Богатые надменные ублюдки — самый ненавистный типаж Гэвина Рида. Такие люди считали себя королями мира, безнаказанными и неприкосновенными, ведь когда у тебя много денег, ты можешь почти всё; когда денег не просто много, а дохренища, то можешь всё. Откупиться от полицейского, умаслить вышестоящие чины, дать огромную взятку, чтобы получить в пользование удачный участок земли, купить голоса за бесценок или расселить целый дом под девизом улучшения жилищных условий. И, конечно же, прикрыть жопы дорогим сынкам. Не могут же малолетки, жрущие с золотой ложки всю свою жизнь, отдуваться на общественных работах, оттирать стены и заборы или собирать мусор. Засрать всё каракулями — пожалуйста, а вот прибрать за собой, так ни в жизнь. Этот Ричард Фёрст ещё и сидел с таким довольным видом, падла, будто в лотерею выиграл или медаль получил — «лучший кобель породы» или что-то в таком духе.
— Почему вы согласились отпустить их? — Хотел бы ворваться с ноги в кабинет капитана и устроить скандал, но ко вторнику (в понедельник кэп уезжал на какой-то тренинг) злость на начальство поутихла, и Рид выловил Джеффри в коридоре.
— Разве Хэнк не сказал? Их отец спонсирует участок, благодаря ему мы ездим на новых автомобилях, а не на ржавых вёдрах, сидим за компьютерами последних моделей, а не клепаем отчёты от руки.
— Вы преувеличиваете. — Конечно, Гэвин не знал объём бюджета, что выделяло государство, но кэп тут палку перегнул.
— Немного, но суть в том, что Уолтер Фёрст уже сделал большой вклад в полицию города в целом и в Центральное отделение в частности, и продолжает нас спонсировать. А он не из тех людей, что любят разбрасываться деньгами направо и налево. Тем более, что ты так взъелся, Рид, они не убийцы или грабители, простые художники.
— Вандалы с несанкционированными граффити.
— Таких в городе сотни, только ленивый не писал на стенах про хуи, пёзды, кого и где трахал и как часто даёт соседка Стейси. Фёрсты хоть рисуют красиво, ты же видел.
— Не вглядывался, — буркнул Рид, — я свою работу делал, а не на экскурсию по городским граффити ходил.
— Вот и делай дальше свою работу, в которую подчинение начальству тоже, кстати, входит. Меня не отвлекай, и без тебя дел по горло. — Фаулер обошёл стороной и нырнул в конференц-зал.
— Да, сэр, понял, — выплюнул Гэвин, выкинул стаканчик с остывшим кофе в ближайшее ведро и пошёл к машине.
Пришло время заступать на смену: унылую, скучную смену, ведь надеяться, что сегодня выпадут драйвовые вызовы, не приходилось. Диспетчеров оповестили, что 727L30 сегодня один, без напарника, ведь Хэнка вызвали по делу об убийстве (хоть у кого-то будни не скучные), а проспонсировать каждому патрульному напарника Уолтер Фёрст, видимо, позабыл.
— Спасибо, что хоть на смену выпустили, а то «мало опыта, он не готов», — передразнил Гэвин одного из детективов. — Конечно, у тебя, жирный мудак, опыта больше, на пузо твоё глянешь, так стереотипы о пончиках сразу кажутся правдивыми. Хотя если ты Герцога косплеить решил, то отличное попадание в образ.
Слава полицейским богам, Фаулер не послушал причитаний Бена «Огромное брюхо» Коллинза и выпустил на улицы набираться опыта. И с районом сегодня повезло, Гэвин оказался среди счастливчиков, которым выпал Корктаун, выехал из участка — считай, уже в своей зоне. Катайся по улицам, штрафуй нарушителей («Нехрен было проезжать на красный»); разбирайся с шумными соседями («Муж не причём, вы просто упали с лестницы носом в перила? Хорошо, мэм, я понял, позвоните, пожалуйста, в 911, если решите сказать правду»); переводи бабушек через дорогу («Ну что вы, миссис Финч, мне совсем не сложно помочь вам при работающем светофоре. Нет-нет, вы совсем не отвлекаете меня от работы. На чай задержаться не могу, послушаю истории про ваших семнадцать кошек в другой раз»).
— Как же заебало, — выдохнул Рид, когда сел в машину и дал по газам, чтобы убраться подальше от болтливой бабки. Они общались минут пять-семь, а у Гэвина возникло ощущение, что он знает её почти всю жизнь: и что она любит есть, и сколько неблагодарных детей родила, и как давно похоронила изменника-мужа, и про шлюховатых студенток через стенку, и про рокера-наркомана сразу напротив. И, конечно же, про кошек, про семнадцать, мать их, кошек, которых безумная бабка натаскала с улиц в однокомнатную квартиру.
— Не удивительно, что от неё мочой несёт за милю, форму бы теперь отстирать. — Гэвин принюхался к рукаву куртки, к которому миссис Финч приклеилась похлеще жвачки — еле оторвал — и поморщился от зловония. — После смены нужно будет хорошо помыться, потом только брать Мэдди в руки, а то ещё облюется от кошачьей вони.
Пару часов Гэвин без приключений патрулировал район. Вызовов не было, нарушителей на улицах тоже не попадалось, и Рид с выражением скуки на лице колесил с одной улицы на другую, пока не услышал грохот мусорных баков в одном из проулков и взрыв детского хохота. Он бы проехал мимо, но шестое чувство и неприятные интонации вынудили остановиться. Заглушив двигатель, Гэвин двинулся в сторону шума.
— Смотри, смотри, он застрял. — И новая порция издевательского смеха. — Глянь, выбраться не может.
— Такой жалкий, возится, как червяк. Эй, шевелись! — Снова грохот крышки бака, когда пухлый пацан лет десяти ударил по ней палкой.
— Какого хрена вы тут устроили?! — Гэвин старался сдерживаться, дети всё-таки, но… — Вы чё творите, пиздючьё, а ну пошли вон отсюда, пока я ваших предков не вызвал!
— Катись ты, тупой коп! — донеслось в ответ, а потом малышня разбежалась в стороны, позволяя Риду приблизиться к маленькому дрожащему от страха и холода комочку.
— Вот же уроды, — выплюнул с ненавистью и начал развязывать проволоку на худых грязных лапках. — Тише, мелкий, не пищи, сейчас помогу.
Осторожно, насколько мог, Гэвин распутывал тонкие металлические изгибы, пока боевой комок некогда рыжей, а сейчас грязно-серой, шерсти шипел и царапался.
— Да спокойно, блин! — Увернулся от острых коготков, которые метили в щёку, зажал котёнка под мышкой и свободной рукой вытащил дикую мордочку из банки, куда запихнули его малолетние садисты.
Получив свободу, рыжее грязное нечто с ярко-зелёными глазами отпрыгнуло в сторону и угрожающе зашипело.
— Не бойся, кошак, я прогнал этих придурков. — Гэвин коротко хмыкнул, погладил котёнка по холодному поцарапанному носу и едва успел одёрнуть руку от нового когтистого выпада. — Драчун такой, а защитить себя не сумел.
Грустно усмехнувшись, Рид поднялся с корточек. Котенок перестал трястись и шипеть, и внимательным взглядом следил за каждым движением.
— Мелкий, слабый, жалкий, — прошептал, смотря в блестящие кошачьи глаза.
«Совсем, как я когда-то», — осталось недосказанностью висеть в воздухе.
— Подрастёшь и научишься отбиваться от них. — Наклонился, потрепал напоследок грязную рыжую макушку и пошёл к патрульной машине.
Как только сел в тёплый салон, до ушей донеслось протяжное «мяу», и Гэвин посмотрел вниз, где у открытой двери сел спасённый котёнок.
— Э, нет, дружок, тебе со мной нельзя, ты же будешь мешать работать. Иди к своей маме, братьям или с кем ты скачешь по помойкам. — Отмахнувшись от животного, Гэвин потянулся закрыть дверь, но кот оказался проворнее и в два прыжка оказался на пассажирском сиденье.
— А ну кыш! — Схватил за загривок и собрался высадить на улицу, но котёнок зашипел, вцепился острыми когтями в рукав формы и наотрез отказался уходить.
— Вот подстава-то, — буркнул Рид, когда спустя несколько минут бестолковой борьбы посадил котёнка обратно на пассажирское. — Дружок, у меня змея живёт, понимаешь, мне кошка не нужна. И хозяин квартиры будет против, я на Мэдди его еле уговорил, а тут ты — мелкий, грязный, вонючий и шумный.
— Мяу, — ответил кот, отвернулся и начал вылизывать грязную шерсть.
— Приехали, блядь, — буркнул под нос Рид и открыл навигатор. — Сдам тебя в ближайший приют, пусть тебе там хозяина ищут.
Приют оказался не таким уж ближайшим, находился он на границе Вудбриджа и севера Корктауна, и Гэвин, булькнув что-то нецензурное, поехал к нужному адресу.
— Если мне сделают выговор за то, что сошёл с маршрута патрулирования, виноват будешь ты. — Он ткнул в котёнка пальцем, как в нерадивого ученика, но тот лишь сонно моргнул, свернулся калачиком и уснул, пригревшись под тёплым обдувом печки.
— Отлично, давай, игнорируй меня, рыжая жопа, — начал возмущаться Рид, но его прервало шипение рации.
— Всем свободным патрулям, западная Уоррен-авеню, стрельба в средней школе Дугласа. Повторяю, западная Уоррен-авеню, стрельба в средней школе.
— Твою мать! Диспетчер, это 727L30, выезжаю на место, — ответил офицер Рид, включил проблесковые маячки и дал по газам. — Придётся повременить с поиском дома, дружочек.
Под аккомпанемент переговоров диспетчера и других патрульных, принявших вызов, Гэвин добрался до нужного адреса. У ворот школы уже поджидали три полицейских автомобиля и один знакомый гражданский.
— Лейтенант Андерсон, кого-то убили? — Гэвин протиснулся между коллегами из других участков к своему временному наставнику.
— Слава богам, нет, — ответил Хэнк, оторвав взгляд от планшета. — Ложная тревога. Какой-то ученик припёр в школу реплику «Глок-17» и взорвал несколько бомбочек, это увидел местный уборщик и позвонил в 911. А ты вообще что здесь делаешь, Рид? Твой маршрут и близко к Вудбриджу не проходит.
Тяжёлый взгляд из-под нахмуренных бровей, сложенные на груди руки, и Гэвин ощутил себя школьником, которого решил отчитать учитель, таким же маленьким, беззащитным и бесполезным.
— Я был свободен, ехать недалеко, а тут школа всё-таки.
— Понятно, надоело штрафы за неправильную парковку выписывать, на стрельбу повёлся, — перебил Хэнк и по-доброму улыбнулся. — Дальше местные сами разберутся, пообедай и возвращайся на свой маршрут, офицер.
— Да, сэр! — Отсалютовав двумя пальцами, Гэвин развернулся к машине. Адреналин и волнение после новости о стрельбе утихли, и Рид, немного раздосадованный, но спокойный поехал в сторону Трамбулл-авеню, где находилась пиццерия с неплохим рейтингом.
— Заодно и тебя мяском покормлю, грязнуля. — Ласково потрепав кошака между ушей, Гэвин сосредоточился на дороге.
Пиццерия находилась в отдельном одноэтажном здании с вырвиглазным фасадом: алые доски домика кричали на тебя с улицы, невозможно было не обратить внимание, чёрная дверь приветствовала звоном допотопного колокольчика, а за ней начинался отдельный чёрно-красный мир. Радовало, что хотя бы верхняя половина стен была выкрашена в белый, иначе у посетителей глаза грозили вытечь раньше, чем будет готов заказ. Но даже здесь дизайнеры извратились и разукрасили одну из стен какой-то дичью. Рисунок был тошнотворным, начиная от цвета (розовый, оранжевый и, конечно же, красный — куда же без красного?), заканчивая содержанием. Как выпадающие из головы многоглазого жирафа-мутанта мозги, частокол зубов у одноглазой свиньи и торчащие внутренности других животных, которых не получалось опознать, должны были способствовать аппетиту, Рид понять не мог.
— Ладно, малой, сиди тихо, сейчас закажу нам поесть, — шепнул коту, которого спрятал под курткой, и подошёл к стойке.
— Интересный дизайн у вас. — Гэвин кивнул в стороны стены и начал изучать меню.
— Гостям очень нравится, — улыбнулся патлатый парень в форменной одежде.
— Я думал, что в общепите должна нравиться еда, а не стены, — подстегнул Гэвин и ткнул в меню раньше, чем сотрудник успел что-то сказать. — Мне салат месяца, маленькую пиццу с мясом, колу безо льда и стакан воды без газа. Воду дайте сразу.
Расплатившись за заказ, Гэвин занял маленький столик на двоих в углу, немного расстегнул куртку, откуда сразу показалась перебитая кошачья мордочка.
— Сиди тихо, а то нас выгонят, — шикнул Рид на кота. — Кроме пиццы у них ничего нет, но я тебе мяса из начинки достану, не переживай. Попей пока.
Напоив котёнка, Гэвин выдернул салфетку, — красную, как и фасад пиццерии, — скрутил подобие цветка, распушил кончик и начал водить по краю стола, отвлекая пушистый комок игрой. Тот сначала не понимал, что от него хотят, и тихонько наблюдал за скольжением салфетки, но спустя минуту настойчивых попыток удалось привлечь внимание котёнка. Из-под воротника высунулась маленькая мягкая лапка и неуверенно попыталась поймать добычу.
Пятнадцать минут, требуемых для приготовления заказа, Рид развлекал пушистое недоразумение, но шаги за спиной, которые приближались к его столику, вынудили отвлечься и спрятать кота обратно под куртку.
— Ваш заказ, офицер, простите, что так долго. — На столик опустился поднос с ароматно пахнущей пиццей, от которой шёл пар, небольшой порцией салата и двумя стаканами: один с колой и второй с омерзительного розового цвета молочным коктейлем с огромной шапкой из взбитых сливок и шоколадной посыпкой. Углеводная бомба и убийца диабетиков, а не напиток.
— Я не заказывал, — начал Гэвин, повернулся к парню и замер, так и не договорив.
— Не волнуйтесь, офицер Рид, это мой. — Наглая усмешка превратила губы в две алых нитки, взгляд голубых холодом пробрался под куртку и форменную рубашку, морозным обещанием коснулся кожи, и Гэвин повёл плечами, прогоняя наваждение.
— Ты! — прошипел не хуже своей змеи.
— Не ожидал вас здесь увидеть, офицер Рид, какими судьбами? — Раздражающий богатенький мудак Ричард Фёрст вальяжно опустился на свободный стул.
Он выглядел так, будто пять минут назад вышел из дорогущего бутика, такого, где стоимость одежды продавца равнялась годовой зарплате патрульного. Аккуратная укладка, из которой на лоб небрежно выпадала одинокая прядка; дорогое даже с виду песочного цвета пальто — кашемировое или что-то подобное, не иначе — полностью расстёгнутое; тёмно-синяя рубашка навыпуск и голубые брюки с потёртостями — дизайнерскими потёртостями, естественно, а не от старости, как у Гэвина; высокие блестящие ботинки с узнаваемой полоской Armani. Дешёвый молочный коктейль выбивался из общей картины, смотрелся чужеродной деталью в тонких длинных пальцах с аккуратным маникюром.
— Какого хера ты тут забыл, Фёрст? — От вида нахальной рожи даже есть перехотелось.
— Учусь неподалёку в университете Уэйна, может, слышали? — Пацан кивнул куда-то за спину, медленно облизал губы, обхватил ими трубочку и втянул щёки. Слишком пошло для простого распития коктейля, слишком провокационно, вычурно и безвкусно.
Конечно, Рид не мог не повестись.
— И чему учат, отсосу?
— Экономике и бухучёту, офицер, сосать я уже умею. Показать? — Ни капли не покраснел и не смутился, падла, выдал, будто говорил о погоде.
— Мерзость какая. — Скривившись, Гэвин отодвинул от себя тарелку с недоеденным салатом.
— Невкусно? — В голосе послышалось подобие заботы.
— Я не про салат, а про твои умения. — Сделав глоток колы, Рид едва не подавился под пристальным взглядом незваного гостя.
— Да бросьте, офицер, неужели ваши девушки никогда вам не сосали?
— Девушки, блядь, не парни! — рыкнул в ответ, начиная закипать.
— Вы гомофоб? — Ассиметричные пушистые брови вопросительно изогнулись, и Ричард отставил полупустой стакан с коктейлем в сторону. — Слышал, гомофобия — это признак латентности.
— Я не латентный, Фёрст, и не гомофоб. Мне плевать, с кем ты спишь, в какой позе и в какую дырку долбишься, только вот не нужно афишировать свои предпочтения, — ответил и покосился на ароматные кусочки пиццы. Желудок свело болезненным спазмом от вида золотистого пышного теста, поплывшего сыра и обилия начинки.
— Почему бы и нет? Я люблю девушек, люблю и парней, не вижу смысла скрывать.
— Я тоже люблю девушек, люблю, когда мне сосут и сам не против нырнуть между ног, только я не кричу об этом на каждом, блядь, шагу!
— Именно сейчас кричите, — сказал с таким довольным видом, будто специально добивался срыва.
Обернувшись через плечо, Рид поймал на себе несколько осуждающих взглядов и один заинтересованный, от девушки за ближайшим столиком.
— Чёрт. — Гэвин мешком плюхнулся обратно на стул.
— Ловите момент, офицер, кажется, вон та блондинка не против, чтобы вы нырнули между её длинных ножек. — В голосе Фёрста послышались стальные ноты.
— Ой, иди на хуй, малой.
— Лучше вы. — Тут же отозвался Ричард. — На мой.
— Хватит! — Терпение Гэвина окончательно дало сбой. — Как же ты меня бесишь, Фёрст. Озабоченный малолетний гондон, который только и может, что гордиться своим умением трахаться. Тоже мне, достижение века, симпатичная мордашка из-за удачного смешения ДНК и деньги, что достались от предков, которые умом и потом выстроили бизнес. Только забери у тебя бабки папочки, и куда денутся все твои давалки, а, Фёрст? На что будешь покупать брендовые шмотки и кататься на премиальной тачке? Без фамилии своего отца ты не стоишь ничего, Дик, просто один из сотен тысяч одинаковых лиц вокруг. Затеряешься в толпе, и никто про тебя не вспомнит.
Выражение растерянности на смазливом лице, детская обида напополам со злостью в ярких глазах и поджатые в нервозности губы — вот и треснула маска самовлюблённого говнюка, что носил Ричард Фёрст. Не впервые Гэвин пробивал подобную броню, насмотрелся на таких ублюдков что в школе, что в Академии. Сильные и языкастые, пока не ткнешь лицом в их собственную никчёмность, а надави посильнее, и все детские обиды и комплексы полезут наружу, как гной из лопнувшего прыща.
— Но я дам тебе маленький шанс доказать, что ты чего-то стоишь сам по себе. — Вжикнула молния куртки, и Гэвин достал из тёплого плена рыжее чудо. — Вряд ли тебе под силу найти ему дом, но в ближайший приют ты его отвезти в состоянии. И покорми его, Фёрст, пусть из нас двоих хоть он уйдёт из пиццерии сытым.
Всучив шокированному Ричарду котёнка, разъярённый Гэвин выскочил на улицу и запрыгнул в машину. Взвизгнули шины, когда он чересчур сильно вжал газ, выехал на дорогу и умчался в сторону своего района патрулирования.
— Он отвезёт. — Уже через две минуты Рид пожалел о своём импульсивном поступке и едва удержался, чтобы не вернуться за котёнком. Оставалось только успокаивать себя под голодное урчание желудка. — Из принципа, из вредности или желания доказать что-то не мне, а самому себе. Фёрст отвезёт его.
Беспокойство за пушистую мелочь и тяжёлые мысли не давали покоя до конца смены. Лишь вечером, по приезде в участок, Гэвин нашёл на столе в комнате отдыха коробку из «Pie Sci Pizza» со своим именем и сложенным вдвое листком с посланием, написанным кривым неразборчивым почерком. Короткое «котёнок в надёжных руках» не оставляло сомнений, кому принадлежал этот почерк.
— Возможно, ты не такой уж гондон, Фёрст, — прошептал Гэвин с довольной улыбкой на обветренных губах и отправил листок в мусорку.
На душе стало спокойнее, волнение за котёнка и раздражение, фоном преследовавшие весь день, отступили, и даже нарисованное маленькое сердечко в конце записки не испортило настроения.