— У тебя знакомая фамилия, — заявила госпожа Лин, когда они оказались на спокойном участке дороги. — Моя подруга работала в компании, владельцем которой был господин Ши. Не родственник, часом?

      — Это мой отец, — слегка удивился Ши Уду. — Только компании больше нет.

      — Вот-вот, — кивнула госпожа Лин. — Мне подруга всегда так нахваливала свою работу: и начальник отличный, и зарплата хорошая, и условия… А прошлой зимой звонит и говорит в шоке, что компания — банкрот, владельца нигде не могут найти, и в чем вообще дело — никто не знает. Ходили слухи про какие-то связи с криминалом, но точно так никто ничего и не узнал.

      — Да, — подтвердил Ши Уду и, немного поколебавшись, рассказал: — Когда родителей арестовали, то конфисковали все его деньги. А деньги у него были в основном на маггловских счетах.

      — Маги могут арестовать маггловские счета? — вскинула брови госпожа Лин. — У меня после Косого переулка сложилось впечатление, что они застряли в прошлом веке.

      — Я не знаю точно, — повел плечами Ши Уду. — Но у Министерства Магии есть связь с маггловским правительством…

      — Ага, все-таки есть! — воскликнула госпожа Лин и многозначительно посмотрела на дочь. Та лишь закатила глаза. — И кто на кого работает?

      — Эм… — замялся Ши Уду. — Извините, не знаю. Вроде, они редко пересекаются, только по очень важным вопросам. Однако состояние моей семьи было… достаточно большим, чтобы Министр Магии захотел перевести фунты в галеоны.

      Госпожа Лин на некоторое время задумалась, а потом решительно заговорила:

      — Так, с одной стороны, Вэнь-Вэнь права, и это не наше дело, но я спрошу не из праздного любопытства. Я сама — юрист, и меня, как мать волшебницы, интересует, за что сажают в тюрьму в волшебном мире. Надеюсь, не за то, что они с не-волшебниками слишком много общались?

      Ши Уду посмотрел на нее в растерянности.

      — Н-нет, — выдавил он из себя наконец. — Скорее, как раз наоборот… За участие в организации, которая против магглов.

      Госпожа Лин вскинула брови.

      — И при этом у твоего отца была абсолютно не-магическая компания, автомобиль, деньги в фунтах… Извини, но я что-то ничего не понимаю.

      Ши Уду невольно скривил губы в горькой усмешке.

      — Моему отцу нравилось делать деньги — а в магической Британии деньги делают только гоблины. Моей матери нравилось вращаться в высшем свете — а высший свет тут состоит в основном из чистокровных магов, у которых принято ругать магглов и магглорожденных. Моя мать вступила в… скажем так, элитный кружок — но тот очень скоро стал весьма радикально настроенной группой. То, что началось с салонных разговоров и политической оппозиции, превратилось практически в терроризм. Отец во всем этом вообще не участвовал, но он числился в рядах этого… кружка и…

      — И был баснословно богат, — понятливо вздохнула господа Лин. — Да еще и оказался тем чужаком, от которого не стыдно вовремя откреститься, верно?

      Ши Уду, сглотнув, кивнул.

      — Что ж, все ясно, — подытожила госпожа Лин. — И даже не удивительно. Поражает разве что размах лицемерия: под лозунгами защиты магглов обанкротить хорошую компанию, в которой эти самые магглы и работали. Там даже на выплату зарплат денег не осталось, все до пенса исчезло!

      — Мне очень жаль… — начал было Ши Уду, но госпожа Лин качнула головой.

      — Да к тебе-то какие претензии? Тебя первого же и обобрали… Ты хоть где сейчас живешь?

      — Нас с братом забрала к себе бабушка, — ответил Ши Уду. — У нее свой дом под Саутгемптоном — настоящий китайский, мы всегда к ней из Лондона приезжали на праздники.

      — Ну хоть не с чужими людьми, — заметила госпожа Лин. — Однако мне все это не нравится. Мутное какое-то у магов правительство и система дурацкая. Да еще и контакты с нашим правительством — вдруг неугодных все-таки сдают на опыты?

      — Мама! — нахмурилась Лин Вэнь, до сих пор сидевшая тихо как мышка. — Это правда уже не смешно, эта шутка себя изжила.

      — А я не шучу! — отозвалась госпожа Лин. — Мне теперь вот это все нравится еще меньше, чем год назад. Может, ну этих магов?

      — Не получится, — вместо Лин Вэнь ответил Ши Уду. — Думаете, я бы поехал в Хогвартс, если бы мог этого не делать? В Британии каждый волшебник должен получить хотя бы базовое образование, да и в большинстве других стран — тоже.

      — И во всех странах есть магические школы? — поинтересовалась госпожа Лин.

      — Не во всех, — вклинилась в разговор Лин Вэнь. — Крупных значительных школ всего одиннадцать. В Китае, например, единую школу никогда не создавали: там до сих пор существует множество небольших заклинательских школ, тщательнейшим образом запрятанных от магглов. Они не контактируют с маггловским правительством и существуют словно параллельно.

      — Может, нам что-то вроде этого и надо? — госпожа Лин покосилась на дочь. — Не то чтобы я хотела вернуться, но, вроде, самое мракобесие миновало, и если приехать, скажем, на Тайвань…

      Однако Лин Вэнь покачала головой.

      — Тебе это не понравится, — сообщила она. — Китайские заклинатели, принимая детей на обучение, забирают их насовсем. Их школы живут общинами, и «магглорожденным» приходится расстаться со своими родителями навсегда. Впрочем, если ты хочешь от меня избавиться, это отличный вариант.

      — Ну нет, — усмехнувшись, покачала головой госпожа Лин. — Ты мне еще не настолько надоела… Давай, рассказывай дальше, какие там еще есть варианты?

      Ши Уду тоже заинтересованно прислушался. Он не верил, что их с братом выпустят из страны, да и сами они никуда не уедут от родителей, но узнать о хотя бы теоретических вариантах не помешает.

      — Ла-а-адно… — протянула Лин Вэнь и продолжила менторским тоном, очень похожим на тот, каким профессор Биннс начитывал лекции: — Хогвартс считается старейшей волшебной школой — с тех пор, как прекратил существование магический факультет при Саламанке. Если брать англоязычные школы, то есть еще в США и Австралии — однако между ними и Хогвартсом существует договор, что они не принимают студентов друг друга.

      — Мда, то есть туда пробоваться бесполезно, — вздохнула госпожа Лин и скомандовала: — Дальше!

      — Дальше давай пойдем с востока на запад, — покладисто согласилась Лин Вэнь. — Японская школа, сама понимаешь, отпадает сразу. В СССР — коммунисты, а русская школа с советским правительством взаимодействует очень тесно.

      — Туда нам тоже не надо, дальше!

      — Индийская школа традиционно кастовая, — скривившись, продолжила Лин Вэнь. — Там не то что факультеты — места обучения разные. И иностранцев туда не принимают в принципе. В школе Саудовской Аравии обучение тоже раздельное: мальчики — налево, девочки — направо. И обучение у девочек… скажем так: в основном домашнее благоустройство.

      — Нет, это точно не наш вариант, — хмыкнула госпожа Лин. — Мне тебя обратно сдадут в первый же день со скандалом. Что там еще осталось?

      — Про африканскую школу я ничего толком не узнала, — Лин Вэнь развела руками. — Только то, что у них весьма силен местный колорит. Но в Африку, думаю, ты и сама не захочешь. В Дурмштранг меня не возьмут: он только для чистокровных. Магглорожденных они обучают в школе помельче и попроще, но, если я правильно поняла, их диплом нигде толком не котируется. В общем, самыми безобидными на общем фоне мне показались только французская школа и бразильская.

      — Французский ты знаешь, — многозначительно напомнила госпожа Лин, но ее дочь лишь сморщила носик.

      — Мам, если будет надо, я и португальский выучу, — и Ши Уду ни секунды не сомневался, что так она и сделает. — Но где гарантии, что в политическом плане там будет лучше? У меня такое мнение, что маги везде считают себя пупом земли, а магглорожденных нигде особо не любят.

      Ши Уду подумал, что Лин Вэнь, как всегда, права. Пэй Мина это постоянно бесило, но он сам считал, что этим ее качеством не грех и воспользоваться. Лин Вэнь была не только умна, но и рассудительна, и практична. Пожалуй, она очень понравилась бы отцу… И совершенно не понравилась бы матушке.

      — Ну хорошо, — вздохнула госпожа Лин, и было ясно, что ничего хорошего она во всем этом не видит. — Ладно, прорвемся как-нибудь.

      Дальше ехали молча, и Ши Уду с Лин Вэнь успели задремать: их день начался рано и был весьма насыщенным, а мерное и плавное движение автомобиля по гладкому шоссе убаюкивало.

      Лишь добравшись до Саутгемптона, госпожа Лин разбудила их с вопросом, куда сворачивать. Ши Уду, к счастью, дорогу помнил хорошо: отец любил автомобили и при этом считал, что аппарация вредна для маленьких детей. Поэтому на праздники к бабушке они обычно добирались на машине. Матушка, правда, этого интереса не разделяла, «вонючие драндулеты» терпеть не могла, и потому, аппарировав, встречала их уже на месте.

      Оставив Саутгемптон в стороне, машина заскользила вдоль побережья. Уже совсем стемнело, и ветер с моря задувал прохладный. Однако — упоительный. Ши Уду вдохнул его полной грудью, и на мгновение ему показалось, что рядом с ним сидит не Лин Вэнь, а Сюань-эр, что отец наконец-то выучился водить машину и сидит за рулем, и что вот-вот они доедут и увидят матушку.

      — Ух ты, действительно, прямо классика! — присвистнула госпожа Лин, выталкивая его из мира грез. — Здесь можно исторические фильмы снимать!

      Бабушкин дом, который дед построил для нее, по семейному преданию точно копировал резиденцию Ши в дореволюционном Китае, разве что был несколько меньше по размерам. Дед, как и отец, предпочитал жить в Лондоне, в круговороте деловой жизни, но бабушке в юности нравилось отдыхать здесь, на побережье, где все было устроено так, чтобы напоминать о жизни до эмиграции. После смерти деда бабушка окончательно перебралась сюда, и сын с невесткой и внуками то и дело навещали ее.

      Теперь это был единственный дом братьев Ши: лондонский особняк был конфискован в числе прочего.

      Ши Уду едва успел выйти из машины, как из дома вылетел светлый вихрь и, моментально промчавшись через двор, впечатался в него так, что едва не сбил с ног.

      — Гэ!!! — радостно вопил вихрь, пока Ши Уду хватал ртом воздух после того, как твердый лоб впечатался в его солнечное сплетение. — Я же говорил бабушке, что это ты вернулся! Гэ вернулся!

      Кажется, Лин Вэнь рядом ехидно хихикнула, однако Ши Уду до этого не было никакого дела. Он с трудом оторвал от себя Сюань-эра и с жадностью впился взглядом в его лицо.

      Сюань-эр сиял как начищенный медный таз и улыбался во всю ширину своего рта, сверкая отсутствием переднего зуба. Наверное, он подрос: Ши Уду точно знал, что сам изрядно вытянулся, а макушка брата по-прежнему доходила ему до груди. В остальном же все осталось по-прежнему, и Ши Уду уже сам с облегченным вздохом притянул Сюань-эра поближе.

      Когда он пришел в себя от нахлынувшего на него чувства радости и покоя, то обнаружил, что бабушка тоже уже вышла из дома и беседует с госпожой Лин.

      — Нет-нет, — голос бабушки звучал мягко, но при этом настойчиво, — в такой поздний час я просто не могу отпустить вас в дорогу. Вы привезли Ду-эра, было бы черной неблагодарностью с моей стороны не устроить вас на ночлег.

      Судя по тому, что Лин Вэнь рядом чуть ли не подскакивала от желания вмешаться в разговор, ей отчаянно хотелось задержаться, и Ши Уду пришел ей на помощь:

      — Госпожа Лин, правда, оставайтесь!

      — Но я и не собиралась ехать по шоссе ночью, — смущенно отозвалась та. — До Саутгемптона недалеко, мы вполне можем снять номер в гостинице…

      — Мама! — не выдержала Лин Вэнь. — Я очень хочу спать! Вот прямо глаза слипаются. Мы с Ши-сюном с самого утра на ногах…

      Госпожа Лин бросила на дочь выразительный взгляд, но Лин Вэнь приняла настолько невинный вид, что из посторонних никто не заподозрил бы ее в лукавстве.

      Под коллективным напором госпожа Лин вынуждена была сдаться. От ужина они все дружно отказались, выпив только чая. Сюань-эр, пристроившийся рядом с братом, то и дело впадал в дрему, но за талию обнимал крепко и отодвигаться не собирался.

      Бабушка предложила госпоже Лин занять спальню своих сына и невестки, заверив ее, что та может брать там все, что ей будет нужно.

      — Все почти новое, но им уже навряд ли когда-нибудь понадобится, — отрезала она сухо, и Ши Уду прикусил губу.

      Бабушка когда-то хорошо относилась к матушке, хотя иногда и закатывала глаза на ее «чересчур аристократические замашки». Но того, что матушка втянула отца в смертельно опасную историю, она ей не простила. Сын тоже, по ее мнению, должен был вести себя с супругой тверже и не идти на поводу у ее капризов.

      — А ваш сын, — тем временем плавно продолжала бабушка, — думаю, может лечь вместе с Ду-эром.

      — Я хочу спать с гэ! — тут же встрепенулся Сюань-эр.

      — У тебя есть своя комната, — отрезала бабушка. — Хватит навязывать себя брату.

      — Но я хочу спать с гэ! — уперся Сюань-эр, и так крепко вцепился в Ши Уду, что тот едва смог вздохнуть.

      — Найнай, — сдавленно обратился к бабушке Ши Уду. — Лин Вэнь не может спать со мной, она — девочка.

      — Я буду спать с гэ! — просиял Сюань-эр, а бабушка неодобрительно поджала губы.

      Ши Уду догадывался, что госпожа Лин, с ее короткой стрижкой и ногами, обтянутыми джинсами, бабушке не слишком понравилась. С ее традиционным воспитанием весь двадцатый век воспринимался буквально плевком в душу — возможно, именно поэтому она так легко смирилась с выбором отца, ведь матушка во многом была практически идеальной китайской женщиной.

      А теперь выяснилось, что казалось бы приличный китайский мальчик оказался девочкой!

      — Мы с Вэнь-Вэнь поспим вместе, — пряча улыбку, заявила госпожа Лин. — Благодарю вас за заботу!

      — Гэ, мы купили тебе новую пижаму! — поняв, что все уже расходятся, Сюань-эр вскочил и потянул брата за руку. — Бабушка сказала, что ты вырос, поэтому мы ездили в самый настоящий торговый центр! Я не смог выбрать, и попросил купить обе!

      Зная специфический вкус Сюань-эра, Ши Уду внутренне содрогнулся. Братик любил все яркое и — особенно — девчачье, не зная ни удержу, ни меры. Оставалось только надеяться, что бабушка отказалась бы покупать что-нибудь совсем уж немыслимое.

      Сюань-эр уже дотащил его до комнаты, когда вслед за ними прошмыгнула Лин Вэнь.

      — Ты обещал мне трактат! — с невинным видом заявила она, при этом с любопытством оглядываясь по сторонам.

      Ши Уду только хмыкнул. Комната, простоявшая пустой десять месяцев, ничуть не изменилась с момента его отъезда. Впрочем, она и раньше всегда была очень чистой и аккуратной: Ши Уду не имел привычки разбрасывать вещи.

      — Трактат в библиотеке, — ответил он Лин Вэнь. — Хорошо, что напомнила, я завтра найду его для тебя.

      — Гэ, вот! — вмешался Сюань-эр, снова ухватив его за руку и подтаскивая к кровати. Кажется, ему присутствие Лин Вэнь тоже не пришлось по душе. — Тебе нравится?

      Ши Уду молча воззрился на две разложенные на покрывале пижамы.

      — Какая прелесть! — нежно пропела Лин Вэнь, выглядывая из-за его плеча. — У твоего братика отличный вкус!

      — Правда? — оживился Сюань-эр, в этот момент явно возвысив эту заразу в своем личном рейтинге.

      — Конечно! — вдохновенно подхватила Лин Вэнь. — Я бы тоже не смогла выбрать… Ши-сюн, а тебе какая больше нравится?

      Ши Уду на мгновение прикрыл глаза, а потом неохотно открыл их. Ни темно-синяя пижама с глазастыми крабиками, ни небесно-голубая с золотыми рыбками никуда не делись.

      — Обе, — произнес он, изо всех сил стараясь сохранять нейтральное лицо. — Обе… фееричны.

      — Я знал, что они тебе понравятся! — радостно выдохнул Сюань-эр и снова стиснул его в своих объятиях.

      Ши Уду сосредоточился на этом ощущении тепла, которого ему так долго не хватало, и старательно сделал вид, что не слышит мерзкого хихиканья за своим плечом.

      — Между прочим, нормальные пижамы, — заявила на следующее утро Лин Вэнь после завтрака. — Меня куда больше развеселило твое лицо. Что, ты слишком взрослый для пижам с крабиками?

      — Она чересчур детская, — вздохнул Ши Уду. — И мне вообще всегда куда больше нравились однотонные. Это Сюань-эр помешан на разных картинках.

      Сюань-эр, несмотря на возражения бабушки, все-таки остался с ним на ночь. Он уснул прежде, чем толком успел переодеться, и старшему брату пришлось застегивать на нем пижамную рубашку и запихивать его под одеяло. Сам Ши Уду, хоть и вымотался за сегодняшний день, заснул не сразу и, лежа в темноте, прислушивался к равномерному сопению Сюань-эра. Он был таким знакомо-теплым, мягким и уютным, что Ши Уду против воли прижал его поближе к себе, будто желая своими объятиями оградить от всего остального мира.

      — Ты боишься, что тебя осенью засмеют в слизеринской спальне, — проницательно отметила Лин Вэнь. — Но, по-моему, зря: к осени ты наверняка еще вымахаешь, и пижама тебе потребуется новая.

      — Кстати, о новых вещах, — заглянула к ним в комнату госпожа Лин, — ты как собираешься закупаться к новому учебному году?

      Ши Уду пожал плечами.

      — Учебники и телескоп с котлом у меня отцовские, — признался он. — Он пользовался ими очень аккуратно, а бабушка их сохранила. Мантию она сшила сама, палочка — от деда, а ингредиенты мы заказывали по почте.

      — У вас же, вроде, нет совы? — уточнила Лин Вэнь.

      — У нас нет, — подтвердил Ши Уду, — но в Саутгемптоне есть небольшая почтовая станция. Это удобнее, чем добираться до Косого переулка.

      — Разумно, — согласилась госпожа Лин и над чем-то задумалась. — Слушай, а во сколько ты выезжал из дома на учебу в прошлом году?

      — Я вышел в шесть, — чуть смущенно ответил Ши Уду. — Однако я добрался быстрее, чем думал: я был на платформе 9 и ¾ еще до десяти утра. В этом году, наверное, стоит выйти позднее.

      — Как бы позднее тебе в утренний час пик не угодить, — покачала головой госпожа Лин. — Знаешь что, давай поступим так: у меня в конце августа отпуск, я могу заехать за тобой где-нибудь числа тридцатого. Сходим в Косой переулок все вместе, а первого сентября я вас обоих отвезу на Кинг-кросс. Что скажешь?

      Если бы Ши Уду умел краснеть, он бы сейчас полыхал.

      — Я бы не хотел вас затруднять… — ответил он смущенно, но Лин Вэнь его тут же перебила:

      — А ну, немедленно соглашайся! Я хочу пройтись по Косому переулку с настоящим волшебником, и чтобы меня никто не торопил, как провожатый из Хогвартса!

      В ответ на это Ши Уду смог только благодарно поклониться госпоже Лин и принять ее великодушное предложение.

      Мать и дочь давно уехали, когда из спальни старшего брата наконец выполз протирающий глаза Сюань-эр. Он всегда был страшным соней, и Ши Уду не представлял, как тот будет вставать на занятия. Однако Сюань-эру до Хогвартса оставалось еще четыре года, а вот таким, заспанным и растрепанным, он выглядел безумно милым.

      — Ты ужасно лохматый, — с трудом придавая своему голосу строгость, заявил Ши Уду. — Давай я тебя причешу.

      — Да! — мгновенно просияв, оживился Сюань-эр. — Гэ, сделай мне две «булочки»!

      — Сюань-эр, — нахмурился Ши Уду. — Это прическа для девочек. Давай я сделаю тебе пучок или заплету косу…

      — Хочу «булочки»! — заныл младший братик, обнимая и трясь носом о живот старшего. — Бабушка не хочет мне их делать!

      Ши Уду вздохнул и погладил его по голове.

      Он сам был поздним ребенком: когда он родился, матушке было уже за сорок, а отцу — за пятьдесят. И сперва родители считали, что одного ребенка им вполне достаточно. Однако однажды матушка решила, что она, помимо сына, хочет еще и миленькую дочку, из которой могла бы вырастить очаровательную леди. Отец подумал и согласился, что было бы неплохо иметь дочурку, которую он сможет баловать: ведь старшего сына он воспитывал в строгости. Все отчего-то были так уверены, что родится именно девочка, и даже Ши Уду смирился с тем, что у него будет младшая сестренка, что появление на свет Сюань-эра поставило в тупик всю семью. Он оказался очень красивым, нежным, ласковым ребенком — но почему-то мальчиком. Видимо, где-то в Небесной Канцелярии что-то в самый последний момент перепутали.

      Сюань-эра все равно полюбили таким, какой он есть. Матушка позволяла ему играть со своими украшениями и заплетала самые разные прически, в том числе и девчачьи, а отец никогда не был к нему строг. Ши Уду, в самом начале едва ли не до истерики обижавшийся, что младшему брату можно все то, что никогда не разрешалось ему, в конце концов тоже попал под это обезоруживающее обаяние. Он сказал себе, что уже смирился с «младшей сестрой», и то, что эта «сестра» оказалась братом, ничего по большому счету не меняет.

      Единственной во всей семье, кого подобное отношение к Сюань-эру раздражало, была бабушка. Она считала, что и сын, и невестка, и старший внук бессовестно портят младшего. Она не упускала возможностей напомнить Сюань-эру, что тот — будущий мужчина и должен вести себя соответствующе. Сюань-эр, в свою очередь, вежливо улыбался бабушке — и продолжал делать по-своему.

      Ши Уду впервые задумался над тем, как эти двое прожили десять месяцев без него в качестве буфера.

      — Гэ!.. — Сюань-эр умоляюще заглянул ему в глаза снизу вверх. — Ну пожалуйста!

      — Хорошо, — сдавшись, снова вздохнул Ши Уду и взялся за расческу. — Будут тебе «булочки».

      А перед бабушкой он младшего брата как-нибудь отстоит.