***

Поручик постоянно слышал про новую забаву — стрельбу по летающим. Этим обычно занимаются люди, потерявшие крылья или способность летать. Живя в мире, где царит «культ» крыльев, сложно не озлобиться, если этой способности лишили. И некоторые «бескрылые» решили пополнять свои ряды путём отстрелов. Но подобное кажется мифом для детей, тем, с чем никогда не удастся столкнуться. Стреляют только по хулиганам, ворам, алкоголикам и наркоманам, но не по обычным нормальным людям. А Поручик общается только с такими, так что можно спокойно летать и ни о ком не беспокоиться.

Александр и его парень отправляются на один из небольших стадионов. Точнее, это Леонтьев потащил тёзку, чтобы показать новые выученные трюки. Не то, чтобы Щиголев любил подобное, но Леонтьев чуть ли не жил полётами и постоянными тренировками, чтобы поступить в академию, в которую так сильно мечтает. Страсть к небу не делает Сашу хуже или лучше; Поручик любит его любым, со всеми странностями. А ещё он старается во всём поддерживать Леонтьева.

— Поручик, смотри! — широко улыбается Леонтьев и, расправив тёмно-серые крылья, взмывает в воздух.

Александр внимательно смотрит на то, как его тёзка взлетает всё выше и выше. Подлетать к нему Поручик не собирается: не хочет мешать. Трюки, которые показывает Саша, нельзя назвать невероятными или невозможными, но Щиголев всё равно с восторгом смотрит на них. Леонтьев выглядит самым счастливым, делая мёртвую петлю, летая змейкой, рисуя невидимые узоры в воздухе. Крылья быстро двигаются, иногда замирая, дабы сымитировать резкое падение и нагнать интригу. В какой-то момент молодой человек начинает повторять одну из программ местной команды по полётам. Именно туда и метил Саша.

— Это просто невероятно! — кричит ему Поручик и в ответ слышит смех и слова благодарности.

Через секунду раздаётся оглушительный выстрел, нарушающий сложившуюся идиллию, а следом за ним наступает гробовое молчание. И Александр, будто в замедленной съёмке, видит, как Саша падает на землю. Щиголев даже не успевает что-то понять, как слышится громкий крик, полный боли. Поручик подбегает к Саше и осторожно пытается поднять его. Но вопли и мольбы не трогать останавливают задуманное. Дрожащими пальцами Александр набирает номер «Скорой» и быстро описывает ситуацию. Медики обещают приехать быстро, но юноша прекрасно знает — ждать придётся долго. А пока он садится на землю и укладывает голову младшего на свои колени. По-хорошему нужно срочно осмотреть чужие крылья и оказать первую помощь, только Поручик слишком боится даже прикасаться к открытым ранам. Да и нет подходящих знаний. Так что остаётся только терпеливо ждать приезда помощи, а ещё надеяться, что прибудут опытные врачи, а не интерны, ничего не видевшие в жизни.

— Всё будет хорошо, Саша, Сашенька, всё будет у тебя хорошо… — убедительно шепчет Поручик, но сам в это не верит: оптимист умер в нём ещё во втором классе, так и не сумев вновь ожить.

— Саша… — хрипит дрожащий Леонтьев и сжимает чужую штанину. — Как же мне больно… как же больно…

— Тише, Лосик, тише, помощь совсем скоро приедет, — Щиголев без конца гладит тёмные пряди и укрывает тёзку большим бурым крылом. — Нужно только чуть-чуть подождать…

— Мне холодно, — Ренегат нервно смеётся — реакция организма на стресс, смешанный с по-настоящему адской болью. — Я очень си… сильно замёрз…

Поручик снимает с себя ветровку и накидывает её поверх Леонтьева — одного только крыла не будет достаточно, чтобы хоть как-то успокоить и согреть того. Будто в качестве насмешки ветер усиливается, а тучи сгущаются. В ушах звенит свист пули и вопли Леонтьева. Самая ужасная в мире смесь. Поручик готов отдать всё, чтобы больше никогда в жизни её не слышать.

— Что с крыльями? Я-я их н-не чувствую… — Саша дышит прерывисто и тяжело. — Ска-скажи, что они в порядке… Умо-умоляю тебя… — он больше не может держать себя в руках и беспомощно плачет.

Щиголев кусает щёку изнутри чуть ли не до крови. Язык не поворачивается сказать правду. Саша буквально живёт полётами и мечтой о поступлении в академию. А теперь из-за каких-то уродов страсть Леонтьева придётся «выкинуть в мусорное ведро».

«Саша, я буквально вижу твои кости… Не думаю, что после такого в принципе возможно будет летать, не то, что трюки делать», — должен произнести Щиголев, известный в узких кругах своей честностью и способностью говорить правду в лицо.

— Всё будет хорошо, — выдаёт он вместо нужного ответа. — Скоро тебя подлатают, и мы вместе будем летать.

— Саш, пожалуйста, не уходи, — Саша громко шмыгает носом и издаёт звук, похожий на скулёж побитой собаки.

— Я никуда не уйду, тише-тише, Саш, тише, — Поручик без конца гладит пряди тёзки. — Ты только не спи, прошу.

— Саша! — жалобно стонет Леонтьев и предпринимает попытку хоть немного пошевелить крылом. Это заставляет юношу закричать. — Я-я не могу-у…

— Лосик, не обращай внимание на боль, слушай только мой голос, — Александр осторожно укладывает чужую голову поудобнее и берёт в свою руку ладонь тёзки. — Всё у тебя будет отлично. Скоро приедут врачи, заберут тебя, отлежишься немного и снова будешь делать трюки…

Александр говорит откровенную чушь, но она помогает немного успокоить рыдающего Леонтьева. Он хочет верить в чужие слова, ведь они кажутся такими сладкими. Особенно для человека, мечтающего связать свою жизнь с полётами. Только Поручик понимает, что нормально летать Саша больше не сможет. Нет, вероятно, оторваться от земли будет возможно, но о трюках придётся раз и навсегда забыть. И об этом стоит сказать сразу, чтобы не тешить ложными ожиданиями. Но произнести правду не получается: Саше и без этого сейчас плохо, а «Скорая помощь» явно не собирается торопиться. Хотя, вероятно, прошло меньше пяти минут, ведь для Саш каждая секунда превратилась в долгий и мучительный час.

Дыхание Леонтьева тяжёлое и рваное. Такое ощущение, словно оно может оборваться в любой момент. И Александр, несмотря на свои атеистские взгляды, готов молиться всем богам, чтобы Лосик продолжал бороться за жизнь. Пусть лучше он откажется от мечты, чем будет лежать в деревянном гробу под холодной землёй.

***

Все вещи, связанные с полётами, Леонтьев выкидывает сразу после возвращения домой. Саша восстанавливался долго, но ему относительно повезло: руки и ноги толком не пострадали, а вот крылья напоминали чуть ли не фарш. Об этом молодой человек узнал, когда отошёл от всех операций и шока. Тогда и жуткая правда накрыла с головой, и Саша просто разрыдался прямо перед родителями и любимым человеком. Взять себя в руки удалось не сразу. Да даже спустя долгое время снова улыбаться Леонтьев не смог. Он буквально потерял то, чем жил и горел. Теперь осталась только пустота, смешанная с незнанием и страхом перед будущим. Саша не знает, что теперь делать дальше: он никогда не рассматривал хоть какие-то варианты, помимо лётных академий. Они теперь закрыты для такого инвалида, как Саша, получающего теперь пособие по своему состоянию. Лучше бы этих денег не было, как и самого Леонтьева. Тогда он бы не волочил блеклое существование в сером мире.

Саша выходит из дома только для того, чтобы сходить к врачу или выкинуть мусор. Вне дома больно находиться: все в округе летают, и только Саша ходит по твёрдой земле. Он чувствует себя самым жалким и ничтожным. Отрицательные эмоции настолько давят, что хочется залезть в петлю, чтобы просто больше не жить. От самоубийства держит только Поручик, который сдержал слово и не бросил. С ним хорошо и спокойно, на мгновение даже забывается то падение. Но стоит только Щиголеву уйти, как воспоминания накрывают с головой. Они терзают и напоминают об инвалидности, которую невозможно вылечить. Да, в мире есть множество других занятий, помимо полётов, но именно они запали в сердце больше всего. А остальные дела никогда не сравнятся с тем, что Саша так сильно любил и чем был готов заниматься часами напролёт.

Саша с ужасом ждёт момента, когда придётся возвращаться в школу. Там точно все будут в курсе произошедшего. Никто ничего прямо не скажет, но шептаться будут долго, пока кто-то ещё не потеряет способность летать. Леонтьев всё чаще и чаще думает о том, чтобы выпросить у родителей перевод на домашнее обучение. Лучше загибаться от недостатка общения, чем слышать тихие насмешки в свою сторону. Люди же не успокоятся, даже если их попытаться заткнуть ударами. Эти крысы перемоют все косточки и затронут самое дорогое — Поручика. Все будут говорить, что он фанат инвалидов; что ему просто скучно, поэтому он и возится с «ненормальным»; что Саша не заслуживает такого хорошего парня. И с последним Леонтьев полностью согласен. Каждую ночь он воет в подушку, боясь ухода Александра. Тот совершенно не даёт каких-либо поводов для ревности. Но Саша чувствует себя слишком ущербным, чтобы не ревновать.

Все свидания проходят только в квартире одного из Саш, чаще всего у Леонтьева. Он из-за всех сил пытается создать романтическую обстановку. Но выходит не всегда: четыре стены никогда не заменят тот же парк. И Саше безумно совестно за это, но заставить себя снова выйти в люди не получается. А Поручик всё понимает. Да, он устал сидеть в одном месте и заниматься ровным счётом ничем, но вслух Александр этого не говорит. Он просто тяжело вздыхает, крепко обнимает и целует в лоб, говоря: «Какой фильм сегодня хочешь посмотреть?» Потом Поручик рассказывает что-то про группу, где играет. Там даже на концертах не используют крылья.

— Не хочешь попробовать вступить к нам? — вдруг спрашивает Поручик во время просмотра какого-то мультика. — Нам как раз нужен гитарист.

— А со старым что? — Саша поворачивает голову в сторону тёзки. — Неужели, вы съели его? — попытка пошутить выходит относительно удачной: Поручик даже смеётся и улыбается, как в старые времена.

— С ним всё хорошо, просто мы хотим гитару в песнях разнообразить. А ты вроде разбираешься в этом, — ласково произносит Щиголев и осторожно гладит подстриженные тёмные волосы Леонтьева. — Горшок будет только рад тебе, да и остальные тоже.

Саша не отвечает: он никогда не думал о том, чтобы попробовать себя в музыке. Та всегда казалась каким-то хобби и не более того. С одной стороны, безумно хочется попробовать стать гитаристом, а с другой, страшно до чёртиков. Вдруг Леонтьев опозорится перед друзьями любимого человека? А если этим людям не понравится игра? Тогда же будет стыдно перед Поручиком, живущим музыкой. Ситуация подходит под определение — шаг влево, шаг в право — расстрел.

— Можно я немного подумаю? — Саша криво улыбается и поправляет очки, на которых остались следы от слёз и ещё какие-то пятна.

— Конечно же, — кивает Александр и нагло снимает очки с чужого лица, дышит на линзы и протирает их футболкой, после чего одевает обратно.

— Спасибо, — Леонтьев обнимает тёзку, прижимаясь к тому и утыкаясь куда-то в плечо. — Спасибо большое…

Хочется громко взвыть и разрыдаться. От этого сдерживает только оставшаяся внутренняя сила. Она ничтожна и слаба, но всё же есть. Александр должен верить в то, что Леонтьеву морально лучше, что он больше не думает о полётах и не мечтает выпрыгнуть из окна. Щиголев и без этого весь на нервах, и Саша будет только мешать ему со своими проблемами. Они должны оставаться в тайне, чтобы беспокоить только своего владельца. А Александр пусть сосредоточится на музыке и своей учёбе.

— Я давно заметил, но всё забывал спросить, — нарушает сложившееся молчание Поручик. — А где твоё гнездо?

— У меня его никогда и не было, — неловко улыбается Леонтьев, отводя взгляд куда-то в сторону.

— Хочешь, сейчас сделаем его вместе? — предлагает Щиголев и снова поправляет очки на чужом лице.

— Почему бы и нет? — пожимает плечами Саша и осторожно встаёт на ноги. — А что для этого нужно?

— Тащи сюда подушки и одеяла, сейчас такое забабахаем! — Поручик взъерошивает волосы тёзки.

И вскоре начинается «строительство». Раньше Леонтьев никогда не старался, когда делал гнездо, и чаще всего разбирал его. Было не до подобных мелочей, ведь подготовка к тренировкам казалась намного важнее. А теперь появилось достаточно времени на занятия мелочами.

У Саши получается не сразу, и Поручик терпеливо объясняет всё. А когда создание гнезда завершается, он валит в него Леонтьева и обнимает, укрывая крыльями. И в этот момент Саша чувствует себя по-настоящему живым и нужным даже без полётов. Может, стоит хотя бы попробовать пожить без них и уделить чуть больше внимания мелочам, которые оказались невероятно приятными?

— Поручик, когда можно будет попробовать вступить в вашу группу? — спрашивает Леонтьев, смотря куда-то в потолок.

— Можно хоть завтра, Лосик. — улыбается Поручик и с особой нежностью целует тёзку в губы.

***