Прошло не более часа.

Глускин успел переместить свою женушку на стул и крепко связать руки за спиной, а ноги – привязать к ножкам стула. Парень до сих пор был без сознания или же мирно спал, что не играло особой роли. После всего произошедшего у него попросту не осталось сил. Жених все понимал, а потому просто тихо ожидал пробуждения Артема. Правда ему приходилось пару раз отлучаться, чтобы добыть нужные инструменты и все подготовить.

Когда все уже было на месте, Артем начал медленно приходить в себя. Все тело ныло не то от боли, не то от легкого жара. Перед глазами все расплывалось, а вокруг стояла пугающая тишина. Он попытался пошевелиться, но вновь ощутил тугие веревки на своих запястьях, только вот поза, в которой он оказался, была другой. Заметив шевеление, Глускин нежно провел кончиками пальцев по пересохшим губам любимого и прошептал, заставив того от удивления распахнуть глаза:

– Дорогая, – он выдержал небольшую паузу, с нежностью глядя в глаза перепуганному парнишке, а после продолжил говорить, – остальные не были удостоены того, чтобы я закончил брачный обряд. Они все предали меня. Пытались сбежать. Но! Я нашел ту единственную, что любит меня, и теперь мы будем вместе навсегда.

Последнее слово заставило Артема буквально вжаться в спинку стула. Мысль о том, что он навсегда останется в психушке один на один с новоявленным женихом, пугала до чертиков, хотя глубоко в душе, какая-то его часть, почему-то страстно желала этого. Подобное сбивало с толку и не давало сосредоточиться, пока разглядывая то Глускина, то помещение, в котором он находился, Артемка не наткнулся взглядом на небольшой столик. Наверное, если бы не странное сочетание вещей, что лежали на нем, парень бы и не обратил на него ровным счетом никакого внимания: бинты, изолента, железные, слегка покрывшиеся ржавчиной ножницы, банка, наполовину наполненная спиртовым раствором, и несколько лезвий, которыми обычно пользуются швеи. Заметив любопытный взгляд, устремленный на стол, Глускин немедленно пояснил, что все это понадобиться для завершения обряда. Не было похоже, что жених собирался что-то отрезать, но и что он жаждал сотворить с ним, Артем никак не мог понять. Глускин продолжал внимательно разглядывать обнаженного парня, оглаживая нежную кожу на груди.

– Здесь, – проговорил жених и прижал ладонь к груди, с левой стороны чуть ниже от ключиц парня.

Артем затаил дыхание, внимательно следя за движениями рук партнера и улавливая каждое слово, что так неохотно произносил супруг. Мужчина оторвал небольшой кусок бинта и обильно смочил его спиртом, после чего коснулся влажным кончиком намеченного места. Холодные капельки спирта, что быстро сбегали вниз, обжигали своей прохладой, пока Глускин бережно протирал грудь. В следующее мгновенье в руках у партнера блеснуло маленькое лезвие, которое он так же протер смоченным бинтом и приставил лезвие к нежной коже. Волнение заставило сердце биться еще чаще. Артем непонимающе уставился на жениха и вновь попытался высвободить руки.

– Тише, Дорогая, мне нужно чтобы ты меньше двигалась. Я могу тебя поранить больше, чем этого требуется, а мы ведь этого не хотим, правда? – проговорил Глускин и внимательно посмотрел в перепуганные глаза.

Рейнджер просто кивнул не в силах что-либо ответить, а после вновь уставился на лезвие, ожидая, что будет дальше. Глускин начал делать легкие, точные надрезы, словно делал набросок будущего рисунка. Боль была не столь значительной по сравнению с ногой и все еще саднившей задницей, а потому Артемка, не отвлекаясь, следил за ловкими движениями пальцев, пытаясь понять, на что похоже сиё творение. Когда жених почти закончил, Артем, наконец, понял, что красуется у него на груди, хорошо, что в детстве он с интересом изучал не только русский, но и английский язык. Если ему не изменяла память, то это была буква «W», вот только, что она могла означать. Закончив чертить границы, Глускин аккуратно оттянул кожу у верхнего края буквы и начал медленно срезать тонкий слой плоти, стараясь не выйти за границы. Боль стала сильнее, и Артем сжал зубы, тогда как жених хладнокровно продолжал срезать лоскуты кожи, с каким-то жутким интересом наблюдая за каждым своим движением. В какой-то миг рейнджеру показалось, что он перестал дышать, лишь бы ненароком не помешать работе, тем самым навредив себе. Сантиметр за сантиметром, мужчина, словно отточенными ранее движениями, продолжал наносить ярко алое клеймо на кожу парнишки. Но, стоило новой капле крови скатиться по груди, как работа тут же останавливалась, и Глускин бережно слизывал ее, прочерчивая языком весь путь до краев самой раны. Как только он касался границ, парнишка замирал и жмурился, но упорно продолжал молчать, не показывая отвращения и того, какую боль приносило каждое его касание. Даже не глядя в глаза своей невесты, мужчина знал и словно чувствовал все то, что он испытывал, и ему это нравилось. Происходящее пугало Артема, но еще больше его пугал тот факт, что Глускина подобное заводило все больше и больше с каждой секундой, и не понятно чем все это в итоге могло закончиться. И вот он вновь касается раны, оттягивает уже отрезанную кожу и продолжает орудовать лезвием. Спустя несколько минут последний сантиметр оказывается срезанным, и Глускин довольный отстраняется от парня, зажав в руке кусочек чужой плоти.

– Теперь ты моя! – на лице застыла хищная ухмылка, а в глазах загорелся странный огонек.

– Что все это значит? – полушепотом, проговорил Артем, не узнавая собственного голоса.

– Это заглавная буква от слова Wife, что в переводе с английского означает…

– Жена или же… супруга, – закончил фразу парнишка и скривился от подобных слов, – Я ведь даже не знаю твоего имени. Как… как ты можешь называть меня своей женой?

– Ты забыла? Ничего страшного я напомню, меня зовут Эдди. А как твое имя, Дорогая?

– Артем, – монотонно проговорил парень, явно не ожидая какой-либо бурной реакции на свои слова.

– Странное имя для девушки, но мне все равно нравится, – словно смакуя каждое слово, проговорил жених, а после плеснул немного спирта из банки на открытую рану.

Артем выгнулся насколько позволяли путы и закричал. На глаза навернулись слезы, а на лбу выступила испарина, рану жутко щипало, а подонок, что причинил все эти страдания парнишке, просто сидел напротив с легкой ухмылкой на губах и разматывал бинт.

– Дыши глубже, Дорогая, мне еще нужно обработать твою рану на ноге, так что придется потерпеть, – сказал Эдди и коснулся щеки.

– Ублюдок! Я все равно сбегу от тебя рано или поздно, – с вызовом произнес парнишка.

Ответ не заставил себя ждать. Жених резко вскочил со своего стула и крепко сжал шею парня. Пару секунд они просто смотрели глаза в глаза, а после Глускин грубо поцеловал рейнджера, отстранившись лишь в ту секунду, когда Артем прокусил ему губу.

– Я уже говорил тебе, что ты не сможешь от меня сбежать?! – он придвинулся к самому уху и, обжигая горячим дыханием, прошептал, – Пусть всего на пару мгновений, но я смог заполнить эту пустоту в тебе и теперь ты МОЙ!

В груди вновь что-то екнуло, а в паху обдало странным жаром, но это невозможно было сравнить с тем удивлением, которое парень испытал, услышав последнее слово. Пару секунд он медлил, решая, а не послышалось ли ему сказанное, но после Артем не выдержал и спросил:

– Мой?

Ответа не последовало, лишь томное молчание и тяжелый, и в то же время властный, взгляд, направленный на Артема, ставший подтверждением собственной правоты. «Он знал!? Понимал, что я парень! Но, тогда зачем все это?» – думал рейнджер, пока Эдди молча обрабатывал рану на его ноге и аккуратно перебинтовывал ее, после чего плотно закрепив повязку изолентой. Но вот все было сделано, и жених внимательно смотрел Артему в глаза, словно ждал чего-то. Рейнджер молчал, боялся к чему это могло привести, и Эдди это прекрасно понимал, а потому начал разговор сам.

– Ты мне нагрубила, а значит должна быть наказана. Хотя… Нет, я передумал. Ты же именно этого и ждешь, чтобы убедить себя в том, что никак не привязалась ко мне. Извини Дорогая, но я тебе такой возможности не дам. Я заставлю тебя понять, что я прав! А после, ты будешь меня умолять о большем.

– Сука! – скривившись, выкрикнул парень и отвернулся, не желая видеть, что будет дальше.

– Не волнуйся, я и не надеялся, что ты просто так сдашься.

Он встал и вышел в соседнюю комнатку, а после вернулся, но уже не один. Первым в дверном проеме появился незнакомый мужчина в больничной одежде, только вот вид у него был жутковатый. Его всего трясло, судя по всему от холода, так как вся одежда была насквозь мокрая, а еще на открытых частях тела, Артем заметил свежие синяки и ссадины. Руки были заведены за спину и крепко перемотаны изолетной, что удалось заметить лишь когда он попытался вырваться, все еще не замечая перед собой связанного и полностью обнаженного Артема. Быстро среагировав, Глускин грубо схватил мужчину за волосы и толкнул вперед. Лишь тогда незнакомец успокоился и наконец-то обратил свое внимание на рейнджера.

– Что ты хочешь с ним сделать? – с тревогой поинтересовался рейнджер.

– Дорогая, ты могла бы стать очень красивой, – проговорил Эдди, уже не глядя на Артема.

– Не смей! – уже не в силах молчать заорал рейнджер, – Хочешь меня?! Так подойди и возьми!

– Я разрежу быстро, Дорогая, – с нотками издевки и все так же не глядя на парнишку, проговорил Глускин.

– Эдди, мать твою! – реакции вновь не последовало, – Дорогой! – скрепя зубами выдавил рейнджер.

– Я ведь был прав… тебе плевать на себя. Любая жертва во спасение невинных, даже если этой жертвой будешь ты. Хмм… Хорошо, – пару секунд молчания и вот жених вновь обратил свой взор на парнишку, – Дорогая, ну же, скажи, чего ты так страстно желаешь, не стоит держать все в себе.

– Нет!

– Весьма эгоистично с твоей стороны, – только и успел сказать Эдди перед тем, как в его руках блеснул нож, а спустя секунду он перерезал мужчине горло почти от уха до уха.

Отбросив полуживого, харкающего кровью мужчину в сторону как ненужный хлам, он медленно направился к Артему.

– Ненавижу непокорных! Но ты… твои слова меня не задевают, а скорее заводят и распаляют мое желание обладать тобой, Дорогая, – он вновь улыбнулся, слегка прищурив глаза, словно оценивая свою драгоценную находку, а после медленно опустился перед парнишкой на колени, – Ну, что будем делать?

Артем устало выдохнул и немного расслабился, не ожидая нападения со стороны супруга, по крайней мере, в ближайшие две-три минуты. В голове не было ни единой идеи, что немало удручало. Это место не было похоже на родное метро, где все было знакомым и понятным – здесь все было иначе, а значит и правила совершенно иные. «Что же делать? Если бы у меня было оружие или же напарник, способный прийти на помощь в нужный момент и дать достойный отпор противнику, но… сейчас я совершенно один. Такое чувство, словно он играет в какую-то игру, управляет мной как хочет и знает, что все будет по его правилам. Постойте! Игра?! А, что если и мне попытаться сыграть с ним в своеобразную игру, только изменив правила», – Артемка продолжал, молча просчитывать свои шансы на успех, и в итоге все же решился.

– Давай сыграем, Дорогой?!

– Интригующе! И во что же? – удивленно произнес Глускин, с интересом разглядывая парнишку.

– Отпусти меня! – с вызовом и полной уверенностью в успехе проговорил рейнджер.

– Смело! Но, в чем заключается сама игра? Я должен тебя поймать? Я уже это сделал, так что это не представляет для меня интереса. А если же ты думаешь, что я просто отпущу тебя, то этого не будет, и ты это прекрасно знаешь, – высказал свои предположения Эдди.

Жених прекрасно понимал, что парнишка пытается играть с ним, только вот хищником в этой игре был, увы, не юный неопытный рейнджер, что так самодовольно и решительно бросил мужчине вызов, а потому он был готов выслушать его условия.

– Ты отпустишь меня и позволишь сбежать, а после попытаешься меня поймать, – завидев, что партнер уже хотел было возразить, Артем тут же прервал его, – Если поймаешь меня до того, как я выберусь из психушки, то я сделаю все, что ты захочешь, а если нет…

– Я понял! Но как я могу быть уверен, что ты выполнишь сказанное?

– Никак! Но ведь и я не могу проверить, не солжешь ли ты мне, так что думаю все честно.

– Хорошо, – проговорил Эдди и обошел парня, чтобы разрезать веревки, – но с одним условием!

– И каким же?

– Ты будешь в свадебном платье, что я сшил для тебя, Дорогая.

– Ты издеваешься надо мной?! – он обернулся, насколько позволяла поза, в которой парнишка сидел и посмотрел в глаза партнеру.

Нет, мужчина не врал. В его глазах горел азарт от происходящего, а условие лишь приятное дополнение к их маленькой игре. Прикинув все за и против, Артемка согласился, но тоже выдвинув пару условий.

– Ладно, но ты отдаешь берцы и хотя бы трусы, не могу же я в одном платье бегать.

– Только берцы! – он чуточку склонился и на грани слышимости прошептал, – Мне нравится, когда ты полностью обнажена, Дорогая.

– О Боже… ладно.

Глускин ловко перерезал веревки и отправился за вещами. Через пару минут Артем уже с недовольным видом натягивал на себя платье. Но, не успел он обуться, как Эдди начал игру.

– Десять, девять… – в глазах супруга вновь воспылал азарт.

Дольше ждать он был не намерен, а потому Артемка быстро бросился в соседнюю комнатку в поисках выхода, одной рукой придерживая подол платья, другой – распахивая перед собой закрытые двери. Страх, что жених поймает его до того, как он выберется наружу и тогда уже не будет ни единого шанса сбежать, подгонял все сильнее. И вот опять перед ним мелькали какие-то цеха, темные коридоры, странные женские манекены. Ему было страшно, но не так как в первый раз. Сейчас он чувствовал эйфорию, адреналин разливался по венам, а чувство хрупкой свободы обуревало со всех сторон. И вот парнишка, наконец, увидел тусклый свет и разбитое оконное стекло на полу. Прямо перед ним был путь к свободе. Прохладный ночной воздух дурманил похлеще алкоголя, что пили в метро. Хорошо, что он сразу же не бросился в окно, потому как прыжок со второго этажа мог плохо сказаться на больной ноге. Осмотревшись по сторонам он не нашел ничего, что могло бы помочь спуститься вниз, кроме платья.

– Не думал, что скажу подобное, но… Спасибо тебе, Эдди! – проговорил Артемка, улыбаясь и сделав небольшой надрез осколком стекла начал рвать подол платья.

– Всегда пожалуйста! Жаль, конечно, что ты порвала мой подарок тебе, – послышался голос супруга из соседней комнатки, что заставило Артема действовать быстрее.

Из-за паники он чуть было не забылся, остановившись лишь тогда, когда платье стало настолько коротким, что стало видно колени. Закрутив ткань так, чтобы она выдержала его вес, Артем привязал один конец к деревянному столбу, что был прямо у окна и, перевесившись, начал аккуратно спускаться вниз. К несчастью, веревка от натяжения быстро порвалась, позволив рейнджеру спуститься лишь на один этаж ниже, а после он упал на плитку, недалеко от небольшого фонтана. И опять платье помогло: слегка смягчило падение на пятую точку, а позади уже послышался знакомый взволнованный голос.

– Ты в порядке, Дорогая? Не хочу, чтобы ты поранилась, пока мы с тобой играем!

Мысленно отблагодарив, за столь щедрый подарок, жениха и стараясь не думать о том, каким образом тот так быстро оказался рядом, Артемка быстро поднялся с земли и направился к единственной двери, что была видна. В округе стоял туман, прямо над крыльцом горела лампа, а дверь была слегка приоткрыта, что весьма напрягало и словно говорило о том, что это ловушка. Но парнишка все же выбрал это, чем бесцельно бродить в тумане.