В основном Тони убеждает себя, что он делает это всё для Питера. Ему так больно видеть, что пацан страдает, и, очевидно, едва сводит концы с концами. К тому же это не так трудно — спать рядом с ним каждую ночь. «Это вовсе не какая-то грязная вещь», — защищает он сам себя в мыслях. Ведь речь идет не о телах. Речь идет об утешении парня, который пережил слишком много за 24 года.

Если Тони стал человеком, который помогает Питеру понять, где реальность, в которой он находится, а где сон, то, возможно, это эмоционально нездорово. Это неправильно, он знает это. Но это, по крайней мере, никому не вредит. И это помогает им обоим, кажется. Тони становится легче, когда он замечает, насколько лучше выглядит Питер. Он делает успехи в своих проектах, и его запал заметен сильнее, когда он сталкивается с неудачами. Он не повредил ни одного лабораторного оборудования в течение нескольких недель, о чем Шури не без удовольствия рассказала Старку. Когда она увидела, что Питер сделал с ее верстаком, она пригрозила, что в следующий раз попросту разложит его на столе и станет препарировать, как настоящего паука.

Кроме того, Тони это тоже помогает спать. Он никогда не был тем, кого можно назвать человеком, который легко засыпает, и смерть Питера точно не помогла справиться с проблемами со сном. Но, оказывается, когда появляется возможность просто протянуть руку и прикоснуться к человеку, за которого чувство беспокойства не покидает в любое время дня и ночи, сон экспоненциально улучшается. Кто бы мог подумать.

И это перерастает в привычку. Это происходит не каждую ночь, потому что ни Питер, ни он на самом деле не такие люди, которые исправно ложатся спать каждую ночь. Когда приходит вдохновение, ему нужно следовать. Но много ночей подряд Тони либо отрывает Питера от компьютера в лаборатории, где тот яростно набирает коды, чтобы затащить его в постель в своей комнате, либо стучит в дверь Питера и в конечном итоге сворачивается рядом с ним в этой крошечной кровати. Он всегда спрашивает, все ли в порядке, и Питер всегда говорит ему «да».

Он пытается свести к минимуму физический контакт, но иногда по ночам кажется, что им обоим нужно просто прижаться друг к другу, дать и принять этот вид внутреннего, физического комфорта. И пока он напоминает себе, что это все реально, все в порядке. Все нормально. Все хорошо. Это не проблема, просто вызов.

Но это ничего не меняет. Питеру все еще снятся кошмары, он иногда просыпается посреди ночи, крича и хватаясь за Тони. В такие ночи мужчина притягивает его к себе, а Питер кладет руку на реактор, и они лежат так, пока их дыхание не синхронизируется, и Тони не может сказать, что Питер снова заснул. Ну, обычно это так и работает.

Но однажды ночью Питер не вздрагивает, пытаясь найти утешение. Он начинает драться. Тони просыпается от яростного рычания и скользящего удара по голове. Питер совсем не сдерживается: он размахивает руками изо всех сил, и Тони приходится быстро нырнуть, падая с кровати и перекатываясь на пару футов.

— Питер! Питер, проснись!

Но нет ни единого признака, что его слышат. Питер бьется в кровати, и Тони на секунду кажется, что у пацана приступ эпилепсии. Его голова яростно дергается из стороны в сторону, но Старк даже не может приблизиться, потому что Питер слишком силен. Черт, парень может уложить его одним хорошим ударом.

Тони встает, поворачивает голову то в одну сторону, то в другую, затем делает глубокий вдох и концентрируется на визуализации своих перчаток, формирующихся вокруг его рук. Как маленькие миньоны, наниты вытекают из реактора и формируют себя по его желанию.

— Ладно, давай сделаем это, — бормочет он себе под нос.

Он бросается обратно на кровать, оседлав ноги Питера, чтобы удержать его как можно крепче, хотя парень, размахивая руками, едва не сбивает его с ног. Затем он использует всю силу перчаток, хватая руки Питера и заставляя их опуститься на матрас. Это требует значительно большей энергии, чем он ожидает, и в какой-то момент Тони теряет хватку, и Питер бьёт его точно в левый глаз.

— Блядь! — шипит он. Это чертовски больно, и его голова кажется тревожно легкой и плавающей. Он абсолютно не может потерять сознание прямо сейчас. Тони подтягивается и снова хватается за запястья Питера, на этот раз ухитряясь прижать их к матрасу, максимально увеличив заднюю поверхность перчаток. Он слегка встряхивает Питера. Честно, ему не хочется быть слишком грубым, но нужно же как-то достучаться до парня. — Давай же, малыш. Вернись ко мне, Пит.

Он еще раз встряхивает парня, и через секунду глаза Питера широко распахиваются, и он начинает вертеться, обыскивая комнату в поисках угроз.

— Что?! — кричит он. Тони чувствует, как парень начинает дрожать в панике.

— Хэй, хэй, Пит. Ты в порядке, малыш. Мы оба в порядке.

Но Питер, кажется, не совсем понимает, что ему говорят. Он вылезает из-под Тони и отодвигается к дальней стороне матраса, прижимая колени к груди и пытаясь слиться с изголовьем кровати, чтобы стать настолько маленьким, насколько это возможно. Он шмыгает носом в колени и выглядит таким уязвимым, что у Тони сжимает всё внутри.

Мужчина скользит обратно к изножью кровати на противоположной стороне, чтобы дать Питеру достаточно пространства, а затем падает на колени и опускает голову на руки. Единственное, что их связывает, — это скрученная масса из простыни и одеяла, и это всё выглядит как грёбаное Инь и Ян.

Тони ждет, пока судорожные рыдания Питера не перерастут в более тихое прерывистое дыхание, прежде чем спросить:

— Хочешь поговорить об этом?

Питер яростно мотает головой. Но потом, после нескольких минут тяжелого молчания, он, кажется, передумывает:

— Мы сражались с ним на Титане. Обычно мои сны начинаются после этого всего. Но на этот раз мы были прямо в середине боя. Это было так реально. Я почти снял перчатку, но мне не хватило сил… — его голос срывается, становясь все более хриплым и дрожащим, как будто он снова начал плакать. Боже, это просто режет без ножа… — Черт возьми. Почему у меня никогда не хватает сил?

— Хэй, малыш, — говорит Тони. Он пытается обнять Питера, пусть и словами, потому что в данный момент держится на почтительном расстоянии от него, даже если ему ничего так не хочется, как обнять его и прижать к себе как можно крепче. — Эй, все было не так. Может быть, так и было в твоем сне, но он лжет, Пит. Поверь старому ветерану ночных кошмаров. Сны — это лживые сукины дети.

Питер беспомощно пожимает плечами и снова утыкается лицом в колени. Тони просто закрывает глаза и слушает, как его прерывистое дыхание заполняет комнату. Должно быть что-то, что он может сделать, что-то исправить, но он не может понять, что это может быть. Что помогало Тони, когда он переживал худший из своих срывов после нападения Читаури, когда Пеппер позволяла ему притворяться, что все в порядке? Она приносила ему кофе, целовала в висок и напоминала, что он обещал посмотреть на посудомоечную машину, издающую этот странный звук, или телевизор, который сам переключает каналы? Большую часть времени она этого не делала. Большую часть времени она хотела поговорить о чувствах и здоровье. Но иногда она видела, что он был на пределе своих возможностей и просто… подыгрывала. Это было приятно. Не здоровым и не исцеляющим, конечно. Но это было приятно.

— Я сделал Вам больно? — тихий голос Питера прерывает момент самобичевания.

— Хм? — Тони осторожно тычет пальцем в свой левый глаз. Он горячий и немного опухший. Да, у него будет фингал. — Ничего страшного, малыш. Бывало и похуже.

— Мне очень жаль. Я правда не…

— И я, вероятно, должен был позволить тебе пройти через это вместо того, чтобы стать Железным Человеком и подставить своё лицо твоему кулаку, — говорит он. — Все будет хорошо, малыш. Правда, это не твоя вина.

— Но я…

— Не спорь со мной, — говорит Тони, изо всех сил стараясь придать своему голосу строгость, хотя он чувствует себя таким податливым и выжатым, как никогда в жизни. — Почему бы тебе не пойти и не принять душ? Горячая вода сможет тебе помочь. А я пока пойду поищу нам что-нибудь на завтрак. Что думаешь?

— Не слишком ли рано для этого? — тихо спрашивает Питер.

— Малыш, уже почти утро. Ты же не хочешь заработать репутацию ленивца, не так ли?

— Не знаю, — пожимает плечами Питер, поднимая глаза над коленями, чтобы посмотреть на Тони, когда тот скатывается с кровати и потягивается. — Вообще-то ленивцы очень милые.

Тони не может удержаться от улыбки при этой лёгкой дерзости от Питера.

— Ну вот, Пит, ты меня и поймал. Из тебя бы вышел самый очаровательный ленивец на свете, умываю руки. Хочешь еще немного поспать?

— Нет, — качает головой Питер. — Душ звучит неплохо.

Он медленно шаркает от кровати в ванную комнату, и когда Тони слышит звук льющейся воды, то направляется на кухню, где готовит очень крепкий кофе и делает тосты. На самом деле, утро уже скоро наступит. Сейчас уже 4 часа, и солнце должно взойти через пару часов. Он приносит в комнату Питера поднос с кофе, тостами и фруктами. Когда он оказывается внутри, Питер уже одет в шорты и огромную футболку. Он стоит и энергично вытирает волосы полотенцем. Когда он снимает его, то они торчат во всех возможных направлениях, как очень беспорядочный и неаккуратный нимб.

— Завтрак подан, — говорит Тони, ставя поднос на стол и протягивая Питеру чашку кофе.

— О Боже, спасибо, — говорит Питер, поднося чашку к лицу и вдыхая. — Я люблю тебя, — шепчет он, и сердце Тони делает мощный кульбит, прежде чем его мозг возвращается к реальности, и он понимает, что Питер шепчет это кофе.

— Хэй, малыш, — говорит он, щелкая пальцами, чтобы привлечь внимание Питера. — Ты его ещё ужином угости, а потом займись с ним любовью, а?

— Мистер Старк, у нас с кофе очень серьезные отношения.

— А, понятно. Как я мог до этого не додуматься?

— Принимаете желаемое за действительное? — Питер отвечает с мягкой улыбкой. — Он любит меня больше всех. Вы должны просто научиться принимать это.

— Конечно, малыш, — говорит Тони с усмешкой. — Что бы ты там себе ни напридумывал.

Тони грациозно плюхается на стул, а Питер сворачивается калачиком на краю кровати со своей чашкой. Он берёт кусочек тоста с маслом, когда Тони протягивает ему тарелку.

— Ладно, Пит. Вот вопрос дня. Я работал над некоторыми планами для более эффективного межпланетного путешествия, теперь, когда кажется, что это будет необходимо. Так что, если бы это зависело от тебя, что бы ты придумал? Полномасштабные Звездные Врата или гипердвигатель старой школы, чтобы мы могли быть как Хан и Чубакка во Вселенной?

— Подождите… — спрашивает Питер. — Кто из нас Вуки в этом сценарии?

Они с головой уходят в обсуждение. Это один из тех разговоров, который поражает идеальным балансом между глубокой теоретической наукой и поп-культурой. И Тони это любит. Прежде чем он осознает это, он встает со стула, ходит взад и вперед по комнате Питера, в то время как они перебрасывают апельсин из рук в руки и решают, что нужно сделать транспортер в стиле Star Trek.

Он настолько рассеян, что когда раздается стук в дверь, он забывает, в чьей он комнате; он расстроен тем, что его прервали, и распахивает дверь.

— Что? — раздраженно фыркает он.

— Эм-м-м… — глаза Зимнего Солдата становятся огромными, как блюдца, когда Тони открывает дверь. Его рука все еще поднята, как будто он хочет постучать в открытую дверь. — Я просто искал Питера?

И на голову Тони обрушивается понимание того, как странно все это должно выглядеть: он в пижамных штанах и белой майке, а Питер свернулся калачиком на кровати в гнезде из одеял. Тони Старк — идиот.

— Эй, Баки, — Питер наклоняется над кроватью, чтобы слегка помахать Барнсу. — Что случилось?

— Привет, босс, — говорит Баки, переводя взгляд с Тони на Питера, даже не пытаясь проявить деликатность. — Здесь все… в порядке?

— Тебе надо здесь что-то конкретное, Барнс? — говорит Тони, полагая, что лучший способ избежать слишком больших подозрений — вести себя так, как будто все нормально. — Потому что сейчас мы вроде как работаем над решением проблемы межпланетного транспорта.

— Верно, — говорит Барнс. — Да. Стив решил, что нам нужно собрать команду, чтобы немного потренироваться? Он послал меня за Питером. Вообще-то, он, наверное, ищет тебя в твоей комнате…

Тони вздрагивает.

— Во сколько мы встречаемся? — спрашивает Питер, скатываясь с кровати и выпутываясь из одеяла.

— О… в восемь, — говорит Барнс. — Я должен сказать Стиву, что ты с нами?

— Да, Бак, мы будем там.

— Хорошо. Теперь я должен попытаться не умереть, потому что я иду будить Наташу.

— Удачи тебе с этим, — хихикает Питер.

— Спасибо, Босс. Увидимся немного позже.

После ухода Барнса Тони виновато поворачивается к Питеру, который роется в ящиках в поисках тренировочного снаряжения.

— Извини, малыш, — говорит он, чувствуя, как горит его лицо. По крайней мере, он держал себя в руках, пока Барнс был здесь.

— Вы о чем, мистер Старк? — с любопытством спрашивает Питер, глядя на Тони через плечо.

— Кхм… — конечно, Тони слишком глубоко погрузился в свои мысли. Питеру не пришло в голову, что Барнс может подумать, будто между ними что-то происходит. С чего бы это? Это вообще не их отношения. — За то, что держу тебя в курсе моих космических мыслей, — импровизирует Тони. — Ты уверен, что сегодня готов к тренировкам?

— Да, конечно, сэр.

Тони кивает.

— Тогда ладно. Я лучше пойду переоденусь. Увидимся в спортзале?

Питер машет ему.

— До встречи, сэр.

***

Когда Питер заходит в спортзал, большинство Мстителей уже там. Зал кажется легким и светлым, окрашенный в белый цвет с полом из светло-серых мягких ковриков. В нём есть отгороженный угол с основным оборудованием, но большая его часть открыта, предназначенная для спарринга. Высокий потолок усеян мансардными окнами, впускающими солнце, а по краям стен тянется небольшой мостик. Питер никогда не проводил здесь много времени. Со стороны Т’Чаллы было очень мило предоставить им место для занятий в группе, но Питер всегда был больше похож на человека, который занимается на открытом воздухе. Он предпочел бы пойти на пробежку или вспомнить старые добрые времена и полетать на паутине по крышам домов.

Он подходит и приветственно хлопает Баки по плечу. Солдат облачен в привычную куртку, а его металлическая рука смазана маслом до блеска. Он смотрит на Питера прищуренными глазами, и парень краснеет под его пристальным взглядом. Он знает, что ему придётся поговорить о том, что Баки обнаружил мистера Старка в его комнате, но он же может надеяться, верно? Кроме того, он очень надеется, что Баки будет держать рот на замке. Он шпион, у него это хорошо получается. Но Питер еще не знает, насколько он открыт с капитаном, ведь теперь он вернулся. Это определенно считается чем-то, о чем он не хочет, чтобы Роджерс знал.

Он даже не знает, как он объяснит это Баки, который стал одним из его самых близких друзей. Это стало привычкой. Это стало ужасной, чудесной, сводящей с ума привычкой. Теперь-то он знает, каково это — проводить почти каждую ночь в постели Тони Старка, и это ничего не значит — абсолютно ничего. «Чем выше ты взлетел, тем больнее тебе падать», — напоминает себе Питер.

Это почти неуловимо, но мистер Старк теперь другой. Они стали так близки физически, но Питер заметил, что тот держится на расстоянии в течение нескольких дней. Они работают в одной лаборатории, но на самом деле даже не разговаривают. Не так, как раньше. Сегодня утром они говорили больше, чем за последние недели. Как бы Питер ни ценил их ночи вместе, как бы ни было приятно находиться с ним рядом, не беспокоиться о его безопасности и не задаваться вопросом, в какой реальности он проснулся, Питер думает, что отказался бы от всего этого, если бы они могли вернуться к тому, что было пять лет назад.

Питер пытается выбросить все это из головы. Конечно, некоторые физические нагрузки пойдут ему на пользу. Пока остальные здороваются и болтают, Питер прислоняется к стене, чтобы потянуться. Мистер Старк как обычно входит в комнату последним. Он одет в спортивный костюм и футболку с ярко-красными очками, которые почти скрывают синяк под глазом, которым Питер наградил его сегодня утром.

— Господи, Тони, что с тобой случилось? — спрашивает Капитан Роджерс, присоединяясь к группе.

— Врезался в дверь, — невозмутимо отвечает Мистер Старк. — Научи меня читать и ходить одновременно. Итак, звезды и полосы, каков план теперь, когда ты собрал нас всех на рассвете?

— Уже восемь часов, Тони. Я думаю, ты выживешь.

— Остынь, детка.

Капитан Роджерс закатывает глаза, затем отворачивается от него и смотрит на группу.

— Прошло слишком много времени с тех пор, как мы сражались вместе, как команда, — его голос разносится по всему спортивному залу, как гром. — Мы должны быть готовы к бою. Танос ушел, но придут и другие угрозы. Они всегда так делают. Так что нам нужно тренироваться.

Питер едва сдерживается, чтобы не закатить глаза.

— Так что ты задумал, Капсикл? — спрашивает Мистер Старк.

— Мы думали повесить «знамя», — вставляет Баки, вставая рядом с капитаном.

Баки и Роджерс выбирают команды, и неудивительно, что в конечном итоге они выглядят так: Баки получает Питера, Ванду, Т’Чаллу и Сэма. Капитан — мистера Старка, Бартона, Наташу и Тора. Роуди отправился на другую военную миссию, а доктор Беннер решил пересидеть это, так как спортзал не является Халкоустойчивым, как тот, который у них на объекте Мстителей в Нью-Йорке. Он усаживается в уголке, наблюдая за капитаном, но Питер видит, как тот достает из кармана халата книжку в мягкой обложке. «Ресторан на краю Вселенной». Солидный выбор.

Они вешают «знамёна» с обоих концов моста, а затем собираются в центре комнаты.

— Хорошо, Мстители, — говорит капитан, и это так дрянно, но трепет пробегает по спине Питера, потому что — подайте на него в суд — он никогда раньше не называл Капитана Америка Мстителем. Этот серьезный, дежурный и деревенский голос обычно раздражает его, но на мгновение Питеру словно оказывается 8 лет, и они в его спальне с Недом создают секретное рукопожатие и притворяются что они в Мстителях. Это потрясающе.

Питер подпрыгивает на носках и бросает взгляды на Ванду и Баки. Затем капитан дает сигнал к началу, и… это тотальная схватка. Баки немедленно бежит к Стиву, целясь кулаком своей металлической руки в центр его щита. Вибраниум встречается с вибраниумом в сильном лязге, который эхом разносится по комнате.

Остальные быстро разбиваются на пары: Сэм встречается с мистером Старком во вспышке крыльев и взрыве двигателей в воздухе над остальной частью битвы, в то время как Ванда преследует Клинта, когда тот поднимается к мосту. Т’Чалла царапает Тора когтями, пригибаясь низко к земле, чтобы избежать удара Штормбрейкера. И это оставляет Питера с… Черной Вдовой. Ну конечно.

— Привет, паучок, — говорит она со злой улыбкой, от которой по телу Питера пробегает холодок.

— О боже, Мисс Черная Вдова, мэм, не делайте мне больно, — говорит он, поднимая руки и делая свой лучший нервный голос старшеклассника.

— Мэм? — говорит Наташа, взгляд ее темнеет еще больше. И, хорошо, Питер может признать, что его рот иногда доставляет ему неприятности, и это, может быть один, из тех случаев.

Она бросается на него, нанося удары своими наручными электрошокерами. Питер уворачивается, пытаясь ударить ее ногой, но она отскакивает в сторону и хватает его, обхватив рукой гортань. «Черт возьми, она быстра», — думает Питер, сбрасывая ее, и они парируют несколько ударов. Он наносит отличный удар, который отбрасывает ее назад с тихим «ух», но она не остается запыхавшейся надолго, а уже бежит на полной скорости к нему, прежде чем прыгает и обвивается бедрами вокруг его шеи, роняя парня на коврик в урагане, которым Питер не может не восхищаться, даже когда весь воздух внезапно исчезает из его легких.

Ладно, к черту это. Нет никаких причин, чтобы он играл в игру вдовы. Рукопашный бой никогда не был сильной стороной Питера. У него есть чертовы веб-шутеры. Он вырывается из рук Наташи и жестом показывает ей салют.

— Это было приятно, мэм, но я вижу, что вы связаны, — говорит он, ударяя себя по запястью и оборачивая паутину вокруг ее лодыжек. Затем он разбегается и катапультируется, посылая нить паутины вверх, цепляясь за перила моста, чтобы перевернуться и уйти от Вдовы. Но прежде чем он успевает сориентироваться, Наташа разрезает свои путы сапожным ножом и кричит.

— Мне нужно подкрепление, Кэп! — кричит она, даже не останавливаясь, чтобы получить подтверждение, прежде чем побежать к Капитану Роджерсу, который держит свой щит под углом таким образом, чтобы она могла прыгнуть с него в сальто, которое позволяет ей схватиться за перила моста и подтянуться. Питер уже бежит вниз по ступенькам к вражескому «знамени», но она догоняет его и хватает.

Питер ухитряется оттолкнуть ее, на этот раз склеивая её запястья, когда она делает выпад. Это не так продуктивно, как он надеялся. Он обводит взглядом комнату. Ванда багровеет, когда пытается вытащить свои руки из массы чего-то, что Клинт использовал, чтобы склеить их вместе… стрела-шпаклевка? Т’Чалла преуспевает в том, чтобы вытащить Штормбрейкер из рук Тора только для того, чтобы оказаться на ковре, потому что, конечно, никто не может владеть этой проклятой вещью, кроме него. Баки и Капитан все еще наносят удар за ударом; Баки самодовольно улыбается полным крови ртом — у него разбита губа.

И… Ох. Мимо проносится Сэм, а мистер Старк летит за ним по пятам.

— Эй, Сэм! — кричит Питер. — Махнемся?

— Понял, чувак! — отвечает тот.

— Лови!

И это, возможно, самый смелый шаг в его карьере супергероя: он поднимает временно обездвиженную Черную Вдову и бросает ее через перила в ожидающие руки Сэма. Взгляд, который посылает ему женщина, определенно предвещает неприятности.

Затем Питер посылает паутину к потолку и раскачивается, опускаясь в её верхней части дуги так, что он с ударом приземляется на спину костюма мистера Старка.

— О боже, Вы Железный Человек?! — восклицает Питер высоким фальцетом. — Я Ваш самый большой поклонник. Можно мне взять автограф? Или, может быть, лучше сувенир?

Он открывает панель управления на задней части костюма и начинает копаться в ней.

— Прекрати, Паучок, — говорит мистер Старк, и разочарование просачивается через механический голосовой модулятор в костюме.

— Но, сэр, вы всегда поощряете меня учиться через эксперименты, не так ли? — говорит он и продолжает искать нужные провода, чтобы взять под контроль костюм. На другом конце комнаты Наташа освобождается от его паутины и держит Сэма в отвратительном удушающем захвате, хотя он все еще находится в воздухе.

— Ладно, парень, серьезно, хватит.

Мистер Старк резко дергается, пытаясь сбросить Питера, но, похоже, он забыл о липких подушечках пальцев на руках и ногах. Питер не сдвинется с места. Пока, конечно, громкий противный гул, подобный физической силе, не прокатится по комнате. Т’Чалла отлетает от удара Штормбрейкера и сбивает мистера Старка и Сэма. Питер и Тони падают с тяжелым стуком, и Паркер скатывается с задней части костюма. Они оба лежат рядом, тяжело дыша.

— Черт, — задыхается мистер Старк. — Я уже слишком стар для такого дерьма.

— Эй, у вас еще осталось немного сил, сэр, — говорит Питер. Он со стоном перекатывается на спину, выпрямляется, протягивает руку мистеру Старку и тянет его вверх. — Не так ли?

— Почему бы тебе не подойти поближе и не посмотреть, малыш?

— Вообще-то мне пора, — говорит Питер. — В другой раз?

Он протягивает запястье, чтобы выстрелить в направлении вражеского «знамени», но мистер Старк удерживает его за лодыжку. Обычно Питер легко мог бы стряхнуть его, но Старк использует всю силу костюма, чтобы удержать его, и Питер снова летит вниз, перекатываясь в диком кувырке над головой мужчины, и снова сильно ударяется о маты.

Питер осматривается и видит, что никто из членов его команды не продвинулся к флагу, слишком захваченный своими собственными битвами. Так не пойдет. На верхнем уровне Ванда наконец-то освобождается от своих уз и превращает большую часть колчана Клинта, полного стрел, в воздушных животных. Теперь не так занятно.

— Эй, Ванда! — кричит он, снова подтягиваясь и поворачиваясь на пятках, чтобы ударить мистера Старка в грудь. Мужчина кряхтит, но легко принимает удар. Наниты лучше поглощают удар, чем старые металлические костюмы.

— Что, Пьетро?

— Ты же помнишь, что я заставил тебя смотреть очень старый фильм…

— Не смей, малыш, — предупреждает мистер Старк, грозя ему пальцем, как ругающаяся тетушка. Питер ухмыляется.

— «Три Амиго», — кричит он Ванде, хватая руку мистера Старка и опрокидывая его на землю.

— Серьезно? — мистер Старк фыркает, в отчаянии швыряя Питера на землю. — Теперь ты просто оскорбляешь меня.

— Пьетро, — произносит Ванда с улыбкой и с поистине ужасным мексиканским акцентом. — Ты хочешь сказать, что нам нужно больше Мстителей?

— О да, Ванда, — подтверждает Питер. — Нам нужно много Мстителей.

Отвернувшись от Клинта, Ванда закрывает глаза и взлетает к потолку, призывая красный шар. Она стряхивает его, как будто воду, и Питер чувствует, как по его коже ползет зуд. Он моргает пару раз, а затем поворачивает голову налево. Когда он это делает, то смотрит в идеальные копии своих собственных карих глаз, прикрепленных к идеальной копии самого Питера. Копия моргает, словно это эхо движений самого парня. Он наклоняет голову то в одну сторону, то в другую, и это как смотреть в зеркало, когда копия делает то же самое. Надо отдать ей должное, Ванда отлично работает.

— Стрёмненько, — шепчет он одновременно со своим двойником.

— Неужели вы серьезно не можете держаться подальше от моей головы в течение двух чертовых минут?! — слышит он рычание Клинта сверху. Оглядываясь вокруг, Паркер замечает, что все остальные члены его команды имеют похожие копии. Питер поворачивается к мистеру Старку и широко улыбается.

— Ну, мистер Старк, — говорит он вместе со своим двойником с объемным звуком. — Можете сказать, кто есть кто?

Затем он бросается вправо, его копия — влево, делая в воздухе сальто и снова стреляя паутиной в сторону моста. Он проносится мимо Тора, который летит по воздуху после попытки отправить Штормбрейкер в Т’Чаллу, а вместо этого проходит прямо через своего двойника и ударяется о стену с громким треском.

Сэм и его двойник летают кругами вокруг Наташи, заставляя ее кричать от разочарования, а Клинт посылает шпаклевочные стрелы в двойника Баки, давая Стиву направление для атаки. Питер думает, что он наконец свободен, а затем он слышит безошибочное жужжание двигателей Железного Человека, и чувствует тяжелую металлическую руку на своем плече, хватающую за футболку. Он поворачивается назад, чтобы попытаться ударить; и он, и мистер Старк кружат в воздухе, что в итоге заканчивается тем, что Питер лежит на спине и над ним нависает Железный Человек.

Маска костюма исчезает, открывая мистера Старка, тяжело дышащего и ухмыляющегося Питеру, с блестящими от пота волосами. Мозг Питера гудит от чего-то пьянящего и опасного. Он чувствует, как расширяются его зрачки. Вот это вид… Так, он должен взять себя в руки.

— Хорошая попытка, аленький цветочек, но ты, похоже, никогда не играл в покер, — говорит мистер Старк. — Слишком много болтаешь.

— К тому же у Вас в костюме есть теплочувствительная технология, — говорит Питер, кряхтя от собственной глупости.

— К тому же у меня в костюме есть теплочувствительная технология, — соглашается мистер Старк, ухмыляясь еще шире. — Успокоишься или я тебя заставлю?

— Нет, сэр, я буду хорошим мальчиком, — говорит Питер, и все лицо мистера Старка вдруг дергается. Это странно. Но затем он видит за огромным плечом костюма Железного человека что-то, что заставляет его широко улыбнуться. — Просто есть одна вещь. Заставить Вас посмотреть? — он вздергивает подбородок, чтобы посмотреть мистеру Старку прямо в глаза, и тот оборачивается, чтобы увидеть, как Ванда размахивает вражеским «знаменем» с дальней стороны моста; ее двойник с шаром все еще парит под потолком. Она хлопает в ладоши — и копии лопаются и исчезают, как мыльные пузыри.

— Черт, — говорит мистер Старк. — Хороший трюк.

Мужчина медленно сползает с Питера; остальная часть костюма растворяется обратно в реактор. Он протягивает руку парню, и тот берет ее, подпрыгивая.

— Это была хорошая игра, сэр, — говорит Питер, осмеливаясь хлопнуть его по спине и сопротивляясь желанию позволить своей руке задержаться на этих твёрдых мышцах.

Вместо этого он подбегает к Ванде, которая плавно опускается на землю, и обнимает ее, разворачивая к себе. Когда Баки, Т’Чалла и Сэм присоединяются к ним, они поднимают её и под торжествующие крики уносят в раздевалку.

***

Победа на тренировке, похоже, идёт Питеру на пользу. Если быть честным, Тони упустил эту сторону пацана, фонтанируя язвительными замечаниями и находясь в воздухе. Он так серьезен в последнее время, что Тони начинает думать, что это не просто травма, которая привела к этому. Он думает, что, возможно, новый, повзрослевший Питер просто более серьезен, чем его 18-летний пацан. Более серьезный, более способный, более устойчивый. Но он все еще Человек-Паук. И Человек-Паук должен делать сальто и трещать о чем попало.

Тони самому приятно видеть, что он начинает работать над новым костюмом для Паучка. Он разочарован, что ему потребовалось так много времени, чтобы придумать хоть что-то, но теперь, когда они начали тренироваться, он понимает, что у них скоро будут миссии. Коулсон держался от всего этого подальше, позволяя им снова собраться как команде, но скоро появится что-то, с чем не могут справиться даже агенты Щ.И.Т.а.

Он не говорит Питеру, над чем работает, и хочет, чтобы это было сюрпризом. Подарок, как тот первый костюм, который он сделал для пацана после того, как увидел нелепый наряд, в котором он работал. Толстовка и очки, Бога ради.

Он думал, что будет работать над этим, пока они с Питером делят лабораторию в дружеском молчании. Они оба пришли туда позже в тот же день, в то время как Шури — ранняя пташка, которая приходит, делает, что ей нужно, и переходит на другие вещи. Но в последние пару дней Ванда часто спускалась в лабораторию, заглядывала Питеру через плечо, пока он работал, или тихо шептала ему что-то и бросала странно напряженные взгляды в сторону Тони, как будто он сделал что-то не так. Но он этого не делал. По крайней мере, недавно. По крайней мере, он этого не помнит.

Дело не в том, что Тони против компании, он просто не может избавиться от чувства, что он вмешивается в их дела друг с другом. Нежелательный. И это не то чувство, к которому он привык рядом с Питером. Однажды днем он заходит в лабораторию, чтобы услышать громкие голоса, и сразу же отступает, чтобы стоять за дверью, как гребаный трус.

— Ты все еще не сказал ему? — когда Ванда сердится, ее акцент усиливается. Она ходит по всему Восточному блоку.

— Ванда, мы не можем?..

— Ты хоть представляешь, что я могу тебе дать, Пьетро? Что угодно, чтобы иметь возможность сказать это ему.

— Я пытаюсь, Ванда, — отвечает Питер надтреснутым голосом. — Ты чертовски хорошо знаешь, что я пытаюсь.

— Я не об этом говорю, и ты это знаешь. Ты должен сказать ему. Ты заслуживаешь быть счастливым. Я не понимаю, как ты можешь просто стоять там изо дня в день, а не…

— Остановись. Пожалуйста. Ты знала…

— Я думала, вы придете к этому сами.

— Это я прихожу сам, понимаешь? Этого не случится. Он не хочет…

— Откуда ты знаешь, пока…

— Ванда! — говорит Питер, повышая голос. — Достаточно. У меня было дерьмовое утро. Это превращается в дерьмовый день. Мы можем обсудить это как-нибудь в другой раз?

— Хорошо, — говорит она. — Славно. Будь по-твоему, упрямая задница.

Сердце Тони бьется немного быстрее, когда он слышит тяжелые шаги, а затем Ванда топает мимо него. Она делает паузу, бросает на него ядовитый взгляд и что-то бормочет по-русски, на что он поднимает руки в защиту.

Тони ждет несколько минут, прежде чем войти в комнату. Он прочищает горло, чтобы объявить о себе, и кричит: «Эй, малыш!» — в знак приветствия перед тем, как устроиться на рабочем месте.

Питер слабо машет ему, но продолжает мрачно смотреть на свой компьютер, все еще заметно взволнованный. Каждые пару минут он пыхтит или стучит по клавиатуре компьютера слишком сильно. Он слишком нервный и громкий, и всё это мешает Тони работать. Его мысли слишком сосредоточены на Питере, блуждают где-то на моменте с разговором, который он подслушал. Он должен был уйти. Он не должен был торчать здесь, пока они говорили с Питером о… ком бы то ни было. Ванда определенно считает, что Питер должен признаться в своих чувствах. От этой мысли у Тони щемит в груди.

Это точно не ревность. Это скорее знание того, что когда Питер наконец разберется с загадочным «кем-то», это изменит его жизнь. И у Тони есть это видение, которое родилось в его голове, чтобы однажды, возможно, стать реальностью. Он, Питер и остальные Мстители вместе на севере штата, как большая-большая семья. Может быть, это будет обучение совершенно нового поколения героев. Он слышал интересные вещи о девушке, которая появилась в Нью-Йорке и назвалась Модок. Как Тони понял, у неё были способности преодолевать барьеры реальности. И Клинт уже давно говорит о своем маленьком протеже, хотя, если вы спросите Тони, то для него это путаница. Зачем иметь два Соколиных Глаза? Всё же они расширяют свой состав. Может быть, дойдут до береговой линии.

Он представлял себе это так много раз, но всегда с Питером, чтобы тот помогал управлять этим. Чтобы помогал делать это всё лучше. И его там не будет, если он будет счастлив со своей семьей. В глубине души Тони Старк — эгоистичный осел.

Питер фыркает слишком много раз, и Тони резко встает, отодвигая свой стул с чрезмерно громким лязгом. Питер подпрыгивает и смотрит на него.

— Хочешь перекусить, Пит? Потому что я думаю, нам обоим не помешает немного еды и, возможно, прогулка.

— Я вроде как на середине…

— Нет. Возьми свое пальто. Мы уходим.

Через десять минут они уже идут по оживленной улице, заполненной торговцами едой, работающими за тележками или в маленьких палатках с ярко накрытыми навесами. Солнце греет спину Тони. На нем солнцезащитные очки, а пиджак перекинут через плечо. Он толкает Питера бедром, и парень тихо смеется в ответ. Начало положено.

В воздухе пахнет жареным мясом и специями — корицей, чесноком, кориандром. Они проходят мимо продавцов, торгующих блинами с луком-шалотом, политые маслом чили и арахисовым соусом; козьи голени, которые жарятся на открытом огне, пышные клецки, политые липкой карамелью с тахини и посыпанные кунжутом. Тони покупает маленький бумажный пакет засахаренных тыквенных семечек и смотрит на подставку с липкими рисовыми пудингами, приправленными тамариндом и личи.

— О боже, — говорит Питер, крепко сжимая руку Тони. — О боже, он все еще здесь. Да ладно!

Он хватает Тони за запястье и тащит его по улице, подпрыгивая и пробираясь сквозь толпу людей. Мужчина спотыкается, когда они резко останавливаются перед маленькой тележкой с зеленым и белым тентом в виде мандалы.

— Исмаил! — кричит парень, приветствуя сгорбленного старика, который, по-видимому, является владельцем повозки. — Похоже, ты снова в деле.

— Рад видеть тебя, Питер, — говорит мужчина, улыбаясь. — О да, я снова здесь. С Магдалиной все снова стало проще. Ты же знаешь, как это бывает. Я уже хоть и на пенсии, но если я останусь дома, она загонит меня в угол.

— Я уверен, что это просто период адаптации, — смеется парень.

— Да, — соглашается хозяин. — Я привыкаю к тому, что она снова тут.

— Надо показать, кто здесь главный, — они хихикают вместе.

— Тебе как обычно? — спрашивает старик.

— Да, пожалуйста, — говорит Питер.

— А вы, сэр? — старик впервые обращается к Тони.

— А, я? Я буду то же, что и он.

Через несколько минут им подают гамбургеры на толстых булочках в стиле круассана, покрытых толстым слоем козьего сыра и порцией чечевицы с карри и пряными чипсами из ямса. Они находят высокие столики около стены и идут к ним. Питер откусывает огромный кусок, постанывая от удовольствия.

— О боже, — говорит он сквозь зубы. — Это место закрылось в моей временной линии. Я жаждал этот самый каррибургер в течение трех проклятых лет.

Это не совсем привлекательный вид. У Питера полный рот, щеки надуты, как у бурундука, и он говорит с полным ртом. И все же Тони считает его очаровательным. Боже, он полностью повёрнут на этом пацане.

Тони переводит взгляд на свою ладонь, в которой круассан завернут в салфетку. Это немного похоже на неряшливый беспорядок, с чечевицей и карри, сочащейся из сторон булочки, но он храбро берет ее и откусывает. Черт, парень был прав. Островато из-за чили, сложной смеси специй, всё дополняет привкус козьего сыра. Это определенно что-то очень вкусное. Рядом с ним Питер издает довольные вздохи, доедая свой гамбургер в пару укусов. Это отвлекает, мягко говоря.

— Ну, малыш, ты как? — спрашивает Тони, когда Питер проглатывает последний кусочек гамбургера. Парень мгновенно замирает, держа один палец все еще между губ и облизывая его.

— Эм-м, — говорит он удивляясь.

— Просто выглядишь немного нервным.

— Я в порядке, — говорит он. — В самом деле, сэр. Все в порядке.

— Вот как? И с доктором все в порядке? Доктор Ойеми, да? — он спрашивает так, как будто лично не нанимал эту женщину по рекомендации Т’Чаллы. Питер краснеет при упоминании о психотерапевте.

«Или, может быть, я не должен спрашивать об этом…», — думает Старк, но Питер прерывает его мысли.

— Все в порядке, — говорит пацан со вздохом. — Думаю, я должен быть благодарен, что Вы не спросили ее напрямую.

Тони вздрагивает, и нет ни единого шанса, что Питер не поймёт. Он недоверчиво смотрит на Тони, подняв брови и нахмурившись. Старк поднимает руки в защиту.

— Хорошо, давай посмотрим на это в позитивном свете. Теперь ты знаешь, что у тебя очень, очень этичный терапевт. Она ничего не говорила мне ни за деньги, ни за возможности, ни за власть.

Питер трёт переносицу и долго молчит.

— К черту, — говорит он наконец. — Может, хоть Вы поймёте. Доктор определенно не знает, что мне делать.

— Что случилось? — это было слишком просто, но Тони точно не остановит его, если он захочет выложить все начистоту. Вот, чего он хотел.

Питер грубо проводит пальцами по волосам, так что они встают дыбом, а затем прижимает ладони к глазам.

— Итак, хорошо, она говорила мне на нашем утреннем сеансе, что мне нужно перестать думать о себе как об ответственном за спасение мира.

— Угу.

— Это здорово и нормально, если ты просто какой-то случайный парень на улице, но разве она не должна, типа, специализироваться на работе с мутантами и сильными людьми? Поэтому я сказал ей, что это круто, доктор, за исключением последнего раза, когда я буквально был ответственен за спасение мира.

— Полагаю, ей это не понравилось? — спрашивает Тони.

— Она спросила, откуда я это знаю. Но, по-видимому, «мне так сказал маг» не является приемлемым ответом? Она посмотрела на меня как на сумасшедшего, но я не сумасшедший. Это мир сошел с ума. У меня есть способности генетически модифицированного паука. Есть норвежские Боги, которые путешествуют с инопланетянами и говорящими енотами. Мы здесь работаем с другой парадигмой. Почему эту вещь так трудно принять?

Тони тяжело сглатывает. Он чувствует напряжение, исходящее от Питера, и это кажется таким знакомым. Он вспоминает себя сразу после нападения Читаури, когда он придумывал новый дизайн костюма каждые пару дней и убеждался, что только он может защитить каждого человека, о котором он заботился. Этого слишком много. Этого слишком много для всех, и это определенно больше, чем он хочет, чтобы Питер когда-либо имел.

— Итак… ладно, малыш, как ты думаешь, если я смогу перевести это на привычный для неё язык, ты дашь терапевту второй шанс? — спрашивает мужчина. Питер просто пожимает плечами, выглядя побежденным, когда облокачивается на стену. Тони решает идти дальше. — Послушай, может быть, когда хороший доктор говорит, что ты не должен нести ответственность за спасение мира, она имеет в виду, что ты не должен нести ответственность за спасение мира в одиночку? Я знаю тебя, Пит. У тебя нет проблем с тем, чтобы позволить другим людям делать свое дело. Ты хорошо делегируешь, когда вокруг есть команда. Но это не то же самое, что признать, что ты единственный, кто ответственен за всё, если что-то пойдет не так. Я знаю это. Я был таким же.

Они долго смотрят друг на друга, и Тони протягивает руку, чтобы убрать прядь волос с глаз Питера.

— Я…

— Я не имею в виду, что ты должен освобождать себя от всякой ответственности за спасение людей, Пит, — говорит он. — Это не то, кем ты являешься на самом деле. Я имею в виду, что ты просто должен знать, что как только ты сделал всё, что смог, учитывая всё, что у тебя есть, у тебя будут люди, которые будут там, чтобы вмешаться и помочь. Всё, что тебе нужно сделать, это попросить. Ты же знаешь, что я всегда буду рядом, когда понадоблюсь?

— Я знаю это, мистер Старк, — говорит Питер напряженным от волнения голосом. Он отворачивается от Тони, явно смущенный этими эмоциями. Но тот протягивает руку и поворачивает лицо назад, бессознательно поглаживая большим пальцем подбородок.

— Не делай этого, — говорит он, игнорируя предупреждающие сирены в своей голове, говорящие ему, что он идет по опасному пути. — Это уже в прошлом.

В главный корпус комплекса они возвращаются в комфортном и спокойном молчании. Они идут бок о бок, иногда натыкаясь друг на друга плечами или локтями, а когда забредают в гостиную, то видят большую часть собравшейся группы. Коулсон нетерпеливо постукивает ногой, прислонившись к каминной полке.

— Вот вы где, — вздыхает мужчина.

— Это что, барыжничество? — спрашивает Тони. — Потому что, клянусь, я отказался от связи со всякими сомнительными вещами и веществами ещё в 80-х.

— Ребята, — говорит Клинт, вскакивая с дивана. — Мы едем в Швейцарию.

***

Оказывается, Всемирный Совет «просит» Мстителей присутствовать на церемонии празднования их воссоединения в Женеве. Они будут удостоены чести на официальной церемонии, за которой последует грандиозный бал с высокопоставленными лицами со всего мира.

— Что, как в Золушке? — смущенно спрашивает Питер. Балы — это то, что устраивают реально, а не только в фильмах?

— Я знаю, что для некоторых это настоящее мучение, но это хороший пиар-ход, и это будет держать совет подальше от вас, по крайней мере, ещё пару месяцев, — говорит им директор Коулсон. Они вылетят вместе через пару дней. Кажется, важно выступить единым фронтом.

Питер немного паникует при мысли о таком формальном деле. Он никогда не был хорош в подобных вещах. Он смог избежать большей части этого из-за своей маски, секретной личности, но похоже, трюк с котом в мешке больше не прокатит, потому что теперь он имеет дело со всей этой ерундой. Он даже не знает, с чего начать.

Ну, он просто поговорил по душам с мистером Старком о том, что может попросить о помощи, когда ему это будет нужно. Но у него нет времени, чтобы начать. Поэтому он плюхается на одну из кушеток между Вандой и Шури и жалобно смотрит между ними.

— Помогите мне, — говорит он, всхлипывая.

Помощь приходит в виде поездки в оживленный район Моды Burning Zana на следующее утро. Он находится в старой части города с узкими мощеными улицами, которые извиваются в лабиринте узоров. Погода теплая и солнечная, но в воздухе все еще есть намек на утренний холод к тому времени, когда они начинают.

Питер подкрепляется сливочным кокосовым латте, поданным со льдом, который он берет в маленьком магазине на одной из боковых улиц, но он все еще сонно опирается на плечо Ванды и дуется на Шури.

— Почему мы должны были начать так рано? — скулит он.

— Потому что, Паучок, — отвечает она, оглядывая его с ног до головы, — тебе понадобится огромная помощь.

Питер смущенно теребит подол своей фланелевой рубашки. У него точно не получится защититься от этого. И нет никаких сомнений, что у Шури отличное чувство стиля, поэтому ему просто нужно стиснуть зубы и пройти через это, чтобы он не смутился на очень, очень публичной сцене.

— Но я же Человек-Паук, — слабо протестует он.

— Я думаю, что в это немного трудно поверить в данный момент, — говорит она, пожимая плечами, и ведет их в то, что выглядит как очень дорогой магазин, продающий одежду, пошитую исключительно в черно-белом цвете.

Питер выглядит нелепо во всем, что для него выбирают Шури и Ванда.

— Почему твое тело выглядит таким… нелепым и с какими-то буграми?! — спрашивает Ванда после того, как Питер втискивается в черный блейзер с белыми завитушками на лацканах. — Ты пытаешься выглядеть неуклюже?

— Это просто моё тело, — говорит Питер, чувствуя себя глубоко смущенным. — Ничего не могу с собой поделать.

— Давай попробуем в другом месте? — предлагает Шури.

Следующее место, которое они посещают, выглядит крайне странно. Стены покрыты граффити, повсюду музыка, ревущая из динамиков, — это пульсирующий EDM. Питер примеряет костюм с розовым цветочным узором, который делает его болезненным и размытым, и красно-синюю полоску, которая просто ослепительно яркая. Он опускает голову.

— Может быть, это слишком современно для тебя, — говорит Шури. — Тебе нужно что-то более классическое. Давай, Паучок. У меня есть идея.

Ее идея приводит их в старинный магазин в одном из переулков района, где улица настолько узкая, что если Питер вытянет руки во всю длину, он сможет коснуться зданий по обе стороны от себя.

Питер сразу же чувствует себя более комфортно, когда они входят в магазин, который имеет в виду Шури. Внутри пахнет потертой кожей и благовониями шалфея; зал украшен темными, насыщенными цветами, которые заставляют чувствовать себя как в коконе. Из динамика играет веселая попсовая запись, в которой слышится племенной барабанный бой. Это похоже на то, что может произойти, если Мириам Макеба когда-нибудь сделает кавер на ABBA. И Питеру это нравится.

Оказывается, Ваканда пережила свою собственную дискотечную эпоху в 90-е годы, и большая часть одежды и музыка, датируемые тем временем, — широкие комбинезоны, меха в ярких и неестественных цветах… Это заставляет Питера улыбнуться.

Они втроем роются в грудах одежды, ища что-то особенное. Когда Питер примеряет бордовый бархатный костюм, он знает, что это правильный выбор. Ванда присвистывает, когда он выходит из раздевалки, а Шури широко улыбается.

— Наконец-то, — говорит она. — Хорошо выглядишь, Паучок.

— Это не слишком?.. — спрашивает он.

— Если ты не купишь это, я тебя побью, — говорит Ванда.

Шури помогает ему подобрать к костюму темную рубашку и золотую бабочку. Он чувствует себя уверенно в этом наряде, что странно похоже на то, что он чувствует, когда надевает свой костюм Паука.

Он долго благодарит Шури, когда они возвращаются. Они каким-то образом умудрились потратить весь день на покупки. Идет уже седьмой час, а солнце низко садится в небе и отбрасывает золотой отблеск, который всегда заставляет Питера тосковать. Когда они возвращаются, Шури извиняется и уходит, чтобы поработать в лаборатории, и Питер собирается сделать то же самое, когда Ванда тянет его за руку.

— О нет, — говорит она. — Я же сказала, что мы собираемся поговорить, так что давай поговорим.

Питер закатывает глаза.

— Отлично, — говорит он. — Просто дай мне убрать это барахло.

Когда он возвращается в гостиную, Баки уже там, наливает янтарную жидкость из изысканной серебряной фляжки в три стакана.

— Что мы будем пить? — спрашивает Питер, усаживаясь между ними и глубоко зарываясь в диванные подушки.

— Хорошая штука, — отвечает Баки.

— Я украла немного асгардской медовухи Тора, — говорит Ванда с ухмылкой. — Давайте, черт возьми, выпьем!

— Ну, тогда ладно, — они чокаются бокалами и делают большие глотки.

— Итак, Баки сказал мне, что ты спишь с Тони, — небрежно говорит Ванда, как будто она не планировала эту линию атаки так тщательно. Питер давится своим напитком, и медовуха едва не брызжет из его носа. Он ожидал услышать подобные вопросы, но решил, что она не станет сразу же говорить на эту тему.

— Решила сразу не церемониться? — хрипит он и чувствует, как алкоголь обжигает его горло.

— Да ни разу.

— Мы не спали вместе, — говорит Питер. — Мы просто спим. Вместе. В смысле, в одной постели. Вот и все. Это помогает от кошмаров, поэтому он терпит меня.

— Он не просто терпит тебя, — говорит Ванда.

— Черт возьми, Ванда, ты сама не знаешь, о чем говоришь.

— Я не понимаю, почему ты не хочешь сказать ему о своих чувствах?!

— Ты прекрасно знаешь, почему!

— «О, это все испортит. О, горе мне», — смеется она.

— Это не смешно, ясно? Не смешно.

— Я тоже не думаю, что это смешно, — говорит она. — Я думаю, что это глупо.

— Эй, — говорит Баки, поднимая руки, чтобы успокоить одного или обоих из них. — Никто не считает тебя глупым, босс.

— Да, — говорит Ванда. — Я думаю, что это всё глупо. Ты ведешь себя глупо, Пьетро.

И в это самое подходящее время мистер Старк вдруг заглядывает в комнату.

— Привет, Пит, — говорит он, подозрительно оглядывая их троих. — Здесь все в порядке? Я услышал крики.

— О мой Бог, блядь, — бормочет Баки себе под нос.

— Да, мистер Старк, все в порядке. Ванда просто немного злится, когда мы начинаем обсуждать лучших персонажей Гарри Поттера. Ничего такого.

— Очевидно, это Гермиона, без которой все были бы мертвы, — говорит Ванда, к счастью, подыгрывая.

— Верно, — говорит мистер Старк, всё еще подозрительно глядя на них. — Ну, если тебе что-нибудь понадобится, знай: я созвонюсь со Всемирным Советом, чтобы обсудить окончательные детали церемонии, а потом буду в лаборатории. Просто крикни.

— Конечно, сэр. Увидимся позже?

— Конечно, малыш, — говорит он с решительным кивком. — Барнс. Максимофф. — А потом он неторопливо выходит из комнаты. Ванда бросает на Питера тяжелый взгляд, и Баки со смехом откидывается на подушки.

— Что это было, черт возьми? — наконец спрашивает он, отдышавшись. — Он стал твоим «чересчур-заботливым-парнем»?

Баки жестом велит им обоим допить содержимое бокалов, а затем снова наполняет их. Питер чувствует, как тепло обволакивает его горло, когда он сглатывает, и ощущает себя немного свободнее. Он рад, что Тор держит такой крепкий алкоголь под рукой. Он знает, что Ванда и Баки, должно быть, тоже это чувствуют, не хуже, чем Питер с его супер метаболизмом.

— Это не то, чем оно кажется, — говорит он. — Он вроде как говорит, что видел мою смерть. Может быть, это имеет смысл, что он пытается защитить меня.

— И тебе это нравится, — говорит Баки. — Тебе это пиздецки нравится.

— Он не испытывает ко мне чувств, вот что я хочу сказать, — говорит Питер. — И честно говоря, если бы вы оба приняли это и перестали играть на моих нервах, моя жизнь стала бы намного легче.

— Ты серьезно этого не видишь? — говорит Баки. — Тоска только что достигла мелодраматического уровня.

— О, ты из тех, кто говорит о тоске, — парирует Питер. — Я не вижу, чтобы ты продвинулся вперед с нашим супер солдатом.

— Ну, босс, это потому, что Стиви — настолько же… натурал, как и в сороковых. И у него до сих пор сраное шило в заднице…

Ванда прерывает его, разражаясь приступом хихиканья.

— Может ты подскажешь, Ванда? — спрашивает Баки.

— Ты хочешь, чтобы это было твоё шило в его заднице, — говорит она, задыхаясь. Питер пытается сдержать смех, но у него не получается, он фыркает, и Баки вскоре тоже начинает смеяться.

— Черт, — говорит Баки, вытирая глаза. — Черт, но я действительно, реально этого хочу.

— А вы двое никогда… — Питер машет руками, показывая… ну кто знает, что на самом деле он показал. — Никогда во время войны, когда вы были совсем одни в лагерных палатках и боялись за свою жизнь?..

— Я бы это точно помнил, — говорит Баки.

— Ты только что разочаровал так много историков. Мой учитель по гражданскому праву сделала целый блок по истории, рассказывая о сексуальности. Она была убеждена, что вы двое — одно целое. Она написала всю свою диссертацию на эту тему. Нам пришлось прочитать так много ваших писем.

Баки вздрагивает.

— Они определенно не были предназначены для общественной огласки. Так много подавленного сексуального напряжения — все с моей стороны — и все просто бесполезно.

— Так почему бы тебе не начать прямо сейчас, приятель? — спрашивает Питер.

— Шутишь, Пит? — говорит Баки более серьезно. — Ты же знаешь, что я не могу этого сделать. Это травмирует беднягу. Мы никогда больше не будем друзьями.

— Ну, — говорит Питер, пожимая плечами. — Именно об этом я и говорю.

— Это другое, — настаивает Баки. — Тебе повезло, и у тебя все по-другому.

— Это не так, — говорит Питер. — Мне никогда в жизни не везло.

На этот раз Ванда вкладывает им в руки только что наполненные бокалы.

— Ладно, вы, жалкие мешки с дерьмом. Достаточно. Моя очередь рассказывать о горе. Я убила своего парня, чтобы предотвратить геноцид, а потом это даже не сработало. Вы должны переживать скорее за меня, — она иронически произносит тост и допивает свой напиток. — Не смотри на меня такими щенячьими глазами, Пьетро.

Питер чувствует, что его подбородок опасно дрожит, и вместо того, чтобы поддаться этому порыву, он утыкается лицом в шею Ванды и обнимает ее. Она издает мягкое «уф», когда Питер сжимает её. Тело Ванды удивительно мягкое, а кожа на шее пахнет чем-то цветочным. Жасмин, как причудливый чай, который продают в чайных магазинах Чайнатауна. Это мило.

— Ты меня обнюхиваешь? Ты же знаешь, что это грубо, да?

— Угу. Ты хорошо пахнешь.

— Ты странный, — говорит она, но успокаивающе гладит его по волосам.

— Эй, а почему он получает сочувствие? — Баки говорит. — У меня проблемы со слишком «прямыми» парнями.

Он тянет Питера за руку, пока тот не падает назад, а затем ползет по коленям Питера и Ванды и падает. Ванда кладет руки ему на волосы и массирует кожу головы.

— Да, проблемы с прямыми парнями, — говорит она. — Это самое худшее.

— Ты права, Ванда. Мы жалкие мешки с дерьмом, — говорит Питер, глубже зарываясь в диванные подушки. Он кладет голову на плечо Ванды и одной рукой чешет Баки по спине.

— Я никогда не лгу, — говорит Ванда.

Питер хихикает и закрывает глаза, уплывая под звук мягкого напева Ванды. Она поёт что-то в миноре, и это ощущение его друзей, мягко дышащих рядом с ним, заставляет его провалиться в сон.