Шерлок с трудом может поверить, что он нажал «Отправить». Внезапно он излил свое сердце в сообщении, и все слова, которые он скрывал, вырвались наружу, но он не собирался на самом деле отправлять его. Теперь он наверняка потеряет Джона: он вернется к Мэри и скажет, что больше не хочет видеть Шерлока, со всеми этими жалкими безответными чувствами, так что они больше не могут быть друзьями. Мэри будет довольна. Он запускает руки в волосы, дергая их в отчаянии. Может, ему позвонить? Может, сбежать? Может, ему стоит запереться в спальне и не выходить оттуда целый год?

— Ааааррргггхххх, — кричит Шерлок в своей обычной драматически громкой манере, несколько раз ударившись головой о руки.

Он не может позвонить, у него нет ни малейшего представления о том, что сказать, и он совершенно определенно не хочет слышать голос Джона, говорящего проваливать к черту. Исчезновение, — вполне приемлемый вариант — он с тоской смотрит на свое пальто, но если он уйдет, то может оказаться там, куда поклялся себе никогда больше не возвращаться. Он чист уже пять с лишним лет.

На самом деле есть только один выход: он должен остаться здесь и встретиться лицом к лицу с тем, что его ждет. Злое противостояние может быть лучше, чем если Джон никогда больше не заговорит с ним (это именно то, чего он заслуживает; его собственный опыт научил, что вскрытие чьей-то сексуальности обычно считается немного не хорошо).

Шерлок берет со стола бокал с шампанским, из которого так и не сделал ни глотка, и залпом осушает его содержимое. И тут же морщится — это действительно мерзко, хотя напиться сейчас выглядит заманчиво. Он наполняет стакан остатками из бутылки и осушает его тоже. Он никогда, если честно, не дружил с алкоголем. Подумывает вернуться к миссис Хадсон, но знает, что она все поймет и убедит поговорить. Он вздрагивает. Нет, ему нужно разобраться с мыслями в своей собственной голове, прежде чем он сможет даже подумать о том, чтобы обсудить это с кем-то еще.

Уныло шаркая по кухне, он решает заварить чай, отчасти потому, что находит этот процесс расслабляющим, а отчасти чтобы смыть ужасный вкус шампанского (миссис Хадсон купила его — она понятия не имеет о качестве). Когда он подходит к холодильнику, чтобы взять молоко, то вспоминает, что его нет, и что он попросил Джона купить его, и это воспоминание — соломинка, которая сломала спину верблюду. Глаза щиплет и обжигает, как будто они наполнены горячим песком, и единственный способ смыть его — позволить слезам пролиться. Прислонившись головой к дверце холодильника, Шерлок всхлипывает. Годы сдерживаемых эмоций выходят на первый план — все слезы, которые он не позволял себе выплакать с самого детства. Он плачет по Рэдберду и по всему, что никогда не сможет сказать Джону. Он плачет так, как ему хотелось тогда, стоя на краю здания, протягивая руку, и он плачет слезами боли, которые он отказался пролить в Сербии. Но больше всего он всхлипывает и рыдает из-за того, что, вернувшись домой, обнаружил, что снова потерял Джона, и из-за того, что в минуту необычайной слабости оттолкнул его еще дальше.

Он так поглощен излиянием собственных эмоций, что не слышит шагов, приближающихся к квартире, пока позади него не раздается голос — как раз, когда закипает чайник.

— Вижу, что вовремя.

Шерлок подпрыгивает, ударяется головой о дверцу холодильника, сбивая на пол пачку меню навынос и магнит, который их держал. Он разворачивается на месте, волосы буйно торчат во все стороны, глаза красные и опухшие, из носа все еще течет. Он никогда в жизни не чувствовал себя так неловко, поспешно вытирая нос рукавом, не в силах говорить.

Джон стоит, между гостиной и кухней, держа в руках литр молока, словно предлагая мир. Он больше ничего не говорит, просто относит молоко, ставит рядом с чайником и делает две чашки чая, давая Шерлоку возможность собраться с мыслями. И он, пользуясь случаем, идет в ванную и плещет себе на лицо холодной водой — готовясь к разговору, к неизбежности отказа Джона.

Когда он возвращается через кухню, Джон уже сидит за обеденным столом с двумя чашками чая. Шерлок внимательно осматривает его, видя сырость в волосах и холод, отчетливо проступающий на лице.

— Ты провел на улице последние три часа, — утверждает он.

— Ага… Мне нужно было подумать.

— Ты не пошел... домой? — Шерлок морщится от отвращения, произнося это слово. Он никогда не смирится с тем, что дом Джона находится где-то еще, несмотря на то, где он в настоящее время проживает.

Джон слегка наклоняет голову набок и хмуро смотрит на Шерлока, как всегда, когда тот не в состоянии понять социальные нормы. Шерлок опускает глаза, чувствуя себя вполне наказанным, когда понимает, что Джон возвращается к Мэри, думая, что, поцеловав Шерлока, вероятно, пересек черту того, что морально приемлемо.

— Ты очень долго думал. Пришел к каким-нибудь выводам?

— Пришел. И мне, наверное, следовало бы сначала поговорить с Мэри, но, честно говоря, я трус, — он поднимает руку, чтобы остановить попытку Шерлока прервать его. — Нет, так и есть. Когда дело доходит до того, чтобы сказать своей невесте, что я только что поцеловал своего лучшего друга, я — трус. Поэтому я здесь.

Шерлок прикусывает нижнюю губу, в его аквамариновых глазах ясно читается нервозность. Он не осмеливается спрашивать из страха, что не получит ответа, которого так отчаянно жаждет.

— Шерлок, я люблю тебя. Всегда любил, если честно. И независимо от того, что это значит для нас, я знаю, что не могу жениться на Мэри, когда испытываю к тебе такие чувства. Это было бы несправедливо по отношению к любому из нас.

Шерлок едва может дышать, этот момент слишком хорош, чтобы быть правдой. Блеск возвращается к его глазам, и на губах появляется улыбка.

— Ты…?

Джон инстинктивно понимает, о чем он хочет спросить. 

— Я не хочу, чтобы ты или Мэри думали, что я бросаю ее ради тебя. Я отменяю свадьбу, потому что люблю кого-то другого больше, чем свою невесту. Я никогда не любил ее так сильно, как тебя, и это не было проблемой, пока тебя... не было, но теперь ты здесь, и ты заставил меня взглянуть в лицо суровой реальности моих чувств к тебе. Если я женюсь на Мэри сейчас, я никогда не буду счастлив. Как я могу проводить расследования с моим лучшим другом зная, что люблю его больше, чем свою жену?

— Но... ты же сказал, что не оставишь ее ради меня, — заявляет Шерлок, и на его лице читается замешательство.

Джон вздыхает. Как может его друг понимать так много о мотивах преступления, но быть совершенно невежественным, когда речь заходит о чувствах? 

— Нет, не так. Я ухожу от Мэри. Я поговорю с ней сегодня вечером, соберу вещи и поселюсь в отеле на несколько дней.

— Приезжай сюда, Джон. Это твой дом!

— Я знаю, Шерлок, и я ценю то, что могу просто вернуться сюда, но когда я это сделаю, я не хочу переезжать обратно, как твой сосед по квартире... — Джон делает паузу, чтобы до него дошло, — ... и я не могу просто перескакивать из одних отношений в другие.

— А раньше мог, — фыркает Шерлок.

— Эй! — Джон притворяется обиженным. — Ладно, это справедливо. Но эти отношения гораздо важнее, чем мой бесконечный парад женщин. Ты гораздо важнее, понимаешь? Мне нужно все сделать правильно.

— Эти две вещи должны быть разделены: твой разрыв и наше что-бы-это-ни-было, — Шерлок начинает понимать, что хочет сказать Джон. Он неестественно медлителен сегодня вечером. Эмоции действительно замедляют его ум до скорости обычного населения, хотя на этот раз он осознает, что не возражает.

— Точно.

— Ты мог бы остаться здесь сегодня? — шепчет Шерлок.

— Нет, Шерлок. Я не могу это откладывать. Мне нужно поговорить с Мэри, а потом я поселюсь в отеле. Это не подлежит обсуждению. Пожалуйста, пойми.

— Мне... пойти с тобой? В смысле, поговорить с Мэри, — судя по выражению лица Шерлока, он предпочел бы быть где угодно, только не рядом с Мэри.

— Шерлок, — стонет Джон, но в его словах сквозит нежность, когда он понимает, почему Шерлок так непреклонен. — Я не передумаю. Ты можешь спокойно выпустить меня из поля зрения, обещаю.

Шерлок отводит глаза, смущенный от того, что его разоблачили, краска заливает его щеки. 

— Я боюсь, что все это не по-настоящему. Что ты уйдешь, а потом я проснусь.

— О, Шерлок, — Джон обнимает его и нежно целует в лоб. Шерлок надувает губы, пытаясь обидеться на жалостливый жест Джона, но на самом деле наслаждается контактом.

— Я не вернусь к ней. Даже если бы мы не сделали этого, я бы все равно съехал от Мэри сегодня вечером. Моего сердца там больше нет. Понимаешь?

Шерлок кивает на груди у Джона, потом отстраняется и коротко целует его в губы.

— А теперь отпусти меня. Давай проведем несколько недель...

— Недель?!

— … дней, живя по отдельности, и посмотрим, что будет дальше. Мы можем разговаривать, можем брать расследования, можем вместе ужинать. Как на свиданиях.

Шерлок хмурится от этой подростковой идеи со «свиданиями», но втайне знает, что он будет счастлив согласиться, потому что это Джон.

— Наверное, мне придется уволиться из клиники, — говорит Джон под нос. — После этого мне будет чертовски неловко работать с Мэри.

— Хорошо. Нам не нужны деньги, ты же знаешь, что у нас совместный счет для платежей от клиентов, которым ты можешь пользоваться.

Этот довод, обсуждавшийся ими ранее много раз, за несколько месяцев до того, как Шерлок прыгнул: Джон утверждал, что деньги принадлежат Шерлоку, а Шерлок возражал, ведь блог Джона привлек многих платежеспособных клиентов. Джон в какой-то степени согласился, но отказался от идеи разделить с ним бóльшую плату, полученную от Себастьяна Уилкса, друга Шерлока по университету, а не клиента из блога. Учитывая то, как закончилось дело, Шерлок сказал Джону, что тот может считать это компенсацией за причиненный ущерб. Джон рассмеялся, когда его друг спросил, не должен ли он заплатить что-нибудь и Саре.

— Мы сможем поговорить обо всем этом, когда я вернусь. А пока позволь мне заплатить за все самому. У меня есть деньги, которые я откладывал на свадьбу.

— Тебе должны вернуть деньги за кольцо.

— Я думаю позволить Мэри оставить его у себя — это меньшее, что я могу сделать.

Джон снова надевает пальто, проверяет наличие телефона, бумажника и ключей, прежде чем обернуться и увидеть Шерлока, полностью свернувшегося в кресле.

— Я напишу тебе, когда устроюсь, ладно?

Шерлок надувает губы, но ничего не говорит.

— Ладно? — делает еще одну попытку Джон.

— Ладно, — бормочет Шерлок, как капризный ребенок. Он закрывает глаза, боясь еще раз увидеть, как уходит Джон.