Храгош, чуть пошатываясь, добрался до низкого столика и оперся на него. Орк помотал бритой головой, в прогретом воздухе комнаты она закружилась еще сильнее.
«Ох и ядреное попалось пойло, однако», — заключил он про себя, разглядывая маленький узкий графин из темного стекла, одиноко стоящий на столе.
— А это еще что такое? — буркнул Белый Клык и сгреб бутыль.
Откупорив пробку, он принюхался. Пахло на редкость приятно, и охотник без лишних раздумий отхлебнул. Горло будто обожгло адским пламенем.
«На вкус, как мулгорская огненная вода, но эта дрянь гораздо крепче, — Храгош закашлялся и водрузил посудину на место. — Если малявка поила этим ушастую, то я ей не завидую. Утром проснется с такой головой, что врагу не пожелаешь».
Белый Клык перевел взгляд на добросовестно укутанную в одеяла и шкуры эльфийку, лежащую там, где он ее оставил.
— Да уж, лучший метод, — бухтел себе под нос орк, направляясь к камину и стягивая на ходу с рук перчатки. — Живое тепло, мать его. Хотя эта мелкая извращенка, возможно и знает, о чем треплет языком.
Охотник не спеша начал стаскивать с себя доспехи и одежду. Пальцы слушались его так себе, поэтому часть амуниции с грохотом падала на пол под нецензурную брань ее обладателя.
Однако, прежде чем избавиться от последних деталей гардероба, Храгош с опаской взглянул на Найтариэль. Несмотря на шум, девушка лежала, все в той же позе, не шевелясь. Ее сомкнутые веки даже не дрогнули, когда орк склонился над ней, щедро обдав волной перегара. Дыхание охотницы можно было отследить лишь по незначительному колебанию толстой медвежьей шкуры, укрывавшей ее с ног до головы. Белому Клыку показалось, что она без сознания.
— Надеюсь, я об этом не пожалею, — пробормотал орк. — В конце концов, раз уж я вляпался во все это, негоже давать задний ход. И лучше бы тебе, крольчиха, не приходить в себя до утра.
Быстро скинув с себя штаны, он одним движением отбросил и шкуру, и одеяла, которыми была прикрыта ночная эльфийка.
— Черт тебя подери! — непроизвольно вырвалось у охотника.
Найтариэль была абсолютно обнажена, и он против воли засмотрелся на ее прекрасное тело. До этого ему ни разу в жизни не доводилось видеть нагих эльфиек. Взгляд орка медленно заскользил по узким плечам и хрупким ключицам, подбираясь к груди, наполовину скрытой сетью длинных волос цвета лунного серебра, рассыпавшихся шелковистым покрывалом под ее спиной. Не задумываясь, Храгош осторожно убрал непослушные пряди, любуясь соблазнительно-округлыми наливными полушариями грудей. Гладкая, без единого изъяна кожа Лунной Тени побуждала орка касаться ее вновь и вновь.
Белый Клык видел, как под неуклюжими прикосновениями его толстых пальцев слегка приподнялись, потемнели и напряглись соски девушки. Взгляд охотника устремился еще ниже, по тонкой талии к плоскому животу, где в отблесках огня в проколотом пупке эльфийки тускло мерцал небольшой белый кристалл. Особым вниманием он удостоил точеные женские бедра и стройные тренированные ноги. При мысли о том, какое наслаждение может испытать мужчина, ложась между ними, Храгош ощутил внезапный прилив жара в паху. Однако самым возбуждающим и притягательным зрелищем, несомненно, был гладкий лобок эльфийки, лишенный прихотью девушки привычного глазу островка волос. Белый Клык судорожно сглотнул: плотское желание овладело им, стремительно наливая твердостью его мужское естество. Он поспешно отвел взгляд, мысленно ругая себя на чем свет стоит, за неспособность контролировать животные инстинкты.
Отчаянно пытаясь усмирить пробудившуюся похоть, Храгош лег рядом с Найтариэль и вновь натянул сверху одеяла. Потревоженная Лунная Тень подсознательно потянулась к близкому теплу, силясь согреться. Она прильнула к орку всем своим трепещущим нежным телом, пряча лицо на его широкой груди.
«Проклятье! — подумал охотник, изо всех сил стараясь не обращать внимания на невероятно возбуждающую возню эльфийки под боком. — Это гораздо сложнее, чем казалось!»
Тем временем, девушка продолжала прижиматься к нему все теснее, слегка потираясь о мускулистый могучий торс. Ее близость буквально сводила Храгоша с ума, но в его плавящемся от невыносимого желания мозгу, все еще глубокой занозой сидело понимание — то, чего сейчас так жаждет его тело, просто исключено. И на это имелась масса причин. Во-первых, длинноухая была из Альянса, а он не имел привычки спать с врагами, а во-вторых… нельзя было вот так просто взять, и бессовестно воспользоваться ее беспомощным состоянием! Но даже всё понимая Белый Клык никак не мог смирить бушующую в крови страсть, и унять собственное бешеное сердцебиение.
Спасительное тепло чужого тела окутало Найтариэль, вырвав из зябкой полудремы, в которую она погрузилась, едва орк уложил ее на пол возле камина. Лунная Тень предпочла не размыкать век, наслаждаясь совершенно незнакомым острым мускусным запахом, исходившим от горячей кожи мужчины, по которой бессознательно шарили ее пальцы, натыкаясь на многочисленные старые шрамы и относительно свежие рубцы. Она никогда прежде не ощущала ничего подобного. Девушка отлично знала запах своего возлюбленного, и это точно был не он, но возбуждали эти новые терпкие нотки, дразнившие обоняние, едва ли не в разы больше.
Прижимаясь крепче, она с удовольствием отметила твердость рельефных выпирающих мускулов. От ее внимания не укрылось, что каждая мышца этого восхитительно сильного тела была напряжена до предела. Желание. Найтариэль ясно ощутила его. Желание, подавляемое лишь колоссальным усилием воли. Она словно находилась рядом с проснувшимся вулканом. Ее собственное легкое возбуждение от первого контакта постепенно сменялось более существенным.
Лунная Тень начала терять голову. Настойка, которую ее почти силком заставила выпить гоблинша, вдруг неожиданно начала действовать, вызывая чувство опьянения и странной эйфории. Где-то на задворках помутненного сознания пронеслась мимолетная мысль о том, что она, кажется, делает что-то неправильное и запретное, но эльфийка так и не успела за нее ухватиться. Ластиться к грубому, неотесанному орку, фракционному врагу, которого она знала от силы пару часов, отчего-то виделось ей сейчас абсолютно естественным и чрезвычайно приятным. Помыслы об измене Альянсу и возлюбленному Тэрилию просто не могли пробиться сквозь возникший в голове вакуум, заполненный лишь сиюминутными порывами и крайне непристойными желаниями.
Сладкая боль в грудях, прижатых к стальному торсу Храгоша, и наливающийся томительной тяжестью низ живота подталкивали охотницу к более решительным действиям. Осознание практически полной наготы орка поминутно обдавало ее волнами нестерпимого желания. Тело эльфийки жаждало мужских ласк, но Белый Клык продолжал сдерживать себя, безучастно лежа рядом. Не раздумывая больше ни минуты, Лунная Тень по-кошачьи выгнула спину, закидывая ногу на орка, и одновременно припадая приоткрытым влажным ртом к бешено бьющейся жилке на его шее.
— Ты что творишь?! — прорычал в ответ охотник, пытаясь отстранить ее от себя. — Совсем сдурела, длинноухая?!
— Расслабься, — шепнула Найтариэль, щекоча кончиком языка его ухо. — Не сдерживай желаний. Пускай все будет так, как должно быть…
Проигнорировав очередную вялую попытку Храгоша отодвинуться, девушка изящно обтекла партнера, прильнув бедрами к его бедрам. Через тонкую ткань набедренной повязки отчетливо ощущался жар и упругость восставшей мужской плоти. Лунная Тень вновь пустила в ход пальцы, которые теперь с вполне определенной целью перемещались по телу орка, гладя могучую грудь и твердый обозначившийся пресс. И Белый Клык, наконец, сдался, перестав сопротивляться взаимному влечению, обнимая искусительницу за талию и притягивая к себе. Большие сильные руки орка с нажимом прошлись сверху вниз по женской спине. Охотник с жадностью обхватил округлые ягодицы девушки и крепко прижал эльфийку к своему ноющему от возбуждения органу.
Найтариэль повела бедрами, протискиваясь узкой ладошкой между телами и ловко стаскивая с него набедренную повязку.
— О, Богиня! Да он просто огромный!.. — удивленно выдохнула Лунная Тень, бесстыжими пальцами ощупывая крупный налитой член орка.
Чтобы рассмотреть поближе сие чудо природы, охотница откинула в сторону одеяла, продолжая свое неприличное занятие.
Храгош не возражал, млея от умелых ласк женской руки. Твердый пульсирующий ствол с выраженными венами едва помещался в ладони девушки, но она не прекращала сжимать его и массировать до тех пор, пока открывшаяся чувствительная головка не начала сочиться мутными каплями.
— Эй, ну хорош уже его мять! — хриплым от возбуждения голосом сказал орк.
Он резко подался вверх, утягивая эльфийку за собой и усаживая к себе на колени так, чтобы она зажала его туловище между своими бедрами. Найтариэль снова уткнулась ему в шею, касаясь губами теплой кожи и подбираясь к изгибу массивной нижней челюсти, покрытой жесткой колючей щетиной.
Белый Клык накрыл ладонями ее груди, жадно сминая их и грубовато пощипывая возбужденные соски. Затем руки орка переместились на бедра девушки, не давая отстраниться. Он принялся дразнить ртом один из сосков эльфийки, слегка царапая небритым подбородком чувствительную кожу груди. Лунная Тень вся напряглась, нестерпимо жаждая его, желая, чтобы он, наконец, взял ее, заполнил ноющую пустоту внутри. Она заерзала на коленях орка, пытаясь потереться об него, прижаться, почувствовать его жар, его силу, его огромное пульсирующее естество, но у Храгоша, очевидно, были свои планы. Охотник обхватил руками ее спину, удерживая на расстоянии в пару сантиметров от себя.
Найтариэль с нетерпеливым стоном вновь попыталась сблизиться с ним, но он широкой лапищей тут же сжал оба ее запястья, лишая руки свободы, и заводя их за спину. Держал он крепко, но пальцы его не причиняли ни вреда, ни боли.
Эльфийка не сопротивлялась. Ее беззащитные груди были полностью открыты ласкам, а бедра широко разведены, готовые принять мужскую плоть.
Лунная Тень буквально задыхалась от блаженства, пока рот любовника истязал ее сосок, чувствительно посасывая его, в то время как свободная рука орка теребила другой.
Чуть шершавая, огрубевшая зеленая ладонь медленно сползла вниз по ее ребрам и подтянутому животу, ненадолго задержавшись на гладко выбритом лобке. Желание внутри Найтариэль разрослось настолько, что причиняло боль, и она задергалась, стремясь прижаться к его руке. Толстые пальцы орка коснулись женского лона и капли влаги, неоспоримое свидетельство ее возбуждения, обильно оросили их. Они еще сильнее растревожили ее промежность, так что бедра эльфийки начали слегка подрагивать от напряжения. Одним быстрым движением бесцеремонно раздвинув влажные складки, Храгош погрузил глубоко в нее свой палец, все еще припадая ртом к потемневшему от неистовых ласк соску. С губ эльфийки слетел нетерпеливый стон, она откинула голову и невольно подалась бедрами навстречу, стремясь усилить ощущения от проникновения.
— Раскупоренная, — заключил орк, безжалостно вынимая влажные пальцы. — Как я и думал. Тем лучше. Значит, учить тебя не надо.
Он убрал руку, и Лунная Тень еще острее почувствовала томительную пустоту внутри. Храгош посмотрел на эльфийку, и на губах его заиграла развязная хищная ухмылка.
В иной ситуации, охотница непременно сочла бы это откровенным хамством, однако сейчас ее желание было настолько сильно, что подобное обращение лишь распаляло.
Все еще удерживая руки любовницы за спиной, Белый Клык привлек ее к себе. Найтариэль приподнялась, и начала медленно опускаться на его твердый член. Из ее горла вырвался стон наслаждения, когда она ощутила горячую пульсацию чужой плоти в себе.
Окончательно привыкнув к размерам, и перестав поминутно замирать от небывалых ярких ощущений, девушка начала неистовую скачку на его коленях, и Храгош вливался в ее бешеный ритм. Возбужденный налитой орган едва помещался в ней, и это сладостное натяжение лишь усиливало наслаждение от близости. Охотница жадно вбирала взбудораженным лоном стальную твердость мужского естества, щедро орошая его скользкой горячей влагой.
Белый Клык освободил руки эльфийки и они мгновенно обвили его шею. Найтариэль извивалась на нем, поощряя гладить ее тело, ласкать вздымающуюся грудь. Ладони орка вновь накрыли мягкие полушария, сжимая их.
Бедра девушки двигались все быстрее, кожу покрыла испарина, с губ, жадно хватающих воздух, беспрестанно рвались сладкие стоны. Найтариэль дрожала всем телом от подступающего удовольствия, насаживаясь интенсивнее и глубже, пока, наконец, низ ее живота не пронзила долгожданная томительная судорога. Храгош почувствовал, как резко сжалось и начало ритмично сокращаться нутро любовницы, сдавливая его плоть и, тем самым, стремительно приближая финал. Издав утробный рык, охотник перехватил инициативу, ожесточенно вбиваясь в податливое женское тело.
Изящные пальцы эльфийки с силой впились во взмокшую широченную мускулистую спину орка, оставляя на зеленой коже крайне характерные царапины. У девушки уже кружилась голова, а чувственный ураган все никак не отпускал ее. Храгош глубоко вошел в нее, до боли и синяков сдавив пальцами нежные бедра, и лишь тогда его семя выплеснулось навстречу ее удовольствию.
Проворчав что-то на орочьем, Храгош откинулся обратно на одеяла, а обессилевшая Найтариэль без раздумий повалилась сверху, устроившись прямо на любовнике. Ослабевшая мужская плоть покинула ее лоно, но оно не опустело. По внутренней стороне бедра охотницы медленно скатилась густая горячая капля. Чувствуя себя не совсем чистой, Лунная Тень тяжело втянула воздух. Шевелиться было лень. По телу разливалась приятная усталость, тепло и нега. В голове по-прежнему было легко и пусто, позволяя безнаказанно наслаждаться своим аморальным поступком. Она лежала, блаженно прикрыв глаза, и прислушивалась к частому сердцебиению и сбивчивому дыханию орка, ощущая при этом лишь умиротворение и полное довольство собой и партнером.
Охотница настолько расслабилась, что даже начала дремать, когда Белый Клык под ней зашевелился, осторожно поворачиваясь на бок. Совершенно по-хозяйски огладив ее ягодицы и поясницу, орк прижал девушку к себе, заключая в объятья. Найтариэль даже и не думала сопротивляться, кутаясь в тепло сильных рук и поудобнее устраивая голову на широком мужском плече, а через пару минут ее уже сморил крепкий здоровый сон.
***
— Чем они там, черт их дери, занимаются? — задумчиво потирая пальцами подбородок и чутко прислушиваясь к подозрительным звукам, доносящимся из-за закрытой двери, осведомился Нузак Искровзрыв.
— По-моему, это именно то, чем кажется, — хихикнула стоящая рядом Джасса. — Наши гости неплохо проводят время.
— Сдается мне, что ты, моя дорогая, приложила к этому руку, — инженер подозрительно сощурился, пресекая очередную попытку жены, поглядеть в замочную скважину.
— Я-то? Да что ты, муженек! — притворно возмутилась гоблинша, пряча до невозможности хитрый взгляд. — Как я, по-твоему, могла бы это сделать?
— Ты со своими алхимическими экспериментами уже всех соседей от нас отвадила, — бескомпромиссно припечатал Искровзрыв.- Неужто забыла, как на прошлой неделе подмешала в чай Поппи Свинтиболт какую-то дрянь и она еще два дня после этого дергалась, как припадочная, и чесалась?
— А нечего ей было крутить перед тобой задом, Нузак! — возмутилась Джасса. — Будет знать, как заглядываться на чужих мужей!
— Значит так, Джа, — строго сказал гоблин, пригрозив супруге пальцем. — Я уже понял, что ты опять что-то натворила. Немедленно отвечай, что именно! В конце концов, это тебе не на местных недоумках опыты ставить. С орками шутки плохи! Некоторые из них совершенно не понимают юмора, дорогуша.
— Ладно, ладно, — Джасса развела руками. — Хорошо, я скажу. Ничего такого страшного я не сделала. Всего-то добавила в мулгорскую огненную воду сушеные лепестки черного лотоса.
— И?
— Ну что «и»? — передразнила его жена. — Они дают прилив сил и хорошо согревают. Правда, имеют парочку побочных эффектов в комбинации с алкоголем…
— Это каких таких эффектов?
Джасса виновато потупилась:
— Довольно сильно бьют по мозгам, вызывая временное отупение и провалы в памяти, а еще на некоторых индивидов действуют, как мощный афродизиак.
Нузак нахмурился еще сильнее, буравя проштрафившуюся супругу сердитым взглядом.
— Да ладно тебе! — попыталась отвертеться гоблинша.- Я честно не планировала ничего такого! К тому же, настойку пила только ночная. Я ж не думала, что этот красавчик так надерется медовухи, что лыка вязать не будет и позволит ей запрыгнуть на себя. Она ведь из Альянса, в конце-то концов…
— Ох, и мало же тебя в детстве били, Джа, — покачал головой инженер. — Что, не могла уложить его в другом месте, раз видела, как безбожно он нализался? Представляю, что начнется наутро, когда эти двое придут в себя.
— Это будет занятно, — гоблинша не смогла сдержать ухмылки. — Понять не могу, чего ты паришься, муженек? Да им вовек не догадаться! С пьяной головы и не то можно вытворить, знаешь ли.
В ответ гоблин лишь покачал головой и все же отвесил жене легкий подзатыльник, старясь как можно меньше думать о последствиях ее выходки.
***
…Найтариэль Лунная Тень просыпалась тяжело. Вязкая дрёма никак не хотела отпускать эльфийку, в голове звенело и ощущалась какая-то болезненная пустота; она словно угодила в болото, и теперь отчаянно пыталась из него выбраться. Наконец ей удалось более или менее уцепиться сознанием за реальность. Она медленно открыла глаза, попыталась приподняться, чтобы оглядеться и хотя бы понять, где она оказалась, но ощутила что её что-то держит. И держит довольно крепко. Что-то? Чужая рука!
Сонная одурь мгновенно с неё слетела, эльфийка ловко вывернулась, отпрянула в сторону и едва не закричала. По ощущениям охотницы уже давно наступило утро, но вокруг царила какая-то неестественная полутьма, разгоняемая лишь тусклыми отсветами, пробивающимися из-за плотно прикрытых ставень, но это ничуть не мешало ей отчетливо различать окружающую обстановку. Она лежала в совершенно незнакомой тесной комнатке, у почти потухшего камина, на жалком подобии постели, сооружённом из меховых одеял, и была укрыта какими-то плохо выделанными шкурами. А возле неё, изредка звучно всхрапывая, спал тот самый орк-охотник, который спас ее из лап драконид, а затем вытащил из ледяной полыньи. Она смутно помнила ощущение холода, который пронизывал до костей, помнила, как они пробирались по сугробам, а дальше всё — провал.
Но самым страшным открытием оказалось вовсе не это. Терзаемая дурными предчувствиями, эльфийка осторожно приподняла край шкуры и мгновенно похолодела. Ни на орке, ни на ней не было одежды. Совсем. Никакой. И если собственная нагота еще куда ни шла, то вот нагота ордынского варвара ужасно смущала. Нет, у орка определенно все было на месте, как у всех мужчин, и природа в этом плане, надо сказать, совсем его не обделила… Но какого демона? Что они вообще делают вместе в одной постели, да еще и в таком виде? И да, он что, прижимал ее к себе во сне?..
Найтариэль брезгливо поморщилась. Хорошо, что она совсем не помнила этих ощущений. Очень хорошо. И еще лучше, что зеленокожий пока спал, это давало ей время отыскать свои вещи.
Выпутавшись из зыбкого теплого плена шкур, она присела, подобрав под себя ноги, но тут же с ужасом почувствовала промеж бедер липкую влагу мало напоминающую естественные женские выделения. Не понять, что это такое, было сложно. В конце концов, она уже не единожды была близка с мужчиной. До последнего не желая верить в происходящее, Лунная Тень, пошатываясь, поднялась на ноги. Но как только она сменила положение, по внутренней стороне бедра тут же потекло, подтверждая ее догадку и освежая прошлый, уже успевший подсохнуть белесый след.
Как же гадко! Девушка слегка вздрогнула от омерзения. Даже дотрагиваться было противно, а рядом не нашлось ничего подходящего, чтобы утереться. Сперма, смешанная с соками ее собственного лона. Этот ордынский варвар изнасиловал её! И даже не потрудился вытащить член, перед тем как спустить семя! Оно все до капли оказалось у нее внутри! Как он посмел? Или посчитал это платой за её спасение?!
Она рассеянно оглядела комнату, подсознательно отметив безвкусие и странность обстановки. Но сколько бы Найтариэль не обшаривала взглядом помещение, её вещей нигде не было — в тусклом утреннем свете виднелись только части доспехов орка, небрежно раскиданные по всей комнате. Где она, вообще, находится? Куда этот зеленокожий её притащил? Найтариэль почти запаниковала, и только огромным усилием воли заставила себя успокоиться. Если она ничего не помнит, то, может, помнит этот тип?
Так и не найдя, чем прикрыть наготу и с трудом преодолевая дикое отвращение, эльфийка приблизилась к орку, и осторожно толкнула его в бок. Никакой реакции. Белый Клык лишь причмокнул губами и всхрапнул на другой ноте. Движимая отчаянным порывом, Лунная Тень начала что есть силы трясти тяжелое тело, пытаясь растолкать ордынца. Однако удалось это далеко не сразу. В конце концов, после нескольких минут мытарств эльфийки, охотник-таки смог разлепить глаза. Болезненно охнув, он схватился за бритую голову, а когда окончательно очнулся, и увидел, кто его разбудил, скривился, и дыша на девушку крепким перегаром, хрипло прорычал:
— Ну что, очухалась? А ведь без памяти, при смерти лежала, гляди ж ты! Отстань, длинноухая, хорош меня трясти, какого демона тебе неймётся! Дай поспать!
Очевидно решив, что разговор окончен, орк сделал было попытку повернуться на другой бок, натянуть на себя шкуру и снова заснуть, но Найтариэль ещё раз ухватила его за мускулистое плечо тонкими пальцами, сильно встряхнула и зло прошипела:
— Без памяти я лежала, значит? А ты, подонок, этим воспользовался!
На грубоватом и заспанном лице орка появилось выражение недоумения и обиды.
— Я? Я тебя снасильничал? Да ты ж сама на меня запрыгнула, крольчиха бешеная, а теперь такое говоришь! Всё прижималась, да ластилась, как течная сучка, а потом и оседлала. И как скакала-то, от удовольствия чуть наизнанку не выворачивалась! Шлюха ты эльфийская! — рявкнул Белый Клык, презрительно щуря и без того маленькие тёмно-серые глаза.
— Что? Что ты такое говоришь? Замолчи! — от услышанных грубых непристойностей у Найтариэль мучительно покраснели щёки и уши, она отчётливо чувствовала жар, охвативший её лицо; голос же от злости сорвался, и последнее слово получилось похожим не то на шипение раненой пантеры, не то на жалобный всхлип.
— Что есть, то и говорю, — угрюмо отозвался Храгош, легко отталкивая от себя склонившуюся над ним охотницу и откидывая в сторону шкуры.
Поднявшись, он потянулся и с хрустом размял затекшие шею и плечи, вынуждая Лунную Тень невольно созерцать неприкрытые гениталии, пребывающие в обычной утренней «боевой готовности».
— Прикройся, во имя Богини! — возмущенно фыркнула эльфийка, резко отворачиваясь.
— Вот еще! — раздалось ей в ответ. — Давай еще, скажи, что ты чего-то там вчера не разглядела. Не корчи из себя невинность — выглядишь глупо, длинноухая.
— Да как ты… — Найтариэль буквально затрясло от чужого хамства. — Дикарь! Животное! Неотесанный чурбан! Ни за что не поверю, что ты не виновен! Да после того, что ты со мной сделал…
— Что? — хмыкнул Храгош, неспешно собирая по комнате свои доспехи и одежду. При этом он страдальчески морщился и от звона кольчуги, и от голоса всё никак не унимавшейся эльфийки. — Должен в ногах у тебя валяться, крольчиха? Сейчас, уже разбежался. Если давно не было мужика, то так и скажи, и нечего тут визжать под ухо, как подстреленная гарпия.
— Это все ложь! Наглая бессовестная ложь!
— Мне врать без надобности, — нехотя отозвался охотник, глянув исподлобья и принимаясь натягивать на себя исподнее. — И сделай одолжение, заткнись, длинноухая, без тебя башка сейчас лопнет!
Найтариэль застыла на месте, не шевелясь. Она вдруг осознала, что стоит перед этим варваром голая, но у неё не было сил даже поднять с пола шкуру или одеяло и замотаться в них. Её голова буквально разрывалась от паники и лихорадочных мыслей.
Что произошло? Неужели она и вправду… сама полезла… к этому? Нет! Нет! Она не могла так низко пасть, и предать того, кого любит! Зеленокожий взял её силой, а теперь врёт, чтобы себя выгородить. Найтариэль сглотнула вязкий ком в горле, подавляя подступающие к глазам слёзы, и через силу выговаривая слова, спросила у орка:
— Где мои вещи? Одежда, оружие?
— Знать не знаю, — раздражённо и сварливо отозвался тот. — У хозяйки спрашивай, она вчера куда-то мокрое тряпьё с тебя утащила.
— У какой ещё хозяйки? — еле слышно спросила Найтариэль.
— Вот настырная! У гоблинши, которая нас приютила! — рявкнул Белый Клык. — Всё, иди отсюда, куда хочешь, без тебя тошно!
Охотница, чувствуя себя еще более грязной и оплеванной, молча подобрала с пола шкуру, завернулась в неё и вышла из комнаты, оставив орка возиться с доспехами.
…Закрыв за собой скрипучую тяжелую дверь, Найтариэль оказалась в длинном и узком коридоре, в котором царил почти такой же полумрак, как и в комнате, только было значительно прохладнее. Лунная Тень поежилась, сквозняки пронырливыми пальцами проникали под шкуру, касаясь обнаженного тела. Они неприятно холодили кожу, студя влажные следы на бедрах и ежесекундно напоминая о ее позоре. Охотница растерянно озиралась, придерживая рукой шкуру в которую была завёрнута. В какую из этих дверей идти? Где может быть эта гоблинша-хозяйка? А может, ее вообще и нет и в помине, а орк придумал эту байку только для того, чтобы отделаться от нее? Каков подлец! Голова у него болит. Как же! Да от него до сих пор за милю несет дешевым пойлом! Наверняка это зеленое чудовище набралось вчера настолько сильно, что без раздумий воспользовалось бесчувственным женским телом. Живо представив, как орк разводит ее ноги, ложится сверху и проталкивает в нее свой огромный толстый член, Найтариэль вновь затряслась от бессильной злобы.
Однако, прежде чем эльфийка справилась с нахлынувшим раздражением, и приняла хоть какое-то решение, дверь справа от неё распахнулась и на пороге показался гоблин. Найтариэль его облик показался откровенно смешным, несмотря на ужасную ситуацию, в которой она оказалась: он был одет в мешковатый, уютный даже на вид, домашний костюм, на носу у него сидели очки в дорогой золотой оправе, за ухом торчал замусоленный карандаш, а под мышкой гоблин зажимал свёрнутые в трубочку пергаменты.
Но уже в следующее мгновение гоблин стал ей глубоко отвратителен, потому что он без лишней, на его взгляд, скромности, смерил её масляным, оценивающим, чисто мужским взглядом с головы до ног, снова заставив ощутить себя обнажённой, несмотря на шкуру, и с ехидной улыбочкой сказал на вполне сносном всеобщем:
— Доброе утро, леди. Как вам спалось? Мне, почему-то, кажется, что не очень хорошо — вы так кричали! Так кричали! Да уж. Кошмары мучили?
И гоблин, не сдержавшись, визгливо, тоненько расхохотался. Смех его резал ухо, почему-то отдаленно напоминая девушке скрип сухого мертвого дерева, пораженного порчей. Найтариэль мгновенно поняла, что этот мерзкий зелёный карлик всё слышал. Выходит, она стонала, когда проклятый ордынский варвар брал ее? От боли, наверняка от боли, и никак иначе! Ведь ни одна жертва в здравом уме не станет испытывать удовольствия от измывательств насильника над своим телом.
И она в очередной раз за утро задохнулась от возмущения и злости, а потом снова почувствовала, что неудержимо краснеет, а на глаза наворачиваются слёзы. Посмотреть в глаза гоблину она не смогла бы и под страхом смерти. Как же стыдно! Впору провалиться сквозь землю.
Уставившись невидящим взглядом в стену поверх его головы, Лунная Тень кое-как выдавила из себя первое, что пришло в голову:
— В-вы не знаете, где мои вещи?
— Отчего же? Моя жена была так любезна, что всё постирала и высушила, — кивнул гоблин. — Чудо, что вы не заболели, леди, на вас нитки сухой не было, когда вас сюда принесли.
Так и не дождавшись реакции впавшей в легкий ступор эльфийки, гоблинский инженер понимающе, но все с той же ехидцей, вскинул бровь и добавил:
— Минуточку, леди. Сейчас я её позову.
Перехватив поудобнее норовящие упасть на пол пергаменты, Нузак Искровзрыв прошел пару шагов по коридору. Он толкнул одну из дверей, быстро сунул туда свою несоразмерно большую ушастую голову и негромко что-то сказал на своём языке, а затем ушёл, оставив растерянную эльфийку торчать посреди коридора.
А через несколько минут все из-за той же двери выглянула гоблинша в грязном замасленном комбинезоне, бывшем когда-то оливкового цвета, из-под которого виднелась нелепая розовая кофточка в мелкий цветочек и с кружевными оборочками. А на кофточку у самого ворота была приколота вульгарная золотая брошь со множеством грубо ограненных самоцветов.
— Ну, чего мнёшься, заходи, — фамильярно обратилась она к Найтариэль, окинув ее мимолетным пренебрежительным взглядом. — Высохли твои тряпки. Если думаешь, что кто-то их мог стащить и присвоить, то глубоко ошибаешься.
— Я так не думаю, — уточнила охотница, подспудно ощущая недовольство хозяйки.
В небольшой, хорошо освещенной комнатушке с низким потолком царил основательный беспорядок. Однако же подозрительно аккуратно сложенные вещи Найтариэль дожидались ее на небольшом сундучке в углу помещения. Оружия своего поблизости эльфийка так и не обнаружила. Хозяйка дома с деловитым видом копалась в груде каких-то непонятных запчастей в другом углу и, казалось, не обращала больше на гостью никакого внимания. Но все же заметив краем глаза, как охотница негнущимися пальцами разматывает с себя шкуру, Джасса вытерла руки о комбинезон и нехотя направилась к двери. Но на самом пороге вдруг обернулась.
— Мда, — протянула она, вновь мельком оглядев уже обнажённую эльфийку. — Вы там, у себя, в Альянсе, знаете, как развлечься, если не совсем при смерти. Всё равно с кем, лишь бы достоинство мужское у очередного приятеля побольше было.
Найтариэль замерла, судорожно сжимая похолодевшими пальцами край шкуры, а гоблинша продолжала:
— Мало вам ваших мужчин, и людских, и этих пришлых, дренеев, так вы и к нашим горазды пристроиться. Молодцы!
Охотница, все еще стоя спиной к мучительнице, не в силах была проронить ни слова, язык словно прилип к горлу и отказывался повиноваться.
— Ну и как оно, кстати? — вкрадчивый голос Джассы буквально сочился ядом. — Понравилось, очевидно? Или все же маловато? Тогда тебе, наверное, следует попробовать с тауреном. Поверь, у тех причиндалы покрупнее орочьих будут. В самый раз для таких ценительниц, как ты, дорогуша.
Лунная Тень с трудом могла вдохнуть, охваченная вязким жгучим стыдом. За только что услышанное гблиншу следовало бы просто прибить на месте, но на Найтариэль навалилась такая апатия и безразличие, что не было сил даже пошевелиться.
— Оденешься, приходи на кухню — первая дверь слева от прихожей, — припечатала напоследок жена инженера. — И сделай одолжение, шевелись побыстрее. Не хочу, чтобы ты и дальше сверкала голым задом перед моим мужем.
Прекратив, наконец, свои издевательские речи, гоблинша исчезла, демонстративно хлопнув дверью. А Найтариэль вновь охватило напряжение и нервная дрожь. Она и сама не могла сказать, чего в этот момент в ней было больше: стыда за произошедшее, или злобы на грязные намеки гоблинши.
Перед тем, как начать одеваться, охотница все же решилась тщательно оглядеть себя, дабы убедиться, что с ней все в относительном порядке после изнасилования. На тонкой коже запястий и бедер красовались характерные синяки, оставленные лапищами орка. И зачем только этот варвар ее держал, если она лежала без чувств? Вероятно, боялся, что может очнуться. Проклятый трус!
Потеки семени тоже никуда не делись и по-прежнему смущали взор эльфийки, но она все же заставила себя приглядеться к пятнам. Мерзко-белесые и, хвала Богине, без следов крови. Найтариэль на всякий случай прислушалась к своим ощущениям. Внутри не болело, но слегка саднило и потягивало — то ныли мышцы промежности, непривычные к таким размерам мужского естества. Разрывов, кажется, чудом удалось избежать.
Но стоило только охотнице представить, какой ее увидела со стороны хозяйка, как уши, шея и щеки в очередной раз жарко запылали. И в самом деле, как она выглядит в глазах этих ордынцев? Им ведь невдомек, что ее попросту взяли против воли и опорочили. Да что там! Им гораздо удобнее считать ее неразборчивой потаскухой и кривиться, чем попытаться прояснить ситуацию. Что бы она ни говорила — все равно будет кругом не права, в отличие от истинного виновника.
Грязь. Она вся в грязи. Насквозь провоняла потом и семенем этого мерзкого варвара! И смыть с себя эту пакость было нечем, пришлось, вздрагивая от отвращения к самой себе, надевать чистую одежду, как есть.
Охотница сомневалась, что кусок полезет ей в горло, но на кухню всё-таки пошла. Нехотя, шаг за шагом. Никого видеть не хотелось, но переступив порог трапезной, Лунная Тень обнаружила там, помимо гоблинши, гремящей в объемистом тазу с мыльной водой грязными тарелками, еще и орка. Храгош, облаченный в добросовестно подогнанный доспех, сидел за низким столом и с аппетитом доедал остатки вчерашнего поросёнка, периодически подкидывая полуобглоданные кости и оставшиеся чуть сыроватыми куски мяса устроившемуся подле него белому волку.
— Садись давай, длинноухая, — буркнул охотник с набитым под завязку ртом, заметив ее, и потрясая в воздухе свиной ножкой. — Если собираешься и дальше там торчать, то останешься с пустым брюхом. Это я тебе гарантирую.
Первым желанием Найтариэль было развернуться и уйти, но она все же поборола этот свой порыв и заставила себя подойти и сесть за стол напротив Белого Клыка, чувствуя на себе неприязненный волчий взгляд. Зверюга орка, если и не жаждала сию минуту вцепиться охотнице в глотку, то уж точно не обрадовалась ее приходу. То еще соседство.
«Невоспитанная вонючая псина, — подумала эльфийка, без особого энтузиазма пододвигая к себе пустую глиняную миску и накладывая в нее немного тушеных овощей. — Определенно под стать своему хозяину!»
Лунная Тень, не знала, куда девать глаза, и потому уткнулась в тарелку с холодным овощным рагу, лишь бы только не поднимать взгляд на Храгоша.
Белый Клык же умудрялся, не отрываясь от трапезы, переругиваться с гоблиншей, активно выражавшей недовольство присутствием «комка линялой шерсти» на ее кухне. Про то, что существуют хорошие манеры, эти двое вряд ли когда слышали, и эльфийка то и дело невольно морщилась, когда очередное «крепкое» словцо достигало ее слуха.
Тем временем орк наелся, и сыто рыгнув, так, что Найтариэль передёрнуло от отвращения, принялся облизывать толстые пальцы. На блюде при этом остались лишь огрызки и крупные кости.
Не сочтя нужным обсуждать это со своей невольной спутницей, Храгош довольно бесцеремонно начал требовать у хозяйки припасов в дорогу для них обоих. Поворчав и вдоволь поторговавшись, гоблинша-таки уступила и утопала в кладовку, ненадолго оставив охотников одних.
— Кто вообще дал тебе право решать за меня? — все же решила возмутиться Лунная Тень. — Мне ничего не нужно. Я намерена уже к вечеру добраться до Крепости Древобрюхов. Друзья моего народа вполне могут обеспечить меня всем необходимым.
— Поди ж ты! — саркастически гоготнул орк. — Намерена она. Посмотрим, как ты запоешь, когда высунешь свой нос на улицу.
Найтариэль лишь фыркнула в ответ. Достаточно было сказать, что орк ее раздражал одним своим существованием. Эльфийка раздраженно отпихнула от себя тарелку с едой, и плевать, что ей так и не удалось проглотить ни кусочка.
— Пойду, найду хозяина, — бросил Белый Клык, поднимаясь. — И заодно гляну, что там снаружи. А ты сиди здесь, крольчиха, и жди наши припасы.
Вынув из-за пазухи кожаный кошель на прочной тесьме, Храгош звякнул о крышку стола парой золотых монет.
— И не забудь внести свою долю, — рявкнул орк уже откуда-то из коридора.
Смерив напоследок эльфийку хищным взглядом, Снегогрив прищелкнул зубами и выбежал следом, видимо увязавшись за хозяином.
— Раскомандовался тут! — прошипела Лунная Тень, но подумав, и слегка успокоившись, несколько монет все же добавила.
Дожидаясь хозяйку, Найтариэль успела досконально изучить обстановку кухни и даже заплести волосы в косу. Ждать охотница умела, хоть и не особо любила.
Джасса Искровзрыв появилась только через полчаса, с видимым трудом волоча объёмистый рюкзачок. Охотница, стараясь не обращать внимания на многозначительные насмешливые взгляды гоблинши, коротко кивнув, отдала деньги, пропустив мимо ушей жалобы на неимоверную скупость постояльцев.
Взвалив на плечо приобретенный провиант, Найтариэль вышла в коридор, а оттуда и на улицу. Эльфийка невольно сощурилась. Несмотря на привычную лиловую дымку, утреннее солнце слепило глаза, а мороз ощутимо пощипывал щеки. Вчерашняя метель унялась, но кругом лежал глубокий снег, образуя кое-где едва ли не ростовые наносы и сугробы.
На небольшом расчищенном участке двора с негромкой руганью суетился уже знакомый охотнице гоблин, отчаянно пытаясь накинуть сбрую на огрызающегося ледопарда. Большая кошка так и норовила зацепить гоблина когтистой лапой за край тяжелого мехового плаща, но тот по счастью успевал вовремя уворачиваться. Орк же стоял чуть в стороне и с раскатистым хохотом наблюдал за мучениями бедняги. За спиной его Найтариэль мгновенно разглядела черный составной лук, а у пояса топор, что заставило ее вновь задуматься над тем, куда могло деться ее оружие.
— Оставьте Шелл в покое! — окликнула гоблина эльфийка, прервав тем самым его беготню. — Я сама ей займусь.
Однако стоило Нузаку отвлечься, как ледопард не упустил возможности прыгнуть на него сзади и повалить плашмя, макнув тщедушного инженера лицом в снег.
Лунная Тень подавила смешок, но на выручку хозяину все же поспешила, строгим голосом одернув питомицу.
Когда большая кошка убрала-таки тяжелые лапы с его спины, гоблин, фыркая и отплевываясь, выбрался из сугроба.
— Дикая тварь из не менее дикого леса, — раздраженно пробурчал Искровзрыв, кинув седло охотнице и принявшись отряхивать одежду.
— Зато жрать горазда, — снова загоготал орк. — Морда неблагодарная.
— Вы покормили Шелл? — все же решилась уточнить эльфийка.
— Имел глупость, — все еще с явным недовольством в голосе ответил гоблин. — Но если быть точным, это ваша кошка, леди, похозяйничала в моем сарае, где ее оставили пережидать пургу…
— И схарчила при этом двоих поросят, — закончил за него Храгош, прекратив, наконец, смеяться. — Так что изволь, длинноухая, заплатить еще и за этот ущерб.
— Мне жаль, что так вышло, — процедила сквозь зубы девушка, кладя в протянутую руку инженера еще один золотой, с которым пришлось расстаться за это утро. — Действительно жаль.
Приняв монетку, гоблин незамедлительно попробовал ее на зуб и убедившись в качестве металла, удовлетворенно хмыкнул.
Найтариэль не сочла нужным слушать дальнейшую беседу хозяина с орком. Сунув в руки Белому Клыку рюкзак с припасами, охотница присела на корточки рядом со своим ледопардом и принялась поспешно закреплять сбрую. Присутствие Шелл — единственной родной души в этих заснеженных пустошах, немного успокоило ее. Рядом с ней эльфийка больше не чувствовала себя совсем уж потерянной и беззащитной.
Храгош же в это время что-то настойчиво пытался выяснить у мелкого проныры, но вразумительного ответа так, видимо, и не получил.
Вскоре инженер удалился, махнув на прощание рукой, чем не преминула воспользоваться Лунная Тень.
— Где мое оружие? — осведомилась она, уперев руки в стройные бока. — Я почти уверена, что это ты куда-то его спрятал!
— Делать мне больше нечего! — небрежно отмахнулся орк, внимательно изучавший в этот момент содержимое рюкзака. — Вон там в сугробе поищи свои зубочистки.
Найтариэль нахмурилась, но в указанном направлении все же пошла. В снегу действительно обнаружился ее лук и колчан со стрелами.
Отряхнув своё оружие от мелкой снежной крошки и водворив его на положенное место за спиной, охотница снова пристала к Белому Клыку.
— Что, позволь узнать, мои вещи делали в снегу? — возмутилась она. — И да, я что-то нигде не вижу своих парных клинков! Их что, стащили твои «добрые друзья»?
— Да никто их не тащил! — недовольно фыркнул орк, оторвавшись-таки от своего занятия, и вынув из-за пояса узкий эльфийский меч. — А барахло твое угодило в снег по вине этого прожорливого недоразумения.
Храгош ткнул пальцем в дожидающуюся неподалеку ездовую кошку.
— Не начни она брыкаться, хозяин отдал бы тебе все из рук в руки.
— А где второй? — с подозрением осведомилась охотница, получив назад клинок и наскоро оглядев идеально сбалансированную лунную сталь.
— Утоп, ясен пень! — огрызнулся уже слегка выведенный из себя Белый Клык. — Но если есть желание, то можешь вернуться к полынье и нырнуть за ним. Только на этот раз без меня, крольчиха. С меня и вчерашнего твоего заплыва довольно.
— Да как ты… — вспыхнула от гнева эльфийка, и без того сильно огорченная утратой одного из дорогих сердцу клинков.
— Ты даже потонуть нормально, и то не можешь, — не дал перебить себя орк. — Где уж тебе, баба непутевая! И хватит уже ныть под ухо. Утомила. Я не собираюсь тратить свое время на всякие пустяки!
Перекинув через плечо рюкзак с провиантом, Белый Клык свистнул мотавшегося около дома волка, и развернувшись широкой спиной к эльфийке, побрел прочь.
Найтариэль слегка опешила, глядя ему вслед, однако прежде чем она успела прийти в себя, Храгош обернулся и рявкнул:
— Ну чего там встала, рот раззявила! Пошли уже! Темнеет здесь рано, так что нужно шевелить задом, если не хочешь заночевать в сугробе.
— А кто тебе сказал, что я вообще… — начала было Лунная Тень, но ее прервали.
— Не хочешь идти со мной — вали куда хочешь, — без обиняков заметил ей орк. — Долина большая, авось к концу недели и доберешься до цивилизации. Если, конечно, не замерзнешь где-нибудь по дороге и опять не вляпаешься в какое-нибудь дерьмо, следопыт хренов.
Буркнув еще что-то себе под нос, Храгош накинул на бритую голову капюшон и зашагал вперед, больше не оборачиваясь, а Снегогрив засеменил следом за ним, огрызнувшись на оставшуюся позади Шелл.
Найтариэль колебалась. С одной стороны, она больше не желала видеть этого варвара и была бы искренне рада от него отделаться, но с другой… С другой — эльфийка понятия не имела, где она находится и даже приблизительно не знала, в какую сторону ей следует двигаться, а орк, напротив, выглядел подозрительно спокойным и знающим окрестности.
Придя к выводу, что выбора у нее все-таки нет, Лунная Тень заставила себя проглотить очередную обиду.
— Эй, ты! Подожди, я с тобой, говорю! — воскликнула она, срываясь с места, и подхватив под уздцы Шелл, поспешила следом за почти исчезнувшим из виду орком.