Он чуть было не сказал: «и меня», но вовремя удержался. Зачем молодому господину Вэй его помнить? Лань Цижэнь этого не знал, как не понимал и того, зачем ему самому нужно, чтобы Вэй Чанцзэ его запомнил. Если только потому, что молодой господин Вэй был единственным не членом его семьи, проявившим к нему интерес, симпатию и заботу…

      Осознавать это было внове. Когда-то Лань Цижэню казалось, что их семья будет вечной. Два года назад эта иллюзия разбилась на мелкие осколки. У Лань Цижэня остался только брат, но и у того дела ордена отнимали слишком много времени. Лань Цижэнь впервые в жизни почувствовал себя одиноким. Раньше, даже оставаясь надолго один, он твердо знал, что существуют люди, которые его любят и обязательно вернутся к нему. Теперь же он очень четко осознал, что возвращаться больше некому. Даже брат, каким бы добрым и заботливым он ни был, не сможет оставаться рядом вечно. Однажды он встретит хорошую девушку, у них родятся дети и будет своя собственная счастливая семья. А Лань Цижэню не будет места в этой уже чужой семейной жизни.

      У Лань Цижэня никогда не было друзей. И это чувство крепкого плеча рядом ему было совершенно не знакомо. Лань Цижэнь всегда считал, что любое дело лучше делать самому — только так можно быть полностью уверенным в качественном результате. Но сегодня оказалось, что делать что-либо вместе с другим человеком может быть удивительно приятно. Даже если это такое легкомысленное занятие как совершение покупок.

      Переполненный этим чувством близости, Лань Цижэнь мучительно искал возможность оформить свои эмоции. Ему отчего-то нестерпимо хотелось обнять Вэй Чанцзэ — это ему-то, любившему только материнские объятия! Даже братские Лань Цижэнь терпел с трудом, а уж от одной мысли, что до него может дотронуться посторонний человек, его передергивало. Однако сегодня, когда Вэй Чанцзэ держал его за руку, привычного отторжения не последовало.

      И все же обнять чужого, по сути, человека Лань Цижэнь, разумеется, не мог. В результате он зачем-то купил достаточно бесполезную вещь. Просто, как и говорил Вэй Чанцзэ, на память. Лань Цижэнь сперва хотел выбрать что-нибудь в цветах Облачных Глубин, чтобы выразить свою мысль яснее, но каждый раз, как он видел нечто похожее, испытывал чувство неуместности. Облачные Глубины — это зима, раннее утро, прозрачный воздух, прохлада… Вэй Чанцзэ — это лето, густой вечер, глубокая вода и тепло. Ему нужны были более темные, более насыщенные цвета.

      Наконец Лань Цижэнь нашел то, что его устроило. Предзакатное летнее небо в обрамлении холодного серебра — тепло Вэй Чанцзэ в строгих рамках Облачных Глубин.

      От подарка предсказуемо попытались отказаться, и на миг Лань Цижэнь испугался, что его и правда не возьмут. Неужели, подумал он, ему придется забрать подвеску себе — ведь выкинуть ее было бы расточительством, порицаемым правилами, — и глядя на нее, вспоминать, как был отвергнут.

      То ли отчаянье настолько отчетливо отразилось во взгляде Лань Цижэня, то ли подарок и правда пришелся по душе, но Вэй Чанцзэ в итоге все же улыбнулся и взял подвеску.

      — Я не смогу ее пока носить, — тем не менее предупредил он.

      Лань Цижэнь понимающе кивнул. Если Вэй Чанцзэ так беден, то дорогая вещь, появившаяся у него внезапно, обязательно вызовет неуместные вопросы. Лань Цижэню и самому отчего-то не хотелось, чтобы про этот подарок узнали другие. У Лань Цижэня никогда не было никаких тайн, и иметь одну на пару с кем-то вдруг показалось ему удивительно привлекательным.

* * *

      На улице потихоньку сгущались сумерки, и Вэй Чанцзэ начало казаться, что его юный спутник устал. Лань Цижэнь держался по-прежнему прямо, однако плечи его уже не были так горделиво развернуты. Взгляд больше не скользил по сторонам, и даже шел он как-то медленнее, не пытаясь держаться подальше от прохожих.

      Впрочем, толчеи тоже становилось все меньше. Семейные люди расходились по домам, на улице остались в основном молодежь да приезжие.

      — Вот вы где!

      Цзян Фэнмянь выскочил на них из ниоткуда, по-свойски приобняв обоих за плечи. Вэй Чанцзэ даже на расстоянии ощутил, как Лань Цижэнь вздрогнул, а затем поморщился. Второе, возможно, было из-за запаха: от наследника ордена Цзян отчетливо несло вином.

      — Ну как, не скучали? — не обращая внимания на холодный прием, поинтересовался Цзян Фэнмянь. — Куда вы запропали? Тут такое веселье было!..

      — Благодарю, мы хорошо провели время, — сквозь зубы произнес Лань Цижэнь и угрем вывернулся из-под навязанных ему объятий.

      — Хорошо так хорошо, — не стал спорить Цзян Фэнмянь. Вино делало его еще более благодушным, чем обычно. — А теперь пойдемте!

      — Уже поздно, — нахмурился Лань Цижэнь. — Надо успеть вернуться в Облачные Глубины до отбоя.

      — О… — Цзян Фэнмянь мгновение выглядел сбитым с толку, а затем просиял. — Лань Дуншэн не сказал тебе? Он отпустил нас на всю ночь!

      — Что?! — Вэй Чанцзэ показалось, что Лань Цижэнь даже пошатнулся от ужаса.

      — Ну да, — легкомысленно пожал плечами Цзян Фэнмянь. — Он сказал… погоди-ка… «До отбоя вы все равно вернуться не успеете, поэтому, чтобы не нарушать наш распорядок, можете остаться на ночь в Гусу. Надеюсь на вашу сознательность!»

      На последних словах он хихикнул: видимо, в собственную сознательность он и сам не шибко верил. Однако Лань Цижэню было не до смеха. Его лицо совершенно побелело, так, что глаза зияли темными провалами. Он шагнул в сторону, но как-то неловко и, оступившись, едва не упал. Вэй Чанцзэ поспешил подхватить его под локоть.

      — Я не могу!.. — уцепившись за него блуждающим взглядом, прошептал одними губами Лань Цижэнь. — Не могу остаться! Я должен вернуться…

      — Да брось! — воззвал к нему Цзян Фэнмянь. — Мы там гостиницу сняли, места всем хватит! С крыши будет здорово любоваться луной… Ну а если кто не захочет лезть на крышу, за гостиницей есть премилый садик. Пойдем, вдоволь насладишься свободой! А в Облачных Глубинах тебя все равно не ждут.

      Слова, призванные успокоить, подействовали прямо противоположным образом. На словах о том, что его никто не ждет, Лань Цижэнь содрогнулся всем телом, и Вэй Чанцзэ крепче сжал свою руку. Даже сквозь халаты он ощутил резко участившийся пульс юноши.

      — Молодой господин Цзян, я думаю, нет нужды так настаивать, — мягко вмешался Вэй Чанцзэ. — Если второй молодой господин Лань хочет вернуться, то зачем нам препятствовать ему?

      Цзян Фэнмянь свел брови к переносице, старательно что-то обдумывая, и наконец заявил разочаровано:

      — Но я не могу отпустить его одного! —выпил он все же недостаточно, чтобы позабыть об ответственности. — Лань-сюн с меня шкуру спустит, если узнает, что я позволил его брату бродить одному впотьмах!

      Вэй Чанцзэ не сомневался, что Лань Цижэнь вот-вот вступит в горячий спор, и потому поспешил заговорить первым:

      — Я мог бы проводить второго молодого господина Лань, — и добавил с обезоруживающей улыбкой: — Если, конечно, я не понадоблюсь вам этой ночью?

      Цзян Фэнмянь только отмахнулся.

      — Не понадобишься! — покачал он головой. — Но неужели тебе не хочется развлечься напоследок? Больше таких шансов не выпадет долго: Лань-сюн отпустил нас только в честь праздника!

      Он оглядел их искренне обиженным взглядом.

      — Ну же, не глупите! — воззвал он к ним. — Я там ужин заказал! Курица, Вэй Чанцзэ, поросенок! И, конечно, «Улыбка императора»! Лань Цижэнь, ты должен попробовать! Как можно жить рядом с Гусу и не вкусить этого божественного напитка?

      — Алкоголь запрещен, — отчеканил Лань Цижэнь, ничуть не соблазненный нарисованной картиной.

      Вэй Чанцзэ, напротив, ее вполне оценил. «Улыбка императора» — это здорово. Цзян Фэнмянь покупал им немного, когда они были в Гусу, но сегодня драгоценное вино наверняка если и не польется рекой, то его все равно будет в избытке. Да и поросенок тоже звучал весьма соблазнительно.

      Однако Лань Цижэнь, чей локоть Вэй Чанцзэ до сих пор крепко сжимал, был, казалось, на грани. Не оставалось сомнений, что Цзян Фэнмянь затащит его в гостиницу, только связав и доставив туда силой. Но и оттуда мальчишка может сбежать, чтобы в темноте искать дорогу, по которой сегодня прошел в первый раз. При таких условиях он явно не успеет до отбоя, а значит, проведет холодную осеннюю ночь снаружи.

      — Я провожу, — мягко, но настойчиво повторил Вэй Чанцзэ. — Уверен, глава Лань, несмотря на свои слова, беспокоится. Если бы у меня был младший брат, я бы точно беспокоился.

      Цзян Фэнмянь фыркнул и покачал головой, однако настаивать не стал.

      — Ладно, — протянул он разочарованно. — Тогда идите сейчас, пока еще не окончательно стемнело, а то ноги себе переломаете.

      Они послушались совета и поспешили покинуть город. Правда, по дороге Лань Цижэнь попытался отказаться от сопровождения:

      — Вам нет нужды меня сопровождать, молодой господин Вэй, — произнес он, и его уши чуть запунцовели в предзакатных лучах. — Мои ровесники уже самостоятельно ходят на ночные охоты, неужели кто-то серьезно подумает, что я не смогу пройти по безопасной дороге от Гусу до Облачных Глубин?

      — Дело не в опасности, — мягко возразил ему Вэй Чанцзэ. — А в привычке. Я помню, как мы с молодым господином Цзян в первый раз отправились на ночную охоту: только вдвоем, сбежав ото всех раньше времени… Мы тоже тогда думали, что все знаем и все умеем. Даже больше: мы действительно знали и умели очень многое. Но от неожиданности да с непривычки мы запороли все, что только смогли. Чудом не оставили там свои кости, хотя монстр-то был пустяковый.

      Лань Цижэнь промолчал, и Вэй Чанцзэ, выдержав паузу, добавил:

      — Сегодня был хороший день, второй молодой господин Лань. Давайте его так же хорошо закончим? Я совсем не против прогуляться по вечерней дороге и вдохнуть свежего воздуха после всей этой толчеи. Вечером мир дышит по-особенному, вы не замечали?

      Лань Цижэнь бросил на него странный взгляд и ответил чуть неловко:

      — Вечер… действительно очень красив.

      А потом добавил:

      — Лань Цижэнь.

      — Что? — недоуменно сморгнул Вэй Чанцзэ.

      — Я заметил, что с наследником Цзян вы соблюдаете субординацию только при посторонних, а наедине зовете по имени, — на мгновение поджав губы, произнес Лань Цижэнь. — Я бы хотел, чтобы…

      Он осекся, смущенно отвернувшись, что Вэй Чанцзэ его понял.

      — Если вы так желаете, — произнес он с улыбкой. — Но тогда вам тоже придется звать меня по имени.

      Лань Цижэнь кивнул и ускорил шаг. Вверх по лестнице он практически взлетел, и Вэй Чанцзэ пришлось приложить силы, чтобы угнаться за ним. Они успели до отбоя, хотя стражи на входе и окинули их удивленными взглядами. Не останавливаясь, лишь уменьшив скорость до границ дозволенного, Лань Цижэнь устремился к своему дому. Сам не зная зачем, Вэй Чанцзэ последовал за ним. Если для его юного… пожалуй, уже даже друга столь важно было оказаться дома, то он считал своим долгом проследить за этим до конца.

      Они уже почти добрались до своей цели, когда дверь дома распахнулась и на пороге возник глава Лань. На лице его явственно читалась тревога. Помедлив буквально мгновение, чтобы окинуть их внимательным взглядом, Лань Дуншэн шагнул им навстречу и поймал брата в свои объятия.

      — Прости, — прошептал он в макушку Лань Цижэня так тихо, что стой Вэй Чанцзэ чуть подальше, он бы не расслышал. — Прости, я совсем забыл тебе сказать! Думал сделать сюрприз: мы бы вместе остались на ночь в Гусу… А когда мне пришлось задержаться здесь, забыл предупредить тебя.

      Лань Цижэнь, не пытаясь отстраниться, покачал головой и шепнул что-то совершенно беззвучное.

      — Ну конечно, ты бы там не остался навсегда! — голос Лань Дуншэна прозвучал успокивающе-нежно, словно он утешал маленького ребенка. — Я бы ни за что так с тобой не поступил! Цижэнь, ты же знаешь, этого никогда не случится!

      Вэй Чанцзэ слышал слова, но не понимал их смысла. Оттого ситуация для него становилась все более и более неловкой. Он и так чувствовал себя третьим лишним рядом с братьями, а теперь еще, судя по всему, слышал нечто, вовсе не предназначенное для посторонних ушей.

      Вэй Чанцзэ сделал шаг в сторону, собираясь удалиться вовсе, когда Лань Дуншэн поднял голову. К удивлению Вэй Чанцзэ, его глаза были чуть повлажневшими.

      — Спасибо вам, молодой господин Вэй, — произнес глава Лань с искренним чувством в голосе.

      — Не стоит благодарности, — неловко пожал плечами Вэй Чанцзэ. — Я люблю вечерние прогулки, мне было приятно.

      Лань Дуншэн понимающе улыбнулся ему и, разомкнув наконец объятия, произнес как ни в чем не бывало:

      — Ужин уже давно миновал, но до отбоя еще немного времени есть. Вы желаете перекусить?

      Лань Цижэнь покачал головой, да и Вэй Чанцзэ после мыслей о поросенке и «Улыбке императора» не был настроен на рис с овощами. Завтра его желудок вновь смирится с вынужденной диетой, а сегодня пусть лучше память сохранит мясные пирожки, преподнесенные ему с такой наивной хитростью.