Это были их первые совместные выходные. ВЫХОДНЫЕ! А не так, как обычно, когда кого-то дергали с самого утра на очередную хуйню. Нет, конечно, труп, разбой, нападение или какой-нибудь передоз были совсем не хуйней, просто… Утопать в работе с головой, на постоянку погружаясь во всё это дерьмо, было сложно. Петя даже подшучивал на тему того, что сама судьба против, чтобы они с Громом сближались, раз так щедро завалила их работой, прям по самые гланды.

      Вот поэтому совместные выходные казались им чем-то таким, из области фантастики, которую, к слову, не любил ни один, ни второй. Не любили, потому что просто не понимали, а не понимали — потому что оба были слишком заняты своей работой. В конце-концов, когда же они успевали хоть немного развлечься? А может, и правда стоит как-нибудь оторваться? Но потом все снова возвращалось на круги своя. Все было так же, как и обычно, но иногда, в особо тяжёлые дни, когда в управлении не оставалось никого, кроме них самих (что бывало крайне редко, аж целый раз) они развлекались сами, это казалось единственным, что могло бы помочь сделать из этого дня что-то особенное.

      И всё же именно в такие моменты, каждый черпал что-то неповторимое и, как оказалось, взаимно-притягательное.

      Да уж, притянуло их, так притянуло, как магниты с разными полюсами полярности. Московским и Питерским. И нет, в этой фразе не был спрятан тайный подтекст, просто так получилось, сошлись два ебанутых одиночества на свою голову, вот только распространяться об этом было слишком тяжело, да и незачем. Каждый из них занимался делом, хорошо выполнял свою работу, а вот кто с кем спал — это было уже личное, не публичное.

— Слушай, я надеюсь, ты ничего не планировал? — серьёзно спросил Игорь у Пети в конце рабочего дня пятницы. Сегодня они снова засиделись практически до победного, на часах начало девятого, пора бы уже по домам расходиться, а у них всё работа да работа, трудоголики хреновы. Хазин даже чуть напрягся, потому что в голове промелькнула мысль, которую он неосознанно озвучил:

— Только не говори, что наши выходные накрылись медным тазом?

— Да нет, просто, давай в этот раз без планов, чтоб если дёрнут, не так обидно было, хорошо?

— Вообще без проблем, — спокойно ответил Петя, накидывая кожанку на плечи, а потом как ни в чем не бывало продолжил копошиться с папками, укладывая какие-то документы поверх ноутбука. Игорь выжидающе смотрел как тот собирался, про себя отметил, что этот пижон снова был одет не по погоде. Пора бы уже носить что-то потеплее, всё-таки северная столица не так часто радовала хорошей погодой, особенно в ноябре.

— Серьёзно? — отвлекаясь от мыслей, переспрашивает, когда Хазин уже готов выйти из кабинета.

— Нет конечно, ну что теперь, мне истерику устроить? Я же не тёлочка, меня таким не спугнешь, — на этой фразе Игорь даже усмехнулся от подобного сравнения, — Это работа, от этого никто не застрахован, тем более, я.

— Звучит убедительно.

— Поехали, — Петя кивает в сторону двери, намекая, что больше им тут ловить нечего, пора бы и выходными порадоваться, своими делами заняться, но Гром мнётся, связку ключей в руках теребит, — Что? — Хазин не сдерживается, дёргает головой, чтобы чёлку с глаз скинуть, будто это поможет ему разглядеть что-то, что он в упор не видит.

— Ты езжай, — тянет Игорь медленно, протягивая Пете связку с ключами от своей не шибко привлекательной, но такой родной квартиры, — Мне с документами ещё закончить надо, я позже подъ…

      Но Хазин ему закончить так и не дал, двинув папкой вместе с ноутбуком по плечу, да с такой силой, что тот даже связку ключей выронил, глаза округлил.

— Приплыли блядь, Игорь! Какие документы? Хуй на них, пятница, начало девятого, всё, рабочий день закончился!

— Петь…

— Хуеть, пошли! — передразнив майора, Хазин буквально в спину вытолкал его из своего кабинета, попутно подхватив с пола ключи.

      Вот и как с ним можно было какие-то планы строить, если всё всегда заканчивалось примерно одинаково, на этой грёбаной работе? Правильно, никак!

      Управление они покидали быстро, бегло прощаясь с дежурными, пока не оказались у главного входа на крыльце, притормозив. На улице царила самая настоящая зима, снег, хаос и анархия. Кто-то кому-то сигналил, пытаясь перестроиться, кто-то пытался разминуться, а кто-то просто ловил момент, потому что было всё побоку, вот и пришла зима в Россию.

— Ахуеть, — вырвалось у Пети тихо, пока он оглядывался вокруг, рассматривая припорошенные машины, улицу, людей. Молнию на кожанке застегнул практически сразу, не хорохорясь, ветер всё так же гулял, пробирая до костей, а тут ещё и снег.

— Мда, вот и очередная зима пришла, — фыркнул Гром, застёгивая куртку до половины, пока Петя шарил по карманам в поисках сигарет, Игорь сориентировался сразу, протягивая ему зажигалку, тот прикурил две сигареты, себе и ему. Спускались по ступенькам медленно, они уже успели прихватиться ледяной коркой, теперь главное было не навернуться.

— Да не, не скажи, очередная… — бубнил под нос, окутывая их облаком дыма от крепких золотых «Marlboro» вперемешку с паром от мороза, — Красиво, блядь, ахуеть как красиво, смотри!

      Петя ткнул куда-то рукой, пока они спускались к машине. Снег моментально припорошил голову, лицо, руки, оседал на куртку и быстро таял. Ему хотелось скорее забраться в машину, чтобы не мёрзнуть, но в то же время так грустно было терять такой момент. Игорь плёлся за ним следом и не понимал, то ли он чурбан неотёсанный, то ли Хазин дохуя эстет, ценитель прекрасного.

— Как по мне, из красивого здесь только ты.

— Флиртуете, а, майор Гром? — игриво спросил Петя, клацая брелком сигнализации от рядом стоящей ауди, которую тоже успел окутать снежный плен, благо, выехать можно ещё без проблем, да и резину Хазин переобул ещё неделю назад, как знал, что со дня на день зима окончательно ворвётся в Питер.

— Пытаюсь.

— Получается херово, но мне нравится, в твоём стиле, — они, не сговариваясь, рассмеялись, усаживаясь по местам. Петя — за руль, Игорь на пассажирское. Как не странно, ему нравилось, как Хазин аккуратно, но маневренно водит авто, властно, будто он хозяин на дороге. Сам Игорь так не умел, хоть и водил не хуже его, но чувствовал себя как-то не так, не в кайф.

      Машина завелась с пол оборота, и они тут же отъехали от управления. Конечно, даже с работы уехать без выебонов не получилось, не с Хазиным, не в его машине. В салоне было тепло, да и к тому же они ехали по ночному городу, а это добавляло удовольствия от поездки.

— Раз ты сегодня ключами от квартиры раскидывался, значит, едем к тебе, — на полном серьёзе заявил он, выруливая на Адмиралтейскую, не отвлекаясь от дороги, усмехнулся от того, как Гром расплывался в улыбке.

      Тот даже не возражал, ему больше нравилось, когда они были на его территории. Дома всё было как-то роднее, душевнее, не то что у Петьки в его съёмных евро-хоромах.

— В магазин заскочить нужно будет, а то у меня из еды только пельмени, которым уже сто лет в обед, ты такое есть не будешь.

      Хазин растянулся в широкой улыбке, такой искренней, клыки оголились, лицо расслабилось, что Игорь даже невольно засмотрелся. Забота, это, кажется, была она, да?

      Он уже и забыл, каково это, когда вот так вот искренне, без утайки, ужимок, чутко. Вот вроде бы майор твердокожий, а такое вытворяет. С другой стороны, это вам не сопливые подростки, которых Петя через день оформлял, кого за хранение, кого за распространение. Но вот что удивительно, у Игоря всегда все по-честному, правильно. А вот Петя только начинал этот «правильный» путь. Тяжело, местами больно, где-то опасно, зато сам, по своей воле. Отчасти это было даже влияние Грома, может, если бы не он, тот бы уже не раз сорвался, бросил бы всё, а оно вон как.

      Игорь ему никогда не врет, не увиливает, не юлит, а его подстёгивает от этого ещё больше. Жить нормально, по честному, чистым, он уже и забыл, как это, пока в его жизнь Гром не ворвался. При чём это было в прямом смысле, прямо в кабинет, с ноги двери чуть не вышиб, а с ними и Петю заодно. Сначала дело не поделили, потом преступника, а там дело дошло и до булки с маком, которые продавались в булочной, недалеко от управления. Кто бы мог подумать, что это всё, в том числе и булки, вот так вот затянет их.

       Когда-то, ещё до того, как они сошлись, Хазин его спросил «Ты чего такой смурной?», он ответил: «Все нормально». А так не бывает, ведь правда? Петя знал, что не бывает, по себе не раз было проверено.

       А что тут скажешь. Да и не надо ничего говорить, пусть будет, как будет. Главное, чтобы они были вместе.

      В сердце что-то предательски больно ухнуло, что аж дыхание перехватило, губы дрогнули. Петя надеялся, что Гром не заметит, но он всё видел, сидел просто молча.

— Конечно не буду, ишь какой, пельменями меня кормить собрался. Я тебе лучше стейков нажарю, с кровью.

— Давай лучше без крови, на работе и так этого дерьма хватает, — запротестовал Игорь, но Петя только рассмеялся. Без крови, так без крови, он и так умеет. Готовить ему было не влом, тем более не себе, а для кого-то. Точнее, не для кого-то, а для Игоря. Это бывало не часто, по возможности, но его это безумно умиляло. Кроме Пети, ему готовили всего пару человек: тётя Лена частенько баловала его, когда Игорь заходил к ним в гости, Юлька у которой он периодически оставался и пожалуй, всё. Не то, чтобы Грому доставались нехозяйственные девушки, Сашка Филлипенко была очень даже хозяйственной и фотографировала классно, у него до сих пор хранился целый альбом её фотографий, просто, всё это было как-то не так… без души.

      Продукты они выбирали долго, перед этим успели даже «поругаться», где им лучше закупиться провизией, в «Пятёрочке», которая была не так далеко от громовской квартиры, буквально за углом или в «Азбуке вкуса», до которой нужно было петлять по пробкам ещё минут тридцать. В итоге Игорь сдался, отдавая власть Петьке, всё-таки готовить будет он, у Грома было не так много кулинарных талантов, ему было похуй из каких яиц он потом сможет пожарить яичницу или сварить картошку, главное, чтобы было сносно.

      В итоге, в квартиру они заползли пиздец какие уставшие, мокрые от снега, но довольные, с двумя пакетами еды из Азбуки. Решили не затягивать, готовить сразу, чтобы не было соблазна закинуть всё до лучших времён и просто улечься. Игорь разбирал пакеты, пока Петя хозяйничал на его старой, убитой кухне, гремя сковородками.

— Бля, никогда не думал, что скажу это, но это полный пиздец, дядь! — громко заявил Хазин, чертыхаясь чуть тише себе под нос.

— Чего ты там кряхтишь, как дед?

— Это кто ещё из нас двоих дед, а? — передразнил его Петя, а потом поднял в руках старую, тяжеленую чугунную сковородку, — Как вот на «этом» можно хоть что-то приготовить? Её уже давно в исторический музей отправить или на мусорку.

— Я тебе дам, на мусорку! Нормальная сковородка, на ней ещё батя картоху жарил.

— Вот именно, Игорь! Ей сто лет в обед, всё мясо к хуям сгорит. На ближайший праздник подарю тебе набор сковородок, как почтенной хозяюшке, — Петя усмехнулся, а вот Гром от души рассмеялся, представляя себя в этой роли, как он встречает Хазина с работы в передничке, варит борщи и на душе так легко стало. Интересная фантазия получилась, он обязательно запомнит.

      На фоне играла какая-то ненавязчивая музыка из старенького винилового проигрывателя, который Пете очень пришёлся по вкусу. Игорь просто сидел и смотрел на плавные и ритмичные движения, как Хазин обходится на его кухне, как гармонично он дёргает ногой под песню Наутилуса.

— О чём задумался?

— Да так…

— Что ж так грустно-то?

— Да не, я это, момент ловлю.

Я смотрю в темноту, я вижу огни.

Это где-то в степи полыхает пожар.

Я вижу огни, вижу пламя костров.

Это значит, что здесь скрывается зверь.

      Игорь в тот вечер вёл себя тихо и даже не шевелился. Не то что обычно. Он даже на вопросы отвечал как-то медленно и задумчиво. Пластинки, старая музыка да и новая на виниле казалась ему чем-то таким родным, особенным, как в детстве что-ли…

— Это есть точно можно? — спросил Гром, когда перед ним предстала тарелка с дымящимся мясом и как не странно чашкой с виски. Бокалов в квартире у Игоря не было, от слова совсем, поэтому пришлось довольствоваться тем, что есть. И как ещё очередная шутка не прозвучала, он не понял. Вино к мясу не брали, решили, что и так сойдёт.

— Можно.

— Мало ли, вдруг ты меня отравить решил и хату оттяпать…

— Во первых, Гром, если б я хотел тебя убить, я б это сделал более изощрённо, а во вторых, на твои аппартаменты у меня рука не поднимается, тут уж извиняй, но такой убитой хаты даже у моей бабки не было. А она в деревне жила, между прочим.

— Так ты у нас, Петруша, простой деревенский мачо?

— Дебилачо, ага. Ещё раз так меня назовешь, Игорёк, и я оторву тебе твои причиндалы.

— Ну, это непонятно, кому ещё хуже…

      Ужин был и правда вкусный, Петя расстарался на славу. Поужинав, Игорь знатно раздобрел, развалившись на потрёпанном кресле, потягивая остатки вискаря из чашки, прикурил. Хазин сидел напротив него на стуле, закинув ноги ему прямо на колени.

— Слушай, мне нужно тебе кое-что сказать… Я такого ещё ни разу никому не говорил, это слишком личное и даже интимное, скажем так…

— Гром, бля, у меня ща сердечный приступ случится. Ты чё такой серьёзный?

— Мне кажется, мы с тобой уже перешли на тот этап, когда я могу это сказать тебе и не бояться, что ты откажешь, потому что, мы ведь вместе, да, Петь? В общем, вижу, ты уже нервничаешь, я, честно говоря, тоже, у меня это впервые… Знаешь, как говорят, один раз и на всю жизнь… Я прошу тебя…

      Петя думал, что если сию секунду Игорь не скажет то, что собирается, Хазин ему бошку свернёт, потому что внутри него уже всё перевернулось раз двести с огромным хрустом.

— Помой посуду. Пожалуйста.

      На этой фразе ему даже показалось, что в лёгких воздуха не хватит, чтобы выдохнуть всё то напряжеение, которое у него внутри повисло.

— Знаешь, кто ты?

— Кто?

— Скотина ты, Игорёк, я же пересрал!

— И я тебя люблю, Петь. Пойди тогда, из штанов вытряхни, а то мне с тобой ещё кровать делить.

      На душе было так легко, давно так не было. На секунду Пете даже подумалось: «Может, я умер? Может это всё не со мной, не за правду?».

      Нихуя, это всё было по настоящему, это всё было здесь и сейчас. И любили его тоже, здесь и сейчас.

— Иди на хуй, Игорь Гром!

— Разве что на твой, — с подъебом ответил он, затушив сигарету в пепельнице на журнальном столике и резко потянул за руку Петю к себе, пересаживая его со стула к себе на колени. Впереди их ждали самые лучшие выходные, без планов, без каких либо ожиданий, только они вдвоём.

Когда утро взошло, успокоилась ночь,

Не грозила ничем, лишь отправилась прочь.

Он еще крепко спал, когда слабая дрожь

Мелькнула в груди, с неба вылился дождь.

Он ещё крепко спал, когда утро взошло.