Шухуа.

19 сентября 2016 года

Воздух пропитан сладким запахом персиков и вишни. Одеяла на кровати лежат неестественно, они смяты, как будто указывают на её поражение. Стол заляпан слёзами, валяются обрывки бумаги от письма. Она пишет со всей своей свирепостью, но её руки трясутся каждый раз, как она переворачивает страницу.

Суджин,

Мне так жаль.

Её Суджин, черноволосая красавица, которой Шухуа так восхищалась; поцелуи бабочки, их ночная близость и Суджин, хихикающая и игриво касающаяся носа Шухуа, шепчущая прямо на ухо «Ты такая милая, Шухуа».

Этой Суджин больше нет. Её заменила уставшая, не желающая сталкиваться с болью девушка.

- - -

Воспоминание

— Ты не понимаешь, — голос Суджин пропитан язвой, какой-то ядовитой насмешкой. — Ты не можешь исправить всё на свете. Мир — это не цветастая коробочка, в которой мы живем, Шухуа. Однажды ты устанешь от того, кем мы стали. Когда ты закончишь со своей игрой в геройство.

Шухуа чувствует на физическом уровне то, как слёзы щиплют её щёки, как они катятся по покрасневшей коже, остаются безжизненными пятнами боли на блузке. Комната замирает в тишине, их ауры — темнота от Суджин и беззащитность Шухуа — упирается в стены.

— И чем мы станем, Суджин? — ответный вопрос дрожит в голосе Шухуа вместе со страхом и слёзами; даже если Суджин заметит это, она не протянет руку и не успокоит боль в сердце Шухуа.

— Ничем, — резкий ответ чёток, и он вонзается в грудь Шухуа как нож. — Ничем, потому что ты и я, Шухуа, мы слишком разные.

- - -

Воспоминание

Шухуа осознает слишком поздно, что её возлюбленную не исправить. Но ей честно плевать, она любит её слишком сильно.

Ведь есть ночи, после которых Шухуа начинает верить. Ночи, когда руки Суджин красиво обвивают талию Шухуа, прижимают её настолько близко, что Шухуа с легкостью может нырнуть в теплоту тела Суджин, прильнуть к ней под одеялом. Ночи, когда они обе утыкаются носом друг в дружку, словно идеальная пара.

— Так будет всегда?

Такая ночь наступает для них; Шухуа сонливо бормочет в шею Суджин, сладко, вяло — она не уверена, что для неё значит этот вопрос, но она все равно ждёт ответа, без особых причин. Ответ приходит — Суджин целует её в лоб и шёпчет:

— Конечно, детка, если ты этого захочешь… Навеки и навсегда.

— Но если мы живем вне бесконечности?

— Тогда, — Суджин смеется, для Шухуа это как музыка. — Я буду любить тебя, пока ты не устанешь от меня.

— Никогда, — бормочет Шухуа, даже не осмысливая свои слова; Суджин треплет её по волосам с любовью. — Я никогда не перестану любить тебя.

Шухуа осознает слишком поздно, что она будет жалеть про эти слова, что их нельзя забрать назад, пока её губы помнят вкус имени Суджин, девушки, которую она так любила со всей страстью и яростью мира — это имя должно кануть в Лету.

- - -

Воспоминание

— Как ты не поймешь? Я всего лишь хочу помочь!

Комната гудит от накалившегося воздуха. Шухуа сорвалась на крик первая, злость рвёт её хрупкое тело, словно ядерная боеголовка. Трещина в их отношении становится всё шире.

— Понять? — Суджин отвечает, в контраст — спокойно. Расчетливо, с высокомерной осанкой, которую Шухуа так сильно любит и ненавидит одновременно. — Хорошо, может, я не настолько логична, чтобы понять.

— Ах, так теперь ты о логике говоришь? Я просто хочу спасти тебя! Знаешь, ты не обожжешься, если откроешься мне! Отношения — это двусторонняя система, не токсичная, не заставляй меня играть в догадки!

Слишком поздно Шухуа прикусывает губу, почти до крови. В глазах Суджин таится угроза, тон её голоса обманчиво насмешливый:

— Теперь наши отношения - токсичные?

Шухуа вздрагивает. Дрожь сожаления колотит её, она отвечает неуверенно.

— Они бы не были такими, если бы ты меня слушала.

— Серьёзно, научись подбирать слова, — Суджин начинает расхаживать по комнате, наполовину взволновано и возбужденно, наполовину — словно хищник, приближающийся к своей жертве. Она не замечает, как губы Шухуа подрагивают, не замечает горячие слёзы в уголках глаз. — Ты когда-нибудь в принципе задумывалась о том, что мы не подходим друг другу идеально?

Тишина пульсирует в помещении. И Шухуа резко вскидывает голову. В её взгляде — что-то незнакомое Суджин прежде, холод, который может сравниться с бурей внутри Суджин.

— На самом деле, да. Я думаю об этом каждый чертов день.

22 сентября 2016 года

Входящий звонок: Джинджин.

Шухуа почти подворачивает лодыжку, пока ковыляет из бара, её голова кружится от временного обезболивающего в виде алкоголя; боль от расставания притупливает горький привкус напитка. Её телефон вибрирует, она кидает взгляд на имя абонента, и её палец незамедлительно отрубает связь, нажимая на иконку сброса.

Шухуа плачет, медленно и безостановочно, кидая свой телефон в сточную канаву. Однако гудок от кнопки «Завершить вызов» остается в её ушах надолго.

Каково на вкус расставание?

19 сентября 2016 года

— Давай покончим с этим.

Это говорит Шухуа — нежная, беззащитная, романтичная. Шухуа, которая приносит свет в темноту Суджин. Именно Шухуа отдает приказ прекратить это.

Проходит, наверное, вечность, перед тем, как Суджин закрывается, чтобы больше не чувствовать свет на своем лице. Она замыкается, как всегда делает — и величественно поднимает подбородок.

— Хорошо. Собирайся и уходи.

Фраза застывает в воздухе на малейшую долю секунды, воздух будто дрожит, и, наконец, Шухуа выдергивает себя из оцепенения. Это — это самое болезненное, что она когда-либо слышала.

Сердце начинает так быстро биться, кажется, что его биение оглушает её, бешеный шторм разрывает комнату на две части, чтобы собрать все её вещички, отделить то, что кричит Шухуа, что кричит Суджин. Они теперь две разные сущности. Разделенные. Сломленные.

Перед тем, как Шухуа уходит, она бросает пару слов на прощание.

— Когда я переступлю порог, я хочу, чтоб ты понимала — ты ответственна за это всё. Даже не смей мне звонить. Всё кончено, и ты это прекрасно знаешь.

То, что доносится ей в ответ — становится ножом прямо в сердце, жестоко вкрученным прямо в истекающую грудную клетку. Глубинная, постепенно нарастающая ярость концентрируется в её сжатых кулаках, её ногти почти режут ладони. Она находит в себе силы открыть дверь и выйти, чтобы хлопнуть ею за собой под эхо чужого голоса.

— Я хочу забыть, что мы существовали.

- - -

И до сих пор, Шухуа думает, скучает ли по ней Суджин. Когда она просыпается, касается ли рукой возле себя, как это делает Шухуа, болит ли её сердце от того, что там никого нет? Когда она бродит по улицам, пытается ли отыскать следы Шухуа в окнах магазинов? Пытается ли она разглядеть лицо Шухуа в лицах прохожих на улице?

Заполнила ли Шухуа каждую мысль Суджин также, как Суджин заполнила её голову?

Для неё — невозможно поверить в то, что однажды она сможет вспоминать про Суджин без резкой боли в сердце. Ведь она знает — их конец должен был быть не таким. Ей тяжело принять то, что уйти было верным решением. Ведь она знает, что она ранила Суджин больше всего.

— Суджин, мне так жаль…