В глубине моей души,

Я убил тебя,

И я даже не сожалел.

Не могу поверить, что я сказал это,

Но это правда —

Я ненавижу тебя.

​d4vd — Romantic homicide

***

«Я не понимаю, почему это называют разбитым сердцем. Такое чувство, что и все кости сломаны тоже»

Джаред Лето

      Впервые за долгое время я провела ночь не одна, а с кем-то, при этом попивая соджу сразу из бутылки и заедая рамёном, любезно сваренный для меня лично Чанбином. Между нами не было ничего, кроме откровенных разговоров и пьяных шуток, приправленных остринкой в виде недавней ситуации, меняющей в корне наши взаимоотношения.

      Его фанатки, наверное, готовы душу продать, чтобы посидеть так с ним. И, честно сказать, это того стоит — Чанбин парень очень душевный.

      У Кристофера был ужаснейшая привычка — показывать, что его девушка именно его и ничья больше. Собственничество, чёрт бы побрал этого кобеля, мешало нам с Бином общаться так, как мы делали это ночью — близко, но при этом не размывая личные границы друг друга. Вертелось на языке «наши отношения с Чаном были такими же изначально», но я разгоняла эти мысли, пытаясь, по моему скромному мнению, сделать самое лучшее в такой ситуации — забыться в алкоголе и сигаретах. Я понимаю, что опьянение вовсе не помогает, а лишь притупляет чувства на некоторое время, и в итоге всё это возвращается откатом на следующий день, но не мне ли всё равно?

      Если мне представится возможность повторить — я обязательно это сделаю, особенно в такой замечательной компании. Мы разговаривали обо всём: от его популярного прозвища «морж», с которого его не по-детски выносит, до политических взглядов.

      Мы легли спать только под утро, когда солнце своими лучами решило лишить нас зрения, поэтому мы зашторили окна и легли в одну кровать, мне вовсе не хотелось класть гостя на пол. Одеяло делить не пришлось — от количества выпитого было жарко, мы просто сбросили ненужное с кровати и сразу отрубились. Благо, у него выходной, так что никаких вопросов не возникнет. Я позвонила в три часа ночи своему начальнику и уволилась, приправив «пошёл ты нахуй со своими вечными отработками», на что Чанбин хрюкнул и в голос заржал. Не засмеялся, не хихикнул, а именно заржал. Люди в пьяном угаре не умеют нормально смеяться, кто бы что не говорил. Тем более, после нескольких бутылок в одно горло.

      Вообще-то, Чанбин почти не пьёт, насколько мне известно, и я очень удивилась, что после такого количества алкоголя за раз он не отрубился за минуту. Держался молодцом, и хотел поддержать, и не потерять авторитет в моих глазах.

      Проснулись мы под вечер, очень помятые и очень уставшие. Заметив очень много пропущенных, я даже не посмотрела, от кого они, и просто пожала плечами, в излюбленной манере откинув телефон подальше от себя. Дружной братской компанией из двух человек решили сходить в ближайший ресторан, ибо что-то готовить не хотелось вовсе.

      Еле как привели себя в порядок, чтобы совсем не опозориться, и выдвинулись в путь, не забыв про конспирацию. Маска и кепка — наше всё, как сказал мне Чанбин, когда мы шли по не очень узким улочкам моего ново-старого района. Понятия и не имею, как его не узнали, ибо ниндзя из нас, откровенно говоря, хреновые (ладно, только из меня, ибо Бин много лет в этой сфере варится, а я не привыкшая к скрытности, ибо никто и звать никак), но всё обошлось и дошли без всяких там происшествий.

      Боюсь ли я? Очень даже. Если узнают на улице — нас обоих по головке не погладят. Мне достанется от фанаток, ему — от начальства, и, честно сказать, мне не прельщает возможность получить по лицу, ибо вычислить, где я живу — раз плюнуть. Зная некоторых фанатичек-сасэнок, становится боязно за свою жизнь, они могут всё. В прямом смысле этих слов. Только спят и видят, как выкрасть горячо любимого айдола и убить всех, кто к нему прикасался. К тому же, понижать репутацию Чанбина, да и всей группы, очень не хочется. Даже того же Кристофера, несмотря на то, какую боль он мне причинил. И плевать, что он об этом даже не в курсе.

      Выбрали мы самый дальний столик, с тусклым светом, прямо в углу, чтобы никто нас не видел. Сев спиной к людям, чтобы наверняка, мы сделали заказ и просто играли в гляделки. Он, кстати, проиграл. Меня может переиграть только Ханна, так что не удивительно.

      — Чувствую себя уже прожёванным кимпабом, который выплюнули, — промычал Бин, падая лицом в сложенные на столе руки.

      — Я тоже. Поэтому нам принесут твенджангук.

      — Твенджангук, говоришь… уверена, что в нашем случае поможет?

      — Он всегда помогает. Думаешь, притащила бы тебя сюда, если бы не была уверена в своём выборе? — выгнула я бровь.

      — Кто тебя знает, Соён. Может, ты меня в конец добить решила, и всё это — твоя страшная месть Чану? — заговорчески прошептал он, чтобы никто, кроме меня, не услышал.

      — Я бы придумала что-то более изящное, так что не переживай и спокойно ешь. Через двадцать минут снова станешь человеком.

      Как я и говорила, стоило только вкусить это произведение искусства — из заядлого алкоголика ты превращаешься в прекрасного айдола за секунды.

      По правде говоря, я тоже чувствую себя скверно, и дело не только в физическом составляющем. Мне больно и горько от осознания, что человек, которого я знаю больше пяти лет, ради которого бросила всё, вот так мерзко поступил со мной. Я действительно ждала его каждый день и он об этом прекрасно знает. Эти чувства разъедают меня изнутри, я ощущаю, как разрушаюсь всё больше, но поделать ничего не могу.

      — Ты была права, я чувствую себя намного лучше, — вывел из мыслей мой довольный друг, что сидел и улыбался мне.

      — Я всегда права, — я ухмыльнулась, доедая свой суп.

      — Ой, не начинай, а! Ещё чего-нибудь хочешь?

      Всё, что я хочу сейчас — вырезать своё сердце и скормить его собакам, чтобы, как и вчера, ничего не чувствовать, но он вряд ли сможет понять моё желание.

      — Не-е-е-ет, с меня хватит, желудок после вчерашнего не отошёл. Ты ещё голоден?

      — Не думаю. Поем в общаге, уверен, Минхо приготовил что-нибудь.

      Чанбин хотел оплатить, но я не позволила, так как нуны должны заботиться о своих младшеньких. На том и разошлись, Со проводил меня до квартиры и отправился в общежитие, так как его потеряли. Уверена, он сможет выкрутиться и не выдать, что ночевал у меня, да и всего остального.

      Впервые взяв в руки телефон за сегодня, я увидела миллиард пропущенных от Ханны, столько же сообщений от неё же и два от Чанбина, что он уже доехал. Отлично. Глубоко вздохнув, я попыталась унять дрожь в пальцах и открыла диалог с Ханной, решив прочитать несколько последних смс.

Вайбовая австралийка: Итак, что сделал мой непутёвый братец, что ты решила собрать свои вещи и свинтить?

Вайбовая австралийка: А я что тебе сделала, раз ты МНЕ не отвечаешь? А?!

Вайбовая австралийка: Возьми трубку, иначе я приеду и мы подрайвим. Если ты понимаешь, о чём я.

Вайбовая австралийка: Женщина, ты страх потеряла?

      Я взяла себя в руки, пятернёй зачесала волосы назад и приступила к ответу. Как бы сильно мне не хотелось просто забить — ответить на вопросы придётся, ибо отказываться от этих людей из-за какого-то придурка я вовсе не намерена.

Я: Привет, Ханн-и, прости, я была немного занята: (

Я: Нажаловался всё-таки, да?

Вайбовая австралийка: Не то слово, он умолял меня тебе написать. Что случилось-то?

Я: Как тебе сказать так, чтобы ты не убила его?

Вайбовая австралийка: Прямо. Не буду я его убивать. Честное австралийское.

Я: Ну… мы, вроде как, расстались, получается.

Вайбовая австралийка: А он об этом знает?

Я: Думаю, уже догадался.

Вайбовая австралийка: Соён, что натворил этот придурок? Ты бы не приняла такое решение, если бы всё было нормально.

Я: Ханна, обещай мне, что если я скажу тебе, ты унесёшь эти слова с собой в могилу.

Вайбовая австралийка: Всё НАСТОЛЬКО серьёзно?

Я: Не поверишь, блять, да.

Вайбовая австралийка: Ох, боже, ваши отношения всегда были похожи на эмоциональные качели. Не расскажу я никому, даже этому идиоту, пускай мучается. Что произошло в итоге?

Я: Вообще-то, мне не очень приятно говорить об этом, но из чистого к тебе уважения…

Вайбовая австралийка: Не увиливай.

Я: Ну… мне, вроде как, изменили, вот. Я зашла к нему, а там другая девочка.

Вайбовая австралийка: Может, она просто так сидела? Ну, помочь пришла, не знаю. Она из стаффа?

Я: Ага. На коленках. Пришла помочь избавиться от стояка, наверное.

Вайбовая австралийка: Серьёзно? Мой брат в конец чокнулся? Я позвоню тебе сейчас, никуда не уходи!

      Не прошло и пяти минут, как раздался телефонный звонок, от которого уже подкатывает тошнота. Второй день подряд говорить об одном и том же порядком надоело, но это же Ханна, я просто обязана рассказать ей всё самостоятельно.

      — Окей, дорогая, я в не очень культурном шоке. Расскажи мне всё в мельчайших подробностях! — воскликнула сестра бодрым голосом, практически крича в микрофон. Ну, началось…

      — Ты ушла от родителей подальше, я надеюсь?

      — Конечно! Им этого знать не нужно, я думаю, а то распереживаются, сама понимаешь. К тому же, в их глазах он — идеальный сын. Не нужно им такого стресса.

      Интересно, нам придётся поддерживать легенду, что мы ещё вместе, чтобы родители ничего не прознали? Рано или поздно они сами догадаются, но… чёрт, сплошные проблемы. Кристофер, вот не жилось тебе нормально, да? Вот они, эти самые последствия твоих поступков. И моих тоже, конечно, хотя я не сделала ничего такого.

      Я рассказала ей то же самое, что и Чанбину вчера, обильно дополнив монолог своим недовольством и обидой. А что? Я имею полное на это право, да и Ханна — последний человек, кому я рассказала обо всём, что произошло. Хватит с меня.

      — М-да, подруга, я не ожидала такого от нашего Чанни, — задумчиво сказала девушка, покусывая губы. — Думаю, мне надо приехать и вправить ему мозги.

      — Не думаю, что это как-то поможет. Наши пути разошлись, как в море корабли. Всё.

      — Ты молодец! Поступила, как настоящая женщина, которая уважает себя. Я бы тоже так сделала, — искренне сказала она. — Но я немного разрываюсь теперь между вами. Всё-таки, ты моя сестра и верная подруга, а он мой брат. Ох…

      — Всё нормально, я понимаю, так и должно быть. Вы же родные друг другу люди.

      — Соённ-и, ты тоже для нас родной человек, — виноватым голосом тихо произнесла Ханна. — Не считай иначе, пожалуйста. Ты всегда будешь частью нашей семьи.

      Семья… всё гораздо сложнее, чем кажется. Я не смогу разорвать связь между нами, она слишком крепка, но таким образом и с Чаном я не смогу окончательно проститься. А простить я его никогда не смогу.

      — Я знаю, Ханна, не переживай по этому поводу. Вы тоже родные мне, — улыбаясь, сказала я, будто она сидит передо мной сейчас. — Может быть, я приеду к вам сама через некоторое время. Или вовсе перееду обратно в Австралию.

      — Но твоя жизнь там, в Сеуле. Не подумай, что я против, мы только счастливы видеть тебя рядом, да и Берри скучает…

      — Меня здесь практически ничего не держит. Я уже уволилась и съехала. Мне надо решить проблему с жильём в течении нескольких дней, иначе буду жить на улице, — пожала я плечами. — Сама же всё знаешь.

      — Тогда жду тебя, моя дорогая Соён, в нашей скромной обители, — важно заявила сестра, вызвав у меня смешок. — Скажем, что вы с Чаном поссорились и ты решила ненадолго уехать. Родители не будут задавать вопросов.

      — Хорошо, Ханн-и. Люблю тебя, спасибо за поддержку.

      — Это моя обязанность как сестры! Я тоже люблю тебя. Кладу трубку.

      Стоило мне отложить телефон в сторону и расслабиться, как я услышала стук в дверь. По началу я решила, что это к соседям, ведь стены здесь тонкие, но он повторился ещё раз.

      Это точно не Чанбин, он бы предупредил. Больше никто не знает, где я сейчас обитаю, и это наводит на очень плохой исход событий. Неужели он проболтался кому-то? Или всё-таки сасэнки нас узнали и вычислили моё место жительства? Чёрт!

      Аккуратно встав с кровати, я на носочках начала красться, стараясь не издавать лишнего шума. Страшно, но надо удостовериться точно, что это не кто-то знакомый.

      Посмотрев в дверной глазок, я отпрянула от двери, схватила телефон, убежала в ванную и заперлась. Тут и гадать не надо, кого нелегкая принесла по мою душу. Конечно же виновник сего торжества! От него одни проблемы в последнее время.

      Рвано выдохнув, я набрала Чанбину, чтобы высказать ему всё, что думаю. Твою мать! И что мне теперь делать?!

      — О, Соён-а, мы только недавно разошлись, уже соскучилась?

      — Слушай ты, гном чёртов, какого хуя моя главная проблема стоит сейчас и стучится ко мне?! — гневно прошипела я в телефон, сжимая его в руках. — Изволь объясниться!

      — В каком смысле?… Какая проблема?

      — Бан, мать твою, Кристофер Чан, который стоит и тарабанит в мою хлипкую дверь! Что мне делать теперь?!

      — О… я ему ничего не говорил, мы даже не виделись сегодня. Я правда ничего не знаю. Мне приехать?

      — Уж приедь и забери его отсюда, будь так добр! Я не открою ему!

      — Успокойся, пожалуйста, я сейчас приеду и разберусь. Всё будет нормально, не переживай.

      И сбросил. Чанбин, даже если ты не виноват, при встрече я тебя закопаю!

      Дело вовсе не в том, что я боюсь Чана, нет. Проблема в том, что я боюсь не сдержаться и высказать всё, что думаю, при этом ещё и зарядить ему по лицу. И поцеловать после, вот это самое страшное.

      Я соскучилась, хоть мне и мерзко это понимать. Любовь не может уйти за эти жалкие два дня, к сожалению, поэтому я вынуждена сидеть на холодном кафеле в ванной и сжимать телефон, чтобы не открыть ему, хоть и очень хочется. Я окончательно запуталась.

      Мне больно и с ним, и без него. Я хочу и обнять его, и придушить. Блять, убейте меня, чтобы всё это уже кончилось. Последние дни наполнены событиями больше, чем последние несколько лет.

      Я не буду с ним разговаривать и объясняться тоже! Даже под дулом пистолета не стану. Я слишком гордая, пускай сам думает, где и что он не так сделал, я ничего не обязана говорить. У него что, даже мыслей по этому поводу никаких? Так сложно догадаться, что его спалили за изменой? Или оправдаться хочет?

      Не-е-е-ет, я не встану, пусть и задница уже стала квадратной. А ещё мне до жути холодно. Но я принципиально не встану!

      Да, я себя уговариваю не совершать глупых эмоциональных поступков, о которых потом пожалею. Я свято уверена, что все так делают, и меня не переубедить! Он всё ещё стучится, а моё терпение улетучивается с катастрофической скоростью. Если в ближайшие минут пять Чанбин не приедет, я открою и ударю его. Да. Так и поступлю. А потом запрусь.

      Зачем? Чтобы мне полегчало. Глупо? Знаю, а что ещё делать-то?! Спокойно сидеть и ждать я устала, уже прошло минут двадцать, но ощущение чужого присутствия никуда не ушло. За дверью слышно всё, что я делаю, стены действительно тонкие, и дверь такая же. Мы переехали-то, по сути, потому что соседи жаловались на постоянный шум и стоны.

      М-да, хотя бы тогда у меня существовала личная жизнь.

      Раздражённая и злющая, я вскочила и, быстро преодолев расстояние до выхода, со всей дури ударила по несчастному предмету. Снаружи стихло.

      — Неужели непонятно, что здесь никого нет?! — прокричала я, чтобы точно услышали.

      — Соён, открой мне дверь! — послышался мелодичный голос главного придурка моей жизни, что отказывается уходить отсюда уже как полчаса.

      — Ты глухой?! Здесь никого нет!

      — Соён!

      — Пошёл вон! Это твои галлюцинации!

      — Да открой же ты мне!

      Психанув окончательно, я отперла все замки и распахнула дверь и, увидев его удивлённое лицо, сразу влепила пощёчину со всего размаху, да так, что у самой заболела кисть. Парень отшанулся и схватился за пульсирующую щёку, но ничего не сказал, внимательно меня разглядывая.

      — Это тебе за всё хорошее, чёртов ты кобель! Открыла я тебе дверь, дальше что?! — взбешённая до предела, я перестала контролировать эмоции и, соотвественно, осознавать, что делаю. — Чего тебе надо от меня?!

      — Соён-а… — тихо позвал он, жалобно смотря на меня. — Почему ты ушла? Ты забрала всё, что можно было забрать. Я пришёл домой и не узнал наш дом. Почему ты так поступила?…

      — Ах, ты даже не в курсе, да?! Работы у него много, как же! Бедный-бедный Чанни, так занят, что не может пойти домой, но зато может целоваться со всякими шалавами за моей спиной! Это ты так занят был?! И сколько времени ты мне изменяешь?! — не контролируя свои слова, я буквально впадала в истерику, выгоривая ему всё, что лежало на мне тяжким грузом. — Я, как последняя дура, ждала тебя каждый день! Заботилась о тебе как могла, чтобы ты знал, что я всегда на твоей стороне, несмотря ни на что! И вот твоя благодарность?! Вот как ты ко мне относишься?!

      — Соён, давай зайдём, хорошо? Я тебе всё объясню, — пытаясь сохранять спокойствие, Чан аккуратно взял меня за плечи и завёл в квартиру, закрывая за собой дверь, несмотря на мои потуги вырваться. — Вот так, хорошо. Давай поговорим.

      — Поговорить?! С тобой?! Да не в жизнь! Ты мне изменил, Чан! Ты понимаешь?! Осознаёшь, что ты вообще натворил?!

      — С чего ты вообще взяла, что я тебе изменяю, Соённ-и? — устало сказал он, смотря на меня.

      — Я пришла к тебе позавчера, хотела принести тебе покушать, зная, что ты ничерта не ешь, потому что забиваешь на своё здоровье, а в итоге вижу у тебя на коленях ту девку, с которой ты так страстно целовался! Интересно, у тебя язык не отсох мне врать, а?! Совесть не ойкала?!

      — Ты уверена, что это был я?

      — Ты думаешь, я в глаза долблюсь или что?! Конечно!

      — Так, ладно, хорошо. Я впервые вижу тебя в таком состоянии и не знаю, что делать, чтобы ты пришла в себя, поэтому давай присядем, ладно?

      — Присядем?! Может ещё приляжем, а?! Пошёл вон отсюда! — начала я толкать его в сторону двери, но он не сдвинулся ни на миллиметр. — Уходи, говорю! Вон!

      — Соён, малышка, я люблю тебя, — он обнял меня, хотя я била его по груди и пыталась сдвинуть, чтобы он, наконец, оставил меня одну. — Пожалуйста, успокойся. Да, я виноват, но я не занимался сексом ни с кем, кроме тебя. Прости меня.

      — Любишь?! Простить?! По-твоему, поцелуй — это не измена?! — пыхтя от злости, я пыталась выбраться из его объятий, но он только сильнее сжал меня, не давая двигаться. — Да отпусти ты меня, чёрт возьми!

      — Не отпущу, пока не скажешь, что любишь меня, — спокойно заявил он, одной рукой поглаживая мою кожу. — Я же знаю, что любишь. Давай.

      — Ты в край охренел?! Люблю, дальше что?! Думаешь, прощу?!

      — Я обещаю, что не больше не поступлю так с тобой. Я правда осознаю свою вину и понимаю, что сделал ужасное. Пожалуйста, прости меня. Я дам тебе время, чтобы сделать это, хорошо? Даю тебе слово, ты не пожалеешь о своём решении, — отпустив, он аккуратно посадил меня на кровать и обворожительно улыбнулся, показывая свои ямочки. — А теперь я пойду. Спасибо, что рассказала мне обо всём. Люблю тебя. И разблокируй меня, пожалуйста, иначе я буду приходить сюда каждый день.

      Чёртов идиот. Он действительно думает, что я повелась на его роскозни? «Я правда осознаю свою вину и понимаю, что сделал ужасное», да-да, как же, пизди больше, твоя лапша на моих ушах уже сама падает. Нихрена ты не осознаёшь.

      Люди не меняются.

      Да и я хороша, сама же говорила, что ничего не скажу под страхом смерти, а в итоге при первой же встрече не выдержала. Чёртова слабачка, я перед ним как раскрытая книга! Никакого иммунинета к его нахождению рядом у меня нет. Придётся вырабатывать, что же.

      Сколько лет его знаю, а не поддаваться очарованию так и не научилась. К нему хочется тянуться несмотря на то, что он делает, и это по-настоящему пугает. Я в отвратительном положении.

      Он сказал, что будет приходить сюда каждый день? Пусть приходит, но кто сказал, что здесь буду я?

      Что же, выбора не остаётся. Австралия, жди меня, детка! Мамочка едет обратно.