Полиции не требуется много времени, чтобы добраться до Хоксмур-Роуд. Шерлок беспокойно сидит в задней части машины скорой помощи, не отвлекаясь на парамедика, оценивающего его состояние, наблюдая, как Джон разговаривает со следователями. От визита в больницу никуда не деться, и, к разочарованию Шерлока, ему поставили капельницу для внутривенного вливания. По крайней мере, он избавлен от необходимости надевать нелепую, вызывающую клаустрофобию кислородную маску.

Он не солгал, когда сказал Джону, что беспокоится о своем здоровье, но разочарование из-за того, что его отстранили от расследования случившегося, перевешивает беспокойство. И если он начнет беспокоиться о том, почему не может думать и обо всех ужасных возможностях, изложенных Джоном... Что ж, это не решит дело, а только отвлечет, пока он действительно не станет бесполезным. В своем нынешнем состоянии он не может дедуцировать, не может вспомнить и не может связать мысли воедино, чтобы понять смысл всего этого. Это ужасает, и может захлестнуть его, если он позволит, но на это нет времени. Человек мертв, и Шерлок знает, что он — очевидный подозреваемый.

Бесконечный парад мигающих синих огней, когда на место происшествия прибывает все больше полицейских и криминалистов, вызывает у него головную боль. Он пытается закрыть глаза и вспомнить все, что произошло после того ужина на Бейкер-стрит несколько дней назад, но все, что он видит, — это вспышки картинок: его сестра, Майкрофт и родители, поместье Месгрейв и Виктор. Как бы ему ни хотелось погнаться за этим белым кроликом, он знает, что это не приведет его к информации о Даррене Мейтере. Он отталкивает все это прочь, но остальная часть сознания ужасающе пуста.

Спустя бог знает сколько времени Джон наконец ныряет под недавно натянутую полицейскую ленту и направляется к задней части машины скорой помощи, и Шерлок благодарен ему за знакомое присутствие. Джон решительно и непреклонно оглядывает картину с мрачным и каменным выражением на лице, с прямой осанкой и со сжатыми кулаками. Очевидно, он возвращается со своего первого сражения, готовясь к большой войне. Шерлок может сказать, что он выиграл этот раунд, хоть и с трудом.

Джон кивает парамедику и садится на край каталки. 

— Полиция хочет задать тебе несколько вопросов, но я настоял, чтобы сначала мы отправились в больницу. Они не будут допрашивать, пока тебя не осмотрят врачи.

— Ты имеешь в виду, только в присутствии моего адвоката?

— Шерлок, я отказываюсь верить, что ты ответственен за смерть этого человека.

— Я проснулся весь в крови в его квартире, Джон. Я не помню, где был и что делал последние два дня. У меня были ключи от его дома и машины, а пальто лежало в мастерской рядом с телом. И я не могу... — он хватает себя за волосы и издает вопль отчаяния. — Я не могу думать! Я не могу дедуцировать, я ничего не могу... вспомнить. Я не могу доказать свою невиновность, так что даже я начинаю сомневаться, действительно ли я так невиновен, как ты, похоже, уверен.

Джон цыкает зубом и кивает, щурясь на дорогу, а потом снова смотрит на Шерлока. 

— Ты прав, это выглядит не очень хорошо, — мрачно соглашается он. — Но я знаю тебя гораздо лучше.

Их прерывают прежде, чем Шерлок успевает ответить; к ним подходит полицейский в штатском, явно решивший заняться Шерлоком. Отвращение и презрение буквально стекает с него, когда он представляется как детектив-инспектор Майкл МакВей.

— Как вы себя чувствуете, мистер Холмс? — спрашивает детектив-инспектор, хотя совершенно очевидно, что его нисколько не волнует самочувствие Шерлока.

Они попросили Лестрейда встретиться с ними в больнице, о чем Шерлок теперь очень сожалеет. Он настороженно смотрит на офицера. 

— Я в некотором... замешательстве.

— Ваш бойфренд говорит, что у вас какие-то припадки, — покровительственно говорит МакВей.

Рядом с Шерлоком Джон с вызовом вздергивает подбородок.

— Он говорит, что один припадок у вас был прямо тут на тротуаре, — добавляет МакВей.

— Это вопрос, или мы можем идти? — в сердцах спрашивает Джон.

— Что вы делали в студии мистера Мейтера?

— Пытался собрать воедино недостающие воспоминания за последние несколько дней.

— Получилось?

— Нет.

— Ни единого воспоминания о том, что произошло в том здании?

— Нет.

— И ни единого воспоминания о том, как вы оказались в его квартире в Ислингтоне?

— Нет.

— Мистер Холмс, вы знали Даррена Мейтера?

— Я не помню, чтобы когда-нибудь встречался с ним.

— Итак, вы хотите сказать, что впервые увидели мистера Мейтера, когда воспользовались его ключами, чтобы проникнуть в его художественную студию, где нашли его тело.

— Да.

— В студии полно улик, в том числе множество отпечатков пальцев с кровью. Мы собираемся проверить эти отпечатки, и я думаю, что мы все знаем, с чьими отпечатками они совпадут. Так что сейчас самое подходящее время сказать мне, есть ли что-нибудь еще, что, по-вашему, я должен знать?

Шерлок качает головой.

— Хорошо, Мистер Холмс, — едва не закатывает глаза МакВей. — Нам нужно, чтобы вы приехали в участок и ответили еще на несколько вопросов.

— Единственное место, куда мы поедем, — это больница, — требует Джон, складывая руки на груди.

— Конечно, — снисходительно говорит МакВей Джону. — Но как только они выяснят, что вызывает эту невероятно удобную амнезию, он поедет со мной в участок.

________________________________________

Они проводят четыре часа в отделении неотложной помощи. Похоже, день будет долгим — Шерлока сразу же по прибытии забирают на обследование, в то время как Джон обещает ввести ошеломленного Лестрейда в курс дела. Детектива вызывают обратно еще до возвращения Шерлока с сообщением о прорыве в расследовании убийства, которое он ведет, так что Джон скрипит зубами и тратит время на то, чтобы проинформировать Майкрофта. Неудивительно, что старший Холмс уже знает о ситуации от своих подчиненных и обещает связаться со своим лучшим адвокатом, чтобы он занялся делом Шерлока.

МакВей послал констебля, чтобы убедиться, что Шерлок не сбежит, но поскольку его еще не арестовали, ничто не мешает Джону быть у его кровати, и он остается на все время их пребывания в неотложке. Хотя занавеска и задернута, они знают, что офицер находится рядом, снаружи, и Шерлок чувствует напряжение, исходящее от Джона из-за этого.

Они избегают говорить о текущей ситуации, чтобы кто-нибудь не подслушал. Исключение — редкие вопросы Джона, которые выдергивают Шерлока из пустого лабиринта, в который превратился его разум.

То, что начинается с «Как ты себя чувствуешь?» или «Тебе что-нибудь нужно?» превращается в «Ты что-нибудь вспоминаешь?» и наконец в «Ты помнишь что-нибудь из того, что происходило с момента твоего ухода, что могло бы подсказать нам, куда ты пошел? В конце концов, похоже, ты запланировал алиби».

Шерлок не всегда хорошо разбирается в людях, но даже он может уловить намек на горечь в последних словах. Джон наклонился вперед в своем кресле, упершись локтями в колени и низко опустив голову.

— Джон, прости, что не рассказал тебе что бы я ни планировал…

— Мы не должны были что-то скрывать друг от друга. Ты и я, мы должны были оставить все это в прошлом, — говорит Джон напряженным голосом. — Я выполнил свою часть.

— Я знаю, — соглашается Шерлок, отводя взгляд.

Джон поворачивается и смотрит на него с выражением боли на лице. 

— Это не только для меня, Шерлок. Рози... она уже достаточно взрослая... если с тобой что-то случится, это повлияет и на нее.

— Тогда, боюсь, я уже причинил ей боль.

— Ты не убивал этого человека, Шерлок, — качает головой Джон и тяжело вздыхает. — Мне все равно, что я должен сделать, чтобы доказать это, но я знаю: ты этого не делал.

— Но почему я не предотвратил его? Это убийство не было бы первым, которое я старался не допустить, — усмехается он.

Прежде чем Джон может ответить, медсестра прерывает их для проверки жизненных показателей, с результатами КТ в палату заглядывает врач: все совершенно в порядке. Шерлок с глухой покорностью наблюдает, как Джон допрашивает врача — старого, измученного человека, приближающегося к пенсионному возрасту, чье взаимодействие с Шерлоком было довольно безучастным, даже бесцеремонным.

Доктор уходит, неохотно согласившись на МРТ, и Джон с сердитым ворчанием садится на стул рядом с кроватью. 

— Они обязаны — давали клятву Гиппократа — относиться к тебе так же, как и ко всем остальным здесь, — ворчит Джон. — Этот чертов констебль, стоя там, заставляет людей думать, что ты опасен и виновен. Господи. Тебя даже ни в чем не обвинили.

Невысказанное «пока» повисло между ними. Шерлок не возражает, зная, что бессмысленно вступать в спор с Джоном, когда тот так раздражен. Но он беспокоится, что в этом может быть крупица правды. Что если он опасен и не знает об этом?

У Джона звонит телефон — на экране фотография миссис Хадсон. Прием мобильной сети недостаточен, и Джон выходит в поисках лучшего приема, бормоча: 

— Я буду неподалеку. 

Через несколько минут он возвращается к кровати Шерлока мрачным.

— Миссис Ха сегодня будет присматривать за Рози с Гарри на подхвате.

— Что ты ей сказал?

— Только то, что мы оказались втянуты в важное расследование убийства.

Шерлок поднимает в удивлении бровь.

— Ну, технически я не соврал, но и не мог сказать ей правду, — настаивает Джон. — Во всяком случае, пока мы сами ее не узнаем. И уж точно не по телефону.

Шерлок кивает, вздыхает и разочарованно осматривает на себя. Капельница и пульсоксиметр. Грязная больничная рубашка. Его память все еще удручающе пуста, а в мыслях туман. Шансы, что в ближайшее время он снова увидит миссис Хадсон, Рози или Бейкер-стрит кажутся ничтожными. Скоро его и с Джоном разлучат. Грудь на мгновение болезненно сжимается под тяжестью осознания, и он тут же выбрасывает мысль из головы. Сейчас ему не стоит проявлять эмоции, он и так уже скомпрометирован во многих отношениях. Если он позволит чувствам поглотить себя - это сделает его совершенно бесполезным.

В конце концов, гораздо более точная МРТ не показывает каких-либо патологий, которые могли бы объяснить амнезию Шерлока или потерю сознания в Милбери. Это странное чувство - облегчение от отсутствия опухоли, инсульта, аневризмы, артериовенозной мальформации[1] или любой очевидной травмы головы, но также и разочарование от отсутствия ответов.

Шерлок чувствует, как растет напряжение и беспокойство Джона, как он искоса поглядывает на Шерлока, как ястреб, ожидающий очередного приступа. Джон уже поспорил с врачом неотложки, настаивая на том, что ЭЭГ обоснована, но в ответ получал, что они ожидают результатов анализа крови, прежде чем закажут какие-либо другие тесты. Теперь, когда сканирование оказалось бесполезным, фокус, похоже, сместился на фармакологию, поскольку Шерлок до сих пор не демонстрировал никаких явных симптомов, указывающих на эпилептическую активность. Вопросы задаются, повторяются, затем повторяются еще несколько раз — об употреблении наркотиков, о тусовках, — и Шерлок отвечает с нарастающим раздражением. Он начинает жалеть, что позволил Джону привезти себя сюда.

Доктор снова возвращается к кровати Шерлока, на этот раз с самодовольным видом, подтверждающим его правоту. Он с размаху отдергивает занавеску и поворачивается, чтобы обменяться взглядом с констеблем, прежде чем снова задернуть за собой занавеску. Он обращается к пациенту, игнорируя военного врача, достававшего его все утро. 

— Мистер Холмс, ваш анализ крови дал положительный результат на следы кетамина.

Шерлок чувствует, как сердце уходит в пятки. Кетамин является местным обезволивающим[2] с известными галлюциногенными свойствами, а также прочно обосновался в роли тусовочного наркотика. Он его принял и не может этого вспомнить? Почему он выбрал кетамин, если он никогда не был в диапазоне его наркотиков?

Джон будет в ярости, если этим все объяснится. Все шло так хорошо... Они жили такой спокойной и счастливой жизнью с тех пор, как год назад Джон и Рози вернулись в 221Б. Вечерами занимаясь тихими расследованиями. Он не испытывал тяги с тех пор, как завязал после дела Калвертона Смита. Шерлок так много работал, чтобы снова завоевать доверие Джона, восстановить их отношения из руин, и он мог сказать, что Джон делает все возможное со своей стороны, чтобы возместить причиненный ущерб. Шерлоку нравилось рассказывать Рози о мире, водить ее по городу, на детские площадки и в зоопарк... Проводить тихие вечера за чтением или просмотром телепередач с Джоном, когда Рози укладывали спать... Все это придавало жизни смысл, о котором Шерлок и не подозревал. Все, что он принимал из медикаментов в последнее время, — это «Ибупрофен»[3] или поставляемый Майкрофтом «Гранисетрон»[4] во время сумбурных полетов на вертолете в Шерринфорд. Он никогда добровольно бы не принял ничего, даже отдаленно напоминающее то, что глотают для получения удовольствия. Шерлок в этом абсолютно уверен — он не стал бы подвергать опасности свою домашнюю жизнь теперь, когда она наконец стала именно такой, как он мечтал с тех пор, как оставил Джона.

Он снова бросает взгляд на руки, чтобы удостовериться, но собственный осмотр, так же, как и медосмотр, проведенный менее часа назад, дает один и тот же результат — ничего. Никаких новых следов от уколов.

Теперь он замечает, что Джон смотрит на него, нахмурив брови. В его глазах мелькает огонек от ощущения предательства, но как только они встречаются взглядами, он, похоже, решает, что Шерлок больше не употребляет. Эта доля секунды доверия... Они так долго работали над этим.

И все же Шерлок слегка вздрагивает, когда Джон мрачно поворачивается к другому доктору. 

— Еще какие-нибудь наркотики? Кокаин? Героин?

Глазами доктор изучает отчет и качает головой. 

— Нет, ничего подобного. Токсикологический анализ на опиоиды и бензодиазепины[5] отрицательный.

— Что насчет…

— Посмотрите сами, — ворчит он, протягивая Джону результаты анализов крови. Пробежав глазами, он отдает распечатку Шерлоку. Это странное чтение: некоторые из обычных токсикологических анализов показали слабые положительные результаты, но дополнительное тестирование доказало: что бы их ни вызвало — оно не подпадает под привычный список того, что люди используют для расслабления.

— Я не знаю некоторые из этих результатов, — хмурится Джон.

— Как и лаборатория, — подтверждает консультант неотложки. — Возможно, это экспериментальные препараты; порой они дают частичные положительные результаты. Мы ждем еще нескольких результатов для идентификации, но ничего такого, что изменило бы план лечения.

— Но если вы не знаете, что это, я уверен, дополнительные тесты… 

— Остатков этих лекарств недостаточно, чтобы оправдать его пребывание здесь. Большинство из них выведется из организма в ближайшие несколько часов. Один только кетамин объясняет проблемы с памятью и даже кратковременную потерю сознания. В данный момент ему больше не грозят обмороки или потеря памяти, до тех пор, пока он чист. 

— Я вас выписываю, мистер Холмс, — говорит он, поворачиваясь к Шерлоку, отодвигает занавеску и выходит.

В бешенстве Джон с такой силой отдергивает занавеску, что чуть не срывает ее с карниза, и вскоре подходит вплотную к доктору — их спор затихает в коридоре.

Констебль, наблюдающий за происходящим, заканчивает телефонный разговор, встает со своего места и подходит к Шерлоку.

________________________________________

Комната для допросов холодная и обветшалая. Светлая серо-зеленая краска облупилась на стенах, над металлическим столом и стульями висит одинокая лампочка. Близится вечер, но сквозь маленькое окошко под потолком в комнату проникает достаточно света, хорошо освещая темные углы. Стена, на которую смотрит Шерлок, в основном состоит из полупрозрачного зеркального стекла, и он знает, что за ним наблюдают. Трудно сказать, как долго он ждал, кажется, вечность, но он понимает, что все это часть их тактики — выбить его из колеи. Заставить его вариться в чувстве вины, позволить напряжению копиться внутри, пока не одолеет тревога.

Он бывал в таких комнатах бесчисленное множество раз, но редко в нынешнем качестве. Обычно он — один из тех, кто стоит по другую сторону зеркала, наблюдая за подозреваемым в поисках странного жеста или оговорки, раскрывающих детали, о которых следствие не имело представления. Он знает, что будет дальше, и он беззащитен. У него нет алиби и нет объяснения, почему он был с Дарреном Мейтером. Теперь он знает, что полиция уже побывала в квартире этого человека и нашла там следы пребывания Шерлока. Но и он ничего не скрывает, потому что скрывать нечего. Невозможно утаить то, чего не помнишь.

Шерлок ничего не чувствует, когда МакВей наконец входит с папкой и бумажным пакетом. Он знает, что его ждет, и овладевшая им беспомощность ведет к безрассудному принятию своей судьбы.

МакВей улыбается ему, явно разыгрывая самодовольство, чтобы еще больше понервировать Шерлока. Кладет бумажный пакет на стол.

Шерлок смотрит на пакет, потом на МакВея, но ничего не говорит.

— Как вы себя чувствуете, мистер Холмс? Время, проведенное в больнице, помогло вам вспомнить что-нибудь новое?

— Нет, — отвечает Шерлок просто, без особых интонаций.

— Вы уверены? Потому что у меня есть доказательства, противоречащие тому, что вы мне рассказали.

Шерлок не шелохнулся. 

— Все, что я вам сказал, это то, что я ничего не помню.

— Вы сказали, что никогда не встречались с Дарреном Мейтером и никогда раньше не были в его художественной студии.

— Я сказал, что не помню, чтобы встречался с ним или был у него в студии. Должен ли я считать, что то, чтобы у вас там ни было, доказывает, что я лжец?

— Я не говорю, что вы лжец, мистер Холмс. Ради вашего с доктором Ватсоном блага я надеюсь, что ваша амнезия реальна и что вы убили Даррена Мейтера в припадке слепого безумия.

Шерлок отказывается раздражаться. 

— Что в пакете?

— Это не мастихин[6]... что, по нашему предварительному судебно-медицинскому анализу, является орудием убийства. Перерезанное горло — похоже на казнь. Вы помните это, мистер Холмс?

— Нет, — говорит Шерлок без малейшего намека на разочарование. — Вы собираетесь прекратить эту нелепую игру и показать мне улики?

— Давайте, — кивает МакВей.

Шерлок протягивает руку и вытаскивает комок знакомой шелковистой белой ткани, смятой и затвердевшей от пугающего количества засохшей крови.

МакВей дает ему время обдумать это, прежде чем снова начинаются вопросы. 

— На этой рубашке обнаружена одна группа крови, и она совпадает с кровью Даррена Мейтера. Это ваша рубашка, мистер Холмс?

Это бесспорно, так что Шерлок не утруждает себя скромностью или умственными рассуждениями. Он проверяет этикетку на предмет производителя и размера. Она сделана на заказ, и он легко узнает ее. 

— Да.

— Не объясните мне, почему ваша рубашка залита кровью человека, которого вы якобы не знаете?

— Нет, — Шерлок бросает скомканную ткань обратно на стол и в отчаянии вскидывает руки. — Я не знаю, как... — Он стискивает зубы и делает глубокий вдох через нос. — Я ничего не могу объяснить, потому что не помню!

МакВей моргает, потом качает головой и достает наручники. 

— Мистер Холмс, вы арестованы за убийство Даррена Мейтера. Вы не обязаны ничего говорить. Но ваша линия защиты может пострадать, если при допросе вы не упомянете факты, на которые впоследствии собираетесь ссылаться в суде. Все, что вы скажете, может быть использовано как доказательство[7].