Они проснулись только вечером, измотанные до крайности, проспали почти до сумерек. Намджуну пришлось срочно бежать на первый совет в роли канцлера, а Юнги спохватился — прислужничий двор наверняка снова был в хаосе.

К счастью, всё обошлось — все были при деле, а так как после неудавшегося заговора весь дворец затих, словно заснув, слуги тихо жужжали по своим делам, стараясь не отсвечивать — многих уволокли в застенки, и хотя мероприятий никаких не было, работы было хоть отбавляй, ведь за провинившихся товарищей всё равно нужно было служить, но и происшествий убавилось, поэтому Юнги застал свой двор в тихом, но кропотливом труде. Он не учёл одного — его уже почти похоронили.

— Хён! — Ёнхо бросился к нему на шею первым, а затем его окружили и остальные, спрашивая, как его дела, интересуясь, что произошло, хлопая по плечу и проверяя, на месте ли его ногти и зубы. Вкратце Юнги объяснил им произошедшее и не забыл похвалить за слаженность работы.

— Оказывается, это Ынсу науськивал нас друг на друга! — всплеснул руками Чхису. — Вот кому надо было мордасы-то начистить!

— Ух, я бы ему по башке так стукнул, что она бы у него из пятой точки вылетела! — Минсок воинственно закатал рукава и принялся махать кулаками.

— Но что с ними на самом деле будет? — спросил Ёнхо. — У нас теперь не хватает людей, младшие с ног сбились, помогая нам. Но и принимать этих гадов обратно я не собираюсь!

— Я думаю, что найму ещё людей, — сказал Юнги. — Чиновников, которых поймали, сошлют на острова, а слуг, я думаю, отправят на поля и рыбачьи судна. Чонгук не дурак оставлять их во дворц… то есть, Его императорское Величество, — поправился он.

Слуги переглянулись между собой.

— Что вы так смотрите? — не понял Юнги.

— Сегодня днём принесли два распоряжения, — неловко проговорил Чисон. — Первое — о назначении Минхо. А второе — о твоём назначении… Но Минхо в госпитале, а тебя уволокли, и мы не знали, что делать…

Юнги замер, а потом фыркнул:

— Вы же не думаете, что меня повысили, потому что я подольстился к императору? Вы же… не думаете так?..

— Конечно, это не так, — послышался голос сзади. Дверь двора открылась, и вошёл Минхо — рука его всё ещё была перевязана, но, видимо, его уже отпустили из лазарета.

— За Юнги и за меня просил не император, — усмехнулся альфа, помахав всем здоровой рукой и приобнимая ей Юнги. — Сегодня многих служащих убрали за предательство, и освободилось много мест. А пока меня не было, Юнги не растерялся и взял всё в свои руки. Он успел предотвратить срыв поставки лекарственных трав, разоблачил предателей в наших рядах и на пороге смерти смог вычислить, где был яд, которым отравили чуть ли не треть слуг.

— Ну, когда ты так говоришь, это звучит уж очень весомо и пафосно, — пробормотал Юнги, чувствуя неловкость за то, что несколько часов прохлаждался в постели Намджуна.

— И это не считая того, что он выполнил всю мою работу, да ещё и, — Минхо пихнул его шутливо, — обзавёлся сердечным другом. Юнги рекомендовали старшие распорядители на должность распорядителя прислужничьего двора. А я теперь — его заместитель.

— Что? Как так? — опешил Юнги. — Но ты же старше меня! Ты должен быть распорядителем, я твой подчинённый! К тому же, как же твой выкуп?..

— Шутишь, друг? Меня как-никак повысили! — улыбнулся Минхо. — И я с самого начала говорил — тебя быстро выдвинут наверх. А с жалованьем заместителя я и на выкуп быстренько накоплю, и глазом не моргнёшь, как пойдёшь гулять на нашей с Тэмином свадьбе! Иди вперёд, а мы — за тобой.

Минхо пихнул его кулаком в плечо, и Юнги не удержался от того, чтобы обнять его, не взирая на протесты. Посыпались поздравления, неловкие объятия, и Юнги мог почувствовать — он здесь на своём месте, он здесь нужен, и здесь все рады его возвращению. А ещё в груди теплилась гордость — он будет достоин своего омеги.

Раздав последние указания, Юнги забрал свои вещи, и они вместе с Минхо покинули прислужничий закуток. Ночевать им теперь было нужно не так уж далеко, но теперь они будут жить вдвоём, в отдельных комнатах, где и остальные распорядители со своими заместителями. Им выдали новые форменные одежды, и Юнги с удивлением обнаружил, что у него и Минхо теперь есть их собственный слуга — ему было всего тринадцать, но он был бойким и весёлым мальчишкой. Осмотрев свои новые покои и подивившись наличию зеркала, перин и прочей мебели в комнате, Юнги вздохнул:

— А я всё же буду скучать по двору. И даже по общей купальне.

— Они недалеко, всего лишь через коридор, — улыбнулся Минхо. — К тому же, я уверен, уже завтра мы познакомимся со множеством новых людей, которые окажутся ничуть не хуже.

— И то верно, — с облегчением вздохнул Юнги, и, взяв форму распорядителя, накинул одежды на свои плечи и небрежно повязал подвеску с бляшкой на пояс. Он выглядел теперь… иначе. Человеку в чёрно-пурпурных одеждах, что отражался в зеркале, никто не подумал бы дать в руки метлу.

— Тебе к лицу, — одобрил Минхо. Его одежды были такого же цвета, но иного покроя, и бляшка была тоже другой.

— Я выйду замуж, — выдохнул Юнги вдруг. Его переполнили уверенность и воодушевление. — Я выйду замуж!

— Что? — Минхо выпучил глаза, но возразить не решился, чтобы снова не напомнить другу о законе, что запрещает брать в супруги иностранцев.

— Когда-нибудь, — Юнги ударил кулаком по своей ладони, — когда-нибудь этот закон отменят! И тогда я позову своего любимого замуж! Решено! С этого самого момента я, как и ты, буду собирать выкуп и стремиться к самой высокой должности, на которую только осмелюсь претендовать!

— Выкупить омегу семьи Ким?! — Минхо аж вскочил. — Это самый богатый клан Когурё! Сколько же денег необходимо для такого свадебного подарка?! Это должна быть острическая сумма!

— Астрономическая, — Юнги решительно посмотрел на себя в зеркало и упёр руки в пояс. — Ага. Именно такая.

 Знал ли он, знал ли его отец, что от маленького оборванца даже без обуви он проделает долгий путь во дворец, до отражения взрослого, умелого альфы, статного и красивого, уверенного в себе, в одеждах императорского служащего?

Его пальцы невольно пробежались по поясу, погладили вышивку на кушаке, плотным кольцом стягивавшем его талию. Такой нарядной одежды он не носил никогда в своей жизни, и это чувство было… неимоверно захватывающим дух.

— Отдыхай, — велел Юнги Минхо. — Не думаю, что обилие движений будет способствовать твоему выздоровлению, тебе пока лучше не шевелиться.

— А ты?

— Пока посижу и займусь документами. На этот раз у меня не будет старшего, готового мне всё показать, и раз уж выдалась свободная минутка, я почитаю.

Юнги не терпелось отправить весточку Намджуну, но он знал, что омега отправился домой, поэтому занялся работой вплотную, чтобы время пролетело быстрее. Несколько раз к ним стучались с донесениями или поручениями, и Юнги было не так уж просто привыкнуть, что теперь можно было отдавать распоряжения, а не бросаться выполнять всё своими руками. Это была совсем иная работа, но ему помогал Минхо, как более опытный товарищ, и Юнги был уже вполне привычен координировать действия других людей и чувствовал себя, как рыба в воде. В мелких хлопотах пролетел вечер, им принесли вкусный ужин — прямо в комнату! — и к полуночи альфы уже оба клевали носом. Юнги потушил свечи, отправив помощника на боковую, и самостоятельно умылся и разделся — не хватало ещё, чтобы ему ребёнок помогал снимать одежду.

Он вытащил из-за пазухи исподнего ханбока ленту и аккуратно расправил её на подушке. Изрядно потрёпанная, она выглядела не лучшим образом, ведь Юнги так и не позаботился о том, чтобы как следует почистить её, искусная вышивка в некоторых местах порвалась, а на концах недоставало пары монеток. Скорее всего, эта дорогая в прошлом заколка больше не стоила и гроша, но для Юнги, возможно, так было и лучше. За столь короткое время с ними так много всего произошло, и эта лента была символом этих событий, и потому была дорога.

Закрыв глаза, альфа прижал её к своей груди и упал на постель, катаясь по ней. Минхо, обратив на него внимание, тихо посмеивался, но Юнги не стеснялся друга.

— Скажи правду, Юнги, каждый раз, когда ты ускользал из дворца, ты бегал к молодому господину? — лукаво улыбаясь, спросил он.

— Ну, не каждый раз, — смутился альфа. — Мы не так часто виделись, но…

— Между вами вспыхнула искра, — понимающе кивнул Минхо. — Так бывает. Особенно между самыми различными инь и ян. Их влечёт друг к другу сильнее всего. Когда у вас много общего и много разного, думаю, это и есть любовная гармония.

— Отец моего господина с тобой бы не согласился, — усмехнулся Юнги. — Держу пари, как только он узнает, кто избранник его сына, он вырвет себе все волосы на голове и искусает себе все локти. Надеюсь, он не наймёт убийцу, чтобы избавиться от меня.

— Я бы на твоём месте так не шутил, — кисло заметил Минхо. — Клан Ким очень дорожит своей родословной, и он очень корве… конверси… консервированный.

— Консервативный, я понимаю, — кивнул Юнги. — Но Намджун не такой, и… хотя я уже видел его отца, он ни разу не говорил о втором своём родителе. Как так вышло, что я даже не знаю, кто это?

— Тут я тебе не помощник, — развёл руками Минхо. — Я вроде слышал, что отец-омега у него, но мог и напутать.

— Я узнаю у него, как встретимся, — решил Юнги. — Если я позову его замуж, знакомства с семьёй не избежать, а значит, лучше самому сделать первый шаг.

— Не гони коней, — хмыкнул Минхо. — Дело деликатное.

— Как думаешь, сколько лет мне придётся собирать выкуп?

— Ну, дай-ка подумать… лет пять? Не меньше. И лучше найти что-то такое, чего нет у клана Ким — денег у них куры не клюют. Кроме того, тебе придётся оставить такую же сумму на своё хозяйство. Ты платишь семье своего жениха, потому что забираешь его у них, — пояснил Минхо. — И делаешь его своей семьёй. Ты должен его обеспечивать и заодно сделать так, чтобы семья твоего ненаглядного не понесла потери, когда ты заберёшь его. И в то же время у тебя должны быть ресурсы для того, чтобы обеспечить безбедную жизнь твоей новой семье, тебе, ему и вашим детям.

Юнги помолчал, обдумывая слова друга, а потом сознался тихо:

— Мы не хотим детей.

— Потом передумаете, — отмахнулся Минхо.

— Может быть. А может, и нет, — вздохнул альфа, тиская ленту. — Я по себе знаю, как тяжело родить и воспитать ребёнка, как тяжело сохранить семью, если в ней не всё ладно. Сначала… мы должны быть счастливы вдвоём.

— Всё будет хорошо, — улыбнулся Минхо. — Давай-ка спать. Завтра ужасно трудный день.

— И то верно.

Юнги задул последнюю лампу, и комната погрузилась во мрак.

***

Следующие три дня пролетели в хлопотах — Юнги только вставал, и тут же приходилось куда-то бежать и что-то решать. Дел было невпроворот из-за недавней суеты — людей всё ещё не хватало, а новички больше отнимали времени, чем помогали, и Минхо, так как ещё не окончательно поправился, не мог работать в полную силу. Как бы ни был рад Юнги своей новой должности и горд собой, к концу дня он, словно лошадь в мыле, едва собирал силы, чтобы помыться и хоть немного поесть, а от усталости жутко болела голова и мучала бессонница — хотя он выматывался до предела, из-за новой ответственности альфа был таким нервным, что ещё долгое время лежал в постели с распахнутыми глазами и грыз губы и ногти. Обнаружив свои пальцы обкусанными до крови, Юнги решил надеть перчатки, чтобы уберечь руки от своих собственных зубов.

От Намджуна не было вестей, и Юнги безумно, жутко по нему скучал, хотя понимал, что юному канцлеру, скорее всего, сейчас уж тем более не до Юнги. Императорские палаты понемногу начали приходить в себя, вслед за изменениями начал меняться и столичный остров, и дальше изменения покатились по Когурё подобно кругам на воде. Император, укрепив свою власть и избавившись от предателей, наконец получил возможность действовать в полную силу и не вылезал из кабинета; по всему Совету навели шороху, и чиновники, некоторые изрядно испуганные, но поголовно проникнувшиеся, сосредоточились на работе, а не внутренних склоках.

На четвёртый день забот немного поубавилось, и Юнги выкроил время, чтобы сходить на поклон к старшим и представиться. Возможно, за его свершения к нему действительно приняли, может, дошли слухи, что он неким образом связан с императором, но к нему отнеслись радушно. Юнги собирался усердно работать и тем же вечером пошёл к казначею, чтобы открыть счёт. Дворец дворцом, а всё же самым неприступным местом для хранения денег была императорская казна.

— Я хочу открыть сберегательный счёт, — сообщил он клерку и положил свою бляшку на стойку. Если бы он в детстве знал, что у него будет такая красивая именная бляшка с его должностью, что он с ней сможет прийти к казначейство или в банк, да не за займом, а наоборот, чтобы сберечь нажитое! От одной мысли о своём будущем Юнги снова начинал волноваться и кусать губы, а мысль о Намджуне как о супруге наполняла его сердце искрящейся радостью.

Клерк, узнав о цели и услышав сумму, до которой Юнги планировал копить, только вытаращил глаза. И верно — даже с его новой должностью такое состояние не заработать за пару лет, но Юнги не расстраивался.

— Вот увидишь, эта именная бляшка ещё поменяет свою оправу! — уверенно сказал он. — Однажды я добьюсь этой должности.

На утро пятого дня ему прислали записку: «Поужинаешь со мной? Приходи во время отлива. На этот раз можешь зайти через дверь»

Записка не была подписана, но по её игривому содержимому было ясно, что её отправил Намджун. Юнги прикинул своё время и решил, что он сможет выкарабкаться к вечеру, и весь день провёл в приподнятом настроении, а вечером даже успел прихорошиться. Он волновался из-за того, что ему придётся входить через главные ворота, но убеждал себя, что всё нормально, ведь именно так и ходят в гости нормальные люди.

Пока он шёл до поместья Ким, у него выпал шанс пробежаться взглядом по вечернему базару, и он улучил минутку выбрать какой-нибудь подарок для своего омеги (при этой мысли внутри необычно и сладко тянуло), и Юнги просто не мог упустить шанс сделать ему приятно, даже если это будет простая безделушка, которых у Намджуна наверняка пруд пруди. На базаре было множество дорогих и не очень изделий, от изысканных вееров и изукрашенных платков до драгоценных бус и заколок, украшенных драгоценными камнями, от резных гребней и сияющих зеркал до пряно пахнущих красок для лица и тонкого заграничного парфюма. Юнги выбрал нефритовую подвеску с вырезанным на ней цилинем и украшенную золотой кисточкой и золотым кольцом — она была изящной и притягивала взгляд, и альфа, не очень искушенный в украшениях, решил довериться интуиции и купил её, надеясь, что Намджун хотя бы улыбнётся.

Поместье Ким на рубеже дня и ночи выглядело очень величественно. Юнги опять перетрусил, глядя на ворота, но тем не менее постучался внутрь, и привратник пропустил его дальше, поручив гостя заботам слуг. Альфа вертел головой, глазея по сторонам — раньше у него не было возможности оценить родной дом Намджуна, и теперь было видно, что сады и убранство дома едва ли уступает дворцу императора. Конечно, иного ожидать и не следовало бы, но Юнги до этого выходил из комнаты лишь раз, и то в сопровождении Намджуна, но теперь масштабы роскоши снова вскружили ему головы и заставили чувствовать себя лишним. Подвеска, что оттягивала его рукав, теперь казалась лишь глупой детской поделкой, но Юнги взял себя в руки и позволил слугам проводить себя до покоев омеги.

Стоило ему приблизиться к омежьей трети, как послышался громкий стук, и как только Намджун показался из-за угла, Юнги понял, что этот звук был ничем иным, как топотом, а в следующую секунду омега уже бросился ему на шею, чуть не сбив с ног и раздражённо пыхтя. Юнги охнул, поймав Намджуна и пошатнувшись, но тем не менее с удовольствием обнял его, обхватив за талию и крепко прижав к себе.

— Я соскучился, — тихо промычал Намджун. — Ужасно, отвратительно соскучился и устал без тебя. Мне так твоего запаха не хватало, я думал, как-нибудь не выдержу и ворвусь в покои прислужничьего двора, чтобы вломиться к тебе в комнату и уткнуться носом в шею.

— Мхм, — довольно хмыкнул Юнги, поднимая руку и зарываясь пальцами в омежьи волосы. — Я тоже так по тебе соскучился… был бы совсем не против, если бы ты вломился в мои покои. Мы бы выставили Минхо за дверь, чтобы не глазел, или отослали бы его к Тэмину. Я прижимался щекой к твоей заколке и пытался заснуть, чтобы время пролетело быстрее…

Он зажмурился и глубоко вздохнул, чувствуя, как беспокойство уходит. Намджун здесь, с ним всё хорошо. С ними всё хорошо.

Омега немного отстранился и обхватил его лицо ладонями, а затем принялся ощупывать и оглаживать его всего:

— Посмотри на себя! Ты теперь вылитый молодой господин! Ох, да, я тут кое-что припас для тебя по случаю твоей новой должности. Я так обрадовался, когда увидел твоё имя в списках новых назначений! Думал, с места сорвусь! Вот, держи!

Намджун достал плетёный шнурок с резной бусинкой и повертел перед носом Юнги, дав полюбоваться на украшение, а затем сказал:

— Нет, погоди, я сам заколю!

Он открыл замочек и защёлкнул его на волосах у виска Юнги, закрепляя заколку.

— У тебя уже две моих заколки, но ты не можешь их носить, потому что у тебя короткие волосы, поэтому я сделал такую, чтобы ты мог закалывать чёлку или просто носить, — проговорил Намджун, всё приглаживая его волосы. — Я сам сделал! Она немудрёная, но я довольно долго просидел над этой бусиной.

— Сам?.. — Юнги перехватил его руки, оглядел покрасневшие от упорных трудов пальцы с мелкими ранками и ладошки с полосками наметившихся мозолей, и прижал их к своим губам: — Мой господин, ну что ты за чудесное создание…

Намджун посмотрел на него с нежностью, и Юнги спохватился:

— А у меня тоже кое-что есть для тебя!

Он достал подвеску, и Намджун тут же нацепил её себе на пояс и принялся красоваться перед ним. Альфа смутился, вспомнив, что они всё ещё остаются в коридоре, на виду у всех слуг, что принялись хвалить подарок и делать комплименты их господину, а потому несмело пихнул Намджуна в сторону покоев.

— Принесите нам вина и ужин, — попросил Намджун. — Пойдём. Я правда соскучился, но я позвал тебя не просто так.

— Нужна моя помощь? — насторожился Юнги, и Намджун неопределённо качнул головой:

— Я хочу поговорить.

Он усадил Юнги за стол у окна, того самого, в которое тот раньше залезал, и сам сел напротив, и его зажатая поза с подогнутыми под себя ногами и идеально ровной спиной несколько встревожила альфу. Он подался вперёд, чтобы поймать руку Намджуна и ободряюще сжать.

— Что случилось?..