Думал ли Хазин, что, однажды подаренный дядей Колей, хорошим отцовским другом, охотничий нож когда-нибудь ему понадобится? Да, конечно, думал. Подрезать грибочки в частном лесу в Подмосковье, где вместе с мамой они частенько собирали разные коренья и ягоды на зиму, ведь это было любимое хобби матери. Перерезать шею только что подстреленному на охоте, с тем самым дядей Колей, кабану. Довольно предсказуемые ситуации на самом деле.

      Догадывался ли Петя, что в первый раз достанет дорогой подарок из ножен ночью в питерской подворотне, где напротив него стоят три местных вооруженных бандита, которые злобно улыбаются, предвкушая будущие страдания загнанной в угол жертвы?

      Вы смеётесь?

      Хазин был в полном ахуе.

      Петя на первый взгляд был приличным столичным мальчиком восемнадцати лет. Пил только по выходным, вечеринки устраивал редко, но метко, стабильно приезжал на семейные ужины два раза в неделю, так как ещё два года назад, на шестнадцатилетие, вместо торта со свечами, восторженных улыбок и пожелания благополучно окончить школу с хорошими оценками, а затем и поступить в престижный вуз, он получил по лицу ключами от собственной квартиры, на Котельнической набережной, с указанием не мозолить лишний раз папины глаза.

      Ведь папа был занят. Всегда занят. И, хоть Петя не был уже маленьким мальчиком, ему всё равно хотелось внимания, отцовского совета, поддержки, а в итоге он всегда получал пачку денег разного номинала и короткое наставление:

— Бабки попросту не трать, шлюх в квартиру не таскай, а то обдерут тебя, как липку, ты же у нас наивный. Петь, ну сколько можно за мамкину юбку держаться, пора бы и самому чего-то добиться, а ты всё «пап», «мам»! А, узнаю, что торчать начал, как дружок твой, Колькин сын, я тебя по стенке размажу!

      Парень знал, в отцовских речах не было ни грамма шутки, такими словами он никогда не бросался просто так.

— Пап… — только и успел буркнуть Петя, как его снова перебили.

— Опять «пап»… Ты меня услышал? — в голосе отца была сталь, смешанная с похуизмом, от которых всё сжималось внутри.

      Опять разговор не сложился, не задался, миссия оказалась провалена. Но это только пока. Таких подходов у Пети бывало по несколько в месяц, да и этот был далеко не первым, но ничего, он подготовится, хорошо подготовится, может, в следующий раз у него получится.

— Да.

— Всё, пиздуй, мне работать пора!

      Он хорошо помнил папино лицо, его нахмуренные брови, когда он говорил:

— Не думай, что я буду тебе всю жизнь помогать. Ты сын своего отца, ты всего должен добиться сам! У тебя есть все возможности, не проебись, Петя!

— Па, да я не хочу жить, как ты, можешь это понять? Я хочу сам решать. В милицию пойти, преступников ловить, людей спасать.

— Тоже мне, спасатель хуев! В милицию он пойдёт, конечно, — отец злился, кулаком по столу стучал, а затем и вовсе в бар полез, за вискарём, потому что от разговора ничего хорошего никто уже не ждал, — Запомни, Петя, нахуй ты пойдешь, а не в милицию! Не хватало ещё, чтобы всё, над чем я так работал, по пизде пошло. Я кому по твоему мнению дело оставить должен, а? Ты у меня один такой родился, больше детей у меня нет, а теперь ко мне приходишь и заявляешь «я не хочу жить, как ты»! А бутылки сдавать и за копейки кормиться, стало быть, призванием выбрал?

      Петя молчал, прикусив язык до крови. А на что он вообще надеялся? На понимание, поддержку? За этим нужно было не к отцу идти, а хотя бы к матери, с ней у Хазина было как-то проще.

      Вот только делать-то чего? Он много раз слышал от родителей, что он кому-то что-то должен.

      Должен хорошо учиться, должен знать языки, должен уметь постоять за себя, должен ходить на футбол, должен играть в большой теннис, должен встречаться с хорошими, интеллигентными девушками, должен изучать экономику, должен уметь стрелять из ружья, ведь охота — это престиж, все важные вопросы по бизнесу отец частенько решал именно на охоте, вот и Петя был должен! Только вот Хазин понять никак не мог, за что он всю жизнь должен отдавать «долги»? Почему именно он, а не кто-то другой?

Где легко найти страннику приют,

Где, наверняка, помнят и ждут.

День за днём, то теряя, то путая след,

Я иду в этот город, которого нет…

      У отца дела пошли в гору в девяносто первом, после того, как Союз развалился. Казалось бы, не самое лучшее время для хорошего старта, а нет, получилось, выстрелил, вот только с каждой новой успешной сделкой времени на единственного сына было всё меньше и меньше.

      Очнись, Хазин, пора спускаться с небес на землю. Ведь проблемы не станут ждать.

      А они и не ждали, врывались в жизнь молодого парня, не спрашивая разрешения. Да и что спрашивать, если Петя сам решил копнуть глубже, всунув нос туда, куда ему вообще не следовало? В итоге получилось то, что получилось.

      На Петю велась самая настоящая охота, точнее, даже не на него, а на то, что он прихватил с собой из отцовского дома, сбежав куда глаза глядят.

      К слову, глядели они не шибко продуманно, раз бежал он из белокаменной в город на Неве. Чем руководствовался Петя, ответить сложно. Скорее всего принципом «Хочешь что-то спрятать, положи на видное место», хотя в таком случае проще было бы не сбегать, а отсидеться в Москве, однако, был риск того, что его просто вынесут вперёд ногами прямо на кладбище гораздо быстрее положенного срока.

      Смысла в этом побеге было мало, ведь план был слишком ветхим, может, от этого он и был изначально обречён на провал, но до Питера Петя всё же добрался, даже попытался затаиться на пару дней и сильно пожалел.

      Откровенно говоря, Хазин уже триста раз подумал о том, какой же он всё-таки долбоеб. Еблан. Полнейший и самый безмозглый кретин. Детство заиграло в неожиданном месте? Возможно, нельзя отрицать и того, что ещё через пару суток он будет смотреть на себя прежнего с высоты пережитого пиздеца и спрашивать: Эй, Петя из прошлого, а оно тебе надо было? Папочке решил отомстить или себя показать, хуй там разберёшь, но какой-то благородный порыв в этом всё же был. В первую очередь, ему людей было жалко, которые могли пострадать ни за что, ни про что.

      Ну точно благодетель, блядь!

      В данный момент Хазин очень сильно сомневался в том, что у него вообще есть какой-либо шанс пережить сегодняшнюю ночь. После засады, которая ждала его у Пашки, школьного товарища, неожиданно перебравшегося на ПМЖ в Питер ещё два года назад, подвоха можно было ожидать откуда угодно. Вот он и дождался, его подкараулили прямо во дворах на Московском проспекте, недалеко от дома Пашкиной знакомой, где ему и предлагал отсидеться друг, пока бойцы Хазина-старшего не отправили его на больничную койку, выбивая информацию о местонахождении ценного груза.

      Трое на одного — не самый честный расклад. Но, на самом деле, кого это ебёт и о какой честности вообще могла идти речь, если на дворе конец девяностых. Трое Петиных одноклассников не дожили до восемнадцати: двое из них умерли от наркоты, а девчонку подрезали в подворотне за то, что сумочку отдавать не хотела. Хазин уже был совершеннолетним и с легкостью мог стать четвёртым.

Там для меня горит очаг,

Как вечный знак забытых истин.

Мне до него последний шаг,

И этот шаг длиннее жизни…

      У Пети болят легкие, холодный Питерский воздух обжигает всё изнутри, особенно когда бежишь из последних сил, сворачивая куда-то в арку между домами-колодцами. Пара неглубоких резанных ран кровоточили без остановки, изгвазданная одежда прилипала к промёрзшему телу на свежую кровь. Адреналин затмевал голову до такой степени, что Пете было даже не больно и тем более не холодно, пока он не подвернул ногу, зацепившись за какую-то арматуру, торчащую из асфальта. Вот теперь было по настоящему хуево, ему даже на секунду показалось, что это перелом, ведь бежать уже некуда, а любое движение отдает острой болью, от чего он злобно шипит и скалится, кровь утирает, но кейс держит всё ещё цепко. Не отдаст, ни за что не отдаст. Пусть хоть руку ему отрежут, он всё равно ручку не разожмёт, уж как-нибудь да сможет.

      Мужики были на голову выше парня и сильно шире в плечах. Петя на их фоне из-за этого ещё больше терялся. Таких амбалов ему точно не переиграть, а единственное преимущество в виде скорости и ловкости с каждой минутой всё быстрее исчезало. Если в начале дня Хазин, благодаря своей подготовке, мог резво убегать от преследовавших его людей, попутно отбиваясь от особо настырных, то сейчас, когда силы уже на исходе, выбраться из тупика на своих двоих представлялось маловероятным.

      Мотнув головой, чтобы стряхнуть с глаз пропитанную кровью челку, Петя сильнее подхватил выскальзывающий из левой руки кейс и приготовился к нападению. Бежать было некуда и в итоге у него оставался лишь малый шанс, чтобы выбраться отсюда. Единственное его преимущество в данной ситуации — это непредсказуемость, которую можно было смело умножать на бешеный нрав.

      Хазин уже приготовился к рывку, чтобы двинуть одного из амбалов тем самым кейсом по не шибко привлекательному лицу, отвлекая внимание в попытке сбежать, как звенящую тишину нарушили приближающиеся из другого конца переулка уверенные шаги. Трое напротив замерли. Из-за полнейшей темноты угла, в котором они все находились, не было возможности разглядеть приближающегося человека: был заметен лишь его черный силуэт.

      Похоже, это была опоздавшая подмога для этих злобных ребят. Удивительно, что они были так в себе не уверены, раз опасались втроём не справится с хиленьким парнишкой и им понадобился кто-то ещё.

      Петя понял — у него осталось не больше пятнадцати секунд и последний шанс хоть что-то предпринять. Решив: или сейчас или никогда, он всё же двинул одного из нападавших, который стоял ближе всего, с размаху кейсом.

      Однако, к большому сожалению, судьба сыграла с ним жестокую шутку — отвлекшись на лысого наемника, который среагировал быстрее своего товарища, и ударил Петю в ответ, он пропустил еще одного человека, пытавшегося зайти ему за спину. Хазин только хотел оглянуться, как в голове начало звенеть и в глазах осталась лишь чернота…

***

      Игорь стоял и с нечитаемым выражением лица разглядывал его. Что теперь? Не оставлять же ещё вчерашнего школьника в отключке, лежащим вместе с такими же не подающими признаков жизни телами, явно побывавших на зоне.

      Возможно, что и не раз.

      От всей этой ситуации так и фонило каким-то отборным дерьмом, в которое он опять ввязывался по собственной воле, но, по правде говоря, за столько лет работы в ментуре у Игоря к такому выработался иммунитет.

      И Гром сделал, логичный, как ему тогда показалось, вывод: пацаненка надо прятать. А потом всё же поинтересоваться, что он забыл в этом городе, да и ещё и в такой компании.

      То, что мелкий был не местным, майор понял сразу, интуиция его подводила редко. Для этого не надо было даже спрашивать «бордюр или поребрик», Игорь просто чувствовал, но со своими ощущениями он разберется завтра, после того, как хорошо поработает и выспится в участке.

      На первый взгляд мальчишка выглядел просто ужасно: на голове стоял кровавый ком из когда-то чистых светло русых волос, на лице начали расцветать синяки, а губа, только что разбитая, начала обильно кровоточить, пачкая рот и шею.

      Аккуратно подхватив ношу на руки, Игорь удивился легкости парня: создавалось ощущение, что даже мешок картошки, который он таскал в прошлые выходные на даче у Прокопенко, был тяжелее.

      Мужчина огляделся по сторонам в поисках откинутого куда подальше в драке кейса. В кромешной темноте всё ещё не было видно ни зги, но, спустя пять минут хождения кругами, он всё же запнулся о нужную вещь, что скрывалась в тени от какого-то облезшего куста.

      Подцепив ручку чёрного кейса носком потёртого кожаного ботинка, он наклонился и взял его, пытаясь одновременно с этим поддерживать мальчишку одной рукой в худо-бедно горизонтальном положении, чтобы по неосторожности не нанести ещё больше травм, чем тот уже имел.

      Игорь ещё раз попытался осмотреть землю на предмет оставленных в суматохе каких-нибудь мелких вещей, и полез в карман кожанки за пейджером, чтобы кинуть смс-ку ребятам: пусть заберут свежий отбитый урожай, а то совсем обленились. Давно к ним на участок не залетали с угрозами, махая пушкой налево и направо.

      Типичный вторник в России, что тут ещё скажешь.

***

      Петя непроизвольно сжимал ладони, впиваясь отросшими ногтями в кисти, надеясь, что это поможет привести самого себя в чувства. Очнувшись на холодном полу, прикованным наручниками к батарее, он смирился с реальностью, но всё равно не терял надежду на спасение. Вчерашний день был очень насыщен на плохие события, а вместе с ним и вся прошедшая неделя: сначала его машину чуть не задержали еще в Подмосковье, последний билет на поезд он буквально вырвал у какой-то бабули прямо из старых дрожащих рук.

      Было похуй.

      Абсолютно плевать и на бабку, и на проблемы других. Ну, не сможет она поехать сегодня к внуку/внучке, собаке Жучке или кто там у неё может быть, дальше-то что? Переживёт. А вот Петя — не факт. Ему было нужнее!

      В Москве все незаконченные дела надо было бросить или, на крайний случай, решить особо серьёзные по телефону. Вряд ли он когда-нибудь туда вообще вернётся после того, что натворил.

      В настоящее же время, Петя сидел в углу обветшалого помещения (назвать это квартирой он не мог, просто потому, что адекватный человек, по мнению Хазина, никогда бы не согласился тут жить) и, беспрерывно смотря на кусок отслоившихся зелёных обоев в крапинку, искренне не знал, что ему вообще делать дальше.

      Вчера он отбивался со всей силы и защищал свою жизнь лишь благодаря адреналину и полному отсутствию какой-либо мозговой деятельности, оставались лишь инстинкты. Его единственный шанс выйти относительно сухим из воды находился в Питере и, несмотря на молитвы Пети, Вселенная просто послала его куда подальше.

      Ну, и сдала браткам, конечно же.

      Как там говорится? Надежда умирает последней.

      Сейчас же главное — это вылезти из наручников, найти свой чёртов кейс и свалить из блядского Питера навсегда, а что делать потом он подумает уже в безопасном месте.

      Ну да, всего лишь.

      На самом деле, больше всего его смущало отсутствие своей одежды и всех тех вещей, которые в ней находились. Ключи от машины, кнопочный телефон с левой SIM-картой, нож-бабочка и пара смятых купюр ему бы очень сейчас пригодились. Ведь чем меньше времени он будет находиться в блядском городе, после того, как сбежит с этого чердака, тем больше вероятность того, что за ним не успеет приехать отец со своими головорезами.

      Мечтая о волшебном спасении своего прекрасного тела из этой проблемной ситуации, он совсем пропустил момент, когда в комнате неожиданно стало на одного человека больше.

      В проходе стоял высоченный тип бандитской наружности: сбитые костяшки рук, уродская облезлая кепка, криво сидящая на голове, потёртая коричневая кожанка на широченных плечах, сидевшая как влитая. Казалось, что если мужчина напротив допустит хоть пару неосторожных движений, то она просто треснет и разойдётся в нескольких местах.

      Ну, Петя так и представлял себе своего похитителя, ведь на папашу обычно работали именно такие товарищи. Мат через слово, злобная бандитская рожа с парочкой татуировок на видном месте, вон, у этого на брови вообще красовался кривой шрам в виде молнии. Нередкой особенностью таких ребят также являлось полнейшее отсутствие интеллекта и критического мышления. Всё всегда было понятно с первого брошенного взгляда.

      Хазин настороженно следил за приближающимся человеком, стараясь предугадать его дальнейшие действия.

      Однако, чтобы себе не надумал мальчишка, его подозрения были вдребезги разбиты.

— Держи. — Мужик небрежно взвесил в руке бутылку воды, а затем, посмотрев прямо в карие глаза прикованному, подкинул её прямо в руки Хазину.

      Стараясь словить летящий в себя предмет, Петя рефлекторно дернул руками. В итоге на запястьях остался красный болезненный след, а бутылка встретилась с его носом.

      Если бы не широко раскрытые от испуга глаза мужика, Петя бы решил, что он нахуй над ним издевается. Мало того, что его вчера валяли по всем пыльным и серым питерским подворотням, так Вселенная, видимо, решила, что он мало настрадался.

      Доброе утро, Петь! Как дела, Петь? Получи бутылкой в глаз, Петь…

      И, сука, руки всё ещё были на привязи, поэтому от боли Хазину оставалось только глухо завыть и откинуть голову вверх, стукнувшись затылком о бетонную стену.

      Игорь же, охуевая от самого себя, тут же подбежал к мальчишке и присел рядом, пытаясь оценить нанесенный ущерб.

— А поаккуратнее нельзя? Или тебя волки воспитывали? Ты вообще знаешь, что с тобой мой батя сделает, а? — крысился Хазин, вертя головой и не давая рассмотреть глаз и переносицу.

— Да мне показалось тебе уже похуй будет, одним синяком больше, одним меньше, скажи спасибо, что вообще живой остался, после вчерашнего-то, — Игорь на автомате огрызнулся в ответ, растерянно рассматривая крутящегося, как ужа, мальчишку. — Так, успокойся, дай посмотреть куда и как сильно тебе прилетело.

      Гром уже протянул руку, чтобы пальцами аккуратно смахнуть челку и оценить степень своей негостеприимной криворукости, как услышал рык и в последний момент отдёрнул конечность за секунду до того, как на ней бы сомкнулись острые зубки.

— Эй, малой, ты чего? — Игорь, если честно, вот вообще нихуя не понял. Он, конечно, боялся, что парень сможет проснуться ночью и с испуга перевернуть вверх дном квартиру, но на самом деле серьёзно это не воспринимал, прекрасно понимая, что майору Игорю Грому с таким задохликом было справиться проще простого.

      А вот оно, как получилось, у котенка, оказывается, были зубки…

      Которые чуть не отгрызли ему несколько фаланг. Забавно.

— А чё тут свои лапы тянешь, уёбок. Зубов слишком дохуя? Так ты поближе подползи, я тебе место в челюсти освобожу, чтоб легче ходилось, — Петя пнул обнажённой ступней мужика в голень, злобно сверкнув карими глазами. — Дядь, ты кто нахуй вообще такой? Иди главного зови, мне побазарить с ним надо.

      Несмотря на внешнее недовольство, в своей голове Петю трясло от животного страха. Он понял, что его счастливый поезд уехал в тот момент, когда прикинул примерное различие их весовых категорий. Если прибавить к очевидному физическому преимуществу внушительные кулаки и незнакомую территорию с отсутствием его вещей в видимой близости, то не составляло труда узреть очевидное — после одного удара Хазин, особенно в его нынешнем состоянии, просто улетит в другой угол комнаты и не откроет глаза ближайшие сутки.

      Поэтому, когда мужик резко присел рядом и протянул к нему свои ручищи, мальчишка замер от напряжения.

      В стрессовой для себя ситуации Хазин умеет делать только одно — грубить и убегать. Поэтому получилось так, как получилось.

      Игорь же просто сидел рядом, даже не покачнувшись от «удара» и смотрел на трясущегося мальчишку, лишь краем уха улавливая произнесённый пареньком бред.

      До этого момента майор так и не смог рассмотреть его вблизи. На улице в темное время суток это было просто бессмысленно, да и возможности, честно говоря, не представилось: главной задачей было добраться домой без происшествий. Что они вдвоем в итоге и осуществили.

      Что сейчас делать с этим лохматым недоразумением, который так и походил на какого-нибудь боевого воробушка, Игорь в душе не ебал. Лет десять назад, с его невероятными навыками коммуникации и дружелюбия он, скорее всего, попросил бы незапланированного гостя на выход, невзирая на то, что сам же его сюда и притащил. Но теперь он, тридцатишестилетний мужик, просто не мог позволить самому себе так налажать.

      Что ж, придется соответствовать.

— Эх, мелочь, жрать будешь? Хотя, о чем это я, по твоему виду и так понятно, что еду ты суток трое в глаза не видел, — Гром, кряхтя и, показательно неуклюже встав в полный рост, подошел к отлетевшей в сторону бутылке воды. — Ты пока по состоянию смотри, можешь еще пару минут посидеть и в себя прийти, а я тебя на кухне пока подожду, выходишь с комнаты и сразу направо, не ошибешься.

      Петя же полностью вылетел из реальности, в которой он сейчас ой как сомневался: это вообще что такое было?

      Сначала непонятный мужлан кинул ему в глаз бутылкой, потом попытался ткнуть ему в этот же глаз пальцем, назвав сие действие чем-то вроде: «Дай посмотрю, где я набил тебе еще один синяк для коллекции к остальным, хули ты тут дергаешься», а сейчас этот человек вытащил из заднего кармана джинсов руку и кинул в него ключами. По всей видимости, от наручников…

      Услышав отдаляющиеся все дальше шаги, Петя тупо смотрел на блестящие ключи, лежавшие на его коленях, и вообще ничего уже не соображал.

      Он понял, что все сценарии были попросту бесполезны, а остатки боевого настроя рассыпались под давлением ситуации и хренового самочувствия.

      Решив, что самым разумным вариантом будет последовать указаниям, Петя освободился от оков, что, на удивление, не сильно натёрли ему отёкшие за ночь руки, и аккуратно отложил их куда-то под батарею.

      Он попытался встать, но, поскользнувшись из-за слабо держащих ног, чуть не ударился и так сильно пострадавшим лицом о деревянную тумбочку. Кое-как снова поднявшись, Петя сразу же ухватился руками за спасительную бутылку воды. Только сейчас заметил, насколько сухо все это время было во рту. Выпив где-то треть, он понял, что комната постепенно начала кружиться.

      Мда, он был излишне самонадеянным придурком, мечтая о побеге. Побег на тот свет — максимум, который его ждет.

      Через пару минут шатать его перестало, это значило, что пора бы уже посмотреть страху неизвестности прямо в глаза.

      Как только он подошёл к кухне, сразу же почувствовал запах свежей, вкусной еды.

      Опираясь плечом о дверной косяк, Петя дёрганым взглядом осматривал светлую кухню, пытаясь подметить какие-либо интересные детали, которые могли бы сыграть ему на руку в будущем. Однако, к большому сожалению, всё было до уныния обычно: старая газовая плита, которую не чистили по виду месяца два, такие же старые деревянные табуретки и массивный темный дубовый стол, стоящий у окна, который был накрыт кружевной скатертью с забавными вышитыми васильками.

      Так могло показаться человеку, который видел подобное довольно часто, возможно, даже каждый день. Но для Хазина, который уже давно не бывал в таких интерьерах, все казалось удивительным и необычным.

      Вот оно как, уже позабыл те времена, когда гречка с чистой водой были роскошью, позабыл те года, когда сахар жрал только на Новый год.

      Гром услышал тихие шаги подходящего к кухне человека и незаметно напрягся. Сомневаться в том, что мелкий агрессивный котенок, буквально за шкирку притащенный к себе в квартиру, нарушая большинство предостережений Прокопенко, которыми он сыпал на голову Грома едва ли не при каждой встрече, может выкинуть что-нибудь из ряда вон выходящего, не приходилось.

      Все же, Игорь давно не общался и не наблюдал за молодежью: для него двадцатипятилетний Дубин не сильно отличался наивностью и добротой от первоклашки. А что делать с этим пацаном, который в лучшем случае закончил 8 классов, майор искренне не понимал и был в некой растерянности.

      Боковым зрением он заметил, что мальчишка так и не решился переступить порог старой кухни.

      Кивнув в сторону стола, намекая на то, чтобы он сел, Игорь раскладывал по тарелкам собственноручно приготовленный омлет с помидорами, которые буквально вчера занесла ему тётя Лена, по тарелкам, одновременно с этим снимая уже закипевший кофе в турке.

      На самом деле, ему было очень интересно, какую же историю расскажет этот мелкий пацан. Давно не выпадало дельца, ради которого можно было отпустить остальные и сосредоточиться на чем-нибудь интересном, необычном. Бытовуха, стрельба, барышничество, рэкет и бандитские разборки уже порядком заебали, хотелось чего-нибудь эдакого. Возможно, кто-то скажет, что это идиотский способ снятия стресса, а Игорь полный придурок, но этот кто-то явно не работал десяток лет в милиции и не мог похвастаться погонами майора, лежащими где-то под пыльным диваном.

      Ну, зато теперь рутина будет казаться ему чём-то далеким и несбыточным, осталось только расколоть почти удавшуюся жертву покушения.

      Игорь повернулся и поставил тарелки на стол, отчего-то смотреть на мальчишку было крайне неловко, возможно, из-за ранее криво кинутой бутылки…

      Он отметил, как парень дернулся от звука и чуть съёжился на стуле. Удивительно, и этот человек десять минут назад орал ему, что повыбивает все зубы.

      Поставив рядом с мальчишкой тарелку с омлетом и кружку кофе, Игорь тоже присел на табуретку и, подперев правой ладонью щеку, задумчиво рассматривал «гостя» напротив. От его пристального взгляда мальчишка сразу же побледнел еще больше, казалось, перед Игорем сидит настоящий труп. Хотя, можно было бы и поспорить, он видел, как в гроб краше клали.

— Ешь давай, а то остынет, — Игорь распрямился и почесал затылок. — В общем-то, как я понимаю, нам предстоит с тобой серьезный такой разговор, мелкий.

      Петя задержал дыхание.

— Я уже понял, что ты здесь не местный, поэтому можешь не врать. Это так, на всякий случай, — Гром показательно вздохнул. — Я Игорь, майор милиции Санкт-Петербурга, приятно познакомиться.

      Он протянул руку над столом, ожидая реакции на свои слова.

      Петя же сидел и как заворожённый смотрел на крупную мужскую руку, которая скорее всего могла бы целиком обхватить его горло. Наверное и силы было достаточно для того, чтобы переломить одним движением ему позвоночник. Хотя, думать о таком в светлой и очень уютной кухоньке было почему-то довольно неуютно.

      Так и не протянув свою ладонь в ответ, парень лишь тихо представился.

— Пётр, желательно, без фамилии. Хотя, скорее всего, ты её уже знаешь, — Хазин посмотрел майору прямо в голубые глаза, показывая всем своим видом жуткое недоверие к нему и ко всей сложившейся ситуации. После того, как тебя в очередной, блять, раз предали, было сложно отпустить себя. Особенно с незнакомым до этой минуты внушительного вида мужиком.

      Игорь ничего не ответил на это маленькое представление: нетрудно было догадаться, что может испытывать этот мелкий в чужом городе, да и после таких веселых приключений, приятного было и правда мало.

      Но что-либо менять уже, к большому сожалению, поздно.

— Ладно, слушай, я понимаю, что у тебя сейчас не очень хорошее самочувствие и настроение, но нам важен этот серьезный разговор и откладывать его нельзя. В первую очередь из-за того, что я ещё не выяснил кто и зачем за тобой гонялся, а облегчить мне жизнь ты сможешь лишь раскрыв подробности всего того дерьма, в которое ты, как я понимаю, уже влез.

      Петя лишь махнул головой, чтобы челка опустилась ему на лоб, закрывая глаза от внимательного наблюдателя, и начал царапать ногтем указательного пальца себе по внутренней стороне предплечья.

      Соврать о чём-то значительном будет очень сложно. Мало того, что вчера он умудрился нарваться не только на братков, так и на мента, к сожалению, и служитель правопорядка попался совсем необычный.

      Играет на эмоциях, холодный взгляд будто бы сканирует Петю с головы до пят, пытаясь найти что-то, только его обладателю, нужное. Анализирует каждое неосторожное движение Хазина, а ещё майор, скорее всего, уже просмотрел содержимое кошелька, телефона, и, возможно, даже попытался вскрыть кейс.

      У Пети пробежали мурашки по спине, когда он, наконец, осознал насколько же он вляпался.

      Да, вляпался в то самое дерьмо, о котором с такой показательной серьезностью говорил майор. Он остался совершенно один во всей чертовой России и даже матушка не станет ловить его отрубленную голову в мешке из какого-нибудь водоканала.

— Я не знаю, что сказать по этому поводу, если честно, — Хазин со злостью схватил себя за передние пряди волос, которые неприятно щекотали самый кончик носа. — Если Вы думаете, что имеете право вмешиваться в чужие дела, то Вы глубоко…

      В дверь требовательно постучали, от чего Петя резко подскочил на ноги, опираясь за край стола. Его всё ещё шатало, но расслабляться и жалеть себя было некогда, срочно нужен был новый план. Злобно зыркнув на Игоря, он махнул ему головой в сторону двери, одними губами спрашивая:

— Ты кого-нибудь ждёшь?

      Он уже и забыл, что перед этим обращался к Грому на «Вы», сейчас было не до всех этих мнимых рамок приличия, похуй на приличия, когда ты можешь сдохнуть в любой момент.

— Нет.

Там для меня горит очаг,

Как вечный знак забытых истин.

Мне до него последний шаг,

И этот шаг длиннее жизни…