Одним пасмурным утром, когда небо хмурилось и грозилось дождичком, очень может быть даже, что с громом и молниями, а то и вовсе с градом, начинающий чародей Вильям Уильямсон сидел в только что купленной лавке и размышлял, как ему лучше написать на дверной табличке: Вильям Уильямсон или Уильям Вильямсон? Не то чтобы он был неграмотен, но в чародействе каждая буковка имеет значение!

      Буквально неделю назад Уильямсон получил лицензию чародея. Уровень мастерства, который он показал на экзаменах, гильдмастера вполне удовлетворил, так что Уильямсону разрешили открыть собственное дело и купить лицензию третьего класса, что давало возможность оказывать чародейские услуги в этом мире и в нескольких сопредельных.

      Для найма подмастерья нужна была лицензия второго класса, а для неограниченных временем и пространством путешествий — первого. Чародей был настроен решительно и оптимистично и надеялся в ближайшее время, когда у него дела пойдут в гору, пройти испытание и получить лицензию на порядок выше.

      Но вот уже неделю он безвылазно сидел в лавке, наполнив её всеми полагающимися для чародейства вещами, и даже спал тут же, за прилавком, чтобы ничего не пропустить, а посетителей всё не было. Наверное, это потому, что Уильямсон был слишком молод для чародея и вообще слишком молод как чародей и не внушал доверия. А может, дело было в лавке другого чародея, с лицензией второго класса, который жил неподалёку и перебивал клиентов.

      «Такими темпами нескоро же я стану знаменитым чародеем», — уныло заключил Вильям и оптимизма у него значительно поубавилось. В итоге он просто написал на двери: «Магическая лавка», а именную табличку забросил на подоконник, где чах фикус (тот был крепко простужен и всё время кашлял).

      Фикус достался Уильямсону от предыдущего владельца лавки. Ни на что он не годился, так, бесплатное приложение, да выбросить было жалко. Чародей пробовал на нём зелья от простуды, но пока безуспешно: выздоравливать фикус не желал. Или в теории всё было проще, чем на практике, или фикусу просто нравилось чахнуть. Но чародей был упрям и за пару месяцев так поднаторел в заклятьях, что фикус не только вылечился, но и зацвёл розами, что уж было совсем неожиданно.

      После этого дела у Вильяма пошли на лад: заклятья и зелья получались как надо! Может, и не всегда с первого раза, но чародейство — наука тонкая, всякий может ошибиться, даже закоренелый чародей.

      А вот клиенты не шли, и Уильямсон готов был уже впасть в отчаянье, как вдруг раздался звук открываемой двери. Чародей подскочил, надеясь, что это наконец-то появились первые посетители. Увы, нет. На пороге стоял курьер из Гильдии, Рукус как-то-там-дальше-не-выговоришь. Вильям насторожился: а уж не пришёл ли он сюда, чтобы отобрать лицензию и прикрыть всю лавочку? Но тревоги его были преждевременны: Рукус всего лишь принёс чародею первый в его жизни заказ от Гильдии.

      Гильдия процветала, и на многотысячные заказы требовались тонны ингредиентов! Найти, собрать и привезти — вот что поручалось начинающим чародеям, едва получившим лицензию. Плата была чисто символическая, но за выполнение поручений начислялись баллы, которые можно было обменять на полезные вещи, в том числе на повышение лицензии до следующего класса. Немудрено, что Уильямсон клещом вцепился в лист заказов и уверил курьера, что выполнит поручение в кратчайшие сроки.

      — Для начала прочитай, — посоветовал Рукус, — а уж потом обещаниями бросайся.

      Чародей послушался. От него требовалось найти и доставить в Гильдию с десяток ингредиентов, в основном травы и минералы, которых в кладовке чародея было превеликое множество, даже никуда ходить не надо. Но одно название привело Вильяма в смущение. Отчасти потому, что он не знал, что это такое, отчасти из-за самого названия. Нужно было отдать в Гильдию, помимо всего прочего, три дракопопки.

      — Я не совсем уверен, что прочёл правильно, — сказал Уильямсон смущённо, — но… Мне нужно достать три дракопопки?

      Рукус утвердительно кивнул:

      — Товар ходовой, так что можешь набрать и побольше. Пригодится.

      Вильям хотел услышать не это. Он исполнился подозрений. Может, Гильдия решила проверить его на вменяемость и специально вписала в заказ несуществующий ингредиент? Потому что никакой дракопопки в книгах чародею не попадалось, а уж книг он выучил не меньше трёх сотен! Он прочистил горло и уточнил:

      — Я не слишком понял, три чего мне нужно привезти?

      — Дракопопки, — повторил Рукус с серьёзным видом. — И желательно с корнями.

      — А, так это растение… — пробормотал чародей.

      — Ты что, никогда про дракопопку не слышал? — удивился курьер.

      Уильямсон смутился ещё больше. Можно сказать, что слышал. А вдруг это всё-таки уловка Гильдии? Тогда он опозорится, соврав. А скажи он, что не слышал? Не сочтут ли его тупицей, который невнимательно читал учебники? Сплошные сомнения!

      — Неудивительно, — не дожидаясь ответа, сказал Рукус. — Ты ведь никогда не бывал в Драконье?

      — Никогда, — подтвердил чародей.

      — Вот и побываешь. Дракопопка растёт только в Драконье. Так что сразу туда и отправляйся. Её ещё и найти надо!

      — А как она выглядит? — растерянно спросил Уильямсон.

      — Думаю, ты её ни с чем не перепутаешь, — засмеялся Рукус. — Удачного пути. Только не попадайся драконам: они вспыльчивые.

      «Похоже, поручение это опасное», — подумал чародей, распрощавшись с курьером. А всё же заманчиво — побывать в Драконье, о котором ходит столько слухов! Поговаривали, что земли драконов усыпаны алмазами и прочими драгоценными камнями, вот прямо под ногами валяются, бери не хочу! К тому же можно было наткнуться на сброшенную кожу драконов — они линяли, как змеи, — а она стоила или сотни тысяч золотых, или сразу лицензии первого класса. Столько возможностей для чародея с головой на плечах! Но вот как раз головы-то можно было и лишиться. Земель драконов страшились из-за собственно драконов, поговаривали, что драконы переели всех местных и теперь только и поджидают, как бы съесть ещё кого-нибудь! Опасно, что и говорить, соваться в Драконье, но Уильямсон надеялся, что драконы его есть не станут, ведь он человеком не был. Вот только драконы об этом не знали, разумеется, но об этом уже не знал сам чародей.

      И Уильямсон стал собираться в дорогу. Он набил сумку пустыми мешками, обвешался коробками и корзинками, — в общем, решил воспользоваться выпавшим шансом вынести из Драконья всё, что сможет оттуда вынести. Мысли об алмазах приятно щекотали кончики пальцев: толчёный алмаз использовался в самых редких, а значит, и в самых дорогих снадобьях. Если бы такие появились в лавке Уильямсона, посетители бы тоже появились: насколько он знал, толчёными алмазами торговал лишь один столичный чародей, так что окрестные маги были лишены этих прелестей жизни. А ещё чародей захватил с собой лопатку и острый ножик, чтобы сподручнее было собирать травы и коренья.

      Напоследок чародей обрызгался зельем собственного изобретения, которое отпугнуло бы от него кровососущих насекомых: по слухам, комаров в Драконье было видимо-невидимо! Зелье подванивало немного, но Уильямсон на такие мелочи внимания не обращал.

      В полной боевой готовности чародей отправился к пространственным вратам. Прохожие, завидев его, показывали пальцами и покатывались со смеху, настолько нелепо он выглядел. Уильямсон гордо прошествовал мимо. Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним!

      Пространственные врата перенесли его на окраины Драконья. Чародей развернул карту, которую благоразумно захватил с собой, сверился по ней и потопал к лесу, за которым и начинались земли собственно драконов.

      Лес был прямо-таки непролазный, но Уильямсон упрямо продирался через дебри, утешая себя тем, что скоро будет вознаграждён. Так и оказалось: не успел он добраться и до середины леса, как наткнулся на поляну, поросшую папоротником. И не простым папоротником, а цветущим! Всем известно, что папоротник вообще не цветёт, а те редкие экземпляры, которые всё-таки с какого-то перепугу расцветают, ценятся на вес золота. Чародей издал удивлённое восклицание, побросал поклажу и долго ползал по поляне на четвереньках, собирая заветные цветочки. За этим его застигли сумерки, и Вильям решил заночевать тут же, на папоротниковой поляне, предварительно разведя костёр, чтобы отпугнуть диких зверей, если они тут вообще водятся.

      Ночь прошла спокойно, никаких чудовищ замечено не было, и на рассвете чародей снова обвешался котомками и продолжил путь, насвистывая что-то весёлое себе под нос.

      Само Драконье тоже не обмануло его ожиданий. Чародей миновал несколько чахлых деревень и оказался в долине, поросшей вереском и редким терновником. Здесь гуляли ветры, выветривая землю, и повсюду валялись драгоценные камни, принесённые в долину селем с гор. Уильямсон всплеснул руками, когда увидел все эти несметные богатства, и стал носиться зигзагами, наполняя мешок за мешком алмазами, гранатами, рубинами и редкими горными породами. О том, как он потащит на себе всю эту тяжесть, чародей не думал. Да и с чего чародеям, у которых в арсенале куча заклинаний, думать о подобных пустяках! Забрать всё он не мог, конечно, даже если бы очень постарался, поэтому выбирал самые крупные камни. А меж камнями кое-где росли и редкие травы, о которых он только в травниках читал и которые ему непременно бы пригодились в зельеварении. Вильям вооружился лопаткой и накопал десяток-другой растений, планируя развести их в лавке, на заднем дворике, чтобы всегда были под рукой. Какой же дальновидный он был!

      Совершенно умаявшись, Уильямсон сел прямо на землю, достал каравай и с аппетитом принялся за него. Как же ему повезло с этим заказом! Удивляло лишь, что другие чародеи почему-то нечасто сюда выбирались. «Странно, — подумал чародей, — ведь здесь столько сокровищ, что можно всю Гильдию выкупить, не то что лицензию! Почему же никто до этого ещё не додумался?»

      На самом деле Драконье было непопулярным местом именно из-за тех, в честь кого оно собственно и было названо. И как раз в ту самую минуту, когда рассеянный чародей обедал караваем, один из обитателей Драконья, в просторечье — дракон, потихоньку подкрадывался к нему сзади, на цыпочках буквально, чтобы тоже пообедать, но уж точно не караваем. Дракон был слегка близорук, как и все создания выше трёх метров ростом, и принял чародея за одного местных жителей.

      Уильямсон, не подозревая о надвигающейся опасности, доел каравай и поднялся, чтобы отправиться на поиски злополучной дракопопки.

      «Хм, а откуда тут взялась стена? — растерянно подумал он. — И почему она с лапами?»

      Он поднял глаза и тут же заорал во весь голос с перепугу, осознав, что никакая это не стена, а самый настоящий дракон! У дракона была фиолетовая чешуя — каждая чешуйка украшена маленьким драгоценным камешком, — лиловые ромбовидные глаза и небольшие сложенные за спиной крылья, а ещё очень длинный хвост, раза в два длиннее самого дракона, сплошь покрытый драгоценными чешуйками, так что казалось, что хвост сделан из цельного куска драгоценного камня.

      Пожалуй, дракон испугался не меньше самого чародея и решил его поскорее съесть, чтобы тот воплями не привлёк сюда других драконов. Драконы, по сути, эгоисты и с другими не делятся, если что-то найдут, отсюда и легенды о драконах, стерегущих пещеры с сокровищами и съедающих тех, кто пытается их ограбить. В общем, дракон разинул пасть и проглотил Уильямсона одним глотком, вернее, попытался проглотить. Оказавшись во рту дракона — очень слюнявом, надо заметить, — чародей, несмотря на плачевность ситуации, не растерялся и растопырил руки-ноги, чтобы дракон не смог его проглотить. Дракон поперхнулся, завертел языком, стараясь пропихнуть чародея в глотку, но тот раскорячился ещё сильнее и уцепился за нёбный язычок, всеми силами сопротивляясь. Дракон почувствовал, что его начинает тошнить. К тому же вкус у чародея был отвратный! Дракон фыркнул, раскрыл пасть, и его вытошнило. Вильям плюхнулся на землю, с брезгливостью разглядывая обслюнявленную одежду. Это был очень неприятный опыт.

      Дракон прокашлялся и очень вежливо сказал:

      — Простите, пожалуйста, я нечаянно.

      — Что? — воскликнул Уильямсон, вытаращив на дракона глаза: не ожидал, что драконы умеют разговаривать, а ещё больше не ожидал такой вежливости от дракона.

      — Если бы я знал, что вы несъедобный, я бы вас не тронул, — добавил дракон, миролюбиво поглядывая на чародея лиловыми глазками. — Честное слово, у вас отвратительный вкус!

      Сомнительный комплимент, конечно, но в данной ситуации он не мог не радовать. Вильям поднялся, с него на землю текла липкая зеленоватая жижа драконьей слюны. Дракон страшно смутился и предложил:

      — Если хотите, я отведу вас к озеру, где вы сможете отмыться.

      — Будьте так добры, — ответил чародей, которого исключительная вежливость дракона впечатлила. Похоже, не все драконы были неотесанными грубиянами. Или этот вёл себя так только потому, что чародей оказался несъедобным?

      Дракон просиял, ловко подхватил передними лапами котомки и мешки Уильямсона и весело потопал вперёд, приглашая чародея следовать за ним кивком головы. Вильям подивился такой сноровке. Он прежде думал, что драконы неповоротливы и тяжелы на подъём, а этот прыгал вокруг, как кузнечик по лугу. И то, как он грациозно подхватил вещи, тоже не могло не удивлять.

      — Меня зовут Цветик, — представился дракон с вежливым поклоном.

      Вильям едва не засмеялся — вот уж точно неподходящее имя для дракона! — но подумал, что дракон может обидеться, и сдержал смех:

      — Имя вам подходит.

      — Вы так думаете? — с восторгом отозвался Цветик, вожделенно поглядывая на чародея.

      — Да, — подтвердил Уильямсон, ещё не зная, что этим разговором обеспечивает себе безоблачное существование и процветание. — А я Вильям. Чародей Вильям.

      — Вот как, чародей? — протянул Цветик, и его морда вытянулась.

      — А вам почему-то не нравятся чародеи? — огорчился Вильям.

      — Нет, что вы! — поспешно воскликнул вежливый дракон. — Просто я всегда думал, что чародеи страшные, а вот вы очень даже симпатичный.

      — Да и вы тоже совсем не страшный дракон, — признался Уильямсон.

      — Как приятно это слышать! — совершенно обрадовался Цветик. — Мне бы очень не хотелось, чтобы вы думали обо мне плохо! Да я и людей-то кушаю, только чтобы имидж поддерживать.

      — И-имидж?! — вытаращил глаза чародей.

      — Да. Знаете ли, остальные драконы… они, ух! — Дракон закатил глаза и выдохнул, отчего из его пасти вылетело облачко дыма. Он тут же прикрыл пасть лапой и извинился.

      «До чего же вежливый!» — рассеянно подумал Вильям.

      — А вот и озеро, — сказал Цветик, останавливаясь и дружелюбно виляя хвостом.

      Озерцо было небольшое, но приятное на вид: поверхность воды поблескивала искрами отражающегося солнца, кое-где плескались, сверкая чешуей, рыбки.

      — Очень люблю это место, — сообщил дракон, осторожно складывая поклажу чародея возле поваленного дерева. — Тут так хорошо мечтается!

      — «Мечтается»? — переспросил Уильямсон, полагая, что ослышался.

      — Да, — смущённо подтвердил дракон. — Я, знаете ли, люблю подремать на солнышке, помечтать о грядущем… Вы не считаете, что это недостойно дракона? — И он со страхом посмотрел на Вильяма, ожидая ответа.

      — Ну почему же? — благоразумно ответил чародей, который уже понял, что за птица этот дракон. — Я считаю, что мечтать очень даже полезно не только для драконов, но и вообще для кого угодно. Я и сам не прочь, когда свободное время выдаётся.

      Цветик, услышав это, радостно хлопнул крыльями и с воодушевлением предложил:

      — А давайте вместе помечтаем?

      — Непременно, только я сначала искупаюсь, — вежливо ответил чародей, стаскивая с себя изгаженную слюнями дракона одежду.

      — Да-да, конечно, — снова смутился Цветик и даже морду отвернул, чтобы не причинять чародею взглядом лишних неудобств, но не устоял и потихоньку скосил лиловый глаз в сторону озерца: чародеев он ещё не видел, а голых чародеев — и подавно. Чародей ему показался щупленьким, но всё-таки вызвал некую привязанность, которая у драконов сродни любви.

      Вильям запрыгнул в озеро, с наслаждением ныряя и избавляясь и от дорожной пыли, и от налипшей слизи. Хотя знакомство с драконом и завязалось с не слишком приятных моментов, но общаться с Цветиком юноше понравилось. Мало встретишь вежливых чародеев, а вежливых драконов и того меньше! «Может, он мне поможет в поисках этой дракопопки несчастной?» — подумалось Вильяму.

      Накупавшись вдоволь, чародей выбрался на берег и занялся одеждой.

      — Ох, мне так жаль! — продолжал извиняться дракон, прикрыв глаза лапой, но пальцы чуть расставив и подглядывая в щелочку. — А хотите, я вам её постираю?

      У Вильяма, конечно, возникло искушение посмотреть на стирающего дракона, но он всё же отказался и привёл себя в порядок двумя-тремя заклинаниями. Цветик с неподдельным восхищением смотрел на него.

      — Удивительно! — воскликнул дракон. — А можете мне ещё что-нибудь показать? Из вашего, чародейского?

      Уильямсон пожал плечами и какое-то время развлекал дракона простенькими заклинаниями. Цветик чуть ли не прыгал от радости, как ребёнок, попавший в ярмарочный балаган, и его лиловые глазки сияли восторгом.

      «Наверное, ему здесь скучно, поэтому он так рад моему обществу», — решил Вильям. Он и сам порадовался, что выпала возможность показать кому-то, что и он что-то умеет. Сидя в полном одиночестве в лавке, чародей скучал не меньше дракона.

      — Какой же вы замечательный! — всплеснул лапами дракон. — А давайте дружить?

      — «Дружить»? — переспросил Вильям, удивлённо изогнув бровь.

      Цветик страшно смутился и пробормотал:

      — Если, конечно, вам не будет неловко иметь в друзьях дракона.

      — А вам чародея? — засмеялся Уильямсон.

      На фиолетовой морде дракона проступил румянец.

      — Что вы, что вы! — помотал головой дракон. — Я был бы просто счастлив. Друзей у меня, понимаете ли, нет, потому что другие драконы… потому что я отличаюсь от других драконов.

      У чародея друзей тоже не было — сплошные конкуренты и несуществующие клиенты. О выгоде он как-то не подумал и только потом понял, что дружба с драконом — это его козырь, который никто из чародеев, пусть у них хоть три лицензии первого класса разом имеются, побить не сможет. А пока он согласно наклонил голову и протянул Цветику руку в знак дружбы. Дракон просиял и осторожно дотронулся когтем до руки чародея.

      — Я очень рад, — вежливо сказал Цветик, и на его глазах даже показались слёзы, так он растрогался, — и в знак нашей дружбы предлагаю отвезти вас куда пожелаете. Ваша поклажа для вас, несомненно, тяжела.

      — Было бы замечательно, если бы вы отвезли меня домой. Только прежде мне ещё нужно отыскать кое-что в Драконье, — сказал чародей.

      — Я могу вам помочь, я Драконье как свои четыре лапы знаю, — с готовностью откликнулся дракон. — Что вы ищете?

      — Э-э… дракопопку. Понятия не имею, что это, но мне нужно это найти, — несколько смущённо объяснил чародей, гадая, не обидится ли дракон, если он произнесёт слово «дракопопка», которое звучало и без того вызывающе, а уж в присутствии дракона тем более!

      Цветик засмущался, но согласился помочь. Смущение его было не оттого, что растение так называется, а от свойств, которыми растение обладает: для драконов, как выяснилось позже, дракопопка была как для котов валериана, так что они относились к этой траве очень трепетно.

      — У меня свой садик есть, — смущаясь, сообщил дракон, — я там дракопопку выращиваю. Можете нарвать себе хоть целый букет. А если хотите, я вам могу и семян дать.

      — Хочу! — обрадовался Вильям. — У меня самого тоже садик есть.

      — Как же мы с вами похожи! — зарделся Цветик, прижимая лапы к морде. — Просто удивительно! Наверное, мы с вами неслучайно повстречались.

      — Ага, судьба просто, — хмыкнул Вильям и тут же стушевался, увидев, что дракон воспринял его слова всерьёз.

      Совладав с наплывом чувств, Цветик повёл Вильяма к себе домой.

      Жил дракон в норе, выкопанной под раскидистым деревом, что очень отличалось от того, что слышал про драконов чародей: драконам полагалось жить в горных пещерах. А возле норы росла дракопопка.

      То, что это именно дракопопка, Вильям понял сразу. Прав был курьер, невозможно не узнать! Цветок дракопопки был бледно-розового цвета и издали походил на самую настоящую попу — округлый, глянцевитый и разделённый на две половинки. На дать ни взять попа на стебельке! От растения исходил приторный запах, похожий на цветение ревеня и рябины. Не слишком приятный запах, нужно признать. Чародей дёрнул носом, но постарался не показывать, что запах ему неприятен, ведь дракон смотрел на дракопопку любовно и с вожделением.

      — Удивительное растение, — только и сказал Уильямсон. — Значит, оно семенами разводится?

      Цветик обрадовался и стал рассказывать, как правильно высеивать семена. Потом он слазил в нору и вытащил оттуда две горсти семян, похожих на гречишные зёрна. Вильям с благодарностью ссыпал семена в корзинку и пообещал, что непременно угостит Цветика, как только получит первый урожай дракопопки. Дракон растрогался окончательно и надёргал целую охапку цветов, вручая их чародею с клятвами в вечной дружбе.

      После Цветик, как и обещал, отнёс Вильяма домой и сгрузил его вместе с поклажей прямо у магической лавки.

      Представьте себе, какой фурор произвела эта высадка на соседей Вильяма! Они никогда не видели живого дракона и уж точно представить себе не могли, чтобы какой-то мальчишка с третьесортной лицензией оказался знаком с драконом настолько хорошо, чтобы прокатиться на нём верхом да ещё и тепло распрощаться, обещая как-нибудь непременно заглянуть в гости!

      Уильямсон помахал Цветику на прощанье и только теперь заметил, как переменились взгляды соседей. Но он сделал вид, что не замечает их взглядов, сказать больше, даже сделал вид, что на это ему наплевать, и стал перетаскивать мешки с сокровищами в лавку.

      Конечно, знакомство с драконом пока ещё не поспособствовало его карьере, но уже повеяло скорыми переменами, и ощущения от этого были весьма приятные.

      После путешествия в Драконье ассортимент лавки Вильяма значительно пополнился. Чародей припрятал драгоценные камни в подпол, использовав малую толику для экспериментальных зелий, посеял на заднем дворе дракопопку и высадил принесённые из Драконья растения. Они обещали прижиться и расплодиться в ближайшее время: земля в садике чародея была заговорена от вредителей и прочих неприятностей.

      За золото, полученное в Гильдии в уплату выполненного заказа, чародей накупил подержанных книг (другие чародеи подкрутили у виска: тратить первое вознаграждение на такой хлам — ну не дурак ли?), среди которых попались очень даже интересные экземпляры с рецептами редких зелий и заклятий. Уильямсон уговорил торговца откладывать для него подобные книги и обещал расплачиваться золотом. Торговец охотно согласился, потому что обычно старые книги шли за бесценок.

      Подхихикивающие чародеи предложили Уильямсону порыться и в их отложенных на выброс книгах. Чародей ухмыльнулся и опустошил их кладовые, без сожаления расставаясь с оставшимися монетами. Знали бы они, какую услугу ему оказали! В старых книгах было полно полезных советов, которые бы пригодились чародею с головой на плечах. А Вильям был как раз из таких. Из всех этих трухлявых рукописей и фолиантов он начал составлять собственную книгу заклинаний на все случаи жизни, и каждое непременно опробовал на практике. Именно благодаря такому широкому ассортименту его лавка и стала процветать впоследствии!

      Чародей не обращал внимания на насмешки, исправно выполнял заказы Гильдии и тратил золото исключительно в книжных лавках. Возвращаясь домой, он практиковался в заклинаниях и варил зелья по найденным рецептам. Нередко его эксперименты заканчивались плачевно: колбы взрывались, лабораторию затягивало дымом, а сам чародей выскакивал на улицу, весь перепачканный сажей, и откашливался, поливая голову из колодца. Но если уж получалось, то получалось на славу! Уильямсон был из тех чародеев, что или могут сделать всё как следует, или вообще ничего сделать не могут.

      Кое-что у чародея не получалось, несмотря на все его старания: после двух недель бесплодных и даже членовредительских попыток он понял, что боевого мага из него не получится. Это его немало огорчило, потому что боевые маги купались в золоте: только гильдмастер получал вознаграждение выше, чем маги боевой лиги! Но Вильям скоро утешился, решив, что лицензию сможет заработать и упорным трудом, создавая самые невероятные снадобья и приобретя себе славу самого изобретательного чародея в Гильдии!

      Вот только посетителей почему-то до сих пор не было. Клиенты текли мимо, в соседние лавки, где орудовали менее умелые, но почему-то популярные чародеи. Запас бодрости Уильямсона иссяк. Что бы он ни делал, успеха ему это не приносило. Гильдмастер на этот счёт тоже отмалчивался, отвечая стандартными фразами типа: «Старайся, и всё получится».

      — Может быть, снова на драконе прокатиться? — уныло пробормотал чародей, растекаясь по столу в лавке и апатично следя за бесчинствующими на окне пауками.

      Цветика он с того дня не видел. Возможно, дракон уже и позабыл о нежданной дружбе с чародеем. С драконами такое случается.

      Чтобы отвлечься от безрадостных мыслей и самоедства, Уильямсон засел за новое зелье. В какой-то из книг он вычитал, что с помощью изумрудов и ртутного камня можно выплавить стекло, обладающее необыкновенной прочностью. Вильям загорелся идеей наделать колбы и реторты из такого и стал усердно толочь вымазанные ртутью алмазы, как было написано в рецепте, чтобы получить заготовку для будущей выплавки. Чародей скоро умаялся: самое неудобное во всех стоящих заклинаниях — это то, что их нельзя приготовить, используя другие заклятья. Создать их можно было только усердным трудом в поте лица.

      «Так, перерыв!» — сказал Уильямсон сам себе, почувствовав, что руки одеревенели, и отправился на кухню заваривать чай. Когда чародей уже поднёс дымящуюся чашку к лицу, в дверь лавки постучали. Вероятно, это был курьер. Уильямсон отставил чашку, прихватил с собой серебряную монетку и пошёл открывать.

      На пороге стоял очень приличного вида юноша, закутанный в плащ. У чародея создалось впечатление, что незваного гостя он уже где-то видел. У юноши были кудрявые волосы фиолетового цвета — очень редкий цвет для чародеев! — и тёмно-лиловые глаза правильной формы, придающие его лицу благородный вид. В руке у юноши был дорожный чемоданчик, а туфли, торчавшие из-под плаща, поражали изяществом и обилием драгоценных камешков на них. Точно не курьер! А если не курьер, то… клиент?

      — Здравствуйте, — очень вежливо сказал фиолетовый юноша и поклонился.

      — Здравствуйте, — ответил воспрянувший чародей. — Проходите, проходите, пожалуйста. Как же я рад, что вы ко мне зашли!

      Глаза незнакомца вспыхнули.

      — В самом деле?

      — Конечно! — Вильям протанцевал к прилавку и обвёл руками полки. — Что желаете купить?

      — Купить? — отчего-то поразился незнакомец.

      — Ну да, купить, — несколько растерялся чародей. — Это ведь магическая лавка. Или вы хотите присмотреть что-нибудь на будущее?

      — Так вы меня не узнали! — воскликнул фиолетовый юноша и, прикрыв рот пальцами, рассмеялся.

      — Простите, мы не знакомы, — твёрдо возразил Уильямсон.

      — Ох! — Юноша поставил чемоданчик на пол и прижал ладони к лицу. — И как я не подумал! Вы же меня в первый раз видите, конечно вы меня не узнали!

      «Что за околесицу он несёт?» — повёл бровями чародей.

      Фиолетовый юноша элегантно приложил руку к груди и снова поклонился Вильяму:

      — Прошу прощения, я был невежлив. Так уж вышло, что наши с вами встречи всегда доставляют вам неудобства.

      — Я вас вообще не видел раньше. О чём вы? — уже раздражённо спросил чародей.

      — О том происшествии, когда вас чуть не съели.

      — Откуда вы знаете? — насторожился Уильямсон. — Вы там были? Вы знакомый Цветика?

      — Я и есть Цветик, — радостно сообщил фиолетовый юноша.

      — А-а-а?! — подскочил на месте от неожиданности чародей. — Как это?

      Впрочем, наверное, удивляться не стоило. Во-первых, в мире чародеев было возможно всё, даже невероятное. Во-вторых, кое-какое внешнее сходство, не говоря уже о манерах. «Точно Цветик! — подумал Вильям. — То-то он мне показался знакомым!»

      — О, — вслух сказал он, — я и не знал, что драконы могут становиться людьми!

      — Я ведь говорил вам, что я… необычный дракон, — смущённо потупившись, сказал Цветик и снял плащ, поворачиваясь к чародею спиной. Из-под одежды у него торчал хвостик, точно такой же, как был и у дракона, только масштабом поменьше.

      — Ух! — вырвалось у Вильяма.

      — Вот я и подумал, — между тем сказал Цветик, страшно стесняясь, — я же обещал вам, что как-нибудь загляну в гости. А мне так скучно было одному, что я решил к вам заглянуть прямо сегодня. Надеюсь, я вам не помешал? — И он с надеждой взглянул на чародея.

      — Вовсе нет! — опомнился от изумления Уильямсон и предложил дракону чаю.

      За чашкой не слишком вкусного травяного чая Цветик рассказал чародею, что принадлежит к редкому виду драконов, способных менять облик на человеческий, но он так давно этого не делал, что, наверное, вышло очень плохо, поэтому-то Вильям его и не узнал. На это чародей возразил, что вышло просто отлично и что он никогда ещё не видел таких симпатичных юношей-драконов. Цветик довольно раскраснелся и ответил, что со времени их последней встречи Уильямсон тоже похорошел. Чародей от этого комплимента смутился не меньше самого дракона и предложил ему ещё чаю. Цветик вежливо отказался. Когда смущение поулеглось, приятели продолжили разговор…

      Через час Цветик засобирался домой, как всякий вежливый гость, не желающий отнимать слишком много времени.

      — Проводить вас до пространственных врат? — предложил Уильямсон.

      — Нет-нет, не нужно, — страшно засмущался Цветик. На самом деле никакими пространственными вратами он не пользовался: драконам такие глупости ни к чему.

      Чародей взял с дракона обещание, что тот снова навестит его как-нибудь. Цветик с воодушевлением ответил, что будет навещать его так часто, что даже надоест. Уильямсон улыбнулся простоте и горячности дракона и пожелал ему счастливого пути.

      С того дня Цветик и в самом деле зачастил в гости. Иногда он привозил с собой в подарок Вильяму какой-нибудь минерал или камень, а чародей угощал его фруктовым чаем, который раздобыл в Гильдии специально для таких случаев, и сливовыми пирогами, к которым дракон, оказывается, питал страсть.

      Со временем их отношения стали более неформальными. Во всяком случае, Цветик уже не так смущался, как вначале.

      К чародейству дракон питал неподдельный интерес и часто расспрашивал Уильямсона о том или ином зелье с его полок. Вильям охотно рассказывал. Делать ему всё равно было нечего, и визиты Цветика его развлекали.

      Как-то чародей даже пожаловался дракону на своё житьё-бытье.

      — И до сих пор ни одного посетителя? — поразился Цветик, хлопая себя ладонью по щеке.

      — Ни одного, — со вздохом подтвердил чародей. — Конкуренция слишком сильная.

      — Хм… — задумчиво сказал дракон. — Я заглядывал в соседние лавки. Не думаю, что в них лучше. Здесь дело в другом.

      — И в чём же?

      — Тебе нужно имидж сменить, — утвердительно заявил Цветик.

      — Как это? — понятное дело, удивился чародей.

      — Вот посмотри на меня: какой из меня дракон? Я мечтать люблю, мне фруктовые пироги нравятся. А все считают меня о-го-го каким драконом! А почему? Потому что я создал себе репутацию, скушав несколько местных жителей. Ох, мне стыдно, конечно! — И дракон снова сильно покраснел. — Но ничего не поделаешь.

      — А мне тоже нужно кого-то скушать? — с улыбкой поинтересовался чародей и протянул дракону тарелку с персиковым печеньем.

      — Нет, что ты! — испуганно возразил Цветик. — Прежде всего, тебе нужно имя сменить.

      — А чем моё плохо? — удивился чародей.

      — Нет, твоё тоже хорошее имя, но уж больно какое-то простецкое. Для чародея, — пояснил Цветик, утягивая с тарелки одно печенье за другим и с удовольствием хрустя им. — Не запоминается, взгляд не притягивает. Поэтому посетители мимо и проходят. Нужно что-то такое, чтобы сразу наповал!

      — «Наповал»? — задумчиво переспросил Вильям. — Думаешь, дело в имени?

      — Просто уверен! — с горячностью откликнулся дракон. — А хочешь, я для тебя имя придумаю? Такое, что всю твою жизнь перевернёт! Поверь мне, драконы в таких вещах разбираются.

      — Не отказался бы от помощи, — признался чародей, — а то мне уже надоело ничего не делать: тоска смертная!

      Цветик расстроился и пообещал, что в следующий раз, когда он придёт в гости, он придёт уже с придуманным для чародея именем. И он своё обещание выполнил.

      Одним утром в дверь Вильяма постучали. Чародей проснулся и недовольно протёр глаза. Стук был сильный, равномерный и жутко нудный: тук-тук, тук-тук-тук, тук-тук…

      Чародей зевнул, выбрался из кровати и пошёл выяснять, кого это принесло в такую рань. Открыв дверь, он обнаружил Цветика. Только дракон не стучался, а что-то прибивал к двери Уильямсона.

      — Ты что делаешь? — поразился чародей.

      — Доброе утро, друг мой! — с воодушевлением ответил дракон, хорошенько стукнув по двери ещё раз. — Посмотри, разве оно не прекрасно?

      — «Оно»?

      — Твоё новое имя. — Цветик взял сонного чародея за плечи и переставил его лицом к лавке.

      Тот растеряно уставился на дверь. Цветик приколотил к ней табличку из отполированного дерева, на которой мелкими драгоценными камешками была выложена какая-то надпись. Что бы там ни было написано, смотрелось это эффектно. Уильямсон прищурился и по слогам прочёл:

      — Ча-ро-дей… чародей… К-ра-ф-ти… Крафти… К-ра-ф-т… Крафт… Чародей Крафти Крафт?

      — Чародей Крафти Крафт, — подтвердил дракон с гордостью. — Как звучит, а? Сильное, звучное имя! Мимо такого не пройдёшь… Я бы не прошёл, — заискивающе добавил он, заметив, что лицо чародея несколько вытянулось. — Тебе не нравится?

      — Нет, что ты! — Чародей растерянно взъерошил волосы. — Отличное имя! Только… я, наверное, под него не подхожу… — И он с сомнением посмотрел на себя сверху вниз.

      — Очень даже подходишь! — с горячностью возразил Цветик, и его лицо стало совсем красным от смущения. — По-моему, ты самый красивый чародей изо всех, что я видел!

      — Я не совсем это имел в виду… — стушевался чародей, но согласился откликаться на новое имя.

      Так Вильям Уильямсон стал Крафти Крафтом и впоследствии ни разу не пожалел об этом.

      Было ли дело в имени, или в табличке, но посетители действительно потянулись в лавку. Поначалу они заходили из любопытства — узнать, что за новый чародей тут появился. Узнав, что не появился, они разочарованно поворачивали к двери, но неизменно приостанавливались и спрашивали, чем это так вкусно в лавке пахнет. Крафт говорил, что это благовония, которые он сам изобрёл. Некоторые проявляли интерес и даже покупали образчик, потом обращали внимание, что на полках в лавке полно разных склянок и спрашивали уже, что вообще тут есть, кроме благовоний. Ответы чародея зачастую их ошеломляли: Крафти Крафт смешивал изумительные снадобья, о которых многие даже не слышали.

      Вскоре лавка стала настолько популярной, что Крафт без труда получил лицензию второго класса, а соседние лавки вынуждены были съехать, чтобы не разориться. Так Крафт и остался единственным чародеем в округе, что не могло не поспособствовать его популярности.

      Цветик так воодушевился первыми успехами приятеля, что тут же решил их утроить. Он принёс в лавку чародея то, что перевернуло всю жизнь Крафта в одно мгновение: целый мешок выпавших молочных зубов, которые хранил до этого момента, руководствуясь какими-то драконьими поверьями. Крафт засомневался:

      — Ты уверен, что я могу это взять, Цветик?

      — Конечно. Мы ведь с тобой друзья, так? — пожал плечами дракон.

      Крафт растрогался и заключил Цветика в объятья, с искренней благодарностью похлопывая его по спине и повторяя, что они друзья навеки. Внутри Цветика бушевали страсти. Он был так взволнован, что даже вымолвить ничего не мог. Ведь чародей ему очень нравился.

      Неудивительно, что к лавке Крафта выстроилась очередь: когда в округе узнали, что у него появились в ассортименте драконьи зубы, это вызвало ажиотаж. Сундуки Крафта быстро, но ненадолго наполнились золотом (он не понимал скряжничества и не жалел монет на новые книги и ингредиенты). Кроме того, он привлёк внимание Гильдии и тут же был вызван гильдмастером на ковёр.

      «И как этому щеглу удалось достать такую редкость?» — мрачно подумал гильдмастер, оглядев Крафта. Щупленький чародей с вихрами на затылке вовсе не походил на грозного укротителя драконов. «Или спёр, или перекупил у кого», — почти уверенно подумал гильдмастер, а вслух спросил:

      — Крафти Крафт?

      Чародей кивнул. Он сразу заметил некоторое презрение в глазах гильдмастера и прекрасно понял причину. «Вот уж я тебя удивлю!» — мысленно ухмыльнулся он.

      — До нас дошло, что в твоей лавке есть зубы драконов.

      «И долго доходило?» — хотел сыронизировать Крафт, но не стал. Вместо этого он с намеренной вежливостью ответил:

      — Есть в ассортименте. Резцы, коренные… Вас что-то заинтересовало?

      — Мы не в твоей лавке, — оборвал его гильдмастер. — Меня заинтересовало, откуда ты их взял. Так откуда?

      Крафт скривил рот на этот намёк:

      — Откуда? А я с драконом дружу.

      Гильдмастер, конечно же, не поверил, но понял, что выудить что-нибудь из Крафта не получится. Тогда он перешёл к «плану Б»:

      — Дружишь, значит?

      — Дружу, — подтвердил Крафти Крафт, гадая, к чему всё это приведёт.

      — Тогда ты не будешь возражать, если я потребую, чтобы ты принёс доказательства этой дружбы?

      — «Потребуете»? — уточнил чародей.

      — Именно так.

      — И что же вы потребуете в качестве доказательства? — ухмыльнулся Крафт.

      Ухмылка эта вызвала у гильдмастера ещё большее раздражение. Поначалу он хотел потребовать у чародея всего несколько драконьих чешуек, но теперь изменил решение:

      — Принеси драконью шкуру.

      — Содрать мне её, что ли? — не смутившись, парировал чародей.

      — Я имел в виду линялую шкуру, — исправился гильдмастер. — Завтра. Тогда у Гильдии не останется сомнений насчёт твоей лавки.

      Крафт подумал, что сейчас самый подходящий момент выторговать для себя что-то полезное.

      — А что мне за это будет?

      Гильдмастер покорёжился, но всё-таки сказал:

      — Как насчёт повышения лицензии?

      Видно, гильдмастер был уверен, что Крафт не сумеет достать драконью шкуру, иначе бы не обещал такую значимую вещь.

      Зная забывчивость гильдмастера, когда тому было выгодно, Крафт заставил его повторить обещание уже в присутствии других членов Гильдии. Те не скрывали презрения и принялись над Крафтом насмехаться, но ему было плевать. Ведь на другой день он вернулся в Гильдию со свёртком, в котором лежала отличная драконья шкура редкой масти!

      Гильдмастер лишился дара речи, когда чародей раскинул шкуру в главном зале, и ему пришлось выдать чародею новую лицензию. Крафти Крафт снисходительно согласился её принять, сложил вчетверо заветную бумагу и сунул во внутренний карман, а потом взял и свернул шкуру обратно.

      — Шкура остаётся в Гильдии! — воскликнул гильдмастер.

      — С чего бы это? — деланно вскинул брови чародей. — Насколько я помню, уговор был принести шкуру, а не оставлять её здесь.

      И прочие потуги гильдмастера чародей тоже парировал, так что Гильдия осталась с носом, лавка Крафта приобрела неслыханную популярность, поскольку драконьи чешуйки ценились буквально на вес золота, а о самом Крафте пошла слава, как об одном из самых изворотливых чародеев, и теперь к его имени частенько добавляли «популярный» и «перспективный». Шутка ли, стать единственным поставщиком драконьих ингредиентов во всём чародейском мире!

      Правда, кое-кто до сих пор не верил, что Крафт смог подружиться с драконом. У драконов была дурная репутация. Внешность Крафта, так не похожего на прочих чародеев (русые волосы и серые глаза были редкостью в мире чародеев, Крафт один был такой), и его телосложение не располагали к доверию. У него даже в Гильдии друзей не было, как он смог подружиться с таким экстраординарным существом?

      Толки ходили разные, но однажды вся округа смогла убедиться, что Крафт действительно «дружен» с драконом. Правда, вышло это не слишком прилично.

      Цветик хоть и заходил в гости часто, но никогда не оставался ночевать, ссылаясь на какие-то там драконьи поверья и гороскопы. Дескать, его присутствие в ночное время только доставит всем неудобство. Крафт не настаивал, тем более что в последнее время дракон вёл себя всё подозрительнее. Хотя «подозрительнее» — не слишком подходящее слово. Скажем так, Цветик вёл себя престранно.

      Крафт часто ловил на себе его взгляд, и от этого мурашки шли по коже. Дракон смотрел на него плотоядным взглядом, даже слюна капала, и это казалось особенно странным из-за того, что Цветик всё-таки был в человеческом обличье. Чародей не удержался и спросил об этом у дракона. Тот страшно смутился, забормотал что-то невразумительное и вообще всячески постарался убедить Крафта, что это не так и не смотрел он на него вовсе. Крафт подумал, что стоит поостеречься: вдруг Цветик забудет, что он «несъедобный»? Второй раз быть съеденным Крафту совсем не хотелось!

      После этого разговора Цветик не появлялся в лавке чародея две недели. Крафт даже немного обеспокоился его исчезновению, но потом дракон пришёл вновь.

      Крафт уже закрывал лавку, как появился Цветик. Он был чрезвычайно смущён.

      — Здравствуй, — пробормотал он, чертя носком сапога какие-то круги по пыли. — Можно войти?

      Крафт пригласил дракона внутрь и налил ему фруктового чая. Какое-то время оба приятеля сидели молча, изредка булькая чаем. Цветик собрался с духом и сказал:

      — Я должен извиниться.

      — За что? — удивился Крафт.

      — Понимаешь, я не хотел так смотреть, но это моя природа.

      Понимаю, — мягко успокоил его чародей, — ты всё равно хочешь меня съесть.

      — Я не об этом! Конечно же, я не хочу тебя съесть. Ты кажешься мне вкусным совсем не поэтому. Это всё весна, — с досадой объяснил Цветик.

      — Что весна? — не понял чародей.

      Цветик засмущался и нескоро смог выговорить:

      — Весна заставляет меня… тебя хотеть.

      — Пх… фх… — подавился чаем чародей и вытаращился на дракона.

      Тот засмущался ещё сильнее и даже поднял воротник, чтобы прикрыть заалевшие щёки.

      — Ничего не могу с собой поделать, ты мне нравишься, — признался Цветик.

      Крафт опешил. Ему ещё не признавались в любви, и он никогда не думал, что первое полученное признание будет выслушивать от дракона.

      — Ну… — растерялся Крафт, — это… как-то… даже и не знаю, что сказать.

      — А ничего не надо говорить, — перебил его дракон.

      — Правда? — ещё больше растерялся Крафт.

      Цветик нахохлился, сжал чашку так, что та едва не треснула. Мало того, что он смущался, дракон ещё и побаивался чародея. Крафт был его первым и единственным другом, и не хотелось его терять из-за такого пустяка, но природа есть природа, против неё не попрёшь! Цветик напыжился, решительно встал и сгрёб чародея в охапку.

      — Ты чего, Цветик? — удивился Крафт.

      — Я хочу, чтобы ты стал моим партнёром на эту весну, — объявил дракон решительно. Решительнее некуда!

      — Что? Каким ещё партнёром? — Крафт впечатал ладонь в подбородок дракона, но высвободиться из его рук было так же сложно, как и из кольца питона.

      — Партнёром по спариванию, — конфузливо добавил Цветик.

      — С ума сошёл?! — обалдел чародей.

      — Наверное. Но никого другого мне не хочется, — со вздохом ответил дракон.

      — Я не могу!.. Мы не можем… Разве не понятно?

      — Почему? — наивно спросил Цветик.

      — Потому что ты дракон, а я чародей. Как ты себе это представляешь?

      — Но ведь я в человеческом обличье, — возразил дракон, принюхиваясь к Крафту. — Мне и запах твой нравится. У нас всё очень даже хорошо получится!

      — Ничего у нас не получится! — рассердился Крафт. — Я тебя сейчас заколдую каким-нибудь страшным заклятьем, если ты меня не отпустишь!

      Странно, но угроза подействовала. Цветик испуганно разжал руки, чародей отскочил в сторону. Эти внезапные домогательства дракона Крафта испугали, но он старался не подавать виду.

      — Ты чайку попей, успокойся, — опасливо посоветовал чародей дракону.

      Цветик вернулся за стол, послушно взял кружку и даже сделал глоток, но потом уронил голову на руки и расплакался. Крафт опешил: дракон выглядел таким несчастным, что его нельзя было не пожалеть.

      — Зачем реветь-то? — сказал чародей, потрепав его по волосам.

      — Потому что я самый несчастный дракон на свете! — глотая слёзы, ответил Цветик.

      «Никакой из тебя дракон, сколько бы ты людей ни скушал!» — сердито подумал Крафт. И почему он теперь ещё и утешать его должен был?

      — Ты преувеличиваешь, — возразил Крафт вслух.

      — И ничего я не преувеличиваю, — прохныкал дракон, размазывая слёзы по лицу. — Я ведь от всего сердца, а ты на меня теперь злишься.

      — Не злюсь, не злюсь, только реветь перестань, — пробурчал чародей, отводя глаза. — Выдумал тоже! Дракон ты или кто?

      Цветик задумался, решительно вытер слёзы и подтвердил:

      — Дракон.

      — Вот и славно, — обрадовался Крафт. Но зря он радовался, потому что дальше было так.

      — Дракон, — с силой подтвердил Цветик, и его лиловые глаза засверкали. — Поэтому я должен быть твёрд и настойчив.

      — Верно, верно, — машинально подбадривал его Крафт и тут же спохватился: — Что?

      Цветику непросто было вести себя так решительно и даже грубо, ведь это был очень вежливый дракон, но он всё-таки преодолел робость и, схватив Крафта за плечи, дёрнул его к себе и поцеловал. Чародей и пикнуть не успел, как дракон уже ухватил его и закинул к себе на плечо.

      — Что это ты делаешь? — рассердился Крафт.

      — Ты прав. Я дракон, а драконы делают что им вздумается, — ответил Цветик с небывалым воодушевлением.

      — Я не это имел в виду! Поставь меня на ноги немедленно!

      Цветик принюхался и уверенно потопал к лестнице, ведущей в верхние комнаты. Там он без труда нашёл спальню чародея, закинул его на кровать и бухнулся сверху.

      — Ты! Ополоумевший! Озабоченный! Дракон! — заорал Крафт, не помня себя от злости. — Ты чего удумал?!

      — Здесь и сейчас, — решительно сказал Цветик и смял рот чародея поцелуем. Целоваться дракон умел не очень хорошо, но Крафту и не с кем было сравнивать.

      Чародей старался за шкирку отодрать Цветика от себя, но, пожалуй, особой брезгливости не испытывал. Ведь нельзя же было сказать, что Цветик Крафту не нравился. Просто он никогда не думал о нём подобным образом. Дракон, почувствовав, что чародей оставил сопротивления, опасливо на него взглянул.

      — У тебя мозгов нет, — сказал Крафт, — и дракон из тебя никудышный.

      — Ну и пусть, — нисколько не обиделся Цветик. Он был на все сто с чародеем согласен. Если бы у него была возможность выбирать, он бы хотел родиться не драконом, а бабочкой или, на худой конец, чародеем.

      — Ты ведь не думаешь, что я тебе позволю со мной такое сделать? — спросил Крафт, быстро скрещивая пальцы на левой руке в волшебную фигуру, в простонародье именуемую по первым четырём буквам самого слова «фигура».

      В атакующей магии он силён не был, но надеялся, что дракон об этом не догадается и спасует перед неожиданной опасностью. Чародей даже раскрыл рот и произнёс несколько ничего не значащих слов, чтобы усилить эффект, но Цветик отреагировал быстрее, чем он ожидал, не давая чародею закончить заклинание.

      Контратаку было провести почти невозможно, тем более что дракон умудрился содрать с Крафта всю одежду, а из головы захваченного врасплох чародея выветрились даже самые простые чары. Цветик ободрился бездействию Крафта и решил поскорее выполнить то, что от него так настойчиво требовала его природа. Пока чародей не опомнился. Дракон быстренько разделся, и его хвост, который сохранялся даже в человеческом обличье, энергично завилял, как это бывает у драконов, если они перевозбудились или разозлились. Крафт даже удивился, а может, и расспросил бы дракона об этом, но Цветик так быстро взгромоздился на него, что чародей и охнуть не успел, как лишился девственности!

      Пожалуй, Цветик во время этого действа вёл себя странновато: рычал, закатывал глаза и иногда облизывал Крафта (слюнявым он так и остался, несмотря на превращение). Наверное, у драконов было так принято. А может, они так выражали удовольствие. Что чувствовал сам Крафт — сказать было сложно. Сравнивать ему было не с чем, но грыз внутри заморенный червячок осознания, что всё это неправильно и вообще неслыханно! И он даже собирался попросить Цветика перестать…

      Но в этот момент Цветик вдруг вспыхнул и воскликнул:

      — Какой ужас! Я ведь сейчас точно…

      Раздался страшный грохот. Перепуганные и сонные соседи выскочили на улицу и в изумлении увидели, что лавка чародея Крафти Крафта развалилась, как карточный домик. Посреди обломков валялся громадный лиловый дракон, с выражением непередаваемого блаженства на морде, подрыгивающий лапами. Вокруг бегал совершенно голый чародей, рвал на себе волосы и восклицал что-то невнятное. В общем, в эту ночь все убедились, что Крафта с драконом действительно связывают, хм, тёплые отношения.

      Просто Цветик как-то позабыл, что в момент сильного всплеска эмоций теряет над собой контроль и непроизвольно превращается обратно в дракона!

      В разрушенной лавке не было ничего страшного. Крафт восстановил её буквально на другой день, но впоследствии ему эту лавку пришлось раз десять восстанавливать, если не двадцать: «весна» у драконов длилась несколько дольше, чем у других существ.

      Но, пожалуй, одно преимущество у происходящего было: теперь лавка Крафта могла похвастаться неким очень редким ингредиентом, не вслух будет сказано!