В Мондштадте сегодня не по-осеннему солнечно, как будто он улыбается, светится; как будто он — самый счастливый город Тейвата. Люмин смотрит в окно автобуса, на всех этих людей, которые рады урвать последние тёплые деньки, и ей горько от глупой обиды: у кого-то весь мир рухнул, вся жизнь пошла наперекосяк, а солнце продолжает светить и ветер продолжает шуметь, играться с поздними цветами и кронами деревьев, как будто всё это не имеет никакого значения. Этого не замечаешь, об этом не думаешь, пока твой собственный апокалипсис не рухнет на голову. Ей бы хотелось, чтобы небо рыдало дождём, а ветер кричал.

Сяо живёт на окраине, в районе, где нет небоскрёбов, офисов, торговых центров и спешки, но всё ещё есть доставка еды. Здесь люди живут в частных домах максимум в пару этажей высотой, и кажется, что это место застряло во времени. Тем не менее, сюда многие хотят переехать: меньше людей, больше свободных пространств, и дышится как-то легче. Если Мондштадт называют городом свободы и ветра, то пригород часто в шутку кличут «деревня свободы».

Люмин выходит из автобуса и деланно уверенным шагом направляется к нужному дому. Он ничем не отличается от остальных, и это сбивает с толку. Не так она себе представляла жилище этого загадочного человека. Глядя на ухоженный садик вокруг крыльца, она ещё сильнее сомневается в достоверности сведений Паймон: трудно представить себе молодого айтишника, который копает грядки и возится с цветочками.

Не найдя на двери ничего похожего на звонок, она стучит. Раз, другой — вскоре в доме слышится копошение и торопливые лёгкие шаги, а потом дверь приоткрывается, и их окидывает взглядом опрятная женщина, на вид ровесница их с Итером матери.

— Здравствуйте, — Люмин теряется ещё больше. — Здесь живёт Сяо?

— Не понимаю, о ком вы, — качает та головой.

— А вы давно здесь живёте?

— Да, лет пятнадцать уже. А что?

— Паймон, ты уверена, что это нужный дом? — только этого всепоглощающего чувства неловкости не хватало для общего эмоционального фона.

— Паймон уверена, что её разрабатывали в этой геолокации, — отвечает ИИ.

— Паймон? — переспрашивает женщина и тут же суетливо продолжает. — Так ты Люмин? Сестра Итера? И как я сразу не поняла… Проходите, пожалуйста.

Ничего не понимая, она заходит внутрь и осматривается. Дом изнутри всё ещё является олицетворением мондштадской загородной мечты.

— Я не понимаю…

— Меня зовут Верр Голдет, — представляется хозяйка. — Примите мои соболезнования. Я провожу вас к Сяо, он вас ждёт.

— Ждёт? Спасибо, но я ничего не понимаю, — это даже начинает немного злить.

Люмин слишком обессилела, чтобы на неё что-то наваливалось снова и снова. И ей хочется дать волю эмоциям, стряхнуть это удушающее чувство, но она не хочет никого обидеть и по ошибке упустить свой шанс найти ответы.

— Я не знаю, что у него на уме. Может, он сам вам объяснит, — Верр Голдет направляется в сторону кухни, и Люмин ничего не остаётся, кроме как следовать за ней. — Извините за это представление. Я скрываю его уже много лет. И хотя он осторожен настолько, что никто кроме Итера ни разу не называл мне его имени, я не могу терять бдительность. Сяо не любит людей, он почти ни с кем не разговаривает. Надеюсь, вы справитесь с этим.

С этими словами она открывает люк в погреб и указывает туда.

— Он живёт в погребе?

— Если и так, у нас самый высокотехнологичный погреб во всём Мондштадте, — усмехается хозяйка.

— Вы не хотите предупредить его, что мы пришли?

— Он уже знает.

У Люмин мурашки бегут по спине: сложно отделаться от мысли, что незнакомая женщина, которая знает о них с Паймон, предлагает ей самостоятельно спуститься в подвал. Она мнётся на месте, не зная, как себя обезопасить.

— Что-то не так? — спрашивает Верр Голдет.

— Я…

Она не успевает договорить и едва не вскрикивает, когда из прохода в полу показывается слегка взъерошенная голова с чёрными волосами и бирюзовыми прядями. У парня в нескольких местах проколоты уши, под глазами — круги, будто он не спал не меньше суток, а взгляд… Люмин кажется, что ему больно на неё смотреть.

— Заходи. Тут безопасно.

— Да, — выдыхает Люмин. — Ты Сяо, верно?

Но он уже исчез так же быстро, как появился. Хуже того, он двигается бесшумно, как тень. Возможно, раз он не любит людей, то и людские традиции со всеми этими знакомствами и соболезнованиями отрицает. Почему-то от этого становится легче дышать: можно не строить из себя чёрт пойми что, лишь бы не ранить грубостью.

Люмин спускается по лестнице, по пути закрыв за собой дверцу люка, и оказывается как будто в другом измерении: перед ней коридор, стены которого состоят из длинного ряда серверов, от пола до потолка, и всё это мигает, светится. Пол и потолок в погребе металлические, он скорее напоминает бункер, чем подвал или тем более дом. Коридор поворачивает вправо и тянется ещё немного вперёд, до двери, которая ведёт в небольшое помещение.

В проходе, так, чтобы нельзя было не заметить, стоит две пары домашних тапок — одни чёрные, другие бежевые, обе ей не по размеру.

— Переобуйся в бежевые, — слышит она из геймерского кресла, полностью скрывающего сидящего в нём Сяо.

Его рабочее место выглядит, как центр управления полётами — ещё круче, чем самые оснащённые лаборатории его отца. Везде, от мышки и наушников до системных блоков, подсветка зелёная, местами перемежается с пурпурной. Он явно любит этот цвет.

— Не мой размерчик, — комментирует Люмин, чтобы снять давящую тишину, и с облегчением скидывает туфли.

— Я не ждал никого, кроме Итера, — в голосе Сяо слышится какой-то надлом. — Можешь ходить босиком, как и он, если хочешь.

Она смотрит на металлический пол и, мотнув головой, обувается в домашние тапки. Сяо разворачивается на кресле лицом к ним. То ли оно огромное, то ли он такой компактный, но на сидение он умудрился забраться с ногами. Несмотря на то, что помещение, по сути, серверная, и здесь максимум двадцать три градуса при постоянных потоках ветра, на нём только свободная чёрная футболка на пару размеров больше, свободные домашние штаны и куча каких-то этнических амулетов, кулонов, колец, напульсников, браслетов и одна фенечка, очень похожая на ту, которую, не снимая, носит Итер.

— Он хиппи? Эмо? Панк? Что он такое? — возмущается Паймон в гарнитуру, не в силах опознать его стиль.

— Это не имеет значения, — шикает Люмин.

— Что? — спрашивает Сяо.

— Ничего. Это Паймон в моей гарнитуре.

Сяо только хмыкает в ответ. Когда Люмин уже собирается войти, её путь пересекает сосредоточенно, но тихо жужжащий робот-пылесос, который, к её ужасу, тоже мигает зелёным. Едва сдержавшись, чтобы не вскрикнуть, она говорит:

— Мне кажется, я припоминаю тебя. Мы встречались в лагере Ганьюй, верно? Только тогда тебя звали по-другому.

— Теперь меня зовут Сяо, что было — значения не имеет. Тот парень официально мёртв.

— Официально?

— Долгая история. Я благодарен Итеру, что он не рассказал, — он толкает к ней второе игровое кресло, поменьше.

Она не может внутренне не вздрогнуть от мысли: «Здесь работал Итер, когда приходил к Сяо?». Как будто сейчас есть возможность прикоснуться к тёмной стороне Луны, которая всегда была от неё скрыта.

— Я думала, что знаю о нём всё, — Люмин невольно сникает. — Все истории, всё, что он любит и терпеть не может.

— У всех есть секреты, даже от самых близких, — вступается за него Сяо.

— У меня нет, — она аккуратно садится в кресло, будто ей здесь не место, и сцепляет руки в замок.

— Значит, будут, — Сяо ведёт плечами. — Я не видел людей, у которых нет секретов.

— Насколько мне известно, ты не слишком-то любишь взаимодействовать с людьми, — Люмин не хотела ему язвить, но эти слова вырвались сами собой.

— Мне это не нужно, — её яд нисколько не задевает его. — Я и так знаю о них почти всё.

От этих слов мороз по коже.

— И обо мне?

— Нет. Технически, я могу узнать о тебе больше, чем о ком бы то ни было. Но я знаю, что так делать нельзя. У хакеров небольшой свод правил и принципов, но мы его придерживаемся безоговорочно.

— Кодекс чести? — усмехается Люмин.

— Вроде того, — Сяо пронизывает её взглядом, и она невольно сжимает платье на коленях. — Ты расскажешь, зачем пришла?

— Ты ведь в курсе, что случилось с моей семьёй? — с надеждой в сердце уточняет Люмин.

— Да. Я пытался отследить их внедорожник по камерам, но за Мондштадтом они скрылись в лесу. Со спутников тоже не отследить. Номер был заклеен.

— Они покинули город?

— Или замели следы. Я также предположил, что таких внедорожников немного, поэтому просмотрел всю информацию о покупке, угонах… она тоже завела меня в тупик. И если машина куплена неофициально…

— Её покупателя может быть невозможно найти в базах, — кивает Люмин.

— А если это оттюнингованная военная техника, её в них никогда и не было. А в Сумеру многие катаются по пустыням на таких моделях. Это как искать иголку в стоге сена с условием, что её там может не быть.

— Как они смогли покинуть город по пробкам, без номеров, не привлечь внимание полиции? Это какой-то абсурд, — злится Люмин.

— Они и создали эти пробки. Полицейские перекрывали дороги, но эти внедорожники гораздо тяжелее полицейских легковушек — они протаранили заслон и скрылись, создав затор из-за аварии.

У Люмин в сердце закипает злость — как замена страху. С кем она связалась? Кем она себя возомнила, пытаясь соперничать с такой организацией? У них есть околовоенная техника, крутые технологии, и они не оставляют следов. Они профи.

— У тебя что-то есть или ты пришла узнать, что есть у меня? — вырывает её из мыслей Сяо.

— Паймон… — растерянно просит Люмин.

— Паймон, подключись к серверу 1XB85PC, — командует он прежде, чем она успевает что-то сказать.

— Готово! — отвечает ИИ.

Сяо пододвигает к себе одну из трёх клавиатур и начинает печатать с какой-то сверхчеловеческой скоростью. На одном из мониторов мелким шрифтом появляется зашифрованное сообщение.

— Откуда это?

— Из лаборатории отца в НИЦ. Кто-то проник в систему и оповестил их о трагедии. Все данные исследований стёрли, технику выключили. В секретной лаборатории отца горел только один монитор, и там сплошной строкой бегало это сообщение.

— А ещё кто-то очень быстро, практически заблаговременно вызвал полицию, — Сяо задумчиво водит пальцем по нижней губе. — Меня с самого начала не покидает ощущение, что здесь замешана третья сторона.

— Ты сможешь расшифровать сообщение? — с надеждой спрашивает Люмин, не желая думать сейчас о чём-то другом.

— Конечно. Но это займёт какое-то время. Сходи пока за едой.

— За едой? — теряется она.

— Что-то не так? — он почему-то звучит так, будто ей лучше не отвечать положительно.

— Я не знаю, что ты любишь и где…

— Я уже скинул информацию Паймон: список подходящих блюд и геолокацию.

— Выходит, у тебя есть любимое место? — любопытствует Люмин.

— Это единственное место, где продают еду в экологичных контейнерах.

— Ого, не думала, что ты борец за экологию, — качает головой она.

— Я не борец за экологию, — он звучит раздражённо, и возможно, причина в том, что все, кто узнаёт об этой особенности, задают один и тот же вопрос. — Я не хочу, чтобы после меня осталось что-то, что не разлагается, не перерабатывается и что нельзя переиспользовать.

То есть, после смерти он хочет исчезнуть, будто его и не было. Люмин смотрит на него долгим взглядом, но решает, что лучше его не злить новыми вопросами. Она уже снимает тапочки, когда Сяо оборачивается, окидывает её пронзительным взглядом и спрашивает:

— Ты так пойдёшь?

— Да? — теряется Люмин.

— У тебя ноги сбиты в кровь.

— У меня есть отличные кроссовки. Но они не сочетаются с этим, — она указывает на платье и пальто.

— Иди за мной.

Сяо встаёт со стула и скрывается за стеной из железяк с горящими лампочками, Люмин спешит следом. Оказывается, это не часть серверной, а конструкция из пришедших в негодность железяк с ролью перегородки: за ней обнаруживается матрас на полу, застеленный бельём с лиюйскими мотивами, комод, шкаф, зеркало. И ещё дверь, которая, вероятно, ведёт в ванную. В висящей над матрасом картине Люмин также угадывает стилистику Лиюэ. Ей интересно, он переехал в Мондштадт, потому что был вынужден покинуть регион, который ему ближе? Но любопытствовать дальше она не решается. И все вопросы мгновенно вылетают у неё из головы, когда Сяо протягивает ей аккуратно сложенные вещи Итера: джинсы, футболку и толстовку. Люмин невольно прижимает их груди и прикрывает глаза.

— Вы были… настолько… близки?

— Не говори о нём так, будто он уже умер, — отрезает Сяо и уходит, оставляя её переодеваться.

Интересно, ответил бы он что-то, если бы она спросила правильно? Наверняка нет. По сравнению с Итером, Люмин для него никто, но с очень похожим лицом. И если они были хотя бы достаточно близкими друзьями, она понимает, почему он смотрит на неё так, будто ему от этого больно. Теперь понимает.

— Забыла спросить, как твоё свидание? — с хитрой улыбкой интересуется Люмин и тянет бровь вверх, отдавая Итеру его чашку с кофе. — Ах, да, ты же потом не появлялся дома.

— Я работал, — виновато улыбается Итер и подпирает голову рукой. — Тебя интересует позавчерашнее свидание или поза-позавчерашнее?

— О, боже, я забыла, что мой брат настолько популярен, — она хихикает и качает головой, передавая ему сыр для бутербродов. — Может, тогда лучше расскажешь, почему ты так распыляешься? Неужели так сложно найти подходящую девушку?

— Я не только среди девушек ищу, — Итер улыбается, взглянув на её ошарашенное лицо. — Осуждаешь?

— Как я могу осуждать тебя за интерес к парням? Я, как раз, отлично тебя понимаю! Я осуждаю тебя за то, что ты ничего мне не рассказываешь.

— Здесь нет ничего важного, — он пожимает плечами. — А действительно важное — это чужой секрет, и я не могу о нём рассказать, — вздыхает, словно собравшись с силами. — Но кое о чём я хочу тебе сказать, чтобы ответить на вопрос.

Люмин укладывает подбородок на переплетённые пальцы и всем своим видом выражает готовность слушать.

— Я давно влюблён в одного из своих друзей. Но я дорожу нашей дружбой сильнее всего после семьи, и я не могу решиться что-то предпринять. Уже несколько лет я надеюсь, что мне станет легче, но не становится.

— Итер… — Люмин накрывает его руку своей и чуть сжимает. — Ты носишь это в себе несколько лет?

— Да, — он снова пожимает плечами, будто ничего такого в этом нет.

— И все эти свидания — чтобы отвлечься?

— Переключиться. Я не верю, что мне помогут полумеры. И это было бы некрасиво по отношению к другим. Раньше я позволял себе больше, но от этого оставалось паршивое чувство. Я понял, что так поступать нельзя. Теперь я никому не даю лишних надежд, — он качает головой и смущённо ерошит волосы на затылке. — Я прихожу на свидания и нахожусь там, как в вакууме. Я знаю, как действовать, как поддержать разговор, и всё это даже не отвлекает меня. Могу думать над своим исследованием, а говорить о путешествиях. И ухожу, как будто ничего не было, я даже некоторые имена не помню. Так что, я решил сфокусироваться на работе, чтобы не спятить, и постараться придумать, как построить разговор с ним так, чтобы не разрушить всё, что у нас есть.

— Почему ты всё держишь в себе? Ты же знаешь, что я не осужу тебя и всегда выслушаю.

— Мне даже перед собой стыдно за то, что я делаю, — Итер гладит её пальцы своим большим, — и ещё сильнее — за то, что не делаю. Чувствую себя трусом. Когда впервые встретил его, у меня было чувство, будто я знаю его не одно столетие. Странное такое чувство… ни до, ни после я никогда такого не испытывал. Как будто я нашёл место, которое давно искал, к которому принадлежу. Именно место. В его компании я всем своим существом чувствую себя, как дома. Но тогда из-за этого ощущения родства я ничего не боялся, и это помогло нам подружиться. А теперь, когда мне хочется двигаться дальше, я боюсь так, будто от этого зависит моя жизнь. Это неправильно.

— У меня такого никогда не было. Но я считаю, что если ты нашёл по-настоящему своё, от этого бесполезно бежать. Мне тоже было бы страшно разрушить такое чувство, и именно поэтому я бы ринулась туда сломя голову, как всегда, — Люмин смеётся. — А ты обязательно придумаешь наименее рискованный вариант, и у тебя всё получится. И если на этом пути что-то пойдёт не так, помни, что у тебя всегда есть сестра, которая готова слушать и обнимать тебя, сколько потребуется.

— И даже пересмотреть вместе все мои любимые фильмы, которые считает кошмарными? — Итер вскидывает брови.

— Ну и запросы у тебя, братец, — Люмин вздыхает и улыбается. — Ради тебя пересмотрю даже эти кошмарные фильмы по сотому разу.

— Ну, теперь мне нечего бояться, — Итер абсолютно искренне улыбается и принимается за завтрак.

Сейчас Люмин практически уверена, что он говорил про Сяо, но не знает, что ей делать с этой информацией. Вероятно, стоит остаться при своём и не вмешиваться. Но ей так хочется с ним поговорить. Ей кажется, что Сяо знает совсем другого Итера, такого, каким она его не видела, и ей хочется слушать о нём, чтобы не чувствовать пустоту. Но именно это заставляет её говорить о брате так, будто его больше нет, вместо того чтобы бороться за него.

Переодевшись и распустив волосы, Люмин возвращается в основной зал.

— Ты теперь похожа на пацанку из богатой семьи, — комментирует Сяо без интонации.

— Это плохо?

— Нет, ты не будешь выделяться среди местных, — он выдаёт ей пластыри, маску и пластиковую карту.

— Карта не на твоё имя. Чья она? — прищуривается Люмин.

— Моя. Но не на моё имя.

— И ты всю жизнь так живёшь? — она убирает карту в карман и натягивает маску. — Всегда шифруешься, не фигурируешь в электронных системах, прячешь лицо? Это не изматывает?

— Слишком много вопросов, — Сяо возвращается на своё рабочее место. — Попроси хозяйку показать тебе чёрный ход.

Пока Люмин заклеивает пятки и надевает свои любимые кроссовки, он сначала долго и тяжело молчит, а потом разворачивается в кресле к ней и добавляет:

— Тот факт, что ты нашла меня раньше, чем они тебя — либо удача, либо чья-то невидимая защита. Пока мы не можем доказать второе, будь осторожна.

— И ты все равно отправляешь меня за едой? — усмехается Люмин.

— Да. Если закроешься в бункере, потеряешь чувство свободы. Я слышал, что в вашей семье так не принято.

— А если меня всё же поймают? — любопытствует она.

— Я тебя выслежу, а дальше всё будет зависеть от других. Я не могу гарантировать, что с тобой ничего не случится. Это не лучший способ поскорее с ним увидеться. Не иди рядом с дорогой и не оглядывайся по сторонам.

— Как же я тогда узнаю, что за мной следят? — Люмин, закончившая шнуровать кроссовки, скрещивает руки на груди.

— Паймон может быть твоими глазами на затылке.

— Не думала об этом. Хорошо. Я могу идти?

— Иди, — он снова отворачивается к мониторам и начинает неистово стучать по клавишам.

Люмин с каким-то особенным облегчением встречает лицом солнце и ветер. Она знает, что будет делать ближайшие несколько часов, и от этого даже аппетит начинает возвращаться, да так, что ей кажется, что голод вот-вот свалит её с ног.

— Эй, Паймон, — зовёт Люмин, когда они отходят метров на двести от дома, — а ты совсем не разговорчивая, когда он рядом.

— Паймон подозревает, что в её мозгу есть установка рядом с Сяо выбирать вариант действий «промолчать» всегда, когда он доступен.

— Давай… не будем называть его по имени даже между собой, — говорит Люмин. — Буду называть его хакером.

— Или Птицей! — вставляет ИИ.

— Птицей? Почему?

— Его татуировка — птица Пэн из тех легенд, что ещё древнее руин Лиюэ. В найденном фрагменте сказано: «Златокрылая птица умрёт, напившись ядом дракона, и оставит после себя кристальное сердце».

— Похоже на его нежелание оставить после себя какой-либо мусор. Интересно, что такое в его интерпретации это кристальное сердце?

— Кто знает. Ты следишь за округой, Люмин?

— Да, конечно.

— Странно, что тебе не названивают Джинн и Дилюк.

— Не странно. Я вытащила симку ещё до того, как села в автобус сюда. Думала, ты заметишь.

— Люмин! — осуждающе тянет ИИ.

— Ч-ш-ш, смотри. Мы почти пришли.

Забегаловка находится на стыке города и пригорода — крошечный ресторанчик с яркой вывеской и ветхой отделкой, в ярко выраженной стилистике Лиюэ.

— Возможно, дело не только в контейнерах для еды. Похоже, он скучает по родным местам, — с грустью отмечает Люмин, прежде чем зайти внутрь.

От пряных и жареных запахов у неё тут же начинает кружиться голова, но она находит в себе силы отстоять очередь, заказать не весь список Сяо целиком и даже расспросить, что есть что, а не хватать всё подряд.

На обратной дороге Люмин предпочитает молчать и поскорее добраться обратно, не игнорируя, что происходит вокруг, и игнорируя все вариации «я же говорила» по поводу её голода от Паймон. Сейчас она придёт к Сяо, ИИ замолчит и можно будет наконец снять маску и поесть. Возможно, её уже ждёт ответ.

— Ну, как, получилось? — спрашивает Люмин, скидывая кроссовки практически на бегу.

— Придётся ещё подождать. Если моя догадка правильная, мы получим и какую-то информацию об этом человеке.

— Это имя? — Люмин достаёт из пакета свой контейнер и палочки.

— Что-то вроде того.

— Что-то вроде? — не унимается Люмин.

— Ешь, если голодная. Играть в угадайку ни к чему, — одёргивает её Сяо, покосившись на то, как она торопливо расправляется с едой.

— Может, тогда расскажешь про свою татуировку? Она очень тебе идёт.

— Она была самой болезненной из всех, потому что мастер был пьян и не знал, как заткнуться, — уходит от темы Сяо.

— Кажется, я знаю этого мастера не понаслышке, — смеётся Люмин.

— Он не выдержал даже когда я предложил доплатить за его молчание. Некоторым людям проще потерять деньги, чем перестать слушать себя, — он кидает на неё короткий взгляд и тут же возвращает всё внимание монитору.

— Это камень и в мой огород? — уточняет она.

— Ты хочешь слушать меня, а не себя. И я не знаю, что хуже.

Люмин со слабой улыбкой качает головой, но больше ни о чём не спрашивает. Удивительно, что они с Итером поладили — её брат любит поговорить. Возможно, он просто знает, как разговорить Сяо и что ему интересно, а может, важен контекст того, как они познакомились. Когда вернёт его, она будет долго и много с ним говорить, чтобы получить ответы на все вопросы и осветить тёмную сторону Луны. Ей так хочется действовать. Может, поэтому она так нуждается в том, чтобы Сяо говорил с ней — чтобы унять нетерпение, отвлечься. Она больше не чувствует себя такой же одинокой и непонятой, как несколько часов назад. И такой беспомощной тоже.

Он уже готовится тоже взяться за еду, когда на мониторе возникает личное дело, и Люмин кажется, что она знает человека на фото.

— «Чайльд» Тарталья, так в Фатуи называют этого человека, — говорит Сяо. — Эта информация лежит на поверхности, и учитывая, как ты получила его сообщение, он хотел, чтобы её нашли.

— Тут и думать нечего. Фатуи годами пытались привлечь отца к разработке оружия, — Люмин отставляет еду на свободный край стола, хмурится. — Я подозревала их. И так дерзко действовать — в его стиле.

— Ты его знаешь?

— Немного. Пересекались пару раз. Никогда бы не подумала, что в этот раз мы встретимся при таких обстоятельствах. Он даже не ищет меня! Знает, что я сама к нему приду.

— Может, тогда не стоит…

— Я пойду! Но не так, как он хочет, — Люмин стискивает руки в кулаки, а потом скрещивает их на груди. — Ты знаешь, как их найти?

— Эта карточка относится к мондштадскому офису компании.

— Компании? Я думала, они преступная организация.

— Они и то, и другое, — поясняет Сяо. — Законные дела и «белую» разработку они ведут официально, а всё остальное: чёрный рынок, оружие, мафиозные разборки, незаконные эксперименты — остаётся под капотом. Ты всерьёз собираешься выступить против них одна и победить?

Уверенность Люмин болтается на волоске над пропастью отчаяния, но она не подаёт виду. Говорит:

— Я не одна, пока ты меня поддерживаешь. И Паймон всегда на моей стороне, — силится улыбнуться. — Я знаю, что это звучит абсурдно, но я и не просто девчонка, которая ничего не умеет.

Сяо прикрывает глаза, хмурится, но говорит:

— Мы соберём всю возможную информацию. Если её окажется недостаточно…

— Я все равно рискну. Знаешь ведь, нет никого опаснее человека, которому нечего терять.

Он молча клацает несколько раз по клавиатуре — на одном из мониторов появляется экран исходящего вызова, который вскоре сменяется картинкой поганейшего качества, которая понемногу фокусируется и становится лучше. Помещение на видео напоминает номер отеля, залитый солнцем. Горячим, жарким солнцем, не как в Мондштадте сегодня. И лица — оба знакомые со времён летних поездок в лагерь к Ганьюй. Правда, Синцю непривычно видеть в цветастой пляжной рубашке, а Чунъюнь, похоже, умирает от жары, распластавшись на кровати на заднем плане с пакетом льда на лбу. Если оценивать температуру по нему, то они, должно быть, сейчас находятся в Сумеру.

Итер рассказывал, что эти двое — удачный пример того, как друзья становятся хорошей крепкой парой, а ещё — уйму смешных историй о них. Хотя сейчас ей, конечно, не до смеха.

— Я же просил не включать моё видео принудительно, Синцю, — ругается Сяо.

— А я просил не дёргать меня в отпуске, если никто не умер, — ехидно улыбается тот в ответ, но, ощутив тяжёлое молчание, тут же становится напряжённым. — Я, похоже, неудачно пошутил.

— Посмотри моё сообщение.

— Судя по тому, что с тобой Люмин, а не Итер… — парень по ту сторону экрана бормочет себе под нос, клацая мышкой. — Быть того не может… Люмин, прими мои соболезнования.

Она ничего не отвечает, только кивает едва заметно и садится на стуле с ногами, обхватив колени руками. Чунъюнь, напрягшийся с этого разговора, отрывает себя от постели и, придерживая лёд прижатым к голове, садится рядом с Синцю. Прочитав содержимое присланной статьи, горько выдыхает и прикрывает глаза, спрашивает:

— Чем мы можем помочь?

— Судя по приложенному файлу, вам нужна информация об этом человеке? — уточняет Синцю.

— Нам нужно знать о нём всё, что есть в сети, как можно скорее, — отвечает Сяо.

— Фатуи… Люмин, ты же не собираешься?..

— Собираюсь, — впервые подаёт голос она и поднимает в камеру тот самый пронзительный взгляд, который обычно отбивает всякое желание с ней спорить.

— Сяо, ты же понимаешь, что когда она спасёт Итера, он предаст наши тела и души вечному забвению за то, что мы это допустим?

— И будет прав, — отвечает тот. — Но если мы не найдём какой-то спасительный компромат или зацепку, Люмин тоже будет права — без информации никто нам не поможет. Управишься за два часа, как обычно?

— Три, — отвечает Синцю. — В Сумеру паршивая связь. Ещё чуть-чуть, и вы с Люмин превратитесь в пять огромных пикселей. Я отключаюсь. Наберу через три часа.

Вызов прекращается, видео исчезает. Становится ужасающе тихо, не считая мерного гудения серверов на фоне.

— Так значит, Синцю стал спецом по сбору компромата в сети?

— Он ведёт дела Торговой Гильдии, оперируя информацией из сети. Говорит, она в наше время — сильнейшее оружие. У всех есть секреты, — Сяо смотрит на неё долгим взглядом.

— Что? — Люмин невольно начинает ёрзать на месте — от этого взгляда мурашки по коже.

— Сходи прими душ и отдохни. Я не могу работать, пока ты вот так сидишь у меня над душой.

— Как — так?

— Выжидающе.

Она усмехается, кивает и направляется в сторону спальни. Ей действительно нужно это: привести себя в порядок, смыть с себя грязь и тяжесть пережитого, передохнуть, позволить друзьям снять груз с её плеч на время. Они никогда не были близки, но сейчас именно наличие людей, готовых её поддержать, помогает ей двигаться дальше и дышать. А ещё Паймон. Если бы не Паймон, она бы уже, наверное, сошла с ума.

Сяо когда-то уже успел подготовить ей чистое полотенце в душевой. Она бы, может, усомнилась, но на нём предусмотрительно приклеен стикер с размашисто написанным именем. Этот парень готов на всё, лишь бы не сказать лишнюю пару слов. А может, ему тяжело даётся проявлять заботу. Ему даже смотреть на неё тяжело.

Душ у Сяо оказывается с подвохом: несмотря на желание простоять под водой все отведённые ей три часа, через пятнадцать минут вода становится холоднее, а через двадцать — ледяной. Когда она уже, чертыхаясь, закуталась во всю имеющуюся одежду и взяла в руки часы, Паймон сообщает:

— Сяо просит прощения, что не предупредил: система охлаждения серверной служит системой нагревания воды, и запас горячей воды ограничен размером резервуара. А размер резервуара не может быть очень большим, так как должен полностью нагреваться максимум за восемь часов, — ИИ высказывает ей всё это на одном дыхании, а она только вздыхает и закатывает глаза.

Холодная вода возвращает Люмин тонус. С Сяо она расслабилась — он кажется таким надёжным, таким профи. Но вести войну предстоит именно ей. Соваться в стан врага — тоже ей. И то тёмное, злое, клокочущее, жестокое, что копится в ней, растёт под рёбрами, пока она старается держать маску человечности — оно однажды вырвется, а может, она сама его выпустит. И это поможет ей вернуть Итера, отомстить за родителей, защищать то, что осталось от её семьи.

Люмин садится на краешек матраса в спальне, обнимает колени. Она готова весь мир перевернуть, чтобы вернуть брата — и будь у неё такая мощь, она бы, наверное, и не задумалась. Она даже сейчас готова стереть в порошок всех, кто встанет у неё на пути, виновных и невиновных. По своим меркам Люмин — злодейка, и ей все равно. И поэтому с Сяо так легко дышится — ему тоже все равно, он поможет ей. Для него не существует правил, только его принципы. Если она правильно понимает, как живут сироты, выпустившиеся от Ганьюй, его и самого в Тейвате не существует. Десяток фальшивых имён, множество возможностей вмиг исчезнуть, скрыться — и никаких ограничений. Помогайте тем, кого не защищает закон, если это не вредит честным людям, — вот и всё. Люмин с Итером в эту категорию прекрасно вписываются. Сяо не злодей. И, присматриваясь к нему, ей почему-то хочется, чтобы были ещё такие люди, как она: те, кто готов пожертвовать всем миром, чтобы спасти любимых. Она думает, что однажды ей нужно будет у кого-то спросить: «Как ты живёшь с этим? Почему думаешь, что надо было так и никак иначе?» — у Паймон такое не спросишь.

— Паймон, включи музыку.

— Хочешь отвлечься? — уточняет ИИ.

— Да, хочу, — раздражается Люмин.

— Может, расскажешь Паймон о самых счастливых своих воспоминаниях?

— Зачем?

— Паймон хочет сохранить запись на всякий случай.

— Какой такой случай?

— Это не написано в моей программе, — сокрушается Паймон.

Люмин вздыхает. Может, это и неплохо — вернуться мыслями туда, пока она совсем не изменилась.

— Экспедиции с Ганьюй, наверное, — начинает она. — Мы лазали по горам, стреляли из лука, спускались, а иногда проваливались в руины. Всё это было пропитано ощущением невероятной свободы, я ни о ком и ни о чём кроме происходящего не думала, упивалась моментом. В руинах вообще нельзя расслабляться, там любой шаг может стать последним. Но как это было здорово! Я из-за этого хотела стать археологом, у меня всё для этого было.

— А почему тогда не стала?

— Хотела помогать отцу. Мы должны были поехать испытывать оборудование в руинах, но сначала случились эти гонения за джетами, потом начались финансовые сложности, а я хотела в тяжёлые времена быть рядом, — она недолго молчит, а потом, словно саму себя успокаивая, добавляет. — И хорошо, что так. Расставаться с этим сейчас, когда Итеру нужна будет вся моя помощь, было бы больнее. Пусть останется красивой мечтой, которая греет мне душу.

— Расскажешь какую-нибудь историю? — просит Паймон, и как-то у неё получается имитировать искренний интерес, который так нужен сейчас Люмин.

— Как-то раз мы с Ганьюй шли к руинам через горы и заблудились в лесу. Ну, я думала, что мы заблудились, а по факту она просто проверяла меня — пришлось позаботиться о ночлеге среди дикой природы. А мне было так прикольно, я знала, что мы не пропадём: горных рек встречалось несколько, еду мы всегда сможем подстрелить, огонь разводить я умею. Когда мы гостили в лагере, я ещё и рыбу научилась ловить голыми руками, потому что Синцю с Чунъюнем говорили, что у меня ни в жизнь не получится. Уже ночью у костра, когда я сторожила, Ганьюй спросила меня, неужели мне не страшно. А я с радостью смогла ей сказать, что она всему необходимому меня научила, я бы даже в пустыне или в ледниках выжила, наверное, не то что в полном дичи лесу. Думаю, она тоже помнит ту ночь. Я никогда не видела, чтобы она улыбалась так же, как тогда.

— Как здорово! А про этих двоих расскажешь? — ещё больше воодушевляется Паймон.

— Эти двое — один сплошной мем, не знаю, с чего начать, — тихо смеётся. — То, как они оба год пытались параллельно прощупать, взаимны ли чувства, и при этом все их проверки не давали достаточно весомых результатов… — Люмин качает головой. — Я больше знаю по рассказам Итера, но когда мы пару лет назад ненадолго заглянули к Ганьюй, сходили с ними выпить. И Синцю рассказал, что после их первого поцелуя в каком-то из походов Чунъюнь без остановки бежал три километра, чтобы потом полночи просидеть в ледяной горной реке. А, ты же не знаешь… у Чунъюня раздвоение личности. Есть хороший, праведный Чунъюнь, которого он сам считает «правильным», а есть другой… не знаю, какой он, но судя по тому, как «правильный» его боится, он не меньше, чем какая-то хтонь. Холод помогает с ним бороться. Точно знаю, что Синцю любит их обоих, и это просто прекрасно. А ещё…

Эти воспоминания сильно увлекли и отлично отвлекли Люмин, несмотря на то, что где-то на втором часу она решила вставить симку и написать Джинн, что с ней всё в порядке. Под разговоры это далось как-то проще. А потом в спальном отделении появился измотанный Сяо, чтобы сообщить, что время вышло.

Наконец они с Люмин усаживаются перед мониторами, чтобы подвести итоги. Синцю, как и обещал, набирает ровно через три часа — выглядит теперь тоже далеко не как человек в отпуске.

— Простите, ребята, если раню чьи-то чувства, но я этого Тарталью уже ненавижу, — ворчит он с порога. — Настоящее имя нигде не фигурирует. Участвовал под псевдонимом в уйме конференций, и как докладчик, и как слушатель. Выкладывал в сеть программы тренировок и обучения борьбе. Умеет пользоваться всеми видами оружия, но Юньюнь сказал, что не в совершенстве. Видимо, парень любит бросать себе вызовы. Полотно ссылок на материалы я вам скинул. И на этом всё. То, что он расплодил о себе столько информации, затрудняет поиск, как он, наверное, и рассчитывал. Но я клянусь, я раскопал всё, что есть: о его семье, привязанностях, отношениях, привычках, которые могли бы быть полезны нам — ни-че-го. Только то, что он родом из Снежной. Прости меня, Люмин, я не смог помочь так, как мне хотелось бы.

— Думаю, ты недооцениваешь результат. Данные о борьбе могут многое мне о нём рассказать. Спасибо тебе, — Люмин силится улыбнуться, но чувствует, как её шансы на успех тают на глазах. Она снова, лучше прежнего, осознаёт, с кем связалась, и ей становится страшно, а вместе с этим растёт злость как желание показать, что слабые в абсолютном меньшинстве тоже умеют кусаться.

Сяо кивает Синцю — то ли на прощание, то ли в благодарность — и сбрасывает звонок. Люмин обхватывает себя руками и без особой надежды спрашивает:

— А у тебя что?

— Кое-что, — успокаивает её Сяо. — Во-первых, я достал план здания по этажам, — он разворачивает цифровой чертёж на самый большой экран. — План можно наложить на карты и по твоей геопозиции определять, где ты находишься. Это сработает, если на входе ты подашь мне сигнал, который позволит установить стартовую точку — это как место первого сцепления тебя, плана и карты. Так конструкция начнёт работать. Мы с Паймон сможем тебя направлять. Здесь, — он ведёт пальцем по карте, — видны вентиляционные трубы, достаточно большие, чтобы по ним перемещаться. Это офисное здание, поэтому двигаться придётся тихо. Меня напрягают только эти гигантские тёмные пространства на каждом этаже, — он указывает на чёрные квадраты. — Это пустоты. Зачем они нужны, я не знаю.

— Только это? — невольно язвительно уточняет Люмин. — Как я туда попаду?

— Выбери удобный тебе вариант. Я дам тебе адрес и информацию об одной сотруднице офиса, — Сяо открывает личное дело на соседнем мониторе. — Она работает на бизнес-центр и не числится в Фатуи. Молодая уборщица, рост совпадает с твоим, комплекция тоже — и если сделать тебе такие же чёрные волосы, нейросеть показывает совпадение в 54%. Мы о таком и мечтать не могли.

— Предлагаешь зайти с парадного входа?

— Ты можешь не рисковать. В любом случае, тебе понадобится её внешность и её пропуск, чтобы перемещаться по офису до попадания в вентиляцию. И не факт, что там не будет тупиков. Это хорошая подстраховка.

— Но есть что-то ещё, — утверждает Люмин, всматриваясь в выражение его лица.

Сяо неосознанно водит большим пальцем по губе, потом слегка прикусывает кончик. Смотрит на план.

— Я не вижу, где здесь можно удобно держать пленника. Он у всех на виду, это офисное здание. Может, в этом и задумка, но меня не покидает ощущение, что здесь ты найдёшь только Тарталью.

— Не узнаю, пока не попробую, — пожимает плечами Люмин. — Других зацепок у нас нет. Если удастся встретиться с Тартальей один на один, у меня будет какой-то шанс.

— Больше мне нечего сказать, — голос Сяо звучит совершенно бесцветно, как будто скорбно. — Тебе нужно самой оценить имеющуюся информацию и сделать выбор: передать данные спецслужбам или отправиться туда самостоятельно…

— Я не отступлюсь, — останавливает его Люмин.

— Что бы ты ни решила, я сделаю всё, чтобы тебе помочь, — обещает он — и она чувствует, что это не пустые слова. — Я переслал данные Паймон. Она знает, как со мной связаться.

— Хорошо, — она встаёт со стула, потягивается и говорит. — Мне пора.

— Да.

Обувшись, Люмин обнаруживает, что он встал со стула и подошёл ближе, чтобы её проводить.

— Сяо… спасибо тебе за всё. Я бы без тебя пропала.

— Обращайся.

— Можно тебя обнять?

— Это лишнее, — прячет руки в карманы и отводит взгляд.

Люмин слегка улыбается, кивает, мол, другого и не ожидала.

— Я же так и не отдала тебе карту… — опомнившись, она суёт руку в карман, но Сяо мотает головой.

— Оставь себе. У меня их много. Тебе не стоит светиться, пока не закончишь со всем.

Он не звучит, как люди, делающие одолжение. Наверное, он хочет, чтобы она была в порядке, когда Итер вернётся, и готов отдать за это всё, что у него есть. И она очень постарается.

Люмин кивает на прощание, натягивает маску и покидает дом через чёрный ход. Теперь ей нужно снова успокоить оставшихся у неё близких.