Дом Майкрофта — роскошный и богато украшенный, со слишком большим количеством комнат, чтобы стать практичным местом жительства для одинокого человека. Когда они подъезжают к кирпично-каменному монолиту, у Джона в голове всплывает туманный вопрос: посетит ли он когда-нибудь это место по какой-то другой причине, кроме как требуя ответов о семейных секретах Холмсов?

Черный лимузин Майкрофта и, соответственно, его водитель — Уоллес, отсутствуют на подъездной дорожке, но его личный Bentley Continental стоит под навесом.

— Его может не быть дома, — бормочет Джон, чувствуя, как рядом, словно под напряжением, дергается Шерлок, отчасти надеясь, что прав. 

— О, он определенно дома, — рычит Шерлок, практически выпрыгивая из машины, как только таксист тормозит. Он подходит к богато украшенным деревянным дверям и начинает колотить в них.

— Майкрофт! — продолжает рычать Шерлок, и Джон понимает, что бесполезно указывать на элегантный дверной видеозвонок, который может быть лучшим вариантом при вызове кого-либо из глубин этого поместья. Прямо сейчас, Шерлок на это не отреагирует, а дверь, вероятно, сделана из какого-то неразрушимого материала, гарантирующего, что Шерлок сломается раньше.

— Я знаю, что ты там, Майкрофт!

Действительно, старший Холмс открывает дверь после еще нескольких ударов, выглядя невероятно равнодушным к буйству брата. 

— Откинулся, я погляжу? — смущенно смеется он, подчеркивая букву «к».

Шерлок игнорирует его и врывается в дом, не дожидаясь приглашения. 

— Ты что-то скрываешь от меня, — объявляет он без предисловий. — Об Эвр и наших родителях.

Это сбивает Майкрофта с толку настолько, что Джон замечает, как он дергается. 

— Что? Я не знаю, о чем ты гово…

— Черт возьми, Майкрофт! — разочаровано рычит Шерлок. — Перестань пытаться защитить меня от правды! Это была и моя жизнь тоже, и я заслуживаю знать. Я не уйду, пока не получу ответы. Все ответы.

Он уносится дальше в недра дома, оставив Майкрофта моргать с разинутым ртом, что для него нехарактерно, но потом он берет себя в руки и поворачивается к Джону.

— Он... опять употребляет?

— Нет. Однако он прошел какое-то экспериментальное лечение, и, похоже, оно включает в себя некий таинственный препарат, который мы не можем определить. Не те, что употребляют для расслабления. Он думает, что это лечение заставляет его вспоминать позабытое с большей ясностью, — пожимает плечами Джон. — Майкрофт, тебе лучше от него ничего не скрывать. Он все равно все узнает, и я бы предпочел, чтобы это случилось скорее раньше, чем позже, чтобы я смог отвезти его домой отдохнуть.

— Ах да, приступы. Я видел, что им не удалось воссоздать их в больнице?

Джон игнорирует вопрос. Конечно, Майкрофт уже все знает. Джон удивлен, что мистер Британское-правительство-и-всея-NHS[1] не вмешался в происходящее. Вполне возможно, что он хотел избежать разговора, приведшего сейчас Шерлока к его порогу.

Он находит его на диване в гостиной, скрестившего ноги и сложившего руки под подбородком. Обычно это спокойная поза, но от него веет сдерживаемым разочарованием; Джон видит, как напрягаются мышцы челюсти, когда он стискивает зубы. Не говоря ни слова, Джон садится рядом. Хотя это и не битва Джона, он все равно будет сражаться бок о бок с Шерлоком, как всегда. Шерлок скашивает на него глаза и расслабляется ровно настолько, чтобы Джон понял, что его присутствие не является нежелательным.

Майкрофт невозмутимо входит в комнату, некоторое время наблюдая за происходящим, затем глубоко вздыхает и устраивается в кресле напротив, сцепляя ладони и расправляя плечи.

Богато украшенная мебель, ощущение таинственности в сочетании с раздражением... Все это напоминает Джону визит в Букингемский дворец, случившийся много лет назад. Впрочем, он сомневается, что его слова или поступки могли бы рассмешить Шерлока. По крайней мере, на этот раз он одет как следует.

Майкрофт вздыхает и вздергивает подбородок. 

— Что ты хочешь знать?

— Кое-что связанное с пожаром и о том времени, когда пропал Виктор... Вы все боролись из-за меня, и я хочу знать, почему.

— Ах, — говорит Майкрофт, и лицо его мрачнеет от ужаса. Затем он резко включает профессионала, воздвигая стену из интеллекта и превосходства, к которой Джон так привык. 

— Знаешь, Луи-Фердинанд Селин[2] однажды сказал: «Бредя на ощупь среди призраков былого, недолго и заблудиться»[3].

— Сейчас не время швыряться в меня цитатами, — огрызается Шерлок.

Майкрофт наклоняет голову, нахмурив брови. 

— Я рассказал тебе о нашей сестре, о разрушении нашей семьи. Ты и сам достаточно насмотрелся. Нет ничего хорошего в каталогизации подробностей этой истории, и то, что ты уже знаешь, причинило тебе значительную боль. Я умоляю тебе подумать еще раз. В прошлом не было ничего хорошего. Забудь об этом, Шерлок.

Но Шерлок неподвижен, глядя на Майкрофта с твердой решимостью. Джон понимает, что любые попытки отговорить будут пропущены мимо ушей.

Поджав губы, Майкрофт выжидает несколько секунд, выпрямляется, кивает и делает глубокий вдох. 

— Эвр была гением и искусным манипулятором. Она не была похожа ни на одного ребенка, которого когда-либо видел мир. Она использовала свой талант для влияния и контроля так, что самые коварные и властолюбивые мужчины в этом мире ей бы позавидовали. Несмотря на все старания наших родителей найти людей, способных занять ее ум, ей было скучно. Ты был единственным, кто, казалось, избавлял ее от скуки.

— Да, да, я все это знаю, — нетерпеливо ворчит Шерлок. — Я знаю, что она сделала со мной, но дело не в этом.

— Ты знаешь не все, — наклоняет голову Майкрофт, разжимает ладони и кладет их на колени, собираясь с духом. — Она знала, как манипулировать тобой, как запугать тебя тихо и незаметно, как продлить игру. Даже я часто не осознавал, что она делает, пока это не становилось достаточно ясно. И она всегда доводила до такой степени, что в конце концов теряешь самообладание и принимаешь ответные меры, часто физические.

— Конечно, мамуля и папуля видели только последствия того, что сделал ты: их любимый, самый младший ребенок плакал, потому что брат причинил ей боль, безо всякого повода, как она утверждала. Ты всегда сопротивлялся изо всех сил и часто не мог четко сформулировать, что она сделала с тобой, а то, в чем ты обвинял ее, казалось таким маленьким и незначительным или таким нелепым и чудовищным, что взрослые не могли в это поверить. Я попытался заставить их понять, но мои доводы остались без внимания.

— Она заставила их думать, что проблема в Шерлоке, — перефразирует Джон. Если бы он не встречался с Эвр Холмс, то скептически отнесся бы к столь грандиозным заявлениям о ее способностях. Но нет, Джон знает, что ее стоит бояться, даже в нынешнем жалком состоянии. Она даже из Мориарти легко сделала свою марионетку.

— После того, как вдоволь наигралась, она, наконец, подвела родителей к тому, что терапевты, посещающие дом, были уже не для нее, а для тебя. Они нашли не так много, как предполагали наши родители, но тебя тщательно обследовали и установили, что ты твердо держишься на аутистическом спектре, и в те дни, когда такие дети часто объявлялись многочисленными экспертами как безнадежные случаи — этого было достаточно. Тогда об этом мало что было известно, а врачи и наши родители заблуждались. Они думали, что ты опасен, являешься угрозой для ее безопасности, что более тревожные тенденции были результатом ее наблюдения за тобой, а действия — после того, как ты ее терроризировал. Эвр всегда была их любимицей, их самой младшей и единственной девочкой, самой умной. Они просто не понимали, что одним из ее великих талантов было играть роль жертвы.

— Но ты сказал, что она порезала себя, и это заставило их понять, что она неуравновешенна, — вставляет Джон.

— Так и есть, но они застали Шерлока, препарирующим мертвую птицу, которую он нашел в саду всего за неделю до этого. Они были подавлены и обеспокоены тем, что он без колебаний разрезал ее, больше очарованный тем, как работают внутренние мышцы и органы. Конечно, мамуля думала, что это ужасно отвратительно и жутко, и так случилось, что Эвр тогда была с Шерлоком. Они полагали, что насилие, которое она совершила над собой, было прямым результатом того, чему он подверг ее и способом уменьшить беспокойство. Они даже беспокоились, что это он подтолкнул ее.

— Господи, — выдыхает Джон. Чем больше он узнает о детстве Шерлока, тем больше деталей встает на свои места. Удивительно, что Шерлок вырос таким хорошим, учитывая все, через что ему пришлось пройти. Большую часть своей жизни он винил себя, используя ярлык социопата как отговорку, вместо объяснений. На самом деле, многое из того, что он из себя сейчас представляет, было воспитанием, а не природой.

— Пока она не подожгла поместье Месгрейв, мамуля и папуля верили, что Шерлок виновен в исчезновении Виктора. Они уже сомневались подвергать ли других детей его обществу; они были уверены, что он нестабилен и жесток. Но Шерлок и Виктор всегда играли счастливо, без конфликтов, до тех пор, пока в них не участвовала Эвр, поэтому они позволили этой дружбе продолжиться. Думали, что это даже хорошо для них обоих, — Майкрофт, наконец-то, отвел взгляд от Джона и встретился глазами с Шерлоком, смотрящим на него в упор. — И все же, когда он пропал, допрашивали тебя. Полиция давила на тебя, и тот факт, что ты искренне скорбел о Викторе и был запуган нашей сестрой, был замаскирован тем, что полиция и наши родители оказали на тебя огромное давление, чтобы раскрыть его местонахождение. Когда его не нашли, часть подозрений была отброшена.

— Когда стало очевидно, что виновата Эвр, она сама мне призналась, хотя я и пытался объяснить это нашим родителям, они все же нашли извращенную логику, предполагая, что это ты довел ее до такого, что ты так сильно оскорбил ее, что она сорвалась. Они явно были расстроены из-за нее, но все еще были далеки от того, чтобы видеть в ней психопатку. После нескольких дней, когда Эвр дразнила тебя Виктором, ты снова отреагировал жестоко, швырнув ей в голову хрустальную сахарницу, пока мы завтракали. В тот день они были готовы отослать тебя, но я убедил их разделить вас. Они отказывались верить, что она опасна, но согласились, что для ее безопасности так будет лучше, и они дадут тебе еще один шанс.

— В тот день я стал твоей тенью; тем, кто следил, чтобы ты не попал в беду. На самом деле, я старался оградить тебя от нее, но для спокойствия наших родителей, я оказывал на тебя успокаивающее влияние. Они никогда не признаются в этом, но наши родители эмоционально отдалились от тебя и предпочли присматривать за нашей сестрой. Было ясно, что ты счастливее и беззаботнее, когда изолирован от нее. Но сама Эвр становилась более разочарованной и обиженной из-за того, что у нее отняли игрушку.

Джон наблюдает, как Шерлок впитывает новости. Их много, и трудно сказать, что происходит внутри, за почти преувеличенно стойким и холодным внешним видом, который он демонстрирует брату.

— Когда Месгрейв сгорел, оказалось, что пожар начался в твоей спальне, — продолжает Майкрофт в атмосфере смирения. — Я слышал, как ты кричал, но не мог попасть в твою комнату. Дверь была заперта, и у меня не было времени на поиски старого ключа. К тому времени, когда пришел отец и выбил дверь, ты уже был без сознания. Ты чуть не умер от отравления угарным газом. Чудо, что ты не получил серьезных ожогов или долговременных повреждений, хотя тебе потребовалось респираторное лечение в течение нескольких дней из-за повреждения легких. Остальные выбрались без травм, но фамильное поместье, как ты знаешь, было полностью утрачено.

— Они были уверены, что это ты устроил пожар, что ты разрушителен и мстителен. Замок на двери твоей спальни, как и на всех дверях в доме, был старинным. Мы никогда не запирали двери, так как им требовались ключи, поэтому предположили, что дверь, по какой-то случайности захлопнулась сама по себе из-за старого и неисправного механизма.

Вздох Майкрофта звучит так, словно, наконец, настала возможность отпустить то, что сдерживалось годами. 

— Они собирались отправить тебя в психиатрическую лечебницу-интернат прямо из детской больницы. И только после того, как пришли результаты экспертизы, наши родители признали твою невиновность. Пожарные доказали, что пожар начался не в твоей комнате, а прямо под ней, с помощью спички, поднесенной к потолку рядом с вентиляционным отверстием, которое выходило наружу рядом с твоей кроватью. Детектор дыма и другие приборы в этом крыле дома были испорчены, из них были вынуты батарейки. Они также обнаружили остатки рисунков Эвр с изображением твоего надгробья; тебя, сгорающего заживо, и другие очевидные признаки ее мотивов.

— Ситуация была решена, когда я убедил их обыскать Эвр, и они нашли старый ключ от двери твоей спальни в ее кармане. Она призналась без всяких угрызений совести, что хотела посмотреть, что с тобой сделает огонь и сколько времени тебе понадобится, чтобы умереть. Казалось, она осмелела, видя их испуганную реакцию, и призналась... кое в чем еще.

Майкрофт открывает рот, словно собираясь продолжить, а потом закрывает его, моргая. Очевидно, он раздумывает, стоит ли говорить, и у Шерлока заканчивается терпение.

— Что? — холодно спрашивает он, и Джон удивляется ровности его голоса. Несомненно, все услышанное не пройдет просто так. Джон изо всех сил пытается держать свои эмоции под контролем, просто слушая о травме, полученной Шерлоком.

Майкрофт смотрит на свои руки, избегая взгляда брата.

— Что, Майкрофт? — требует ответа младший Холмс, выплескивая наружу гнев.

Спокойный фасад Майкрофта, наконец, ломается. 

— Я не понимаю, зачем тебе понадобилось все это выкапывать, — упрашивает он. — Пусть прошлое остается в прошлом, младший.

— Для меня это не прошлое, Майкрофт, если я только сейчас узнаю о нем. Почему ты мне не говоришь? Мне нужно знать.

— Я только пытался защитить тебя от этого. Всю нашу жизнь, даже когда все это происходило, я пытался оградить тебя. Я несу это бремя, так что тебе не придется, — это самый искренний и эмоциональный человек, которого Джон когда-либо видел.

Шерлок тяжело дышит рядом, слегка дрожа. Но признание Майкрофта немного смягчило его. Из голоса ушел яд, сменившись мольбой. 

— Мне нужно знать, Майкрофт.

Майкрофт прикрывает глаза и медленно выдыхает; сглатывает и поджимает губы, прежде чем продолжить. 

— Она планировала, что это будешь ты, а не Виктор. Поскольку она отказалась сказать нам, где Виктор и что она с ним сделала, мы не смогли его спасти. Она сказала нам, что «утонувший Рыжебородый» должен был быть «утонувшим Желтобородым»[4]. Она спланировала скандал между тобой и Виктором. Предполагалось, что он вернется домой, и ты будешь играть с ней, как это обычно происходило, когда вы ссорились. А потом она отвела бы тебя к... колодцу, как мы теперь знаем. Но вместо этого ты умчался в дом, а Виктор согласился поиграть с ней. Поэтому она изменила планы.

Джон чувствует, как у него отвисает челюсть, и рискует бросить взгляд на Шерлока, чтобы увидеть, что тот страшно побледнел. Его лицо застыло от шока. Он быстро моргает, без сомнения, обдумывая бомбу, которую только что сбросил на них Майкрофт. Со своей стороны, Майкрофт продолжает рассказ, не желая терять слабые обороты.

— Терроризируя всех исчезновением Виктора, она на какое-то время успокоилась, но ненадолго. Она подожгла дом, решив, что все еще хочет твоей смерти. Она подошла очень близко... дважды. Как только она призналась, наши родители больше не смогли этого отрицать. Очевидно, что Эвр должна быть отослана, а не ты. Они переосмыслили все, что мы с тобой им рассказывали о ее издевательствах в прошлом, и, наконец, поняли, что ты говорил им правду. Они также признали, что она одна, по собственной воле, принимала участие в исчезновении Виктора. Чувство вины раздавило их, осознание того, что они помогали твоему мучителю и выставляли тебя злодеем. Но вместо того, чтобы попытаться загладить свою вину с помощью более заботливого воспитания, — я боюсь, что они никогда по-настоящему не оправились — они держали с тобой эмоциональную дистанцию, погрузившись в свою вину и горе.

— Тем не менее, к тому времени, когда ты достаточно поправился, чтобы вернуться домой из больницы, она уже была в безопасном месте в сотнях миль отсюда. Ты не увидишь ее больше тридцати лет.

— Предполагалось, что это буду я, — туманно говорит Шерлок, глядя куда-то вдаль и быстро моргая. — Виктор был бы сейчас жив, если бы я не оставил его наедине с ней. Я винил себя за то, что не разгадал ее нелепые загадки, хотя должен был принять вину за большее.

— Шерлок, не думай так, — торопится сказать Джон. — Твоей вины в этом не было.

— Наша дружба буквально убила его, — шепчет Шерлок, в основном самому себе.

Майкрофт отвечает быстро и не оставляет места для споров. 

— Его убила наша сестра, Шерлок.

— Мне нужна сигарета, — бормочет Шерлок, резко встает на дрожащие ноги и выходит из комнаты, не оглядываясь.

Майкрофт выглядит уставшим и больным. 

— В нашем прошлом так много боли, — тихо говорит он, проводя пальцем по резному дереву на подлокотнике кресла. — Лучше бы он не зацикливался на этом.

— Но он прав — для него это не прошлое, ведь так? — спрашивает Джон, вставая. — Хорошее или нет, но он не может оставить все как есть и готов рискнуть чертовски многим, чтобы понять это. Прямо сейчас он чувствует, что это только что произошло с ним. Ему нужно время, чтобы все обдумать и понять, что все закончилось.

— Все, что я сделал, — это попытался защитить его.

Джон кивает, мрачно соглашаясь. Он слишком хорошо понимает это чувство — он чувствует то же самое желание защищать по отношению ко взрослому Шерлоку, и ему пришлось научиться отпускать членов семьи, чьи решения слишком разрушительны. 

— Я думаю, он больше никому не позволит себя защищать.

Майкрофт молчит, закрыв глаза, и Джон уходит искать Шерлока.