Возвращение в Хогвартс вышло знаменательным. Дело было хотя бы в том, что Гарри внезапно понял: следить одновременно за всем он просто не в состоянии. Получилось, что он неосознанно задрал планку слишком высоко, и чуть не рухнул под её тяжестью. Выяснил он это по косвенным признакам.

Ему давно нравилось наблюдать за поведением людей в естественной для них среде. И в эту среду — и то, благодаря нему — не вписывался только Рон. На факультете у каждого была какая-то цель. Чтобы обнаружить её у некоторых личностей, приходилось изрядно потрудиться, потому что на первый взгляд заметить оную удавалось далеко не сразу. Но она была, и к ней шли, в меру сил и способностей. Рональд же создавал впечатление неприкаянной души. Хотя и он постепенно начинал адаптироваться к происходящему.

— Он меня либо убьёт*, либо до могилы* доведёт, — буркнул куда-то в сторону Уизли.

Услышало его всего два человека. Одним из них была Трейси, вторым — сам Поттер.

— И сделает он это, всего лишь понизив тон*? — будто бы невзначай осведомилась Дэвис. — Ты уже его тени боишься, причём он для этого не особо и старается.

Слизеринка заложила пером раскрытый учебник, зажмурилась и кивнула на него Рону. Тот устало вздохнул и беспрекословно его взял в руки.

— Заявление на лидерство у него было серьёзным, вот только он захотел объять необъятное. В этом деле нужно выбирать. Ты либо здесь и сейчас управляешь людьми, либо где-то там раздвигаешь границы магии, теоретизируешь над очередной проблемой… делаешь что-угодно, но не контролируешь обстановку, — Трейси при этом позволила себе слабую улыбку, показывая, что уж она-то выбирает «здесь и сейчас».

Взгляд её при этом был направлен не на Рона — она смотрела на Гарри, словно именно ему необходимо было услышать эти слова. Поттер внезапно понял, что конкретно Уизли в данной ситуации лишний, и разговаривают далеко не с ним. Дэвис изначально знала о его, Гарри, присутствии, и всё сказанное было обращено к нему.

Это он витает в облаках, пытаясь разобраться в политике. Это он находится где-то за гранью действительности, позволяя уже заинтересованным его возможностями однокурсникам разбредаться и, быть может, искать другого лидера.

— Спасибо, Трейси, за совет, — Гарри в признательности чуть склонил голову. — Однако в следующий раз позволяй себе раздавать их лишь при отсутствии посторонних ушей. Поскольку последствия недоучёта внешних факторов тебе не понравятся.

Поттер резко поднял голову и послал девочке кривую ухмылку.

— Теперь ты будешь сама читать всю учебную или какую-либо другую литературу, — припечатал он, давно от Нотта прознавший о её особенности, из-за которой Трейси сдружилась с Роном.

Он нужен был ей лишь затем, чтоб было кому читать ей учебники, поскольку на слух, являясь аудиалом, ей усваивать материал было гораздо легче. Теперь же ей настолько усложняли обучение, что возникало горячее желание тут же расправиться с обидчиком.

Дэвис вскочила настолько резко, что чуть было не опрокинула стол, стоявший чересчур близко к тому креслу, в котором она сидела.

— Ты!.. — слизеринка попыталась подавиться своим возмущением.

Гарри на это лишь пожал плечами. Озвученную ею проблему он решит. В голове уже возникла мысль, как можно это сделать. Вот только вместо того, чтобы с головой уйти в проблемы сегодняшнего дня, он просто станет почаще нисходить до коллектива. А сферу контроля над их потоком делегирует кому-нибудь другому. При проверке выполняемой работы лично им, разумеется.

— Да, это я, ты не ошиблась, — подтвердил свою личность — хотя не этого от него хотели — Поттер.

Руки Трейси непроизвольно сжались в кулаки, и она уж было потянулась за волшебной палочкой, когда Гарри её остановил:

— Я надеюсь, у тебя проблемы исключительно со зрением? Дислексия** — так, кажется, это называется? Или нарушения памяти тоже наблюдаются? Что нам староста говорила при приёме на факультет? — Дэвис помрачнела, что при и без того бледной коже делало её крайне похожей на какого-то излишне материального призрака. — Могу напомнить: «Слизерин это — дом. А на людях мы своё грязное бельё на потеху остальным факультетам мы не стираем»***. Это общее правило. Будешь натравливать на себя ещё и остальных, или тебе меня достаточно?

Губы девочки сжались в тонкую полоску. В гостиной она бессильна: Поттер нравится слишком большому количеству людей, чтоб при начале подобия дуэли за него никто не вступился, ожидая в ответ мелкую услугу. За её пределами Трейси также не сможет нанести какой-либо удар. Это будет уже удар не по Поттеру — по единству факультета, а этого ей не простят.

— Что, полукровка, твоя взяла? — выдохнула она сквозь плотно сжатые зубы то оскорбление, что хоть как-то в подобной ситуации могло возвысить её в своих же глазах.

Гарри с каменным лицом принял сие оскорбление, он даже бровью не повел, чтоб и вовсе не показать своего недовольства. Внутри же Поттера поднимал свои ростки, силясь завладеть всем его существом, гнев. Это было неоправданное оскорбление. Он не являлся полукровкой. Вот только… об этом никто не знал.

— Да, Поттер, не ожидал от тебя такого!.. — признал Драко, смешав в своём тоне суеверный ужас и толику восхищения. — Ты же специально не мелочился, бил по самому больному месту.

Гарри равнодушно пожал плечами. Им уже давно было замечено, что не так страшны магические проклятия, как осознание собственной неполноценности. А уж если подобное продемонстрировать прилюдно…

— Не боишься, что теперь она в отместку начнёт тебя, как «полукровку», грязью поливать? — с сомнением поинтересовался Драко.

Он пребывал в абсолютной уверенности, что найдутся те, кто в угоду своей фанатичной вере в чистую кровь начнёт ставить Поттеру палки в колёса. Фанатики редко видят своим действиям альтернативу, в лице хоть того же здравого смысла.

— Непременно начнёт, — как-то слишком нехорошо улыбнулся Гарри. — Дай девочке потешиться иллюзией своей победы. Пусть она найдёт тех, кого можно убедить, что я ничего из себя не представляющий полукровка. А потом, спустя определённое время, пусть их уверенность осыплется, подобно старой штукатурке.

Малфой — далеко не сразу — оценил такой подход к делу. Ведь будь он на месте Поттера, при первом же оскорблении раскрыл все свои карты, ни одну не оставил бы рубашкой вверх. Гарри же хочет вскрыть козырь лишь в тот момент, что назначит он сам.

Драко уже предвкушал реакцию факультета на подобное открытие, особенно реакцию тех, кто на время — о!.. разумеется, на время — разделит мнение Дэвис.

— И на какое время ты предпочтёшь оставлять их в неведении относительно твоего статуса крови? — поинтересовался Малфой: ему было в тягость ожидание, и потому он надеялся на более скорый вариант развития событий.

— Оу… мне доподлинно неизвестно, сколько времени это может занять. Могу сказать точно лишь одно: я буду ждать первых пакостей, которых не на кого будет списать, — обозначил вкратце свой план Гарри.

Малфой скривился. Интрига имела все шансы затянуться. Поттера побаивались многие. Когда при таком-то раскладе покажут себя во всей красе первые осмелевшие?

Видя крайне неудовлетворённого Драко, Гарри решил того приободрить:

— Я на время отойду в тень, не вмешиваясь в события. Тогда пришедшая в голову Дэвис мысль посетит больше людей. Они подумают, что я теряю хватку, а я хочу несколько позже всего лишь указать им их место.

Весь этот разговор неспешно тёк в пустой спальне первого курса. Сторонних наблюдателей здесь, в сердце его вотчины, можно было не опасаться. А Драко крайне боялся испытать на себе всю прелесть больной фантазии друга для того, чтобы кому-то проболтаться.

— Кстати, Гарри, ты так ничего и не сказал по поводу моего подарка! Он тебе хотя бы понравился? — долго держать серьёзную мину для Малфоя было несвойственно, и он довольно быстро переключался на ребячества.

Поттер замер на кровати в замешательстве. Подарки? Какие подарки? Нет, он помнил, что он отправлял Теодору и Драко презенты к Йолю, но вот о получении ответных подарков Гарри не мог припомнить ничего.

— А как ты мне его отправлял? — с интересом спросил Поттер, потому как лично Драко ему ничего даже не передавал.

Малфой посмотрел на него так, будто мальчик внезапно сошёл с ума.

— С совой, разумеется. Она должна была тебе его доставить утром 25 декабря, я же помню, что про Йоль я тебе только успел рассказать… — пояснил Драко.

Гарри глубоко задумался, пытаясь понять, почему это собственно он ничего из отправленного ему не получил. Выходило так: причина крылась в том, что он ещё в 4 утра того самого 25 декабря сорвался в Малый Гангельтон. И после этого на одном месте долго не задерживался. Выходит, совы просто не смогли отыскать адресата? И где они все теперь? Логичнее всего было бы прилететь в Хогвартс. Он же уже перестал бесконечно менять местоположение.

С Малфоем он частью этих рассуждений поделился. И тот предложил ему посмотреть свои подарки под ёлкой в общей гостиной. Там они обнаружены и были. Всю свою благодарность отправителям Гарри выразил тут же, не откладывая в долгий ящик. Пока воспоминания свежи и не затёрты новыми впечатлениями, выразить правильную, соответствующую ситуации эмоцию куда как легче.

Помимо презентов от однокурсников и некоторых пытающихся подольститься старшеклассников, Гарри обнаружил свёрток без подписи. Отправитель неизвестен. Так можно хоть аналог бомбы замедленного действия в специальной обработке под магический мир прислать!

При ближайшем рассмотрении в свёртке лежала мантия. Но вот если Поттера больше озаботило содержимое подарка, то Драко с недоверием всматривался в записку.

— Что ты там такого заметил? Замаскированное проклятие? — не то серьёзно, не то отдавая должное чёрному юмору, осведомился Гарри.

Малфой долго мялся, видимо, не совсем понимая, как подступиться к нужной теме. А потом начал, и как всегда издалека:

— Я же тебе уже рассказывал о своём отце. Так вот, он помимо того, что возглавляет род Малфоев, являясь единственным, кому этот титул принадлежит, как в магическом, так и в маггловском мире****, также полноправно считается главой Попечительского совета школы. Я видел, когда он разбирал свою корреспонденцию, этот почерк. Он принадлежит директору.

В голове Поттера заметались мысли. И как трактовать послание всеми уважаемого Альбуса Дамблдора? «Принадлежала отцу», «передаю тебе», «используй её с умом». Ни слова о том, что именно он передал, как это использовать и зачем оно вообще нужно. Если директору так нравятся головоломки, то пускай покупает себе судоку, а не головы ученикам своими загадочными намёками морочит!

***

— Северус, мальчик мой, ты же, думаю, догадываешься, по какому поводу я тебя вызвал, — мягко начал диалог директор, мерцая своими выразительными глазами из-под очков-половинок.

Снейп тяжело вздохнул. Роль личного порученца Дамблдора по особо странным делам ему порядком поднадоела. И это без учёта того что ни ответа, ни привета он от наследника Основателя так и не получил.

— Ещё какое-то происшествие, директор, — скучающим тоном отозвался Северус.

Он никогда не понимал, почему Альбус жаждал получать ответы на, казалось бы, самые что ни на есть риторические вопросы. Его порой этот поток нескончаемой директорской мысли даже угнетал. Ему не было понятно, зачем нужны все эти лишние слова и расшаркивания, когда дело без них приобретает более идеальную лаконичную форму.

— Понимаешь, Северус, я обеспокоен тем, во что может попытаться влезть юный Гарри, — высказал-таки свою главную озабоченность Дамблдор. — Он у тебя получил разрешение на каникулы, но у родственников пробыл лишь до Рождества, после его и след простыл. Мне не известно, где он был и что делал. Да, я могу с уверенностью сказать, что он не колдовал за пределами замка. Но подобная самостоятельность — если не выражаться более грубо,  беспризорность — в столь раннем возрасте меня, откровенно говоря, пугает.

Снейп мрачно кивнул. Поттер настораживал и его. Не бесил, не напоминал родителей, не раздражал. Именно настораживал. Что этому ребёнку могло прийти на ум? При направлении мысли в эту степь не рождалось ни подозрений, ни прогнозов. Хотя, возможно, дело было в том, что Северус проверки ради превысил свои должностные полномочия — попытался воспользоваться легилименцией. Те образы, что ему открылись, поразили бы воображение любого человека. Мало того, что ум мальчика не был сосредоточен на чём-то одном, перескакивая с воспоминания на воспоминание, так ещё и создавалось такое впечатление, будто вся память Поттера состояла из каких-то обрывков, подобно лоскутному одеялу. Северус услышал как куски ничего не значащих разговоров, так и обрывки популярных маггловских мелодий; был во всём этом бардаке даже форзац книги, посвящённой зельеварению.

— Он напоминает вам Тёмного Лорда в юности, директор?

Дамбдлор провёл левой — ведущей — рукой по своей палочке, лежащей у него, по обыкновению, на подлокотнике кресла. Весь его вид в миг приобрёл безучастность к обсуждаемому вопросу.

— Я не стал бы судить с такой поспешностью, — спустя довольно короткий промежуток времени отозвался директор. — Хотя мне многие замеченные за ним привычки и не нравятся. Больше всего настораживает то, что он ни у кого не спрашивает о войне с Томом. Он доверился более безучастному и безличному источнику — книгам. Даже Риддл в юности в большей степени опирался на мнение слизеринцев своего круга. Гарри же пытается выработать своё, своё мнение об историческом не для него, а для Британии, событии. Он не особо жаждет слышать живых участников тех боёв. Ему не нужна их оценка произошедшего. Приобретя свой взгляд на былое, он их скорей всего начнёт слушать, вот только отсеивая уже ставшие неважными для него детали.

Дамблдор замолчал, а от следующего его откровения Северуса прошиб озноб:

— Больше всего меня пугает то, что некоторые моменты, свойственные ему, были присущи мне в юности.