— Отец не разговаривает со мной, — Намджун закусил губу. — Я хотел… я рассказал ему, что произошло, но он в страшной обиде на меня. Заперся в своей комнате, словно ребёнок, и отказывается говорить. У меня совсем не было времени разобраться с этим, все эти дни я едва успевал хотя бы вздремнуть, а когда улучал возможность поговорить с ним, он просто игнорировал меня. Я хотел привести тебя… в иной дом, где тебе будут рады, но… я не знаю, — Намджун отвернулся. — Он перестал прислушиваться к голосу разума. А я очень хочу получить благословение, если… если ты, конечно, не передумал.?

Юнги догадался, почему Намджун так нервничал.

— Молодой господин переживает, что слуга не возьмёт его в супруги? — он попытался разрядить обстановку, но Намджун только сильнее нахмурился:

— Я серьёзно. Нас сильно сблизили эти перипетии, но мы так мало знаем друг друга. Что, если мы не сойдёмся в характерах? Что, если у нас слишком разные привычки? Что, если мы не подходим друг другу в постели? Мы ведь даже не спали друг с другом… всё может поменяться, а я… — омега схватился за голову. — Я не хочу тебя терять, это для меня впервые…

— Я начал откладывать выкуп, — сказал Юнги, вставая со своего места и садясь бок о бок с Намджуном.

— Ты…

— Мхм.

Омега глубоко вздохнул и положил голову ему на плечо, а его ладони сползли на колени Юнги, и альфа перехватил их, нежно сжимая.

— Мне тоже страшно, — пробормотал Юнги, утыкаясь носом в макушку Намджуна. — Что я могу тебе дать, кроме своей личности? Мне страшно, что я недостаточно хорош. И я тоже боюсь, что не понравлюсь твоим родителям. Боюсь, что однажды ты поймёшь, что я тебе не подхожу, и скажешь «Давай разойдёмся». Я тоже боюсь тебя потерять, и для меня это тоже впервые. Я ждал любви, и когда она пришла в мой мир, я хочу жить в ней столько, сколько хватит моих сил… Намджун, пока что я один из младших распорядителей, и копить мне придётся долго. Но однажды я сделаю это, и однажды окантовка на моей именной табличке будет соответствовать твоей, и однажды твой отец улыбнётся мне. У нас полно времени, чтобы узнать друг друга ещё лучше. Если не хочешь потерять меня, вцепись в меня покрепче, а я уж вцеплюсь в тебя, и если мы друг другу так милы, что не отпустим, то всё будет хорошо. Мы сделали столько вещей… ужасных вещей и великих. Всё, что принадлежит к обычной жизни, кажется немного странным и даже нелепо простым, но надо будет постараться. Может, наш союз не великий, не легендарный, но он важен для нас двоих, поэтому приложим усилия и пройдём эту дорогу вместе, сколько хватит сил. М? Юный господин.

Намджун шумно вздохнул, оплетая своими пальцами запястья Юнги, и уткнулся носом в его плечо.

— Давай будем вместе, пока можем и пока хотим, — немного спокойнее произнёс он и затем добавил: — Я так рад тебя видеть…

— И я тебя рад видеть, — Юнги тронул пальцем его шею, чуть приподнимая лицо омеги, и склонился, чтобы немного коснуться губами уголка его рта. Намджун скромно чмокнул его в ответ, затем ещё несколько раз, цепляясь пальцами за его руки и не желая отпускать; они потёрлись носами о щёки друг друга, неторопливо насыщаясь запахами и прикосновениями.

— Альфа, — тихо позвал Намджун.

— Мгм, — так же тихо отозвался Юнги.

Омега прикрыл глаза, замерев в миллиметрах от Юнги, и вздохнул:

— Мой…

— Я люблю тебя, мой господин, — альфа стиснул Намджуна, привлекая к себе.

Люблю твой запах, люблю твои речи, твой облик весь мне мил, и как ты смотришь на меня — всё люблю. Что было люблю, и что будет, полюблю тоже, мы построим это вместе, и любовь будет в нашем наследии.

Юнги прижался носом к виску Намджуна, обнимая его крепко, желая уберечь от всех страхов и всех тревог его сердце — даже самым могущественным людям империи нужно было место для слабости, и Юнги хотел постелись всего себя под ноги омеге, укрыть его, обнять и объять, чтобы не было больно, даже если источник боли — собственная семья.

— Хочешь, я поговорю с твоим отцом сейчас? — тихонько спросил он.

— Нет, не хочу, — признался Намджун. — Я понимаю, что это необходимо, но я несколько дней бьюсь, словно рыба в сети, и безо всяческого результата… Это будет трудно, скорее всего, он придёт в ярость, а я хочу побыть с тобой и… наверное, набраться сил. Мне так грустно. Чудом моя семья была спасена от участия в заговоре, руки не замараны кровью, и мои родные не пали жертвами интриг Чон Гэм, но у меня ощущение, словно я потерял всё… и я знаю, что это не так, но чувствую, словно нет половины меня. Это же моя семья…

Он схватил Юнги за руку и прижал к своей щеке, закрыв глаза.

— Иногда я чувствую стыд за то, что хочу выйти замуж и жить в любви. Мой отец воспитывал меня в строгости, напоминая о том, что я наследник главной ветви клана, и должен вести себя подобающе, чтобы меня потом взяли в супруги, мой папа же наоборот говорил, что я выше этого и я слишком способный, чтобы уделять внимание пеленкам. Я смотрел на своего брата и думал, что мне не быть таким, всеми обожаемым и вольнолюбивым, а значит, надо взять дисциплиной и умом. Но на самом деле я просто омега, и я хочу того же самого, что есть у Сокджина. Я знаю, это звучит глупо, и каждый волен жить по своему усмотрению, а я канцлер, а не козочка на верёвочке, но когда ты всю жизнь являешься воплощением противоречивых амбиций своих родителей, это не так-то просто усвоить сердцем.

— Тебе бы так пошёл красный, — вдруг сказал Юнги. — Я буду приветствовать все твои желания, за все те годы, что ты сам себе запрещал желать. Буду хотеть того же самого, в два раза сильнее. Нет, в десять раз сильнее.

— Юнги, так нельзя, — тихо рассмеялся Намджун. — Ты должен быть рассудительнее, альфа.

— Никакой рассудительности, когда дело касается тебя, — Юнги коснулся губами кончика его носа. — А мне показалось, ты такой настырный и своевольный.

— Я действительно такой, — омега хмыкнул. — Омега красив своей покладистостью и нежностью, но если ты работаешь на государство, то придётся выбрать что-то одно, либо умение переспорить всех старых перечников, либо умение тихо лепетать и поддакивать. А у меня характер такой.

— У тебя замечательный характер.

— Конечно, я ведь тебя покорил, — ухмыльнулся Намджун.

— Ты мне с первых мгновений полюбился.

— Это я слышал. Но ты бегал от меня и сторонился.

— Зря…

Они поцеловались, сладко, неторопливо, щекоча ресницами по щекам и вплетая пальцы в волосы друг друга, а затем опрокинулись назад, на циновки, сбив пару чаш и свитков, что лежали рядом.

— Храни небеса тот дом, в который ты войдёшь, — нежно проговорил Юнги, перебирая пальцами косички омеги. — Ну что ж, у меня нет дома.

— Ты живёшь во дворце, а твой дом — здесь, — Намджун прижал его ладонь к своей груди.

— Я тут не помещусь… — дурачась, Юнги наморщил лоб.

— Конечно, поместишься, крошечка. Уже поместился.

От ласкового прозвища Юнги вдруг совсем растаял. Ему захотелось приклеиться к Намджуну вплотную, втереться, вжаться к него и дышать, и целовать, и никогда не отпускать.

— Расцвёл, — улыбнулся омега. — Пахнешь.

Юнги распахнул глаза, отмечая теперь уже заметный исходящий от него аромат. Эмоции пульсировали внутри него, доходя до запястий, и Намджун потёрся щекой сначала о его руки, а затем уткнулся носом в его шею, лизнул, заставив альфу задохнуться, а затем ещё и укусил, вынудив Юнги хватать ртом воздух от внезапного возбуждения.

— Что ты делаешь? — сипло поинтересовался он.

— Извини, трудно удержаться, когда ты снова начинаешь выпускать феромоны, и я подумал — зачем сдерживаться сейчас? — ухмыльнулся Намджун. — Больно?

— Нет, просто… я говорил, что не имел отношений раньше, так что для меня всё в новинку, — признался Юнги.

— Для меня тоже. Но я много читал, и хочу всё с тобой попробовать, — Намджун царапнул пальцами по его груди и дёрнул завязки одежды.

— Погоди, я… — Юнги почувствовал, как к лицу прилила краска, а в животе сладко потянуло — запах Намджуна тоже кружил голову, но… — Мне кажется, сейчас не лучшее время.

— М-м… — Намджун уткнулся носом в его шею, отрицая.

— Твой отец, — напомнил Юнги. — Не думаю, что ему это понравится.

— Ты прав, — вздохнул омега, поднимаясь на руках с таким трудом, словно на его плечах была немыслимая ноша. — Он бы ворвался в комнату и снёс тебе голову прежде, чем ты успел сказать что-нибудь.

Юнги нервно хохотнул, касаясь своей шеи.

— Останешься на ночь? — спросил Намджун. — Я могу приготовить для тебя комнату.

— Я думал, мы не в таких отношениях, — ухмыльнулся Юнги.

— Разумеется, — хитро улыбнулся Намджун. — Но теперь ты открыто в моём отчем доме.

— У тебя будут проблемы?

— Возможно, — Намджун положил голову ему на грудь и закрыл глаза. — Но я не против.

— Я думал, в Когурё не преследуются добрачные связи, — Юнги заплёл пальцы в его волосы.

— Это правда так. И множество чиновников имеют романы не только со слугами, но и с людьми вне дворца, но это редко перерастает во что-то серьёзное, — омега приподнялся на локтях, устроившись наполовину на циновках, наполовину на Юнги. Альфа заметил, как Намджун старался прижаться к нему, и обвил рукой его талию, потому что в этом их желания совпадали: после вынужденной разлуки, хоть и всего в несколько дней, хотелось прилипнуть друг к другу.

— Мой отец просто считает, что никто из окружающих недостаточно хорош для его сына, — улыбнулся Намджун. — С одной стороны, я должен быть прекрасным омегой, как мой кузен, и очаровывать одним взмахом ресниц, а я не такой и не сякой — но с другой стороны он меня любит, своей странной любовью, считает, что всегда и во всём будем знать, что для меня лучше. Да, он сейчас надулся, как ребёнок, и пытается обвинить меня в том, что я разрушил его «гениальный» план, и даже не понимает, что его жизнь чудом спасена. Но он никогда не делал этого из-за ненависти к Чонгуку, он, как и любой старик, думает, что все вокруг слишком молодые и глупые. Напротив, он считал, что только император достоин такого, как я, даже если я всего лишь непутёвый и неуклюжий сын в его глазах. Возможно, если бы мы с Чонгуком любили друг друга, было бы проще. Но мы не любим, а самое главное, не хотим быть пешками в их руках. Я хочу тебя, и я выбрал тебя, даже если пока что мы не сможем пожениться, никто мне не помешает тебя оседлать, — с этими словами Намджун куснул Юнги за плечо, заставляя рассмеяться.

— Такая речь, и только для того, чтобы соблазнить меня, — шепнул Юнги.

— Ты так красиво улыбаешься и так мило смеёшься, — Намджун подпер щеку ладонью. — Не могу устоять, все мысли текут не туда… Хочу, чтобы ты был со мною нежен. Будет всё как у тебя на родине, я ведь пока ещё нетронутый.

— Рассуждаешь, как опытный любовник, — заметил Юнги, тиская его за пояс. — Невинные омеги из Пэкче не стали бы вслух проговаривать, как бы они хотели альфу в постели. Духу не хватит.

— Как печально. Я предвкушаю, — Намджун ущипнул Юнги за пояс. — Когда я вернусь во дворец, подгадаю день посвободнее и позову тебя в свои покои. Будем играть в чувственный падук, на раздевание.

— Нет, избавь меня от этого медленного и неловкого действия, — проворчал Юнги и притянул Намджуна к себе, чтобы поцеловать.

— Любимый, — проворковал омега в его губы, светясь всем своим обликом.

— Ты очень доволен тем, что соблазнил меня? — Юнги чмокнул его в уголок пухлых губ.

— Пока ещё не соблазнил, — Намджун навис над ним. — Но скоро соблазню. Да! Доволен и горд. Я же говорил, ты мне сразу понравился. Но ты мне не верил, говорил, что не хочешь быть моей игрушкой, что ты слуга, а я господин. Поэтому я рад. Что ты доверился мне.

— Ты настойчивый, убедительный, — Юнг взял его за руку и поцеловал его ладонь. — И очень красивый. Ты невероятно красив, Намджун.

Он коснулся щеки омеги, немного растерявшегося, и погладил большим пальцем по скуле, очерчивая мягкую кожу.

— Правда?..

Юнги кивнул.

— Что тебе больше всего во мне нравится? — Намджун спросил, склонив голову набок и потёршись щекой о ладонь.

— Трудно выбрать что-то одно.

— Ну ты постарайся, раз уж начал, мне же интересно, есть ли что-то в моей внешности примечательное, что заставляет альф обращать на меня внимание, — Намджун дёрнул себя за одну из косичек.

— Глаза твои мне нравятся. Драконьи, хитрые, хищные, но лучистые и ласковые, — сказал Юнги. — Твоё лицо формы бриллианта, — его палец прочертил сначала по высокой скуле, а потом по линии челюсти. — Формы твоего тела, сильные, гармоничные… твоя грудь просто роскошна. И твои бёдра. Твои пылкие пышные губы, — он снова привлёк омегу к себе, чтобы поцеловать упомянутый сладкий рот. Намджун прижал его к циновке, действия одновременно застенчиво и рьяно, польщённый похвалой его красоте. Воздух наполнился сладким ароматом влюблённых феромонов и звуком соприкосновения губ, вздохами и шорохом одежды.

— Мне так нравится приводить тебя в беспорядок, — прорычал Намджун, созерцая разметавшиеся чёрные волосы Юнги и раскрасневшиеся от поцелуев губы.

— Ещё одна черта, — альфа хрипло выдохнул: — Это твой голос, когда ты возбуждён.

Намджун шумно выпустил воздух.

— Чувствуешь, что твой омега тебя хочет? — он погладил Юнги по груди. — Придётся подождать. Я ужасно хочу целоваться, но если мы продолжим, то остановиться будет всё труднее. Пожалуй, пить я сегодня не буду, а не то наброшусь на тебя.

— Не думай, что для меня это так легко, — Юнги потёр лицо и приподнялся. — Последний разочек, мой омега, последний…

Он обвил шею Намджуна руками. Ну как можно было от него, сладко пахнущего, цветущего любовью, оторваться? Омега прижимался к нему, щекоча ресницами кожу, каждый раз, когда губы раскрывались, чтобы наивно захватить воздуха, чувства обострялись ещё немного, и они вдвоём углублялись ещё чуть больше. Намджун качнулся назад, чтобы полюбоваться проделанной работой, буквально на секунду, и снова прильнул, явно наслаждаясь процессом, даже если они оба были не самыми умелыми любовниками, но в эту секунду точно самыми пылкими, и их губы и руки идеально подходили друг другу для поцелуев и объятий. Юнги коснулся центра рта омеги, запечатлев поцелуй на приподнятом изгибе, и проговорил тихо:

— Это действительно прелестные губы, словно две дольки сладкого персика.

Намджун рассмеялся и поцеловал его ещё.

В следующий момент раздался грохот.

Какая-то неведомая сила приподняла альфу и оттащила его прочь — он даже не успел спохватиться, одурманенный нежностью момента единения.

— Остановись! — зарычал Намджун, и Юнги понял, что той неведомой силой был отец омеги, господин Ким, что вырвался из своих покоев, чтобы прервать их возмутительное уединение; и сейчас этот человек крепко сжимал его горло, прижав к полу.

— Это, значит, твой избранник?! Мало того, что ничтожный слуга, так ещё и иностранец! — кипя от негодования, прорычал господин Ким. — Только через мой труп ты с ним будешь! Либо я убью его сейчас, либо сам убей меня.

— Думаешь, не убью?! — заорал Намджун. — Что за спектакль! Отпусти его немедля!

Он кинулся разнимать их; Юнги с переменным успехом отдирал чужие руки от горла, но в глазах уже начало темнеть.

— Этот проходимец без роду и племени! Ты хоть подумал, что у тебя за дети будут, люди или лягушки бледномордые?! Что у тебя в голове, Намджун, что ты вечно всё портишь! Нет, чтобы слушать отца, всё по-своему надо сделать! Так и скажи, что ты ненавидишь свою семью, всё мне наперекор делаешь!

Намджун смог спихнуть мужчину с Юнги и загородить его собой, и тот поспешно принялся глотать воздух, откашливаясь от этой атаки.

— Никто тебя не ненавидит! Ты просто глупец! Тебя использовали, а ты до сих пор веришь предателям и преступникам больше, чем родному сыну!

— Что остаётся делать, если ты творишь глупости! Ты посмотри! Он не сможет заплатить за тебя выкуп, а на поединке, видимо, ты за него будешь драться? Он даже за себя постоять не может! Ни в жизни! — господин Ким взмахнул рукой, словно давая клятву: — Ни в жизни я такого зятя не приму! Никогда ты не получишь моего благословения! Я умру лучше, чем впущу его в свою семью! Умру, но сына за это рыбье брюхо не отдам! Никогда, слышишь?!

Намджун побледнел, поджав губы. Страшно было представить, как больно ему было слышать такое, когда только что он поделился с Юнги всеми своими тревогами.

Омега схватил свой кинжал.

— Раз так, — воинственно заявил он, чуть не плача, — считай, и сына у тебя больше нет.

Он схватил себя за волосы, взмахнул клинком, и половина мелких косичек посыпалась на пол, оставляя обрубки торчать в воздухе. Господин Ким вскрикнул.

Ещё взмах, и вторая половина косичек осталась на полу. Намджун швырнул кинжал в сторону, и он вонзился в красное дерево, оставшись торчать с угрожающим вибрирующим звуком, затихшим постепенно в тишине.

— Не ты один умеешь угрожать, — прошипел Намджун. — Я с тобой тоже пытался по-хорошему, но ты не слушаешь. Хватит. По-твоему больше не будет! Во-первых, теперь я стал канцлером, у клана Ким больше нет перевеса, а новые люди — мои. Власть в клане теперь тоже моя. Поэтому, если ты не хочешь, чтобы я отрёкся от семьи и обрёк главную ветвь на вымирание, тебе придётся меня послушать!

Юнги вытаращил глаза.

— Во-вторых, — Намджун усилил давление и взял альфу за руку. — Некоторое время назад я послал людей в архивы Пэкче, чтобы узнать о семейном древе Мин, потому что Юнги мне сказал кое-что интересное. Он прямой потомок прежней династии императора Пэкче, которой пришёл конец полтора века назад. Но, — Намджун повернулся к альфе: — Мне это неважно. Мне неважно, кто он… может, тебе будет важно, отец, но мне всё равно. Всё равно.

Юнги был ошарашен. Это правда? Так отец говорил правду, и его род когда-то действительно был знатным?.. Или Намджун решил сказать это ради своего отца?..

С другой стороны Юнги понимал, что Намджун не был таким человеком который придумал бы ложь даже одобрения своего отца. Видя, что омега беспокоится, тревожно заглядывая в его лицо, Юнги сжал его руки в своих и проговорил:

— Я возьму тебя замуж. С благословением или без. Я стану тебя достойным. А вам лучше хорошо подумать, чего вы хотите в качестве выкупа, чтобы я начал прикидывать силы уже сейчас. Я добьюсь своего.

Некоторое время господин Ким молчал, а затем только громко фыркнул и стремительно вышел из покоев.

Намджун прижал к себе Юнги.

— Боже, я думал, он тебя убьёт… Наверное, кто-то сообщил ему, что ты тут. Прости меня…

Юнги тихонько вздохнул и усадил его на циновку, а затем принялся подбирать срезанные косы. Намджун скрыл лицо в ладонях.

— Боже, что я натворил… — пробормотал он.

— Эй, — Юнги сел напротив него. Как бы начать этот разговор… Намджун схватился за волосы. Пряди, долгое время бывшие стиснутыми в косы, расплетались, но оставались мелко вьющимися, да ещё и криво обрезанными с разной длиной…

— Давай я тебя подстригу, — мягко сказал Юнги. — Эй! Принесите горячей воды, масла и ножницы!..

Намджун явно был потерян и чуть не плакал. Хоть он сам вечно подвергался сравнениям со своим старшим братом и уже привык, что именно Сокджина считают красивым, его косички были единственным, что позволяло держать длинные волосы в узде и собирать их в причёски. Теперь этого всего не было. Были только распушившиеся на концах обрубки.

Юнги принялся приводить его в порядок. Хотя волосы долго были заплетены, по натуре своей они были прямыми, и горячая вода смогла придать им начальную форму. Юнги не раз стриг альф, поэтому особенных причёсок и не знал — лишь сделал примерно такую же стрижку, как и у себя самого. В короткой стрижке у омег не было ничего предосудительного, но ситуация, в которую они попали, была совершенно иной.

— Я ещё больше похож на альфу, — убито пробормотал Намджун, когда Юнги закончил. — То есть… прости… я не хотел сказать…

— Я знаю, — Юнги сел рядом. — Ты отрастишь, если хочешь. Но ты же не думаешь, что конкретно мне ты меньше нравишься, будучи с короткими волосами?

— Но тебе же нравились мои косы?..

— Это тоже нравится, — альфа с удовольствием зарылся пальцами в короткие пряди, ероша их. Намджун ойкнул.

— Это так… приятно, — признался он. Юнги взял его за руку.

— Спасибо, что защитил меня. Снова.

— Пока не защитил. Видел бы ты свою шею, — покачал головой омега.

— Ничего. Думаю, то, что он узнал о наших отношениях и решил всё-таки отложить мою смерть в долгий ящик, уже неплохой знак, — Юнги попытался немного развеять угрюмость: — Послушай, не то что бы я всерьёз обижался или злился на твоего отца. Мой отец был реальным уродом, уж поверь, я знаю, есть разница, и хотя господин Ким в пылу сказал много обидного, я уверен, что всё изменится к лучшему. Ну? Не грусти, крошечка. Ты самый красивый. И самый любимый. Просто твои мужчины никак не могут тебя поделить.

— Не надо меня делить, — вздохнул Намджун.

— Ты правда послал людей в Пэкче? — Юнги сменил тему. — Когда ты собирался мне сказать?

— Я хотел, — Намджун кивнул. — Наверное, я злоупотребил властью, но мне показалось, что это до сих пор тебя… утруждает. Я хотел узнать больше. На самом деле, в следующем месяце будет делегация в Пэкче. Я пока ещё плохо говорю на языке, поэтому хочу взять тебя с собой, как переводчика. И я узнал кое-что, что хотел тебе показать, поэтому… был такой план. Рассказать во время нашей поездки. Я ещё обдумывал это, потому что не знал, как ты отнесёшься, поедешь ли ты вообще, всё-таки это твоя жизнь и твоё прошлое, так что… я думал, как тебе это преподнести.

Выговорившись, омега стрельнул взглядом на своего суженого, словно боясь внезапного гнева, и отвёл глаза.

— Да уж, деятельный ты, — покачал головой Юнги. — Конечно, я поеду с тобой. Я бы не смог показать тебе места своего детства, благо высокородных омег в такие места не водят, но хотя бы присмотреть за тобой я могу.

— Я на самом деле хочу тебе показать кое-что, но позволь мне это сохранить в тайне до нашей поездки, тем более что детали ещё решаются, я всё-таки только стал канцлером, — Намджун взял его за руки.

— Как пожелаешь, — кивнул Юнги. С одной стороны, ему было любопытно, что такое разузнал Намджун, с другой стороны, он был полон скепсиса насчёт своего прошлого, с которым он уже давно попрощался. Так как он рассказал Намджуну о своём детстве, он не воспринял это как вторжение, но был весьма обескуражен таким внезапным интересом омеги к своей семьи. Что там может быть такое шокирующее, даже больше, чем принадлежность к императорскому роду?

— Ты не сердишься? — тихо спросил Намджун.

— Нет, нет. Нисколько, — Юнги обнял его и поцеловал в висок. — Всё хорошо. Я буду ждать нашей поездки с нетерпением.

Намджун обнял его в ответ и глубоко вдохнул его запах.