«Шире, улыбайся. Они в твоей власти.

Тысячи душ, слов, рук, части

Жизней, тобой за них прожитых.

Кому теперь ты веришь?»

(Atakama – Кому ты хочешь верить)

На сей раз пробуждение не было столь прекрасным и умиротворенным, если его вообще когда-либо можно было таковым назвать. Не было обыденного, и в то же время вполне предсказуемого звонка будильника, вязкой и уже такой привычной темноты маленькой комнатки, что обволакивала все вокруг и теплой, мягкой детской кровати: все тело жутко ныло, голова раскалывалась, а глаза слезились от тусклого, но поначалу непривычного после пробуждения света. Попытавшись пошевелиться, мужчина с ужасом для себя осознал, что руки туго связаны толстой веревкой и любое движение приносило легкий дискомфорт и боль в местах, где кожа соприкасалась с путами. Майлз приоткрыл глаза, чтобы понять, где находится. К не малому удивлению, он был все в том же пустом подвале, где его совсем недавно убил Фокси, о чем более красноречиво говорил его собственный труп лежащий слева. Но вот останков его недруга, что так же был уничтожен, рядом не оказалось. «Только не говорите мне, что эта раскуроченная в хлам тварь еще жива…», – пришел к плачевным выводам журналист и, скривившись, отвел взгляд. Он осторожно приподнялся с холодного пола, опершись на локоть, и уставился на веревки, но тут же ого внимание привлекла другая немаловажная деталь. Он был в одной лишь белой рубашке, да и та была полностью расстегнута. «Какого?! А где, черт возьми, мои вещи?», – преисполненный непониманием, мужчина начал быстро озираться по сторонам, надеясь найти их неподалеку.

К большому сожалению, первое, на что он наткнулся, был маленький плюшевый лисенок, что сидел прямо напротив него и, казалось, мило улыбался. В голове вспыхнули не столь приятные воспоминания об их первой встрече: пугающий взгляд, острие крюка и язык, скользящий по пересохшим губам. От этих мыслей по коже пробежал легкий холодок, заставивший ее покрыться мелкими, неприятными мурашками. «Нужно успокоиться… это всего лишь маленькая, никчемная игрушка, которая в любую секунду может обратиться в огромную механическую тварь, готовую разорвать меня на мелкие кусочки или же даже хуже. Так! Стоп! Я же хотел успокоиться! Да плевать… нужно, освободить руки и поскорее свалить отсюда!», – он вновь начал судорожно теребить веревки, стараясь при этом не отводить взгляда от лиса. Каждое движение, неосторожный поворот руки и кожу вновь обжигало огнем от трения о жесткие волокна, но эта боль была слишком ничтожной, чтобы остановить Апшера.

Он искусал все губы, пока возился с веревкой и спустя пару минут совсем позабыл об игрушке, приковав все внимание к решению насущной проблемы, ибо тугой узел никак не хотел поддаваться. И тут легкая тень, что отбрасывал лисенок в его сторону, начала быстро расти, послышался скрип металла, а спустя мгновение мужчина уже отчетливо слышал в паре метров от себя тяжелое дыхание монстра. Все тело в мгновение ока словно заледенело, будто подобное могло спасти его. Но, к сожалению, репортер прекрасно знал, что эти существа реагируют не столько на движение, сколько на живое существо, с которым можно позабавиться. «Черт!», – Майлз медленно повернул голову и уставился в кроваво красные глазищи Фокси. Сейчас невозможно было понять, о чем он думал и чего желал. Просто очередная игра, в которой репортер будет жестоко убит или же месть за бегство, а может… Он затаил дыхание, ожидая дальнейших действий со стороны врага.

Лис осторожно опустился на колени, опершись левой рукой о пол, для устойчивости и слегка склонил голову, с интересом заглядывая прямо в душу перепуганного журналиста. Пасть приоткрылась, и из нее показался кончик механического языка, от которого исходил уже знакомый запах машинного масла. Еще чуть ближе и вот он осторожно скользнул по плотно сжатым губам, немного напористо, пытаясь проникнуть внутрь, но в очередной раз получил отказ. Мужчина чуть отпрянул назад, но так чтобы не упасть и не разорвать зрительного контакта. На этот раз, Фокси не отступил, словно бы знал что-то, что могло в корни изменить решение упертого журналиста в любую секунду. И он был прав. Зверь выжидал, буквально чувствовал назревающий в глупом человеческом мозгу вопрос. Майлз не заставил того долго ждать.

– Я… не понимаю, чего ты хочешь, но – теперь настала очередь репортера делать интригующие паузы, но ему это было нужно лишь, чтобы собраться духом и правильно сформулировать свое предложение, – если ты убьешь их для меня…

Казалось бы, лис не ожидал подобного, но в то же время глаза пугающе блеснули, а значит, он готов был на сделку. Заметив интерес в глазах молчаливого собеседника, репортер не стал чего-либо добавлять, все было и так кристально ясно. Ожидая ответа, он осторожно облизнул пересохшие губы, ощутив противный привкус масла во рту, и тем самым невольно вновь привлек к себе внимание зверя. Он заинтересованно окинул взглядом свою жертву и тут же подался вперед, но неожиданно получил очередной отпор. Репортер без слов понял, каков был ответ, но не готов был выполнять сделку первым, дабы не оказаться в дураках.

– Сначала, я хочу, чтобы ты убил одного из них! – твердо произнес журналист и слегка поежился, ожидая грубого отказа, но того не последовало.

Хищник отпрянул, позволяя мужчине подняться. А пока он вставал с пола, стараясь при этом не упасть, все же со связанными руками это было сложно сделать, монстр достал откуда-то нож. «Убьет?», – вихрем пронеслось у журналиста в голове, но он тут же отбросил эту глупую мысль, потому как дальнейшие действия говорили об ином. Фокси одним ловким движением перерезал веревки, при этом, даже не задев кожу, а после протянул оружие Майлзу.

В тот момент, во взгляде огромного механического зверя читался нескрываемый интерес к тому ли, что сделает добыча, получив свободу или же, тому какая реакция будет у его спутника, когда они отправятся выполнять первую часть сделки. Этого репортер пока понять не мог, да и на данный момент не желал.

Он еще ощущал некую неловкость и легкое смущение от наготы, но когда в руки попал нож, что, судя по виду, принадлежал какому-то военному, все изменилось. Лезвие было заточено с двух сторон, а листовидная форма клинка была дополнена у самого основания серрейторной заточкой и специальным ограничителем рукоятки, чтобы при нанесении сильного удара рука не соскальзывала с рукояти, что позволяло чувствовать в своих руках некую власть над врагом и нанести последний, решающий удар. Но вот тот факт, что его противниками были роботы заводил в тупик, потому как мужчина не понимал, чем оружие могло помочь в этом случае, кроме как перерезать торчащие из разорванного корпуса провода.

– Пора, – твердо сказал журналист и двинулся к лестнице, по какой-то неясной причине, не чувствуя былого страха перед механическим монстром.

Аниматроник покорно следовал за ним, словно бы любуясь мужчиной и предвкушая получение платы за свои услуги. А наверху, тем временем, уже давно слышался грохот и чьи-то тяжелые шаги, а значит, стоило ему открыть дверь и начнется охота, да свершится такая желанная для репортера месть.

Дверь противно скрипнула, когда два темных силуэта ступили на первый этаж. Окутавшая вмиг мгла была словно вторая кожа для репортера, черное одеяние палача, готового нести свою службу и наказывать виновных. Но, казалось, все его враги исчезли, потому как шум вмиг стих и воцарилась гнетущая тишина, хотя он прекрасно знал, где их искать. На втором этаже в маленькой детской комнате, где он должен был проснуться в очередной раз, но планы были кем-то или чем-то нарушены. Журналист не стал что-либо говорить, просто отправился выше, ступая осторожно, дабы не спугнуть своих жертв. «Жертв?! Ха… дак вот, что они чувствовали, когда охотились за мной. Странное чувство, но…», – подобные мысли казались до безумия неправильными, только не для него, того кто считал себя человеком… хорошим человеком, что борется со злом, ради всеобщего блага. А потому, он тут же отбросил ненужные мысли, выбирая первый коридор, куда он отправиться вершить правосудие. Выбор оказался более чем очевиден.

– Я, кажется, уже говорил, что убью тебя желтая тварь?! – саркастично отметил репортер, стоя позади огромной желтой курицы.

Аниматроник, явно не ожидавший подобного поворота событий, медленно развернулся и застыл как вкопанный, заметив лиса позади журналиста. Команда была до безумия простой, но настолько сладкой, что Майлз невольно улыбнулся, глядя в глаза монстра.

– Убей!

И лис тут же двинулся ей навстречу. Сопротивления не было, как и мольбы о спасении, что немало разочаровывало, но не долго. Стоило Фокси повалить соперника на пол и переломать ей руки и ноги, как он вмиг отошел в сторону. Апшер непонимающе уставился на робота, но после приглашающего жеста и странного блеска в глазах, понял причину остановки и былую заинтересованность. Он обездвижил врага, а после позволил репортеру свершить долгожданную месть своими руками. «Смогу ли я… проломить ее корпус простым ножом?», – он уже мало понимал, что происходило вокруг. Не смотрел на лиса, забыл о былых терзаниях, а просто быстро приближался к своей первой жертве. Ловко оседлав Чику, он обхватил рукоять клинка обеими руками и, замахнувшись, вонзил его в грудь монстра. На удивление кинжал вошел так плавно и мягко, словно бы это был не железный корпус, а податливая человеческая плоть. Эйфория, охватившая его в момент удара и выброс адреналина в кровь, на автомате позволили сделать второй и третий удар, пока монстр не закричал. Пронзительно, жалостливо, раздираемый от адской боли, он кричал, молил о пощаде, словно живой человек, но сейчас это не волновало репортера. Крик жертвы доводил до безумия, возбуждая каждую клеточку его тела, что никак нельзя было назвать простым убийством из мести. Это было нечто большее, похожее на жаркий секс с развратной шлюхой, и сейчас Майлз находился на пике этого наслаждения. Еще немного, пару движений в такт биения сердца, и наступит долгожданная разрядка. И он наносит очередной удар, после которого жертва замолкает навсегда.

– Как же это, черт побери, приятно! – произносит на выдохе журналист, принимая более расслабленную позу.

Руки дрожат, дыхание сбито, а перед глазами все плывет и, в какой-то момент, Майлз видит перед собой не робота, а спецназовца. Вся грудь и пол вокруг его тела улиты алой кровью, но по какой-то неясной причине это не вызывает ужаса. Он с нескрываемым интересом разглядывает мертвого человека, которого только что собственноручно прикончил и замечает капли крови на устах покойного, которые словно запретный плод манят к себе и не дают отвлечься. И репортер склоняется, поддается желанию попробовать его кровь на вкус. Но, когда между ними остаются считанные миллиметры, образ растворяется и перед ним вновь лежит огромный робот с потухшими глазами. «Что?», – он слишком рассеян, чтобы понять, что сейчас произошло. Но не успевает журналист прийти в себя, как дверь, ведущая в спальню, отворяется и в проходе появляется Бонни.

Страх овладевает его телом, пока он не замечает перед собой собственный труп, что лежал лишь в паре метров от них с Чикой. А дальше, разум вновь затмевает ненависть, и он бросается к зайцу. Перед самым ударом в живот, образ в очередной раз расплывается. В дверях стоит еще один военный, с ужасом наблюдающий за его приближением и, по какой-то причине, не пытающийся сбежать или оказать какого-либо сопротивления. Словно вспышка перед глазами проскакивают последние воспоминания, когда отряд выходит ему навстречу и открывает огонь, а следом ужасная пытка, что собственноручно осуществлял Бонни, перед самой смертью Майлза.

Сознание вновь возвращает все на свои места, он оказывается рядом с мужчиной, а нож уже пронзил его плоть по самую рукоять. Недолго думая, действуя скорее в порыве ярости, он крепко обхватывает нож обеими руками и начинает с остервенением вспарывать бедолаге брюхо, пока спецназовец судорожно пытается хватать ртом воздух. Глаза в глаза, Майлз не мог оторвать взгляда наблюдая как меняется его лицо выражая ужасающую боль, что он мог чувствовать в тот момент и страх, уже знакомый репортеру. Внутренности вываливались к его ногам, а перед глазами все четче вырисовывалась та ночь, когда он сам был жертвой еще большей жестокости со стороны аниматроников.

– Нет… – шепотом проговорил журналист, уставившись не верящим взглядом на спецназовца.

  Все тело бил легкий озноб, а на коже проступили капельки пота, пока он пытался, удержать мужчину, что безвольно упал ему прямо в руки. «Нет, нет, нет! Только не это! Что, я наделал?!», – он осторожно уложил его на пол, пытаясь прощупать пульс, но было уже поздно. И вдруг снова все исчезло. Он был в доме в маленькой детской комнате, а перед его ногами лежал Бонни с раскуроченным корпусом и торчащими наружу проводами. «Я не понимаю… что со мной?», – он обхватил лицо руками, отбросив нож в сторону, пытаясь прийти в себя или же просто успокоиться. Он слишком сильно запутался, не в силах понять происходящее и потому, крепко увяз в собственных страхах и опасениях. То, что творилось, было похоже на бред, и мужчина не мог понять, что было правдой, а что нет.

Лис подошел незаметно, для того кто был поглощен собственными мыслями и осторожно коснулся его плеча. Аниматроник пытался таким образом вырвать мужчину из забытья, но реакции не последовало. Тогда Фокси с силой толкнул журналиста на раскуроченное тело собрата. Подобное, было столь неожиданно для мужчины, что он вздрогнул и еле успел выставить для опоры перед собой руки, дабы не упасть на второго монстра. Но тут же пожалел об этом, когда руки погрузились в толстые, пропитанные кровью ворсинки паласа. На автомате, он обернулся в сторону тела. От увиденного все внутри сжалось, благо хоть труп лежал лицом в пол, и нельзя было разглядеть большего.

Майлз попытался быстро подняться, но так и застыл стоя на четвереньках, так как огромная железная лапа уперлась в спину не позволяя встать. Это леденящее душу касание пугало, а от пришедшего вмиг осознания становилось еще хуже: «Он… жаждет расплаты». Сминая под собой рубашку, лис заскользил лапой вдоль позвоночника, переводя все внимание с мертвеца на себя, а когда дошел до шеи, крепко обхватил ее, слегка, сдавив. И тут, началась новая игра.

Журналист затаил дыхание и, в какой-то момент, ему показалось, что он отчетливо расслышал биение собственного сердца в гнетущей тишине. Майлз в бессилии склонил голову, глядя куда-то вглубь разорванного корпуса, как вдруг заметил собственную эрекцию. «Что?! Я… но как?», – дыхание перехватывало, в голове роилась куча мыслей и предположений по этому поводу, но не одна не являлась достаточно правдоподобной, чтобы скрыть печальную истину.

– К чему глупые оправдания, если ответ так очевиден?! – раздался чей-то голос из сумрака, – Ты ведь наслаждался убийствами или я не прав?

Неизвестный затих, введя репортера в искреннее недоумение. «Да как такое… я не мог!», – его отвлек лис, что коснулся кончиком холодного носа его бедра, вызвав легкую дрожь. Он склонился над репортером, для удобства опустив голову как можно ниже при этом, касаясь мордой его бока, и приоткрыл пасть. Кончик языка со стекающей, холодной смазкой скользнул по головке члена, а затем осторожно, словно змея обвил орган до самого основания, вызвав приглушенный стон. «Нет! Только не так. Это слишком…», – он попытался отстраниться, но лапа тут же сжала горло сильнее, отчего перед глазами замелькали мелкие искорки. А тем временем, зверь издал странный похожий на рык звук, и язык первый раз двинулся, отчего дыхание на мгновение перехватило.

– Стой… ах… – прохрипел репортер, вцепившись в плечи монстра, что лежал под ним, – нн…

От всех этих манипуляций перед глазами все поплыло, а его самого бросило в жар. Холодный металл, что обвивал орган, медленно накалялся, касаясь разгоряченной плоти, вызывая у жертвы спутанные чувства и мелкую дрожь. Но хуже всего было то, что репортеру это нравилось, хоть он и не желал этого принимать, тело все равно предательски отвечало на все манипуляции. Заметив подобную реакцию, лис чуть усилил трение во время скольжения вдоль члена, изредка касаясь еще и яичек. И тогда журналист не смог устоять, слегка подаваясь вперед, навстречу ласкам.

– Нннн… – на глазах проступили слезы, а дыхание стало еще чаще, – прошу…

Фокси замер, еще туже охватив основание, дабы не позволить мужчине кончить раньше времени и прислушался к его словам. Кажется, зверь даже принюхался, будто бы мог уловить тонкие нотки возбуждения, что витали в воздухе, при этом обдав пылающую плоть холодным дыханием, за что получил в награду еще один сдавленный стон.

Репортер не знал, каково это, быть с мужчиной, но пару раз видел подобные видео на просторах интернета и уже готов был согласиться на большее, но… Его опять-таки пугала неизвестность и страх, ведь перед ним был огромный железный монстр, а никак не парень. А еще, он не знал, как это будет и не причинит ли своеобразный партнер боль. Но все эти сомнения летели к чертям, когда машина касалась его кожи, ласкала и, казалось, что в этот момент каждая нервная клетка в его мозгу начинает биться в экстазе, подталкивая к контакту.

Заметив смятение и нерешительность, лис еще раз прошелся языком вдоль и сразу же отстранился для того, чтобы дать понять жертве, в чем же она так нуждалась сейчас, а может и направить к выгодному для него самого варианту. И мужчина повелся. Стоя на четвереньках, прямо перед страшным аниматроником, и глядя в глаза его мертвому собрату, Майлз прочувствовал пустоту, что образовалась, стоило лису отстраниться. Казалось, он сходил с ума, желая вновь почувствовать кожей эти лживые, манящие притворной нежностью ласки и странную, всепоглощающую власть огромного механизма над его податливым телом. «У меня же просто нет выбора! Да… его нет и потому…», – он судорожно сглотнул подступивший к горлу ком и, наконец, с трудом произнес:

– Давай быстрее… покончим с этим, – хрипло проговорил репортер и отвел взгляд, предвкушая продолжение и в то же время проклиная себя за подобные речи.

– О, какая наглая ложь! – вновь эхом отозвался голос из темноты.

Майлз прикусил губу не в силах возразить, чувствуя, как лицо при этом заливает краской. Возбуждение нарастало, лишь от одной мысли, что за ними кто-то наблюдает со стороны и, похоже, наслаждается происходящим. А тем временем, механический монстр вздрогнул, осторожно меняя свою позу и поудобнее пристраиваясь сзади.

Язык ловко скользнул меж ягодиц, упираясь в тугое колечко мышц. Репортер прикусил губу и затаил дыхание, чувствуя, как издевательски медленно он проникает внутрь. Плавно проскальзывает вглубь, изучая каждый миллиметр, словно в поисках чего-то особенного. Ощущения были странными. Он не чувствовал той заполненности и наслаждения, которых ожидал. Было немного неприятно и даже в какой-то степени некомфортно, казалось мужчину начало даже немного подташнивать от ощущения инородного тела внутри себя, но спустя пару мгновений это прошло. Лис скользнул чуть глубже и задел что-то, отчего по телу словно бы пробежал электрический импульс. Мужчина вздрогнул, вскинув голову и слегка прогнувшись в спине, подался назад, навстречу этим странным ощущениям. «Что это? Больше… дай мне больше!», – не успел он возжелать подобного, как лис еще сильнее сжал горло и вновь коснулся заветной точки. И вот, его накрывает еще одной волной наслаждения, отчего он начинает судорожно царапать корпус аниматроника под собой, не в силах больше ждать такой желанной для него разрядки и не способный сделать глубокий вдох.

С каждой секундой, монстр сжимал его горло все сильнее и сильнее, а движения языка становились еще жестче, отчего все тело начала пробирать дрожь, готовая перерасти в конвульсии. И вот, когда долгожданный конец был уже предельно близок, лис поднес вторую лапу к груди и начал медленно наносить глубокие царапины на коже. Раздирая плоть, вслушиваясь в мелодию, что выбивали при касании с железным корпусом капли крови, лис словно играл на своеобразном инструменте, получая при этом неописуемое наслаждение. А для репортера, это было сродни удару кнута, что позволил прийти в себя на пару мгновений, но раздирающая боль тут же смешалась с наслаждением в огромный, тугой ком, и возбуждение переросло на новый, доселе не знакомый для Майлза уровень.

– Приятно?! – полушепотом, словно змей искуситель, проговорил кто-то из темноты.

Послышались тихие шаги и в тот же миг, его щеки коснулась теплая человеческая ладонь. Перед ним стоял высокий красивый парень, атлетического телосложения с фиолетовыми длинными волосами, забранными в хвост, в классическом костюме такого же цвета, чем-то похожем на рабочую форму охранника. Пепельные глаза, прямой нос, тонкие губы, красивые скулы и хищный оскал: все в нем буквально кричало «Я здесь хозяин!», и не важно, какая в тот момент на нем была одежда. Он мог играть любую роль, ведь королю можно все, что только душе угодно.

Репортер невольно залюбовался парнем и даже немного отвлекся от всего происходящего, но мощный толчок вернул его обратно. Зверь окончательно перекрыл ему кислород, не прекращая играться с простатой, ощущая при этом, как завораживающе дрожит тело мужчины от его манипуляций. Образ перед глазами репортера начал быстро расплываться, затмеваемый яркими, хаотичными вспышками света, руки тряслись, и, казалось, еще чуть-чуть и он упадет, потеряет сознание. Но в тот миг, когда рассудок казалось совсем помутнел, а силы оставили тело, последнее касание довело его до пика.

– Ннн… – оргазм за оргазмом, словно волны в шторм накрывали журналиста одна за другой. 

Фокси тут же убрал лапу с горла, позволив мужчине пасть на грудь Бонни. Игра полностью измотала Апшера, совсем не оставив сил. Он лежал и не мог пошевелиться или же что-то произнести. А когда судороги, наконец-то, стихли, на Майлза начал наваливаться сон, прерываемый лишь тихим пением странного паренька с фиолетовыми волосами, что все это время стоял рядом:

– «Links, rechts, gradeaus – 

Du bist im Labyrinth

Links, rechts, gradeaus, links, rechts, gradeaus.

Keiner kann dir sagen, welche Tueren die richtigen sind, 

Mein verlornes Kind.

Links, rechts, gradeaus – 

Du bist im Labyrinth

Links, rechts, gradeaus, links, rechts, gradeaus.

Keiner kann dir sagen, wer die guten und die boesen sind,

Mein verlornes Kind…»* – не отрывая взгляда от журналиста, словно бы мурлыкал себе под нос незнакомец низким, безумно красивым голосом, пока мужчина не уснул.