Лань Чжань полагал, что относится к людям той породы, которых тяжело чем-либо удивить и ещё тяжелее удивить до полнейшей неспособности двигаться. Жизнь, вероятно, имела на этот счёт своё мнение, потому что, когда он обнаружил Вэй Ина, тело будто обратилось камнем, лишь челюсть, вняв закону тяготения, отвисла и сердце рухнуло куда-то в глубину, то ли перестав биться, то ли попросту забыв о своём назначении.
Вэй Ин возвышался в каких-нибудь шести-семи футах. Мутные, размытые водной пеленой лучи из окон кухни едва дотягивались до него, но Лань Чжань всё же достаточно отчётливо видел его профиль и то, что он делал. Весь ужин Лань Чжань старательно искал причины, чтобы развеять впечатление от озвученного парнем увлечения мистицизмом. Почти получилось, хотя осадок остался, и он же вновь ударил по нервам в эти минуты, ведь Вэй Ин проделывал нечто настолько странное, что просто проигнорировать это или списать на «чем бы дитя ни тешилось» не представлялось возможным.
Кухонный тесак был прихвачен им вовсе не ради защиты, а для совершения магического обряда. Острое лезвие чиркнуло по нежной коже ладони, оставляя на ней алую полоску, вслед за тем Вэй Ин принялся быстрым шёпотом проговаривать непонятные слова, водя напряжённо растопыренными пальцами перед собой, словно зачаровывая пространство. Лань Чжань и раньше допускал, что у владельца усадьбы не всё ладно с головой, но теперь этот факт получал наглядное подтверждение. Похоже, Вэй Ин верил, что обладает магическими силами, и теперь пытался выхватить из пустоты созданные подсознанием образы. С одной стороны, Лань Чжаня вроде не должно было волновать всё это: сегодня он здесь, завтра умчится дальше — прочь от жутковатого отеля и его странного хозяина; с другой — Лань Чжань чувствовал, что творится что-то чуждое привычному, довлеющее над логикой и рассудком, и оно же непонятным образом связывает его с чудаковатым парнишкой.
Вэй Ин уставившегося на него Лань Чжаня не замечал или, может, попросту игнорировал, не смея прерывать затеянное действо. Лань Чжань не знал, что думать и делать: подскочить и одёрнуть заигравшегося «чародея», отчитав на чём свет за устроенную идиотию, или плюнуть и вернуться под кров усадьбы, чтобы, впопыхах прихватив свои вещи, метнуться к машине — и только его и видели.
Последовавший звериный рык разрешил эту дилемму и смёл на корню мысли, что Вэй Ин бестолково чудит. Вероятно, у того, что он делал, была задача и, скорее всего, защитная. Не то чтобы Лань Чжань разбирался в подобного рода манипуляциях — нисколечко; просто иной вывод в голову не приходил. Спустя ещё секунду он уже гадал, не тронулся ли умом сам, не у него ли разыгрался психоз, ведь существо, возникшее в нескольких шагах от Вэй Ина, было частью кошмара, тянущегося с момента, как Лань Чжань заглушил двигатель у стен усадьбы-отеля-кладбища, а теперь, ко всему прочему, и аттракциона ужасов. Поверить в то, что глаза не лгут, означало признать, что изнанка привычного мира существует, что не все предания выдумка, что реальность сложнее и многограннее, чем привыкло думать большинство живущих. В голову проскользнул нелепый вопрос: монстра на пороге Вэй Ин подал как нелепейшее заблуждение, но как он объяснит это?! Впрочем, Лань Чжань сомневался, что последуют объяснения, более вероятным казалось то, что их обоих с минуты на минуту приберёт к рукам дама с косой. На этом всё и закончится.
Лань Чжань не являлся поклонником народного фольклора, но много читал, а потому имел довольно широкий кругозор и порой сам удивлялся, сколько всего знает. Существо, на которое он смотрел, в книжках о страшных легендах штата Луизиана называли «ругару» или «лугару». Эти создания отчасти повторяли образ вервольфа, отчасти воплощали демона с телом, подобным человеческому, и громадной волчьей головой. Вот почему вой, издаваемый тварью, заставил предположить, что поблизости волчья стая. Страшилище уверенно передвигалось на задних лапах, лишь изредка опускаясь на все четыре, превосходило Вэй Ина ростом на добрых две, а то и три головы и обладало мускулатурой племенного быка.
Подозревать чудище в том, что его лик — лишь на удивление реалистичный и детализированный костюм, не приходилось. Во-первых, запах промокшей псины бил в нос слишком уж достоверно. Во-вторых — жар, исходящий от его тела, превосходил температуру человеческой плоти и в соприкосновении с прохладным ливнем порождал пар. В-третьих, звуки дыхания, рыка, воя и хрипа не походили на подделку, не говоря уже о глазах хищника — крупных, по-звериному раскосых, со светоотражающей мембраной, создающей в полутьме кошачий эффект.
Лань Чжань, хотя и помыслил в первую очередь о сверхъестественной природе создания, следом начал перебирать более приемлемые вероятности: случайная мутация, редкий гибрид, генная помесь волка и человека. Это представлялось не многим лучше чисто фантастической подоплёки явления и в целом дела не меняло — подобной твари существовать не должно было! И тем не менее он смотрел на неё во все глаза, тогда как сам монстр был безотрывно поглощён Вэй Ином. Заворожённый движениями омываемой дождём ладони юноши, с которой вместе с водой стекала и кровь, ругару двигался медленно и осторожно. Чудилось, он хотел бы податься ближе, но действия Вэй Ина этому препятствовали.
Вся сцена была настолько вне нормальности, что Лань Чжань снова почувствовал слабость, и его повело. Грохнуться дважды за вечер в грязь, отшибая себе задницу и голову — перебор даже для кого-то с чрезвычайно хрупкой нервной системой. Лань Чжань располагал куда большим запасом выдержки, но сегодняшним вечером будто шёл на личный рекорд неудач. Всплеск, окативший тело холодом, а затем ощущение оседания в густую жижу заставило от состояния бездействия резко перейти к активному сопротивлению обстоятельствам. Сразу вспомнилась Подружка Цин, угодившая в трясину, и то, что отель стоит на старом кладбище, где частенько уходят глубже в землю и наполняются водой полости захоронений. Накатившее неприятие мысли, что прямо сейчас он месит грунт чьей-то могилы, повергло Лань Чжаня в ожесточённый бой с неблагополучной участью.
Второе падение в течение пары часов! Что это, если не полоса тотального невезения?
Лань Чжань неплохо плавал, но в глубокой грязи данная способность была практически бесполезной. Барахтанье вело лишь к ускорению погружения. Ступни шарили в поисках дна, но ощутить его не удавалось. Руки, цепляющиеся за скос размякшей тверди, соскальзывали вместе с раскисшими кусками почвы. Первобытный страх захлебнуться стягивал давлением грудь.
Лань Чжань чувствовал жжение от недостатка кислорода в лёгких и близость утраты сознания, когда чужая пятерня впилась в плечо и резко потянула наверх. Казалось, в этих пальцах заключена сокрушительная сила и мощь. Они без труда могли сломать шею, причём хватило бы одной руки. Перед мысленным взором Лань Чжаня завис облик ругару и Вэй Ина, водящего перед его носом ладонью. В хаотичных предположениях мелькнули крайне ужасающие:
Он ранен? Убит зверем? Я на очереди?
Допущения померкли, когда Лань Чжань был извлечён из ловушки, и вовсе не щёлкающим челюстями ругару.
— Как же я ненавижу грязь…
Это был подсевший голос Вэй Ина, пыхтящего от усердия в попытке отволочь «улов» в сторонку от булькающего месива.
— И при этом второй раз за вечер принимаю грязевые ванны! Однозначно, эта ночь не войдёт в список моих любимых! Думаю, твоих тоже, да, Лань Чжань?
«Чародей» местного разлива был жив, здоров и всё так же словоохотлив. Его поведение не соответствовало человеку, которому угрожал расправой или преследовал монстр. Изумлённый этим открытием, Лань Чжань содрогнулся, не в силах поверить, что опасность миновала. Всё увиденное перед падением не укладывалось в голове, но как не поверить собственным глазам и чувствам?
Вэй Ин скривился, когда задел порез на руке, а следовательно, хотя бы это точно не померещилось.
— Чёрт подери, Лань Чжань! Я же сказал, сидеть и ждать! Ты чем слушал?
— Я бросился за тобой, потому что хотел помочь… А ты… ты… — сбивчиво бормотал Лань Чжань, отплёвываясь от грязи и брезгливо выуживая из спутанных волос мелкий мусор. — Это какой-то трюк?! Уловка?! Что я только что видел? Мне ведь могло и показаться, да?..
Вэй Ин оттащил его подальше от зыбкого края и повалился на спину, подставляя лицо дождю.
— Да, Лань Чжань, что бы ты не увидел — тебе показалось. Игра воображения, плод фантазии.
— Я тебе не верю.
— Ну я попытался.
Лань Чжань был потрясён и возмущён.
— Ты смеешься надо мной? Я жду объяснений.
— Я тоже. Почему ты не внял просьбе усидеть на пятой точке до моего возвращения?
— Потому что ты направлялся прямо в лапы… А где… — вертелся в попытке высмотреть чудовище Лань Чжань. — Куда делась та тварь?!
Вэй Ин непринуждённо пожал плечами, он совершенно не был напуган, скорее — раздражён.
— Может, всё-таки показалось?
Ругару, если он вообще был, и след простыл. Вокруг всё так же хлестали струи дождя и ярилось вспышками громыхающее небо, но никого, кроме их двоих, на полузатопленном кладбище, поросшем деревьями и кустарником, не было.
Взгляд Лань Чжаня метал громы и молнии, почти как те, что ещё не отзвучали над их головами.
— Что здесь происходит? Я действительно кого-то видел! Зверя… зверя из легенд!
Вэй Ин невозмутимо приподнял брови.
— Ты всё ещё его видишь?
— Нет!
— Замечательно! Значит, можно считать вопрос исчерпанным.
— Ничего подобного! Тебе придётся ответить, кто это был и зачем ты повредил ладонь?
— Не уверен, что ты готов к таким откровениям.
— А ты проверь.
— Лань Чжань, вечер выдался суетный. Я очень устал.
— Да неужто! По-твоему, я полон сил?
— Кто виноват, что ты заупрямился и рванул наружу, когда я сказал: из усадьбы ни ногой!
— Ты объяснишь мне, что за тварь бродит у тебя на заднем дворе, или вызвать копов, пусть они разбираются?
— У тебя в тачке завалялся спутниковый телефон или на худой конец рация?
— Ни то, ни другое.
— Тогда расклад такой: здесь нет телефонной связи, это раз. Два: никто из вменяемых копов ночью сюда не сунется даже за вознаграждение и тем более в такое ненастье. Или, по-твоему, офицеры дружно накинут дождевики и на байдарках к нам рванут, искать «зверя из легенд»? Три: дождина льёт на редкость студёная, а воспаление лёгких никто не отменял. Пора сворачивать прогулку и возвращаться в дом. Хлебнём чего-то согревающего, и жизнь станет приветливее.
— Кажется, я понял! — выпалил Лань Чжань. — Ты чем-то меня накачал и у меня приход!
— Обижаешь! Мы ели и пили одно и то же!
— Вздор всё это! Ты что-то мне подсыпал! Или… Не знаю… Ну что-то ты точно со мной сделал!
— Например, напрасно отправил в душ! Ты снова мокрый и грязный как свин!
Лань Чжань вскочил на ноги, поскользнулся, чуть не упал, но смог устоять.
— Ты член какого-то дьявольского культа?
— Да с чего ты взял?
— А как же «услуги», которые ты упоминал?
— Ничего, что тянуло бы на культ, я не делаю.
— Тогда в чём проблема — поясни, что за сатанинский ритуал я наблюдал?!
— Ты перевозбудился… Пойдём в дом, я дам тебе глотнуть виски и поговорим спокойно.
Лань Чжань и правда хотел расслабления и спокойствия, хотя бы на час, но вслух резко отклонил предложение.
— Хватит с меня разговоров, и тем более я не собираюсь с тобой напиваться!
Он всё больше склонялся к мысли, что происходящее не случайно.
— Что ты задумал? Ответь честно, зачем я тебе нужен? Хоть кто-то из заглянувших сюда выбрался живым или все как один обрели приют среди этих могил?
По лицу Вэй Ина растеклась усталая ухмылка.
— Ты перепугался и перенервничал, я понимаю, но незачем драматизировать? Уверяю тебя, ты в полной безопасности, пока остаёшься в усадьбе и делаешь, как говорю.
— Я уезжаю! — вскипел Лань Чжань. — Лучше завязнуть на дороге в попытке выбраться, чем сдохнуть куда более экзотическим способом в этой колыбели безумия!
Он решил, что обогнёт усадьбу и, как только доберётся до своего авто, всё-таки попробует вернуться на дорогу. Затея была ещё рискованнее его заплыва в могильной яме, но нервишки шалили, а вместе с ними и здравый смысл. Дождь шпарил всё с той же неутомимостью. Вода вокруг отеля заполнила низины, но участки повыше пока не поглотила. Бредя в полутьме, Лань Чжань чувствовал, как ноги то погружаются в лужи по щиколотки, то уходят в них до середины голени. Вэй Ин, не переставая отжимать волосы, плёлся следом. Он значительно лучше ориентировался, а потому методично озвучивал препятствия.
— Аккуратно. Смотри, куда ступаешь — слева могила. Здесь внимательно. Ветром приволокло какую-то корягу… Внимательно, говорю! Снова могила. А тут… Что это? Дай гляну! Аллигатор?.. Ой нет, тоже коряга! А здесь… Нет, не аллигатор! Змея!
Натыкаясь друг на друга, оба отпрянули назад. Почувствовав под своими руками до странного тёплое тело — тело, от которого собственная плоть приходила в неповиновение, — Лань Чжань отшатнулся и ещё злее бросил:
— Проклятье! Не место, а тридцать три несчастья!
— Давай вернёмся под крышу! Не самая лучшая идея бродить здесь ночью в такую погоду! Мы ведь оба знаем, что уехать ты не сможешь.
Словно в подтверждение слов Вэй Ина, неподалёку, вынуждая вздрогнуть, шарахнула молния. Лань Чжань не знал, что и думать, резко развернулся и схватил застывшего спутника за грудки.
— Твоих рук дело?!
Высказав эту абсолютно невероятную вещь, он немедленно осознал, что перегнул палку, но слово не птица. Вэй Ин вывернулся из его рук и, запрокинув голову, рассмеялся.
— Брось, нашёл громовержца, блин! Лестно, конечно, но ты меня переоцениваешь! Умел бы я управлять погодой, не щеголял бы сейчас вымокший до трусов в хлюпающих кедах под молниями, рискуя прожариться, как тот фазан, которым я тебя угощал! Знаешь что, хватит, сворачивай к дому — там лестница, ведущая на веранду. Никуда ты не поедешь. Я тебя не отпущу.
Тембр и властная уверенность, прозвучавшие в его голосе, показались жуткими и одновременно притягательными. Лань Чжань вдруг осознал, что, несмотря на нервы, рвётся покинуть усадьбу лишь с виду. Это казалось абсурдом, но хотелось, чтобы Вэй Ин не позволил ему этого сделать и, если понадобится, задержал силой: реальной или сверхъестественной — дело десятое.
— Давай договоримся, — смахнув с лица воду, внезапно сообщил Вэй Ин. — Если согласен продолжить разговор в доме, я, так и быть, отвечу на твои вопросы.
Лань Чжань продрог и вымотался. В горле першило. Глядя на парня перед собой, он испытывал не страх — чувство было значительно сложнее и глубже. Оно походило на трепет, ужас и притяжение одновременно. Мысль, что Вэй Ин — заигравшийся в магию юнец, вводящий в заблуждение наивных гостей, потихоньку сменялась подозрением: а если нет? Образ ругару отпечатался в сознании как фрагмент сна и тоже, чудилось, по чьей-то злой или, напротив, доброй воле расплывался, терял чёткость и будто отступал в туман. Лань Чжань не знал, как к этому относиться.
Быть может, я и в самом деле наткнулся на человека с феноменальными способностями и где-то здесь сокрыт портал в иные измерения, из которых время от времени прорываются богомерзкие твари?
Такие рассуждения в корне противоречили трезвому подходу к ситуации, да и самому укладу жизни Лань Чжаня, но, не выходя за рамки обыденности, найти здравое зерно в этой истории не получалось. Вэй Ин, с какой стороны ни посмотри, походил на чудо, пусть и «в перьях». Его захолустная обитель являла собой экстравагантную версию пряничного домика в лесу, где обитала колдунья или — в данном случае — колдун. Мрачная местность, сплошь дремучие заросли и топи, тянула на зачарованное королевство, куда нелёгкая посредством череды курьёзов загнала «главного героя».
Лань Чжань всё больше заражался настроением тёмной сказки, затягивающей его в свои хваткие сети, и проникался духом выпавшего ему приключения. И если поначалу он больше страшился происходящего, злился и психовал, то сейчас перемкнуло — он желал разобраться, что ему сулит этот новый опыт. Вэй Ин, поминутно смахивая с лица дождевую влагу, смотрел прямо, но с поволокой лёгкой иронии и загадочности. Его взгляд словно говорил: «следуй за мной, и я открою перед тобой то, о чём ты и помыслить не мог». Для прагматичного и привыкшего следовать лишь проверенным истинам Лань Чжаня это был серьёзный вызов. На ум пришло, что сегодня суббота. Казалось бы, что такого, суббота и суббота, но, помимо россказней о ругару, в Луизиане можно было услышать упоминание Барона Самеди, его ещё называли — Барон Суббота, демон перекрёстков, исполняющий желания, открывающий и закрывающий врата между мирами, сопровождающий покойников в загробный мир; персонаж вроде древнегреческого Харона, переправлявшего души умерших через воды Стикса.
Вэй Ин привлёк внимание смешком.
— Я задубел. Соглашайся или двинемся дальше рептилий впотьмах высматривать?
Лань Чжань тяжело вздохнул и уточнил:
— Не обманешь? На все вопросы ответишь без утайки?
— Без утайки. На все, которые задашь, — Вэй Ин бодро заскочил на ступени и протянул ему здоровую ладонь: — По рукам?
На мгновение Лань Чжань подумал, что, как только примет её, дороги назад не будет; что у этой их сделки цена — отказ от свободы не на одну ночь, а на все последующие ночи до скончания жизни. Вэй Ин лукаво улыбнулся и зазывно пошевелил пальцами.
— Тик-так, время — полночь, пора решать, — чуть слышно выдохнул он. — Ты уже знаешь, как поступишь.
Лань Чжань резко вскинул на него глаза, но вместо того чтобы спросить, откуда ему известно, что сейчас полночь, поставил ногу на ступеньку и крепко стиснул его руку своей.
— Тогда мой первый вопрос…