***

Саша, закрывшись в кабинке туалета, кусает измученные губы и чуть ли не плачет. Ему дико-дико страшно за свою жизнь. Зря он согласился на эту чёртову поездку, лучше бы остался дома с книгами и котами. Последние никогда не станут смеяться над лишним весом, очками с толстыми линзами и брекетами. Коты хорошие: они всегда поддержат и помурчат на ухо, когда Саше плохо после испытанных издевательств. А сейчас он совершенно один, пусть и в кафе сидят родители. Им плевать на всё, что не связано с оценками и красивым внешним видом.

Саша обнимает себя за плечи и думает о том, когда же уйдёт семья Щиголевых. Оказывается, вся якобы семейная поездка была запланирована ради сближения с Щиголевыми. А Саша только зря надеялся отдохнуть от них, точнее, только от своего тёзки. Последний всё учебное время не давал спокойно вздохнуть. Александр Щиголев давал обидные клички, постоянно комментировал питание Леонтьева и иногда избивал его.

Саша всё-таки не выдерживает и начинает плакать. Слёзы текут по щекам, а в висках что-то стучит. Инстинкты вопят: нужно срочно бежать в безопасное место, домой, в свою комнату, где есть уютное гнездо, книги и коты. Но всего родного нет в чужом городе, в ресторане, в кабинке туалета. Тут есть лишь отвращение к самому себе и страх, такой липкий и противный.

Становится хуже, когда Саша начинает чувствовать собственный запах. От него в горле появляется противный ком. Саша ненавидит кислые яблоки, но по иронии именно ими и пахнет. Нет, воняет. Про это любят шутить отец и сестра, искренне считая подобное забавным. А Саша после таких шуточек тратит почти все карманные на подавители и жрёт их пачками. А потом его тошнит по ночам, пока все спят.

Саша снимает очки, закрывает лицо руками и позволяет себе тихонько заскулить. Звук выходит жалким и несуразным, таким же, как и сам Леонтьев. Он вроде омега, а те по природе своей красивые и худенькие. Один только Саша неправильный: он нелепый и толстый. С таким хочется смеяться и общаться, но не заводить отношения. Над толстыми смеются, а не защищают их от нападок. И Саша изо всех сил старался быть хоть в чём-то симпатичным, но постоянные насмешки пресекали всякие попытки. В школе Саша тихий и забитый, а дома он весёлый и, вообще, самый-самый лучший брат, друг по сети, внук, сосед и сын.

Леонтьев затихает, когда слышит, как открывается скрипучая дверь туалета, и кто-то заходит внутрь. Последнее, что хочет Саша — чтобы кто-то незнакомый застал его бьющимся в истерике. Никакой бета не будет счастлив увидеть в туалете для бет рыдающего омегу. Другие представители «слабого пола», возможно бы и пожалели, но Саша забежал не в тот туалет: перепутал просто.

Зашедший, шагая, начинает насвистывать противную мелодию. Почему-то от неё Саше становится ещё страшнее. Он готов прямо сейчас выбежать из кабинки и завопить во всё горло, лишь бы неизвестный замолчал. Но омега каким-то неизвестным чудом контролирует себя. Инстинкты рвутся наружу, а разум их с огромным трудом подавляет.

Но всякий самоконтроль рушится, когда удаётся различить запах свистящего. Беты не должны пахнуть, но зашедший и не является бетой. Он альфа с острым еловым запахом, который по ощущениям разрывает лёгкие изнутри. Такой аромат имеет лишь один альфа — Александр Щиголев.

Только его не хватало Саше для полного счастья. Теперь уже он не может нормально сдерживать себя. Инстинкты заставляют жалобно заскулить, а справиться с ними нельзя: все коробки подавителей остались в сумке, возле столика, где прямо сейчас отдыхает семья.

На шум Александр реагирует почти моментально. Он быстро подходит к Сашиной кабинке и дёргает ручку. Дверь не открывается, и Леонтьев облегчённо выдыхает, а Александр зло рычит. От звука начинает трясти. Злость закипает в венах омеги. Как сильно он хочет хотя бы раз дать отпор Щиголеву… Но мозг припоминает, что тот раз в двадцать сильнее. Даже если Саша попробует напасть, то всё обернётся плачевно именно для него самого. Он будет истекать кровью под громкий смех тёзки по кличке Поручик.

— Живо открывай! — требует тот и с силой дёргает несчастную ручку.

— Нет, — фактически пищит Саша и вытирает слёзы рукавом.

Нельзя предстать перед обидчиком в таком позорном и унизительном виде. Нужно хоть немного привести себя в порядок.

— Совсем охренел? Тебя все уже заждались! — нервничает Поручик. — Срать и дрочить дома нужно, а не в кафе, идиота кусок.

— Раз я идиот — тогда почему такой умный, как ты, говорит со мной? — язвит Леонтьев.

Его внезапная смелость — лишь часть истерики, при которой здравый смысл уступает место эмоциям. Они захлёстывают Сашу с головой и заставляют его говорить то, о чём он вскоре сильно пожалеет.

И прямо сейчас Поручик начнёт кричать. Но этого не происходит, в туалете воцаряется лишь тишина. Но её прерывает рык откуда-то сверху. Саша поднимает голову и видит тёзку. Тот спрыгивает прямо в кабинку к Леонтьеву

— Что ты мне, блядь такая, вякнуть посмел? — Поручик хватает тёзку за рубашку и прижимает того к бочку туалета.

— П-прости, — шепчет дрожащий Саша, готовясь к удару.

Но вместо него Леонтьев чувствует, как Поручик утыкается носом ему в шею, начиная обнюхивать. От этого тошно и мерзко. Пусть внешне Поручик и нравится, но от его действий хочется рвать и бежать туда, куда только глаза глядят.

— Вкусно пахнешь, — как-то растерянно произносит Поручик и облизывает чужую кожу.

Новая волна истерики подкатывает к горлу Леонтьева. Он в настоящем ужасе от происходящего. Но даже закричать и позвать на помощь не может: будто забрали возможность орать.

— Ты меня ненавидишь, забыл? — шумно проглатывает слюну Саша.

— Ненавижу, но это не значит, что я не хочу тебе отсосать, — с приторной нежностью отвечает Поручик.

— Пошёл нахуй! — Саша каким-то образом отталкивает от себя альфу, быстро открывает дверь и выбегает из туалета.

***