«Я не понимаю, почему это называют разбитым сердцем. Такое чувство, что и все кости сломаны тоже»

***

Нортон был в подземелье Змиулана, когда это случилось.

Рядом был только Шакл — известный мучитель во всей часодейной части Осталы. В юности Нортон слишком часто попадался на глаза Шаклу, еще больше — Лисса, поэтому сейчас тот свою работу выполнял безукоризненно.

Пожалуй, еще никогда на теле Огнева не было столько ран. Даже вспоминая наказания Астрагора, когда он в редких случаях провинялся, он знал, что сейчас все иначе. На этот раз Астрагор пришел лишь кинуть ему пару фраз, в которых он довольствовался собой и презирал предателя — его, а все остальное на себя взял Шакл.

Руки Нортона были прикованы к свисающим с потолка наручникам, да так высоко, что ноги почти не доставали до пола — лишь на носочках можно было устоять те недолгие секунды, которые он мог выдержать, чтобы удержать все свое тело. Затем ноги соскальзывали, и он вновь стонал от боли, которые причиняли железные наручники, крепко закрепленные на запястьях. Кожа там, наверное, вся стерлась.

Когда по локтям медленно побежали капли крови, он в этом убедился.

На нем не было рубашки — это единственное препятствие, которое могло бы смягчить боль от ударов, но даже его Шакл безжалостно отбросил.

На вторые сутки плена дело совсем стало худо. Каждый очередной удар плетью или палками приносил двойную боль, ведь он приходился на то же место, которое было ранено вчера. Запекшаяся кровь покрывала не только глубокие полоски на его спине и груди, но и большую часть кожи — ее было слишком много.

Единственная одежда на Нортоне — брюки — были запачканы земляной грязью и его собственной кровью, все еще стекающей по нему.

Он зажмурился, предчувствуя очередной удар, и не прогадал. Спустя мгновение часть спины вновь коснулась со свистом палка, которой обычно наказывали учеников Змиулана.

Нортон старался не обращать внимания на боль, пот, грязь, кровь и темноту. Обычно он был отрешен от этого мира, он уходил в мир мыслей, где находился возле какой-нибудь реки, в которой можно было бы отпить воды и умыться, а рядом стоял чей-то уютный домик, куда можно будет зайти после и отведать чего-то вкусного, закутавшись в теплый плед.

Иногда его мысли путались, и ему казалось, что это не незнакомый дом, а дом Лиссы. Точнее, дом Лиссы, Нортона и Василисы. Они ведь провели там целых несколько недель, прежде чем случилось… Непоправимое.

Несмотря на кружение в голове и замутненность во взгляде, усталость и желание сдаться, Нортон теперь четко понимал, что тогда, почти четырнадцать лет назад, случилось непоправимое. И теперь этого уже никак не исправить.

Даже если он увидит Лиссу еще раз.

Но он все равно должен ее увидеть. Ведь она обещала. Лисса обещала, что у них будет как минимум еще одна встреча, прежде чем она…

Нортон никогда не договаривал про себя это слово.

Да, Нортон был, возможно, жестоким человеком. Он мог без капли совести убить предателя, раньше, тогда, когда он сам не был предателем. Он даже мог прямо говорить о том, что его дочь убьет его в будущем. Но Лисса… Здесь было кое-что другое, что он не хотел допустить даже в мыслях.

Когда Нортон собирался в эту параллель, он знал, что когда-то придет момент, когда Лисса умрет. Но тогда это не казалось проблемой. Во-первых, он очень давно ее не видел, и мог притупить свои чувства. Во-вторых, эта казалось событием слишком далеким.

Он думал, что, может быть, он сможет исправить это. Конечно, сама Лисса почти никогда не ошибалась в своих предсказаниях, но ему хотелось верить, что это было не так.

Однако время шло. Недавно она подтвердила, что она все-таки погибн…

— Не думай, что так легко отделаешься, щенок! — в лучших своих традициях воскликнул Шакл, сделав еще один удар.

Нортон дернулся, но деваться ему было некуда.

Здесь он был в ловушке, и он будет тут до тех пор, пока Дух не решит, что этого достаточно.

А тогда что? Он не знает. Скорее всего, Шакл просто убьет его мучительно. Примерно также, как мучительна сейчас его пытка.

Другой голос — или другая мысль — в голове говорила ему, что это невозможно. Ведь он должен умереть от руки Василисы!

Выходит, его помучают и отпустят? Вот уж вряд ли!

Неожиданно в его скулы мощным ударом прилетел кулак. Нортон закашлялся и выплюнул сгусток крови на пол.

— Какого тебе, а, Шакл? — неожиданно даже для самого себя спросил Нортон, поворачиваясь к нему. — Я знаю, почему ты так зол на меня. Поэтому ты даже начал пачкать собственные руки.

Нортон снова закашлялся, невольно сделав паузу. Шакл замер в тихой ярости, опустив руки.

— Еще… — он вновь откашлялся. — Еще никогда при твоих пытках никто так долго не оставался в сознании, не так ли?

Огнев расплылся в дурацкой улыбке, глядя на Шакла, словно мазохист.

— Поэтому ты пошел по второму кругу пыток, просто потому что уже все испробовал! — Нортон тяжело дышал, но это не мешало ему улыбаться.

— Посмотрим, как ты заговоришь, когда я преподнесу тебе последнюю пытку! — зло и тихо произнес Шакл сквозь зубы, вновь хватая палку и со всей силы направляя ее на него.

Нортон в последний момент успел прикрыть голову руками настолько, насколько это возможно. Дерево не выдержало и сломалось пополам — удар был оглушительным.

С того момента у него стала болеть еще и голова. Он не особо разбирался в медицине, но думал, что у него может быть сотрясение.

— Хочешь знать правду? Я скажу ее тебе, но… — Шакл приблизился прямо к его лицу, так, что Нортон улавливал на щеке его дыхание. — Ты будешь сломан, я знаю. Окончательно.

Нортон попытался отодвинуться, но все, что ему удалось, — уронить голову на другую сторону. Шакл отошел.

Глаза зажглись яростью.

— О-о, я прекрасно знаю, как много для тебя значила та птичка…

— Птичка? — недоуменно пробормотал Нортон, открывая глаза.

Шакл повернулся к нему и улыбнулся самой настоящей улыбкой садиста или маньяка.

— Да, птичка. Знаешь такую? Синеглазую. Так и хочется самим сжать ее хрупкую шею… — Шакл сжал между своими руками пустое пространство, представляя, что там вместо него кость и плоть. — А эти рыжие волосы!.. Их бы вместе со скаль…

— Что ты хочешь сказать? — выкрикнул настолько громко, насолько мог, Нортон.

Его сердце учащенно забилось. Все внутри замерло.

Все кровоточащие раны словно заморозились.

Шакл совсем не обиделся, что его перебили. Он вновь улыбнулся, чуть не до ушей.

— Твоя птичка мертва, Огнев. И это… О, да, да!.. Я знаю, это тебя сломит!

Слова эхом отдавались в его ушах.

Нортон покачал головой. И еще раз. И еще.

— Это не правда… Это не может быть правдой. Ты лжешь мне!

— Неужели? — Шакл приподнял брови. — А я вот могу уверенно заявить об этом. Псс… Хочешь секрет? Это сам Астрагор сказал. Тоже по секрету, только мне и своим старшим.

Глаза Нортона поднялись на него. Надежда в серо-зеленых радужках таяла.

Вначале он отрицал.

Нет, этого не может быть. Лисса обещала ему, что они еще увидятся.

Потом он засомневался. А говорила ли Лисса ему правду? Говорила ли она ее вообще когда-нибудь?

Затем, кажется, он стал перебирать все варианты в голове. Мог ли ошибаться Астрагор? Определенно нет. Мог ли ему наврать Шакл? Определенно да.

— Ты лжешь! — все еще негромко, но твердо воскликнул Нортон.

— О-ох, дорогой, — Шакл притворился, что сочувствует ему. — Все еще не можешь принять реальность? Это не хорошо.

Издевательский смех Шакла раздавался в его голове еще долгое время.

Нортон почувствовал, как краски вокруг сгущаются, как все становится черно-белым. Может быть, если он осмотрится, то не обнаружит этого, но ощущалось это именно так.

Он сглотнул. В глазах защипало, горло словно сжала сильная рука.

Неужели… Она мертва? Лисса действительно мертва? И он узнал об этом от Шакла, даже ничего не почувствовав? Нортон предполагал, что в его сердце хотя бы что-то кольнет, когда это произойдет.

Но ничего не было.

Она просто ушла.

Лисса просто заснула вечным сном, и он этого даже не почувствовал.

Он даже не понял этого, он узнал это от Шакла в плену в Змиулане.

Но… Но ведь Лисса обещала, что они еще увидятся…

Нортон не почувствовал, как по его щекам побежали дорожки слов. Ладони обхватили цепи наручников и сжали их.

Но ярости, способной сломить их, больше не было. Оставалось лишь отчаяние. И слабость.

Потому что он всегда был лишь слабым мудаком, бегающим из одной параллели в другую, чтобы залатать дыры в своем эгоистичном сердце.

— Но она обещала мне!.. — практически взвыл мужчина вперемешку со всхлипами. — Мы должны были увидеться… Мы… — его лицо исказилось в муке.

— Восхитительно, — Шакл не отрывал безумного взгляда от его лица, с упоением наблюдая за его болью.

Но сейчас Нортону было плевать даже на него.

Он закрыл глаза, пытаясь свыкнуться с той мыслью, что ее больше нет.

Шакл прав. Он сломлен.

Нортон никогда не думал, что это будет так больно.

Еще неделю назад синие глаза Лиссы избегали его, а медно-рыжие волосы сияли в мягких лучах солнца. Теперь же он был в плену в Змиулане. А она съежилась на своем цветке, уснув вечным сном.

***

Взгляд серо-зеленых глаз равнодушно скользил по его собственному кабинету. Когда-то они провели тут много времени, если так можно назвать парочку деловых встреч в компании остальных.

Нортон пытался держать себя в руках.

Он узнал, что это сделала Елена, днем позже. Он не мог что-то сделать против нее, не сейчас. Но Нортон с удовольствием отомстил бы ей позже за Лиссу.

Все свое свободное время он проводил за бутылкой — даже не бокалом. Было необходимо как-то заглушить все мысли, чувства, воспоминания и вопросы, и он знал единственный верный способ.

Когда кто-то был рядом, Нортон был собран. Единственное, к чему кто-то мог придраться, это тот момент, когда его взгляд становится отрешенным.

Когда он отправляется в свои запутанные мысли, где вперемешку идут воспоминания о Лиссе и вопросы о том, почему она солгала ему.

Увы, на это вопрос он никогда не получит ответа.

***

«Без любви жить легче. Но без неё нет смысла.© Лев Толстой»