Когда Гермес – единственный, кому удавалось свободно входить в чьи угодно владения и, главное, без проблем выходить обратно, а оттого вечно мотавшийся в качестве гонца с разнообразными вестями и поручениями, притащил ночью корреспонденцию – в основном, разнарядки для Танатоса со списком тех, кто, по мнению Судеб, уже чересчур зажился, но и какая-то бюрократическая чепуха, адресованная самому Аиду – отчеты по каталогизации еще не были закончены. Поэтому пришлось вестнику, бормоча себе под нос жалобы на «тоскливое местечко», пока Аид поспешно дописывал.

 - Со стороны Ареса было бы очень любезно впредь заранее сообщать мне о запланированных военных конфликтах, чтобы я мог назначить помощников для Харона. В прошлый раз мы едва справились с таким резким наплывом убитых, а новым теням пришлось почти неделю торчать в очереди на регистрацию. Причем тени солдат разных армий продолжили кидаться враг на врага и здесь – устроили несколько потасовок, пока мне не пришлось облить самых ретивых водами Леты из ведра!

 - У Ареса не бывает запланированных военных конфликтов. Он же не Афина, чтобы ломать голову стратегиями, – развел руками Гермес и нетерпеливо кувыркнулся в воздухе. – Ну почему так долго? Знаешь, Гефест говорит, что вот-вот создаст машину, которая сможет сама хранить и обрабатывать информацию. Типа этих его механических големов, только не для физической работы, а интеллектуальной. Но пока не может выковать достаточно тонкие детали.

 Механические создания Гефеста умом обычно не блистали, хотя и умели самостоятельно выполнять определенные наборы действий. Уже не первое десятилетие ходили разговоры о создании устройства, которое будет мыслить полностью самостоятельно, но так и оставались разговорами, как бы ни совершенствовалось качество «живых» машин.

 - А Гефест не опасается, что когда-нибудь у него это получится и что ни богам, ни смертным станет совершенно нечем больше заняться, когда весь труд и всю работу возьмут на себя устройства?

 Ни Афина, ни Арес ведь так и не одобрили его предложение использовать механических големов для ведения войн, чтобы смертных гибло меньше. Хотя Аресу точно не помешало бы обеспечить возможность выпускать пар без тотальной резни!

 - Он говорит, к этим машинам можно игры из световых миражей добавить, чтобы те, кому недостает приключений в реальности, могли симулировать эти приключения при помощи устройства. Так что свободного времени слишком много не станет. Я предложил ему придумать, как объединить разные машины между собой, чтобы передавать информацию на расстояние, а то болтаюсь туда-обратно круглыми сутками, да еще и у тебя тут должен торчать… Эх! Вопрос отчасти риторический, но в целом-то как жизнь?

 Аид демонстративно ухмыльнулся, хотя каламбуры на эту тему слегка обросли мхом еще, наверное, лет сто назад.

 - Большинство мертвых теней, как правило, недовольства не высказывают. Разве что Сизиф хочет подать на меня жалобу в комиссию по трудовым спорам. Можешь, если хочешь, с ним поболтать.

 - А у нас есть такая комиссия? – удивился Гермес.

 - Сомневаюсь. Но Сизиф считает, что когда-нибудь непременно появится, и хочет, чтобы его жалобы рассмотрели в первую очередь.

 Но такая новость олимпийского вестника не вдохновила – Гермес кисло заявил, что ему пришлось перетаскать уже столько жалоб от Сизифа на неподобающие условия труда в посмертии, что чувствуется, будто это его самого кто-то проклял столь же бесконечным и бесполезным занятием.

 Вообще-то тени мертвых не испытывали усталости, как не нуждались в настоящих пище и еде, но некоторым особенно отличившимся «постояльцам» память была сохранена, а вместе с памятью – и фантомные чувства, больше не обусловленные физически, но продолжавшие по привычке мучить. Так Тантал помнил чувства голода и жажды – хотя циклоп его знает, когда этот избалованный Зевсом до невозможности мажор мог познакомиться с нуждой при жизни, прежде чем впал в немилость, а Сизиф, в свое время пару раз изрядно выбесивший самого Аида, сперва заманив в ловушку Танатоса, а потом под шумок сбежав из царства мертвых – был уверен, будто может чувствовать усталость. Но занять чем-нибудь этого чересчур предприимчивого типчика, чтобы не оставалось времени еще что выдумать, было совершенно необходимо.

 - А! Тантал, кстати, тоже хочет подать жалобу, – припомнил Аид. – На Сизифа. Говорит, из-за его халатности камень постоянно валится сверху в самый неожиданный момент, а Тантал опасается, что эта глыба в итоге его пришибет…

 - Чего опасается-то, если он уже умер и стал тенью?

 - Именно это я ему и ответил, но он требует передать жалобу Зевсу лично. Никак не осознает до конца, что утратил былые привилегии.

 - Скукота… Все это уже лет сто как перестало быть новостью! Сам-то ты ничего больше не хочешь рассказать?

 - Я?

 - Что это за идея с «расписанием» для юной Коры? Деметра дико на тебя зла после того, как Гелиос рассказал про ваш разговор на опушке… Знаешь, не стоит ее бесить. Это тебе же, если Деметра психанет, значительно прибавится возни с учетом раз примерно в десять!

 - Про списанную в архив тень царевича Нарцисса все есть в моем отчете, вероятно, новые цветы у Деметры тоже уже запатентованы. А вам с Гелиосом что, в принципе нечем больше заняться, кроме как шпионить за всеми и разносить дурацкие сплетни? Так, видимо, Кора в принципе единственная, кто понимает, что такое «шутка»!..

 - Неужели хоть с кем-то в семье тебе удалось поладить? – с какой-то нездоровой заинтригованностью навострил уши Гермес.

 - Если ты имеешь в виду – поговорить аж дважды в жизни на отвлеченные темы так, чтобы это не закончилось скандалом, то, конечно, по меркам нашей родни это можно считать за «поладить».

 - Ну, вы оба разозлили Афродиту на последнем слете, – кажется, главный вестник Олимпа был слегка разочарован. – Уж извини, что Деметра слегка беспокоится за дочурку… в этом контексте.

 - Она беспокоится или ты постарался ее побеспокоить, что-то там в очередной раз додумав? – скептически уточнил Аид. – Если не секрет, мотаться ко мне за корреспонденцией Зевс тебе поручил, случайно, не после того, как ты разнес на лапках ту потрясающую воображение теорию о происхождении Афины? Чего бы ты там ни надегустировался у Диониса, прежде чем ТАКОЕ сочинить…

 Гермес с кислым выражением отвел взгляд. Правильной была догадка или нет, а неприятную для сплетника беседу с Зевсом такие разговоры об Афине однозначно за собой повлекли. Возможно, и не одну.

 - Я всем передаю корреспонденцию. Часть моих добровольных обязанностей. С чего бы тебе от остальной семьи чем-то отличаться? – слегка оскорблено пробурчал Гермес. – И Гелиос вовсе за вами не подглядывал. Ты не так-то часто появляешься на поверхности, трудно не обратить внимания. Ну и ладно! А что там за история с Гераклом?

 - С кем?

 - С Гераклом, – с мрачной терпеливостью повторил Гермес. – До Зевса доходят какие-то крайне противоречивые слухи… Любопытно, тебе-то до всего этого какое могло бы быть дело?

 - А, ну да, Геракл… Зевс уже столько отпрысков настрогал и почти все они распиаренные герои – попробуй сам жить возле туманов Леты и помнить столько бесполезной информации. Дело? Если мальчик еще жив, то он не в моем ведомстве. Что до слухов – так это надо спросить у тех, кто их распускает. Тебе зеркало подарить?

 - Одни говорят, что мальчика пришлось передать на воспитание людям, чтобы защитить от какой-то неизвестной опасности, поскольку он якобы родился без полноценных божественных способностей. Другие – что он полукровка, бастард от смертной женщины, а Гера вынуждена была не опровергать, будто он ее сын, поскольку Зевс ее еще не простил после того шибари-инцидента и она побоялась провоцировать скандал…

 - Свечку, конечно же, никто не держал. Возможно, я еще пожалею об этом вопросе, но при чем вообще здесь могу быть я?

 - Ты единственный из олимпийцев, кого Зевс не вынудил клясться в верности водами Стикс после, ну… собственно, шибари-инцидента.

 Аид в общих чертах слышал – в основном, из болтовни Гермеса же – как однажды Зевс превзошел себя и ухитрился допечь не только Геру, но и Посейдона с Аполлоном. В чем состояла корысть последнего, оставалось только догадываться – ну, при условии, что это кому-то вообще интересно. Каким образом последние двое в этом участвовали – тоже. На полноценный государственный переворот история совершенно не тянула: отсыпавшегося после пирушки Зевса просто привязали к его любимому диванчику и на несколько дней заперли в покоях, пока один из лояльных стражей не обратил внимания на гневные вопли и не вышиб дверь с ноги. Гера потом отчаянно клялась, что «случайно» забыла про мужа, который якобы предложил некий игровой эксперимент со связыванием, а проспавшись почему-то ничего не вспомнил. Аполлон уверял, что замурованная дверь в покои была просто «в шутку». Однако вызволенный громовержец в бешенстве потребовал, чтобы все на Олимпе присягнули ему в абсолютной лояльности.

 Аида никто на ту пирушку не приглашал, так что о нем Зевс тогда просто и не вспомнил. Технически он и правда оказался последним из олимпийцев, кто мог плести против Зевса интриги, если вдруг возникло бы такое желание.

 Маловато мотивов для подозрений, к тому же отпрыск Зевса – это не сам Зевс, так что клятва мальчишку не защитила бы, затаи на него по какой-то причине злобу любой из олимпийцев.

 - Почему ты не расспросишь самого Геракла? – уклончиво предложил Аид. – Попсовые герои просто обожают трепаться о себе и своих злоключениях.

 Гермес разочарованно вздохнул, протягивая руку за заполненными документами.