Сидя на прохладной коже огромного белого дивана в главной гостиной восстановленного Cloudy Depths Hall, Лань Чжань мрачно взирал на разливающийся вдоль горизонта рассвет. Панорамные стены давали максимально широкий обзор, словно он стоял на берегу океана и любовался живописной картиной без преград. Раньше Лань Чжань никогда не задумывался, как чувствуют себя люди без возможности видеть, но теперь знал.

      Слепота Лань Чжаня не продлилась долго, и хотя доктор Лань Чжэ не дал пока окончательного заключения о причинах её возникновения, в первую очередь ссылался на его психическое состояние, повлиявшее на работу мозга — в частности префронтальной коры.

      Для Лань Цижэня и Лань Сичэня, ставших невольными свидетелями этого процесса, утрата Лань Чжанем чувств стала даже большим ударом, нежели для него самого. С их глаз словно слетела пелена, мешавшая понимать, насколько Второй Нефрит клана Лань хрупок и уязвим, когда дело касается Вэй Ина. Наконец даже Лань Цижэнь признал, как сложна палитра чувств, толкающих племянника к человеку, чья судьба ныне оставалась неизвестной, и к каким последствиям приведёт новость о его смерти.

      Невзирая на то, что Лань Сичэнь посвятил Совет кланов в ситуацию с исчезновением супруга Ванцзи, никакой информации по этому поводу не поступало. Вэнь Жохань игнорировал попытки старейшин Совета с ним связаться, дав понять, что следующей точкой их взаимодействия будет исключительно турнир, но все понимали: финалом противостояния двух влиятельных кланов бой не станет — в лучшем случае это обозначит преимущество одного из них, в худшем — даст старт более кровавой и открытой вражде.

      Напугавшее Цижэня и Сичэня состояние Ванцзи, которое, к счастью, оказалось временным, являлось лишь вступлением к ещё более весомому потрясению. Пока люди клана носились по городу в поисках любой информации о Вэй Ине, у Цзян Чэна возникло недомогание. Спешно прибывший доктор Лань Чжэ был обеспокоен осмотром мальчика и порекомендовал обследование с применением профессиональных средств диагностики. Яньли, не откладывая, отправилась с братом в клинику Лань в сопровождении лучших парней из охраны самого Сичэня, но до неё процессия так и не добралась.

      Три машины, в одной из которых, помимо шофёра, находились сестра и брат Цзян, исчезли с радаров, словно их никогда и не было. Камеры на пути следования автомобилей, как и в случае с происшествием в ресторане, где пропал Вэй Ин, были отключены дистанционно, из-за чего не представлялось возможным определить, на каком отрезке дороги случилось нападение, если таковое имелось. Позднее подтвердилось, что никаких потасовок, погонь и вообще обстоятельств, на которые обратили бы внимание прохожие, замечено не было.

      В один миг девять человек, включая Яньли и Чэна, испарились. Датчики в телефонах и машинах просто ушли с дисплеев слежения, перестав передавать сигналы. Никаких условий от похитителей не поступало, как, впрочем, и подтверждения похищения. Не было ясности, кто стоит за исчезновениями, хотя в условиях противостояния с главой Вэнь его причастность не брались оспаривать даже самые нейтрально настроенные члены Совета.

      Произошедшее повлияло на многие аспекты складывающегося положения — не только в корне изменило настроения в среде управляющих городом организаций, но и породило замешательство и разногласия непосредственно в Совете кланов. Многих волновала очевидная череда провалов, постигших фамилию Лань после их вступления в конфронтацию с Вэнь Жоханем. Теперь урон, нанесённый клану, до недавнего времени внушавшему статус недосягаемого, был не менее заметен, нежели утраты главы Вэнь. Теракт в поместье, унёсший многие жизни, исчезновение Вэй Ина, похищение Цзянов с целым кортежем людей Лань существенно подрывали авторитет Ланей как надёжного столпа, на который полагались другие общины.

      Среди неформальных группировок города закипала паника, а она влекла за собой хаос, который по обыкновению не вёл к улучшению ситуации. Совет почти каждодневно собирался для обсуждения обстановки, но без взаимодействия с отказывающимся от переговоров Вэнь Жоханем всё это можно было считать сотрясением воздуха и пустой тратой времени.

      Несмотря на то, что «недуг» Лань Чжаня на почве потери Вэй Ина носил кратковременный характер, юношу на несколько дней госпитализировали. К несчастью, это не преминуло просочиться за стены клиники и обрасти дополнительными слухами. Как следствие, некоторые, кто ранее уверенно ставил на Нефрита в грядущем выступлении на турнире или колебался в выборе стороны, начали посматривать в направлении его соперника, а то и искать покровительства у главы «Неба без Ночи». Множились разговоры о том, что Лань Чжань станет лёгкой жертвой Вэнь Чжулю, избранного Вэнь Жоханем на роль карателя, и даже не потому, что значительно уступает мужчине в силе и опыте, но и по причине явного нездоровья.

      Отношение Лань Цижэня к предстоящей схватке после недавнего инцидента с самочувствием племянника и ввиду отсутствия новостей по расследованию исчезновения Цзянов также претерпело заметные изменения.

      — Участие в турнире для Ванцзи, я считаю, более неприемлемо, — окинув Лань Чжаня задумчивым взглядом, проронил он, обращаясь к Сичэню, сидящему в кресле напротив брата. — Клан и без того принёс немало жертв в угоду этой борьбы.

      — Устранение равносильно признанию поражения, — констатировал Сичэнь. — И ты не хуже меня это знаешь.

      — Я всегда был сторонником честной игры, но Вэнь Жоханю плевать на правила, — вибрирующим от беспокойства голосом обронил Цижэнь. — Он нацелен отыграться за сыновей и нанести клану Лань максимальный ущерб, который отнюдь не сводится к репутации. Для этого ему и необходим турнир.

      — В котором Ванцзи ещё может победить.

      — Боюсь, это теперь под большим вопросом.

      — Ты сомневаешься в собственном ученике?

      — Не в его способностях, — с болью исторг из себя Лань Цижэнь, — в его психологической готовности отстаивать честь клана в условиях угрозы жизням заложников, которыми обзавёлся Жохань.

      Лань Чжань не торопился вступить в разговор, продолжая удерживать взор на панораме за пределами комнаты. В жилах бушевал адреналин, но сердцебиение было ровным. Лучи занимающегося утра пронизывали пространство тёплым светом, напрочь изгоняя сумрак туманной ночи, и Лань Чжань невольно желал исчезнуть вслед за ней.

      Может тогда этот порочный круг наконец прервётся и я перестану отравлять жизнь родных.

      В текущих реалиях Лань Чжань на собственной шкуре испытал страхи Вэй Ина и осознал, почему тот так остро реагировал на его вмешательство в дела, повязавшие его с Вэнями. Понял Лань Чжань также и дядю — его опасения относительно последствий безрассудных чувств, негодование и боль по поводу втоптанного в грязь кодекса семьи. Лань Чжань пошёл наперекор правилам, рискнув безопасностью вскормившего его клана. К чему привёл его новаторский подход? К полной и беспросветной заднице.

      Перед глазами стоял Вэй Ин — его солнечная улыбка и глаза, наполненные надеждой ребёнка, битого жизнью. Спас ли его Лань Чжань от жестокой действительности или просто сделал её ещё более невыносимой? Ответ был очевиден.

      Лань Чжань вспомнил вечеринку, на которой воссоединился с Вэй Ином после нескольких месяцев разлуки — танец того и цель, приведшую его под кров сильных мира сего. Вэй Ин собирался заработать денег и покинуть город. Какими бы ни были причины, гнавшие его прочь: зревшая месть Вэнь Жоханя или брошенные ради уловки угрозы Лань Цижэня — они явно не сопрягались с порывом разыскать Лань Чжаня и выяснить, почему их дороги разошлись.

      Вэй Ин страдал от абьюза Вэнь Чао в «Эйвис», вкалывал в клубе, мотался по подработкам и нуждался в деньгах, но он выживал, а что с ним стало теперь? Куда привела его забота Лань Чжаня? Его похищали, мучили и клеймили. Он пытался оборвать свою жизнь и очутился в дурке. Подвергся натиску и несправедливым обвинениям Цижэня и бежал, чтобы навсегда исчезнуть из ненавистного ему мира «богатых и опасных», но Лань Чжань не позволил ему обрести новую жизнь где-то вдали. Ещё до всех этих событий он внедрил в его тело жучок и шёл по следу, насунул ему свои миллионы, нацепил на палец кольцо с коллекционным бриллиантом и связал с собой узами брака, только дало ли это всё Вэй Ину спокойный сон и мирный быт?

      Если до их встречи он как-то справлялся, то с момента, как вмешался Лань Чжань, его психика дала крен. Вэй Ин вынужден был оглядываться по сторонам, пребывая среди улицы, скрываться от преследователей, драться и убивать. Он потерял работу, все его успехи и неимоверные усилия в учёбе канули в лету, его настигла потеря близких, разрыв отношений с братом, сестрой, друзьями. Вмешательство в его жизнь Лань Чжаня привело к краху всего, чем он дорожил. И в эти самые минуты Вэй Ин, вероятно, был пленником Жоханя и навряд ли оставался неприкасаем.

      Лань Чжаню было нелегко примириться с мыслью, что он стоял за всеми несчастьями, постигшими Вэй Ина за последнее время, но теперь по крайней мере он это видел. Временная слепота по-своему заставила его прозреть.

      Я разрушил жизнь Вэй Ина, уничтожил его будущее. Всё это единолично моя заслуга. Не Вэнь Чао, не его отца — моя.

      Лань Чжаня передёрнуло. Он не имел права сидеть и наслаждаться красотой рассвета в своём роскошном имении и обдумывать планы по преодолению кризиса в обществе влиятельного брата и пользующегося заслуженным уважением дяди, когда его любимый человек, а с недавнего времени и муж, терпел издевательства и побои.

      — Я буду биться с Вэнь Чжулю, — глухо оборонил он, хотя давно потерял нить разговора между братом и дядей. — Это мой долг.

      — Теперь ты вспомнил о долге? — неприязненным тоном уточнил Лань Цижэнь. — Запоздалые сожаления.

      Образ холодного и строгого мужчины теперь почти неизменно дополнял оттенок раздражения в лице.

      — Урон репутации клана уже нанесён. И хотя это не конец света, нам всё же придётся пересмотреть свою политику в этом регионе и, возможно, на время покинуть Штаты.

      — Пока рано об этом говорить, — вставил Сичэнь. — Ситуация скверная, но не патовая.

      — Она станет таковой, когда твоего брата убьют на твоих глазах, — негодующе прогремел Лань Цижэнь.

      Лань Сичэнь устало скосил на него нечитаемый взгляд.

      — Я не меньше твоего обеспокоен происходящим, но нужно сохранять хладнокровие, ты сам этому учил.

      — Я учил не попадать в ловушки, быть умнее врага и обходить войну любым способом.

      — Иногда война единственное, что остаётся.

      — Истинное могущество заключается в том, чтобы не позволять проискам недоброжелателей ввергать твою жизнь в беспорядок.

      — Уклад клана Лань на протяжении веков сводился к тому, чтобы защищать себя и защищать других.

      — Сохраняя при этом холодный ум, чего нельзя сказать о твоём брате.

      — Ванцзи выбрал Вэй Ина в спутники жизни. Он имел право вступиться за него и дать отпор Вэнь Чао. Не Ванцзи стал причиной развязанной войны. Она давно назревала.

      — Верно, но необдуманность его действий стала спичкой, из-за которой тлевшие раздоры превратились в пожар, норовящий сжечь дотла всё, что выстраивалось десятилетиями.

      — Возлагать это на плечи Ванцзи несправедливо. Любой из нас мог по воле случая оказаться в положении дерьмового выбора.

      — Я не оспариваю его выбор — больше нет, — со слегка искажёнными гневом чертами, заверил Цижэнь. — Лишь предупреждаю, что дорога, которую избрал ты, во всём потакая брату, зыбка. Преданность тебе клана не обсуждается, но если конфликт затянется, потери будут только расти.

      — Мне не нужно напоминать об этом, и Ванцзи тоже. Его намерение отстаивать клан на турнире при всех составляющих достойно уважения. Совет был оплотом сдерживания наделённых властью маньяков вроде Жоханя долгие годы. Если по итогам турнира он не справится с наведением порядка, значит, он себя изжил, и этому станут свидетелями все. Сейчас у меня связаны руки. Начну действовать на основании собственных убеждений — лишь подчеркну, что я такой же склонный к самоуправству самодур, как тот, кто стоит за провокациями и похищениями.

      Попытка Сичэня выгораживать его даже при нынешнем положении дел, причиняла Лань Чжаню почти физическую боль, ведь брата он подставил ничуть не меньше, чем избранника. Глядя на него — ожесточённого, нервного и подавленного исчезновением Яньли и малыша-Чэна, Лань Чжань невольно окунался в детство. Их с Лань Сичэнем жизни всегда были тесно переплетены. Так может именно это утягивало главу Лань на дно теперь?

      — Я был тем, кто прививал вам догмы праведности, — прервал ход размышлений Лань Чжаня голос Цижэня, — но сейчас вынужден забыть о достоинстве и чести и самолично призывать послать к чёрту затянувшуюся реакцию Совета на произвол Жоханя. Турнир не остановит его, каким бы ни был результат боя. Ванцзи подвергнется напрасному риску. Доктора рекомендовали в его случае более тщательное обследование. Недавний срыв в равной степени мог оказаться как защитным механизмом психики, так и признаком серьёзной патологии вплоть до опухоли мозга. Это непременно скажется на его физических показателях.

      — Не стоит сгущать краски, — возразил Лань Чжань, больше не в силах отмалчиваться.

      — Предлагаешь закрыть глаза на мнение специалистов и довериться твоим умозаключениям? — пригвоздил его взглядом к месту Лань Цижэнь.

      — Я не стал бы настаивать на поединке, если бы чувствовал недомогание.

      — Точный диагноз не поставлен, — настаивал Лань Цижэнь. — Не все результаты тестов готовы.

      — Я вижу, слышу, моя координация пришла в норму, — ледяным тоном ронял Лань Чжань. — Бой через два дня. Отменять его поздно. Это расценят как слабость и наши враги, и наши союзники.

      — Согласен с Ванцзи, — подхватил Сичэнь. — Самоустранение клана Лань с турнира вобьёт последний гвоздь в крышку гроба нашей репутации. И такой расклад, полагаю, вполне бы устроил главу Вэнь. Но тебе в действительности нужно здраво оценивать своё состояние, — обратился он к брату. — Я не позволю Жоханю загнать нас в угол и не намерен потакать его прихотям. Хочет сражение — он его получит, но как я не выбирал бойца с его стороны, так и он не имеет права решать, кто будет представлять на ринге нашу семью.

      — Что это значит?

      — Тебя заменит надёжный человек. Я уже отдал кое-какие распоряжения. Он прибудет в город в срок.

      — Нет, — упрямо покачал головой Лань Чжань. — Это мой бой.

      — Я глава клана, и я решаю, состоится ли он вообще, — напомнил Лань Сичэнь. — Дядя прав — ты не совсем здоров.

      — Я прекрасно себя чувствую, сколько повторять? — горячился Лань Чжань. — Я пробыл в клинике достаточно, чтобы её работники и вы заодно убедились, что снимать меня с турнира нет веских причин.

      — Ты лишился всех чувств на несколько часов, — с нажимом напомнил Лань Сичэнь. — Затем отрубился и вернулся к нам усилиями медиков. По-твоему, это не должно вызывать у меня опасений?

      — Этот срыв был следствием шока из-за исчезновения Вэй Ина, — отчеканил Лань Чжань, сражаясь с предательским давлением в горле. — Но всё позади, я взял себя в руки и контролирую свои чувства.

      — Как ты можешь быть уверен, что они не возьмут над тобой верх, когда ты сойдёшься с Вэнь Чжулю?

      — Просто знаю.

      — И всё же, если такая же слабость настигнет тебя во время боя, ты труп. Отдаёшь себе в этом отчёт?

      — Мгм.

      — Хорошо. А понимаешь ли ты, что похищение Вэй Ина, Яньли и Чэна необходимо Вэнь Жоханю, чтобы выдвинуть условия, и раз они до сих пор не озвучены, то, скорее всего, последуют непосредственно накануне боя?

      Лань Чжань понимал, но после всего содеянного и приведшего его и близких людей в этот момент не видел для себя иных альтернатив, кроме, как отыграть свою роль до конца. Он на многое посмотрел другими глазами за последние дни. Лань Чжань врал себе, что турнир — относительно справедливый способ вернуть равновесие в теневой мир города, частью которого являлся. Но как раньше быть попросту не могло. Впервые Лань Чжань осознанно хотел убивать или быть убитым, это ли не начало конца?

      Вэй Ин не вернётся, шептала интуиция, а если и да, он не будет прежним. Утратив ненадолго все чувства, Лань Чжань очнулся с кристально чёткой ясностью, что приносил боль людям, которые заслуживали этого меньше всего. Его семья и близкие были достойны лучшего, и это лучшее заключалось в освобождении их от него самого.

      Все его представления о стабильности и светлом для них с Вэй Ином будущем рассыпались в прах. Уродливая реальность восторжествовала, упрямо отказывая им в праве на счастье. Из последних сил пытаясь противостоять власти хаоса и растерянности, Лань Чжань видел лишь одну возможность выяснить, что стало с Вэй Ином — схлестнуться с Вэнь Чжулю. Турнир вынудит Вэнь Жоханя выползти из своего логова и раскрыть карты. Если Вэй Ин стал инструментом, при помощи которого глава Вэнь вознамерился диктовать условия, то лишь предстоящий бой запустит разговор о сделке.

      — Я буду драться, независимо от вашего одобрения или его отсутствия, — произнёс Лань Чжань с непоколебимой настойчивостью. — Фактически Жохань бросил вызов именно мне, и я его принял. Это уже не только про честь фамилии, но и личное. Не может быть и речи о другом бойце — я не обреку этого человека на искупление своих грехов. Это моё дело.

      Лань Сичэнь с тягостным вздохом оторвал глаза от пляски света на стене и повернул голову, надолго скрестив взгляд с братом. Казалось, ему есть что сказать, но он не находил в себе сил вновь пускаться в дискуссию. Испытывающий взор дяди также остановился на лице Лань Чжаня, и последний смог увидеть, сколько в них неприкрытой боли.

      — Ты член клана Лань, хотя стал часто забывать об этом, — проронил Лань Цижэнь.

      Он напряжённо отложил планшет, который держал в руках, на журнальный столик рядом с собой. Его губы были стиснуты в тонкую линию, пока он молчал, а когда снова заговорил, в голосе звучал укор.

      — Именно твои попытки решать всё самостоятельно загнали общину в весьма непростую ситуацию, но вместо того чтобы уступить, ты продолжаешь гнуть свою линию.

      Лань Чжань медленно покинул своё место на диване и выпрямился.

      — Да, я подвёл клан — подвёл вас, и я прошу прощения за это, но бой состоится и драться буду я, а не кто-то другой.

      Сквозь кипение запертых внутри эмоций он чувствовал, как тают нити ограничивающих его уз, против которых он восставал и бунтовал последние годы. У него не было права перекладывать ответственность за постигшие клан беды на кого-то непричастного. Чтобы искупить вину перед братом, дядей и прочими членами фамилии, Лань Чжань готов был поставить на кон всё, как ставил Вэй Ин, стараясь уберечь и отстоять собственных родных.

      — Для меня нет другой дороги, кроме, как вперёд. Неважно, что там — победа или поражение.

      Цижэнь и Сичэнь, вероятно, не понимали, что если Вэй Ин погиб, никакая сила не удержит Лань Чжаня на земле. Они пытались сохранить его жизнь, не сознавая, что он безоговорочно последует за Вэй Ином, если нынешние пока ещё лишь предположения о его смерти подтвердятся. До того момента Лань Чжань планировал сделать всё возможное, чтобы положение клана не стало хуже, а отмена поединка или замена бойца вела именно к этому.

      — Дальнейшее обсуждение ничего не даст. Турнир состоится, — в который раз повторил он. — Каким бы ни был финал, моё участие в нём покажет остальным, что клан Лань не удалось запугать или сломить.

      — Ты выйдешь на ринг и попытаешься убить Вэнь Чжулю, даже если согласно вероятному условию Жоханя это повлечёт смерть Вэй Ина? — медленно проговаривая слова, задал жестокий вопрос Сичэнь.

      От его слов Лань Чжаня окатил болезненный озноб. Лицо исказила судорога страдания, хотя обычно он не позволял эмоциям покинуть чертоги души. Комната начала слегка раскачиваться.

      — Если я соглашусь умереть от руки Вэнь Чжулю в угоду главы Вэнь, это не гарантирует сохранности Вэй Ина. Скорее наоборот, — вытаскивая из себя фразы словно клещами, ответил Лань Чжань.

      Было неясно, разгадал ли его ложь Сичэнь, но он удовлетворённо кивнул.

      — Хорошо, что ты это понимаешь.

      — Выжив, я потребую освободить Вэй Ина и Цзянов, а в случае отказа сделаю всё, чтобы Жохань страдал, — добавил Лань Чжань как заученную скороговорку.

      Облика слушавших его мужчин коснулось досада, но не удивление — похоже, они против воли смирялись с тем, что никакие их доводы не изменят его намерения.

      — А если не выживешь? — уронил Лань Сичэнь, стиснув челюсти.

      Лань Чжань пристально посмотрел в его глаза. Он не знал доподлинно, насколько сильны чувства Сичэня к Яньли, но он совершенно точно привязался к девушке и ребёнку. Лань Чжань не раз наблюдал, как брат преображался и светился внутренним светом рядом с ними, поэтому уверенно сказал:

      — Если меня не станет, то всё, что нужно — всё, что ещё можно сделать, — сделаешь ты.

      Лань Сичэнь поднялся на ноги и, небрежно сунув руки в карманы, отошёл к окну и уже оттуда оглянулся на Лань Цижэня. Его грудь тяжело вздымалась.

      — Говорил тебе, он не уступит, какие бы разумные аргументы мы ни предъявили, и я не вижу смысла его удерживать. В его позиции есть логика, пусть и не близкая тебе.

      Лань Чжань ощутил новую волну благодарности — Сичэнь был верен себе, он вновь и вновь вставал на его сторону. Лань Цижэнь в ответ на это молчал. Прикрыв глаза рукой, он застыл в неподвижности.

      Лань Чжаня охватил покой от мысли, что до судьбоносной развязки чуть больше суток. И пусть угрожающая поглотить его боль давила изнутри, он был готов встретиться с Вэнь Чжулю.

      Тишина затянулась, и Лань Чжань сделал шаг в направлении двери.

      — Я ненадолго отлучусь из города, — сообщил он, перехватив брошенный ему вслед взгляд брата. — Вернусь завтра вечером.

      — Куда отправишься?

      — Хочу наведаться на могилу матери.

      На лбу Лань Сичэня залегла острая морщинка, но она быстр разгладилась.

      — Ладно. Но Джиа со своими парнями сопроводит тебя, и это не обсуждается. Скажу ей, чтобы была поделикатнее.

      Лань Чжань собирался поспорить, но передумал.

      — Спасибо.

      Когда он уже взялся за ручку двери, что-то заставило ещё раз оглянуться. Лань Цижэнь провожал его глазами. Лань Чжань видел, как бессильный гнев в них гаснет и уступает место такому же бессильному отчаянию.

      — Будь осторожен в пути, — с безысходностью произнёс мужчина в следующую секунду и, будто пряча что-то, резко отвернулся, вновь уставившись на вид сада и вырисовывающегося за ним залива.

      Его ровная, горделивая осанка и суровое лицо не могли обмануть — надвигающееся пугало его до дрожи.

      — До встречи на турнире, — кинул Лань Чжань, унося собственные страхи с собой.