Хэ Сюань ни на мгновение не поверил, что каким-то чудом умудрился принять облик матери братьев Ши. Поэтому он посмотрел на Ши Уду недоверчиво и переспросил:

      — Ты уверен?

      Ши Уду энергично кивнул и, не стесняясь того, что одеяло сползло с голого плеча переполз поближе к нему.

      — Конечно! — уверенно заявил Ши Уду. — Мама всегда рядом, если я болею.

      Логично.

      Но все равно странно: неужели он не помнит лица родной матери?

      — Ты помнишь, как тебя зовут? — следуя внезапно нахлынувшему наитию, осторожно поинтересовался Хэ Сюань.

      Ши Уду забавно нахмурился. Он так сосредоточенно думал, что между прямыми росчерками его бровей залегла тоненькая складка. Вспомнить собственное имя ему явно не удавалось, однако Ши Уду никак не мог признаться в этом и лишь упрямо пыхтел.

      От этих безрезультатных размышлений его отвлекло появление хозяйки гостиницы вместе с лекарем. Последний, увидев безмятежно сидящего ребенка, которого, скорее всего, в мыслях своих уже похоронил, замер на пороге. Хозяйка же вошла и растерянно огляделась.

      — А где этот, черный? — спросила она с подозрением.

      Хэ Сюань и сейчас был в черном, сохраняя верность этому цвету, однако его нынешний невинный облик не шел ни в какое сравнение с прежним мрачным образом.

      — Он ушел, — равнодушно ответил Хэ Сюань. — Он только помог мне доставить сюда… моего сына.

      Ши Уду, которому уже надоело ломать голову над вопросом, ответа на который не знал, подполз еще ближе, под самый бок Хэ Сюаня, и вцепился в его ханьфу.

      — Ох, слава богам! — облегченно вздохнула хозяйка. — А то подозрительный он какой-то. Люди, конечно, разные бывают, но когда доктор Ли сказал, что он мальчонку лечить отказался, так сердце у меня не на месте было. Что за злой человек сперва украдет ребенка, а потом бросит умирать?

      Хэ Сюань неловко поерзал на месте, а потом зачем-то выдал историю про то, как на их обоз напали разбойники, и они с сыном вынуждены были идти пешком и ночевать в лесу. Когда им встретился незнакомец, предложивший свою помощь, малыш уже простыл, и бедной матери ничего не оставалось, кроме как согласиться. История была шита белыми нитками, но судя по тому, каким озабоченным стал взгляд хозяйки гостиницы, в нее поверили.

      — Разбойники? Рядом со столицей?! — разохалась хозяйка. — Безобразие какое! Куда смотрят чиновники?! А вы, госпожа, что же, теперь совсем без денег?

      Последнее ее явно беспокоило больше всего, в глазах мелькнул расчетливый прищур. Хэ Сюань почти не сомневался, что тревога за «бедного ребеночка» не помешает хозяйке выставить неплатежеспособных постояльцев вон, и уже открыл было рот, чтобы отбрехаться еще какой-нибудь байкой, как дверь снова распахнулась.

      «Не комната, а проходной двор какой-то!» — с досадой подумал Хэ Сюань и раздраженно взглянул на нового гостя.

      Тот был щупл, бледен и взъерошен, а из-под длинного невнятно-серого простого ханьфу то и дело выглядывали козлиные копытца. Иньской энергией от него так и фонило — к счастью, обычные люди того не заметили, только повели плечами, словно от порыва промозглого ветра.

      — От господина градоначальника! — объявило это чудо. — Для господина…

      — Для госпожи, — перебивая его, с нажимом произнес Черновод. Он хотел было встать, но Ши Уду так крепко вцепился в ткань его одежд, что оставалось либо скинуть верхнее одеяние с плеч, либо встать вместе с ребенком. И то, и другое выглядело бы глупо, поэтому Хэ Сюань остался сидеть, сохраняя максимально достойный вид.

      — А господин градоначальник сказал… — проблеял посыльный, выбранный явно за скорость, а не за острый ум и смекалку.

      — ...передать деньги госпоже Хэ, — вместо него сквозь зубы закончил Черновод, одновременно со своими словами выпуская в сторону недотепы тонкое щупальце своей ци.

      Тот содрогнулся всем телом: мощь непревзойденного угадывалась даже по такой малости. Посыльный склонился едва ли не до земли, а затем торопливо впихнул Хэ Сюаню увесистый мешочек, бормоча себе под нос: «Госпожа так госпожа. Мне-то какое дело? Градоначальник, вон, вообще с божеством спит… то есть вот как бы даже ни капельки и не спит! И ничего!»

      — Благодарю, — холодно заявил Хэ Сюань. — Передай господину градоначальнику мою благодарность.

      — Он, это… — замялся посыльный. — Просил… то есть велел — велел, да! — не отвлекать его больше от дел с бофу. Очень важные у них там дела, господин… госпожа Хэ!

      И с этими словами он бросился прочь. Хэ Сюань взвесил на ладони мешочек и удовлетворенно хмыкнул: свой покой Хуа Чэн оценивал достаточно высоко.

      — Госпожа, наверное, из влиятельной семьи, — льстиво проворковала хозяйка гостиницы. — Важные люди заботятся о ее благополучии!

      Хэ Сюань едва не выронил мешочек. Его что, приняли за чью-то родственницу или — ужас! — за чью-то младшую наложницу, от навязчивости которой глава семейства откупается деньгами?!

      Взгляд его невольно опустился на Ши Уду, который, почти забравшись ему на колени, снова сладко дрых. Если подобное впечатление и возникло, то только благодаря этой бессовестной роже!

      — Мы будем рады позаботиться о благородной госпоже и о маленьком господине, — тем временем продолжала медово заливаться разом подобревшая хозяйка. — В моей гостинице вам будет удобно и безопасно.

      — Я не могу больше оставаться в столице, — сухо отрезал Хэ Сюань. — Мне надо уехать.

      Хозяйка поквохтала немного, но, сама понимая, что силой гостей не удержишь, вскоре сдалась. Зато доселе молчавший лекарь посоветовал:

      — К морю езжайте. Маленькому господину будет полезен морской воздух: для легких хорошо.

      Хэ Сюань пожал плечами. К морю так к морю. Быть может, оно притянет и Ши Цинсюаня — тот всегда нежно любил стихию старшего брата.

      Лишь когда и хозяйка, и лекарь удалились, Хэ Сюань сообразил, что, назвав Ши Уду своим сыном, он не сможет оставить его в этой гостинице — такой поступок просто не поняли бы. Что ж, значит, придется повозиться с этим отродьем еще немного, а отдать кому-нибудь потом, уже в следующем городе.

      Для этого Ши Уду нужно было хотя бы одеть. В гостиницу Хэ Сюань принес его, завернув в полу своего верхнего одеяния, а сейчас на мальчишке красовалось лишь полусползшее одеяло. Однако Ши Уду не был младенцем, и ему требовалось нечто посерьезнее пеленок.

      Пришлось раскошелиться ему на одежду. А потом еще и помочь облачиться, ибо маленькие пальчики Ши Уду путались в завязках. Хэ Сюань не знал, то ли дети в таком возрасте и правда столь беспомощны, то ли Ши Уду избаловала беззаботная жизнь маленького господина из богатой семьи, но для поддержания образов матери и сына пришлось с ним повозиться.

      А закончив, Хэ Сюань осознал, почему Ши Уду, будучи Повелителем Вод, никогда не носил черные одеяния, хотя те вроде бы и были положены ему по статусу: черный цвет сделал бы его и без того стройную фигуру совсем уж тонкой и хрупкой. Сам Хэ Сюань тоже был худ — но эта худоба стала следствием долгого тюремного заключения и мучительного голода. Однако если бы не эти обстоятельства, сведшие Хэ Сюаня в могилу, он по стати своей мог бы выглядеть вполне мощным господином. Его плечи и грудная клетка были широки, кости — крепки, а черты лица, хоть и красивые, но выглядели скупо вытесанными. Братья Ши — тонкокостные, с узкими ступнями и лодыжками, лицами, словно бы выписанными тончайшей кистью, — на его фоне казались куда более хрупкими. Неудивительно, что Ши Цинсюаню в детстве и юности так просто было изображать из себя девочку. А Ши Уду, который вознесся, не достигнув и двадцати лет, мог поддерживать свою репутацию, только нацепив на лицо надменную маску и облачаясь в многослойные тяжелые одеяния, добавляющие его тонкой фигуре весомости. Хэ Сюань, не сводивший с братьев Ши глаз много лет, прекрасно знал, что ни в одном из храмов Повелителя Вод не имелось статуи, по-настоящему похожей на Ши Уду: верующим даже в голову не приходило, что могущественный Повелитель Вод, ведающий несметными богатствами, может быть хрупким юношей. Самая «молодая» статуя Ши Уду выглядела как минимум на десять лет старше него и как минимум в полтора раза полнее. Ши Цинсюаню в этом плане повезло больше — но вместо внешности он расплатился полом.

      Вот и сейчас, стоило Хэ Сюаню отстраниться и посмотреть на маленького Ши Уду в черном ханьфу, расшитом серебром, как ему стало слегка неловко. Болезнь вроде бы отступила, но детский румянец еще не вернулся на щеки, и белое лицо, оттеняемое черной тканью, казалось до прозрачности бледным. Ши Уду в своем новом облачении выглядел невообразимо хрупким, и Хэ Сюань отчаянно пожалел, что во все это ввязался.

      Теперь он точно не сможет бросить это чудовище где-нибудь без присмотра. Потому что Хэ Сюань уничтожал только своих врагов и никогда никому не причинял зло без надобности, особенно детям. Правда, оставался вопрос, что делать, если ребенок — и есть его враг, но от мыслей об этом у Хэ Сюаня лишь начинала болеть голова.

      Черновод не собирался перемещаться пешком, да еще и с ребенком на буксире. Тратиться на повозку он тоже не видел смысла. Заклятие сжатия тысячи ли, изобретенное им самим, никогда его не подводило, а Ши Уду, к счастью, был достаточно мал, чтобы во сне перенести его на руках. Ибо болтовни об «особых умениях любимой мамочки» Хэ Сюань не желал.

      Гостиницу в столице они покинули ранним утром. Ши Уду спал как сурок, да так сладко, что не проснулся, даже пока Хэ Сюань его одевал. Вообще это было удивительно: Повелитель Вод на памяти небожителей бы весьма деятельным божеством, не слишком-то склонным к потаканию желаниям тела. В его дворце чиновники усердно работали день и ночь, не покладая рук — и сам их господин не отставал от своих подчиненных. Если Ши Уду и позволял себе отдохнуть, то лишь изредка и в компании остальных Опухолей — а те тоже не слишком-то часто располагали свободным временем. В компании брата Ши Уду не отдыхал никогда: видимо, понимал, что это просто невозможно. С Ши Цинсюанем можно было развлекаться, весело проводить время, кутить, куролесить, получать все наслаждения жизни — но только не отдыхать.

      В любом случае, видеть, как Ши Уду буквально проваливается в сон и спит так, что его и фейерверком не разбудить, было непривычно и странно. Хэ Сюаню даже стало интересно: был ли Ши Уду от рождения таким соней или же наверстывал четыреста лет напряженной работы. Потом ему стало стыдно, что забивает себе голову такой ерундой. Потом вспомнил, что привык знать о братьях Ши решительно все, и потому нет причин стыдиться подобного интереса. Потом, вопреки всем своим размышлениям, все же разозлился на себя и более-менее успокоился, только перенесясь в один из приморских городков и глубоко вдохнув просоленный воздух.

      Предстояло найти, куда пристроить Ши Уду. Вариант «просто бросить его» уже отпал сам собой: не после того, как Хэ Сюань его вылечил и приодел. Вариант «оставить кому-нибудь, пока не отыщется Ши Цинсюань, а потом презентовать ему» по-прежнему выглядел привлекательно, однако осложнялся тем, что Хэ Сюань слабо представлял себе, как осуществить первую часть. Точнее — вообще не представлял. Ведь нельзя же подойти к незнакомому человеку и попросить: «Присмотрите за этим мелким отродьем пару месяцев… или, может быть, лет. А потом я его заберу… если сумею найти его братца». Даже в мыслях это звучало чрезвычайно глупо.

      Перенесения в новый город Ши Уду не заметил. Сам процесс он проспал, а когда проснулся, они с Черноводом уже сидели в небольшой чайной. Ши Уду с достоинством принял комплимент от умиленной его обманчиво очаровательным видом девушки, разносящей чай, и с обреченным видом начал ковырять врученный ему бесплатный пирожок. Это был уже не первый раз, когда его пытались подкормить, однако особым аппетитом Ши Уду не отличался. Не капризничал откровенно, но ел не слишком охотно и не очень много.

      Вообще, он оказался вполне беспроблемным ребенком. Хэ Сюань ожидал гораздо худшего. У взрослого Ши Уду характер был совершенно невыносимым, и Хэ Сюань был уверен, что и ребенком он был отвратительный. Но выяснилось — что не хуже большинства. Ши Уду был спокойным и не стремился привлекать к себе внимание. Ел мало и не требовал сладостей: казалось, он к любой еде относился с одинаковой неприязнью и ел понемногу с обреченностью, словно зная, что все равно заставят.

      Внезапно Хэ Сюаню пришло в голову, что, возможно, им стоит пожить где-нибудь немного. Людная столица для этого не подходила, но в маленьких городках жители обычно добродушнее. Если осесть ненадолго в каком-нибудь тихом местечке и продемонстрировать, что с Ши Уду не будет никаких проблем, то можно будет попросить присмотреть за ним… некоторое время. Нужно будет только сочинить предлог, благодаря которому «совершенно необходимо» отлучиться по делам. Хэ Сюань пожалел, что поторопился с женским обликом: мужчиной уходить было бы проще… Однако, с другой стороны, за мужчину Ши Уду наверняка не цеплялся бы столь доверчиво.

      Хэ Сюань тяжко вздохнул и посмотрел на свое личное проклятье с раздражением. Вечно от него одни проблемы!

      — Не волнуйтесь, госпожа, — приободрила его девушка-подавальщица, ошибочно истолковав тоску в его глазах. — Маленькие дети часто плохо едят! Вот увидите: ваш сын подрастет и будет с радостью уплетать за обе щеки!

      Черновод против воли представил себе, как они с подросшим Ши Уду сидят друг напротив друга и синхронно двигают челюстями — и, внутренне содрогнувшись, проклял свое богатое воображение.

      Заставив себя встряхнуться и выкинуть из головы жуткое видение, он напомнил себе, что план надо воплощать в жизнь и поинтересовался:

      — Да, спасибо! А скажите, пожалуйста, где в вашем городе можно было бы поселиться?

      — Так на въезде в город есть гостиница! — словоохотливо сообщила девушка. Впрочем, в столь ранний час посетителей в чайной было немного, и она, явно скучавшая, была не против поболтать. — Вы, наверное, проходили мимо нее, когда вошли в город?

      — Эм… Видимо, мы зашли с другой стороны, — извернулся с ответом Хэ Сюань. — Но, боюсь, гостиница — слишком людное и шумное место. Видите ли, мой сын недавно болел, и ему посоветовали морской воздух. Так что нам придется здесь задержаться, а постоянно меняющиеся люди будут его пугать.

      — И то верно! — покивала девушка, глядя на Ши Уду, продолжающего рассеянно копаться в пирожке, с сочувствием. — Значит, вы хотите купить здесь дом?

      Этот вариант Хэ Сюаню тоже не подходил.

      Во-первых, ему отчаянно было жаль денег. Хуа Чэн, конечно, не поскупился — но зачем их тратить на бесполезную покупку? А во-вторых, если у них будет свой дом, где они будут жить только вдвоем, то на кого же потом оставлять Ши Уду?

      — Боюсь, свой собственный дом мне не по карману, — вздохнул Хэ Сюань, напуская на себя скорбный вид. — Понимаете ли, мой… муж пропал некоторое время назад, а наш дом… разрушен. Возможно, однажды нам с сыном снова придется сняться с места.

      Девушка задумалась на некоторое время, а потом вдруг просияла.

      — Знаю! — заявила она радостно. — Попробуйте попроситься на постой к старой Люй!

      Как выяснилось, много лет назад в городе была другая гостиница. Она стояла на приморском тракте и когда-то приносила своим хозяевам хороший доход. Однако около сорока лет назад разразился жуткий шторм. Волны с такой силой накатывались на берег, что вызвали оползни. Целые куски тракта обрушились в море, а оставшаяся на суше дорога сильно пострадала. Со временем власти проложили новый путь, один из горожан подсуетился и открыл другую гостиницу на въезде в город, а та, прежняя, захирела и обнищала.

      — Муж старой Люй не выдержал потери дела своей семьи и вскоре скончался, — поведала девушка печально. — А два ее сына попытались рыбачить — но потонули. Их же готовили к торговому делу, а к лодкам они были не слишком привычны, да и моря не знали. Так старая Люй и живет уже много лет одна. Дом ее вроде как до сих пор гостиница, только городок у нас небольшой, и приезжим хватает той, что у городских ворот. Ну а вам старая Люй, быть может, и обрадуется. Она кое-как перебивается по мелочи, но совсем уже одряхлела. Ей даже небольшая плата за постой будет в радость.

      Это было уже кое-что, оживился Хэ Сюань. Старые люди обычно любят детей, и идея оставить Ши Уду на чье-либо попечение потихоньку начала становиться реальной. Он подробно расспросил, где именно находится эта «бывшая гостиница» и с непривычной для себя щедростью расплатился с девушкой-подавальщицей.

      А та, мечтательно прикрыв глаза, вдруг добавила:

      — А по поводу того шторма старики говорили, что это Повелитель Вод рассердился на Повелителя Земли и обрушил на него свой гнев. Вроде как Повелитель Земли стал засматриваться на Повелительницу Ветров, супругу Повелителя Вод, и тот не снес подобного оскорбления. Показал свою силу и не отдал любимую жену противнику.

      Хэ Сюань с силой прикусил изнутри щеку, одновременно стараясь сохранить вежливую заинтересованность на лице. Однако девушка была вся в своих фантазиях.

      — Впрочем, что-то ни о Повелителе Вод, ни о Повелительнице Ветров больше нет ни слуху, ни духу, — вздохнула она. — Вот уже третий год как они не отвечают на молитвы. Неужели Повелитель Земли все же добился своего? Неужели он похитил сердце Повелительницы Ветров и они бежали с Небес от гнева Небесного Императора? А Повелитель Вод теперь так тоскует, что больше не желает заниматься делами…

      Хэ Сюань нащупал уже изрядно потрепанный Ши Уду пирожок и запихнул его себе в рот. Он и не представлял, какие байки сложили смертные о внезапно умолкших богах, но сейчас опасался ляпнуть что-нибудь лишнее.

      К счастью, в чайную вошли новые посетители, и девушка, встрепенувшись, убежала к ним.

      Хэ Сюань же моментально заглотил пирожок и строго посмотрел на Ши Уду.

      — Ну и с какой стати ты тут так разбушевался? — поинтересовался он без особой надежды на ответ.

      Ши Уду подумал совсем немного, а потом с непоколебимой уверенностью заявил:

      — Я хороший!

      Хэ Сюань ему, разумеется, не поверил.