведь радары очень точно показывали, что наш остров — единственная существующая на планете суша.

      На подлодке между тем заскрипело, открылся круглый люк, и из него выпала на водную гладь небольшая круглая капсула, оснащённая винтовым мотором. Винт закрутился, загудел, и капсула поплыла к берегу, оставляя за собой грязноватый дымовой след. Прилив подхватил её и вынес на берег шагах в двадцати от того места, где стояли мы с Фларом.

      — Как примитивно! — Оркид изогнул бровь. — На каком топливе это работает?

      Я предположил, что в качестве горючего они использовали нефть.

      Капсула раскрылась, как орех, и на берег выпрыгнули четверо существ в скафандрах, а впрочем, пора уже называть вещи своими именами — четверо людей в скафандрах. Двое из них были вооружены громоздкими автоматами, третий вертел туда-сюда счётчик Гейгера, а четвёртый запутался в проводах, соединяющих скафандры с капсулой.

      — И что они делают? — с интересом спросил Флар.

      — Думаю, пытаются определить, могут ли они снять скафандры, — предположил я.

      — У них оружие.

      — Наверное, они нас боятся.

      — И правильно делают, — промурлыкал Оркид.

      Люди долго махали друг на друга руками, тыкали пальцами в счётчик, но их голоса были заглушены шлемами, так что ничего конкретного расслышать не удалось. Наконец они пришли к какому-то общему решению и начали стаскивать с себя шлемы.

      Первый оказался стариком с окладистой бородой, вооружённые — мужчинами под сорок, один с рыжими волосами, другой совершено лысый. Четвёртый стащил с себя шлем и с удовольствием выдохнул, тряся головой. Он был совсем молодой и чем-то походил на меня (даже Флар это подметил!), у него были тёмные волосы и карие глаза.

      — Смотрите, смотрите, — отчаянно жестикулировал молодой, — я же говорил! Это женщина!

      — Тише, не показывай пальцем! — зашипел на него рыжий. — Они могут принять это за враждебный жест.

      — И что будем делать? — спросил я у Оркида.

      — Даже не знаю. Может, притворимся, что не понимаем их? Тогда сможем узнать, что они замышляют.

      Это показалось мне отличной идеей.

      Люди между тем приблизились на несколько шагов, опасливо поглядывая по сторонам. Я невольно выступил вперёд, закрывая Флара плечом: его безопасность была для меня приоритетом.

      — Они кажутся разумными существами, — опять сказал молодой.

      — Конечно, тупица, — фыркнул лысый, — если уж они прилетели сюда на той штуковине.

      — Они на нас смотрят. — Молодой спрятался за спину старика. — Они нас понимают?

      — Скоро узнаем. — Старик выудил молодого из-за спины и подтолкнул вперёд. — Они не кажутся опасными, так что не делайте резких движений. Мы можем их спугнуть.

      — Они что думают, мы зверьки какие-то? — поинтересовался Флар.

      — Разговаривают! — выпалил молодой. — Они разговаривают!

      Без переводчиков они не могли понять нас, в то время как я отлично всё понимал: говорили они на земном языке.

      — Конечно разговаривают, — сердито сказал рыжий. — Может быть, они вообще люди.

      — Это вряд ли, — возразил старик. — Посмотри на их космический корабль, я таких в жизни не видел. Наверное, они прилетели сюда из далёких галактик.

      — И женщина!

      — Перестань показывать пальцем! Может, и не женщина.

      — Да точно женщина! Красивая какая! И у неё живот…

      «Что за ажиотаж? — подумалось мне. — Женщин они, что ли, не видели?»

      Их интерес был чересчур откровенен. Остальные его скрывали, но из молодого эмоции просто через край лились.

      — Если они нас не понимают, как мы с ними разговаривать будем?

      — На языке, который поймут все разумные существа, — важно сказал старик и сел по-турецки прямо на песок.

      Остальные тоже сели, я предложил Оркиду последовать их примеру. Флара, кажется, всё это неимоверно забавляло. Я сел точно так же, как старик. Оркид опустился на колени за мной, обхватывая меня за шею и прижимаясь подбородком к моему плечу.

      — Значит, они готовы пойти на контакт, — важно сказал старик (я подумал, что он был каким-нибудь учёным или на худой конец фантастом). — Теперь мы должны донести до них, что у нас мирные намерения.

      — И каким образом? — не унимался молодой и от нетерпения даже подпрыгивал на месте.

      — Математика, мой юный друг! — провозгласил старик, подобрал веточку и стал писать на песке какие-то формулы.

      Лицо у меня начало вытягиваться. Математику я терпеть не мог и уж точно не смог бы установить контакт, используя числа. Старик между тем уже так увлёкся, что исписал строчек тридцать уравнениями.

      — Кажется, он тебя не понимает, — сказал рыжий, толкнув старика под локоть.

      Наверное, у меня было такое идиотское выражение лица, что не заметить этого было просто невозможно.

      — Что он делает? — заинтересованно вытянул шею Флар.

      — Пытается разговаривать с нами на языке чисел.

      — Напиши ему что-нибудь в ответ.

      Пожалуй, единственное, что я помнил, — это теорему Пифагора, и то не до конца. Позориться не хотелось, но и не отвечать тоже было как-то неловко. Они ведь уставились на нас, ожидая реакции. Я выдохнул и написал: 7×2 = 14.

      — А! — воскликнул молодой. — Это же таблица умножения!

      Старик снова на него шикнул и сосредоточенно написал: 7×3 = 21. Я подумал, что всё неплохо идёт, и дописал: 7×4 = 29.

      — О! — опять воскликнул молодой.

      — Наверное, их система счисления отличается от нашей, — глубокомысленно заметил старик.

      Я сделал строгое лицо и палочкой заштриховал девятку, исправив её на нужную восьмёрку. Флар фыркнул, закрыл рот ладонью и беззвучно засмеялся.

      — Не смейся! — Я покраснел.

      Люди опять уставились на песок.

      — Э-э, — протянул молодой, — так он просто ошибся?

      Старик кашлянул, покрутил глазами в разные стороны. Почти уверен, он подумал, что как-то не вяжется эта ошибка с таким высокотехнологичным космическим кораблём. Нужно было написать: 2×2 = 4, а не начинать сразу с седьмого столбца. Как-то не очень твёрдо я помнил таблицу умножения.

      — Теперь они будут думать, что я тупой, — пробормотал я, разровняв песок ладонью.

      — Кхе, — сказал старик, — теперь мы знаем, что они нас относительно понимают.

      — Я бы не был так уверен, — пробормотал лысый вполголоса. — И почему обязательно использовать математику, чтобы что-то объяснить?

      Старик шикнул на него и сказал:

      — Теперь попробуем выяснить, откуда они.

      Он разровнял песок со своей стороны и стал рисовать на нём круги.

      — Солнечную систему рисует, — уверенно сказал Флар.

      Старик дорисовал, ткнул пальцем в Землю, похлопал себя по груди и медленно проговорил:

      — Земля. Земля.

      Флар подлез мне под локоть, как это всегда делал Джойи, отобрал у меня палочку и стал быстро рисовать свою систему планет. Люди оживились.

      — Лилиара, — сказал Оркид, показав на один из кругов, а потом на небо.

      Ему понадобилось повторить название несколько раз, чтобы люди смогли повторить. Я уже привык к акценту Флара, а им, должно быть, его речь казалась нечёткой.

      — Лильяра? — пробормотал старик. — Никогда не видел такой системы. Наверное, это очень далеко отсюда.

      Я от нечего делать пририсовал сбоку некое подобие корабля и соединил его пунктирными линиями с Лилиарой, а потом и с Землёй. Нужно было как-то себя реабилитировать. Рисовать у меня всегда лучше получалось, чем считать.

      В общем, можно было считать, что контакт установлен.

      Старик показал на оружие и приказал своим положить его на землю. Думаю, он таким образом хотел показать нам, что намерения у них мирные. Я в ответ только развёл руками, показывая, что оружия у нас нет.

      — Исключительно мирные пришельцы, — сделал вывод старик, сияя, как будто он велосипед изобрёл.

      — Кто их знает, — глубокомысленно возразил лысый, — может, у них на корабле бомбы всякие попрятаны.

      — Если мы будем вести себя с ними дружелюбно, они ими и не подумают воспользоваться, — прервал его старик. — Мы здесь не для того, чтобы в войнушку играть.

      — Я устал, — сказал Флар, прислоняясь к моему боку. — Если я пойду немного вздремну, ты один тут справишься?

      Я кивнул, и Оркид отправился к шаттлу. Люди встревожились, особенно лысый. Я похлопал себя по плечам и сложил ладони возле уха.

      — Кажется, он хочет сказать, что женщина пошла спать, — предположил старик, почесав лоб.

      — А вдруг она кого ещё позовёт? Вдруг их тут сотни? — разволновался рыжий.

      — Вряд ли. Островок небольшой, корабль тоже не слишком велик, — быстро утихомирил всех старик. — Скорее всего, их здесь штук пять, не больше.

      Штук? Вот уж спасибо…