Ричард сидел на тёплом полу в лоджии и через панорамное стекло смотрел на огни ночного Детройта. Внизу простирался Западный Гранд-бульвар, по которому сновали крохотные точки машин, горели светлячки фонарей, а через дорогу в стороне светился голубой контур офисной высотки. Шум улиц не долетал до лоджии, сквозь щель приоткрытого окна со свистом прорывался только ветер, но мягкий плотный плед защищал от вечерней прохлады. Пахло свежестью прошедшего пару часов назад ливня.
Между длинными пальцами одной руки танцевала электронная сигарета, к которой за последние полчаса Фёрст ни разу не притронулся. Пальцами другой он лениво гладил пушистый живот Гвен и изредка морщился, когда кошка цепляла кожу острыми коготками. Движения, реакции автоматические, бессознательные, не отвлекающие от потока мыслей.
Ричард думал. Думал о том, как сильно встрял со своей влюблённостью, попался на крючок грубого, немного дикого обаяния, харизмы и искренности на грани хамства.
— Так странно… — Затяжка с ароматом карамели отправилась в воздух, но сладость не помогала перебить послевкусие растерянности.
Гэвин Рид был полной противоположностью любому из бывших партнёров Ричарда. Он не стелился, не заигрывал, не строил из себя оскорблённую невинность, чтобы лишний раз набить цену и высосать побольше внимания и денег. Наоборот, он игнорировал, отказывался от подарков — отдавал их коллегам, прохожим, выкидывал в мусор — и с каждым разом смотрел с большим презрением, словно воспринимал подарки как личное оскорбление.
К такому поведению Ричард Фёрст не привык.
Попытка за попыткой, провал за провалом, и снова возвращение к начальной точке, старт с нуля на оси координат, а то и с минуса. Какой-то нескончаемый бег по кругу, бестолковый и безрезультатный, игра в догонялки, где Гэвин в обход правил мчит на спорткаре, а Ричи из последних сил бежит следом, глотая пыль. Или как кошки-мышки, только со сменой ролей, ведь мышка гуляет на свободе и не пытается прорваться к запертой в кольце рук кошке.
— Только кто из нас ещё мышка? — шёпотом и с грустной улыбкой на губах, потому что сил злиться на поведение Гэвина уже не осталось. — Он ведь не подозревает, что поймал меня, наверняка до сих пор думает, что я просто играюсь. Несколько месяцев игры, как тебе такое, Гвен? Вот стал бы я за ним бегать просто для забавы, других будто нет.
Тяжёлый вздох и новая затяжка.
— Как же с офицером Ридом сложно. За два месяца я перебрал весь стандартный арсенал сюрпризов, ни один не сработал, — продолжил Фёрст, не отрываясь от почёсывания мягкого кошачьего бока.
— Мяу, — раздалось в ответ, а потом Гвен недовольно зашипела, до крови прикусила палец и убежала в комнату.
— Вот ведь маленькая стерва, — беззлобно процедил Ричард и перевёл взгляд на два неглубоких следа от клыков. Алые капли скапливались в углублениях, стекали по пальцу и падали на пол. — Змеюка, а не кошка, — усмехнулся и замер от внезапного озарения.
Змея.
У Гэвина Рида была змея, о существовании которой Ричард напрочь забыл. Не походы в кино, рестораны или на концерты, не цветы, часы и украшения нужно было дарить офицеру Риду — это всё слишком затёрто.
— Попсово, вы ведь так сказали лейтенанту? — хмыкнул под нос и быстрым движением пальцев вытащил из кармана джинсов телефон. Несколько нажатий на экран, и Ричард оформил заказ на сайте зоомагазина.
— От такого подарка вы точно не сможете отказаться. — Поднявшись, Фёрст бросил короткий взгляд на часы и вернулся в комнату. Достав из шкафа чёрные спортивки и тёплую толстовку в цвет, Ричард быстро переоделся, поправил растрепавшиеся волосы и оценивающим взглядом осмотрел себя в зеркале.
— Сойдет.
Уже в коридоре Фёрст столкнулся с братом, который тоже оделся во всё чёрное.
— Готов?
— Как видишь, — ответил Коннор и первым двинулся к выходу. — Что б ты знал, Маркус и Сёма уже на месте, Джош едет, а мы снова опоздаем. Не мог быстрее собираться?
— Не нуди, Кон, не опоздаем. Мы договорились встретиться в десять, не наша проблема, что остальные выехали раньше.
— Все хотят закончить быстрее, ради тебя, между прочим, — с укором в голосе ответил Коннор. — Чем дольше тянем, тем выше шансы, что нас поймают до того, как закончим рисовать твоего офицера.
«Если бы моего», — невесело подумал Ричард, а вслух сказал:
— Не поймают. — Фёрст открыл дверь и пропустил брата вперёд. — Я давно выбрал это место, думал нарисовать там мурал. В том районе редко появляются патрули, мы успеем закончить. — Замерев у дверей такси, Ричи посмотрел в глаза брату. — Мы должны успеть, Коннор.
— Боишься, что Рид пошлёт тебя раньше, чем ты успеешь его поразить. — Брат отпустил короткий смешок и сел на заднее сиденье.
— Кон, ты столько раз на хую не скакал, сколько меня офицер Рид на него посылал, этим меня не напугать. — Имитация кожи на сиденье скрипнула, когда Ричард опустился рядом с братом.
— Так сходи, может, он только этого и ждёт, — пожал плечами Коннор.
— Если бы всё было так просто…
— То ты бы согласился лечь под него? — Старший сверлил взглядом в ожидании ответа.
Ричард открыл рот, но «нет» застряло где-то глубоко в горле, придавленное сомнениями. Если хоть на минуту предположить, что отказ от активной позиции мог бы помочь расположить офицера Рида к себе; хоть на долю секунды представить, что смена ролей как-то повлияла бы на ответ, то идея отдаться не казалась такой уж безумной.
Всего один раз Ричи решился на подобное, раздвинул ноги перед партнёром, с которым был вместе рекордные четыре месяца. И пожалел об этом уже через день, когда ублюдок растрепал на весь универ, что смог разложить недоступного Ричарда Фёрста на собственном диване. Повезло, что ему никто не поверил, ведь к тому времени Ричи успел нажить себе славу не только самовлюблённого мудака, но и закоренелого актива.
Могло ли с офицером Ридом быть иначе? Ему не нужно было доказывать окружающим, что сможет завалить «ледышку», чтобы самоутвердиться в глазах сверстников. Ему не нужно было притворяться, чтобы осуществить задуманное, скорее, Гэвин пошёл бы напролом, вывалил бы всю правду без уловок и вранья. Пусть, грубо, зато честно, а честных и смелых Ричард любил.
— Он не спит с мужиками, так что неважно, согласился бы я или нет, — наконец выдавил Фёрст.
— Ты уходишь от прямого ответа, Ричи.
— Господи, Коннор, тебя вообще не касается, готов я подставить ему зад или нет! Я же не лезу к тебе с расспросами, куда ты ходишь по вечерам раз-два в неделю, — выпалил Фёрст и покосился на водителя. Но тот смотрел только на дорогу и умело игнорировал разговор. — Думал, я не замечу или поверю в твоё враньё про книжный клуб? Чем же ты там зачитываешься, что приходишь в начале ночи с таким довольным видом?
— Хочешь знать? — с вызовом бросил брат.
Втянув воздух сквозь сцепленные зубы, Ричард откинулся на сиденье. Распалённое сердце выстукивало быстрый ритм, раздражение, накатившее из-за глупых вопросов, схлынуло, а желание разозлить в ответ утихло.
— Нет, не хочу, поэтому уже месяц и не спрашиваю. Сам расскажешь, если надо будет. — Перспективы узнать, чем действительно занимается Коннор поздно вечером, пугали, но Ричард не планировал в этом признаваться.
— А если не расскажу?
— Твоё право, — пожал плечами Фёрст, — и от тебя я жду такого же отношения. Умерь свой комплекс старшего брата, Кон, я ценю твоё волнение, но не нуждаюсь в постоянной опеке. Особенно когда дело касается моих отношений с офицером Ридом.
— Точнее, отсутствия отношений с офицером Ридом, — ответил Коннор.
— Язва, — усмехнулся Ричи и несильно толкнул брата в плечо. — У самого не лучше, лейтенант тоже не особо ведётся на твоё обаяние и наивные глазки.
— Он хотя бы со мной разговаривает, а не шарахается по углам и материт вдогонку, — ответил Коннор.
— Просто он слишком вежливый и не может послать тебя прямым текстом. А ещё он помнит про помощь нашего отца их участку, вот и не хочет терять спонсора.
— Надеюсь, дело не только в этом, — прошептал Коннор и отвернулся к дороге, давая понять, что не хочет продолжать разговор. Губы сжаты в тонкую полоску, во взгляде грусть и детская обида, между пальцами зажата монетка, которую брат доставал для успокоения.
«Стояли бы на месте, снова бы фокусы свои показывал», — подумал Ричард и, словно услышав мысли, Коннор прокатил монетку от указательного до мизинца и обратно.
— Прости, Кон.
— Порядок. — Монета перескочила в другую руку. — Ты прав. Я сам знаю, что он возится со мной не из-за симпатии, а из-за давления сверху.
— Ты когда-нибудь говорил Хэнку правду, объяснял, почему вечно нарываешься на задержания и ждёшь на допросы только его? — Ладонь Коннора, что Ричард сжал в своей, оказалась горячей и слегка влажной.
— Нет. Я же не ты, чтобы переть напролом, лучше постепенно налаживать контакт.
— Отличная тактика, братец, подойдёт, чтобы оказаться не в его постели, а во френдзоне, — с сарказмом ответил Ричи.
— Вот поэтому офицер Рид не воспринимает тебя всерьёз. Не всё сводится к сексу и побрякушкам. Подумай об этом, когда тот мудак пошлёт тебя в очередной раз.
— Не переживай, Кон, больше никаких побрякушек, у меня появилась другая идея. — Кивнув напоследок таксисту, Ричард вышел на улицу и оглянулся в поисках друзей.
— Не тормози, они уже рисуют. — Брат легонько подтолкнул в спину. — Что за идея?
— Потом расскажу, когда будет уверенность, что сработало, а то ты решишь, что я псих. — Протиснувшись в узкую щель в заборе, Ричард ввалился на территорию заброшенной стройки. — Через пару дней как раз заканчиваем с граффити Саймона, можно будет поиграть в догонялки. Если приедет офицер Рид, я даже буду не против проиграть. А ты что скажешь, побегаем?
— Я пас, вечером в клуб.
— В клуб, — повторил Ричард. — В книжный, конечно же.
— Давай не здесь, — прошипел брат и в приветствии махнул друзьям.
— Ага, передавай привет своей книжке. Надеюсь, тебе очень нравится, когда он тебя читает, — прошептал на ухо и надел перчатки, протянутые Джошем.
— Долго вы. — Подошёл Саймон и протянул вторую пару Коннору.
— Это вы рано, — парировал Ричард и внимательно осмотрел мурал.
На фоне ночного переулка читался образ полицейского в тёмно-синей форме, в руках пистолет, с прорисовкой которого Ричард планировал закончить в ближайшую неделю, чтобы наконец заняться лицом.
— Отлично поработали над формой и значком, но я бы добавил бликов. — Коннор себе не изменял, всегда был внимателен к деталям.
— Вот и займись ими, — ответил Маркус и кинул в него баллончиком с белой краской.
Свою сумку с баллончиками, краской и кистями Ричи нашёл чуть в стороне. Респиратор, очки, бандана, чтобы убрать отросшие волосы — стандартная подготовка, после которой Фёрст достал баллончики и приблизился к стене. Пористая структура старого бетона плохо чувствовалась через плотную ткань перчаток, но в свете переносных прожекторов Ричард видел каждую дырочку, каждую мелкую трещинку, заполненную краской. Стоило начать распыление, запах растворителя проник в ноздри даже через несколько слоёв фильтра, но через пару секунд он отступил на задний план. И не только запах остался за гранью сознания, за черту отошёл весь остальной мир, сейчас совершенно лишний и чужеродный. Ричи остался один на один со своим творением, со своим лучшим муралом, который хотел довести до финала как можно скорее. Руки сами творили магию, знали, с какой силой нажать на распылитель, где провести линию быстро, едва оставить след, а где задержаться, но ровно настолько, чтобы излишки краски не потекли тёмными каплями вниз. Отдельные мазки Фёрст прорисовывал кистями, смешивал краски, чтобы получить нужный оттенок для передачи холода стали или обжигающего полёта выпущенной в невидимого преступника пули. Он чувствовал рисунок, пропускал через себя фантомное колыхание воздуха, ощущал тепло рук на рукоятке пистолета, текстуру кожи и ещё свежую мозоль от курка на пальце. Слышал, как пока ещё не Гэвин, а обычный полицейский без лица и имени кричит до боли знакомым низким голосом, приказывая опуститься на колени и завести руки за голову. Пусть мурал ещё не был закончен, пусть впереди предстояло не меньше двух месяцев кропотливой работы, но Ричи знал, в его творении уже жила душа, которая ждала возможности обрести свободу.
Сколько себя помнил, Ричард всегда отдавался любимому делу целиком, ловил волну, поток — можно назвать как угодно — и плыл вперёд, ведомый внутренними ощущениями. Неважно, будь то рисование, картинг или секс, выкладывался он на полную, без ограничений и страха отдавал всего себя и получал в ответ ещё больше энергии. Но картинг был летом, ранней осенью или поздней весной, когда снег и грязь не портили пейзаж. С сексом в последнее время не ладилось, партнёры не вызывали эмоциональный отклик, механические движения подводили к оргазму, но удовольствия не было. Пресно, быстро, скучно. Не так — Ричард был уверен — как могло быть с ним.
Пока руки продолжали рисовать, мысли снова перескочили на Гэвина Рида: его маскулинную внешность, блестящие вызовом мутно-зелёные глаза, которые Ричард хотел бы разглядеть в деталях, изучить каждую чёрточку до последнего оттенка; его однобокую ухмылку или, когда злился, пёсий оскал; его колючую щетину, о которую хотелось потереться щекой или прочувствовать на шее вместе с россыпью поцелуев; его запах — смесь терпкости пота и пряности одеколона. Аромат хотелось собрать губами с его разгорячённого тела, слизать с груди, шеи или изгиба позвоночника, пока офицер Рид задыхался бы от возбуждения и удовольствия, сдерживал голос. И Ричард бы просил не молчать, открыться, ловил бы губами его стоны, пока медленно двигался внутри, давая возможность привыкнуть к себе и новым ощущениям.
— Чёрт, — закусил губу, едва не застонав от досады, и свободной рукой поправил напрягшийся член. — Как не вовремя.
Сосредоточиться обратно на мурале получилось с трудом, ведь куда больше нравилось думать о настоящем Гэвине Риде, а не его незавершённой копии. На стене была картинка, объёмная, частично детализированная, но всё же картинка, а в памяти был настоящий офицер Рид. Он резко реагировал на выпады в свой адрес, на пошлые подкаты и намёки; он грубил и с трудом сдерживал мат во время разговоров, особенно, когда раздражение подходило к критической отметке и перетекало в злость. Он не скрывался за масками, проявлял свой характер почти в полную силу, вёл себя как козёл с коллегами (в одно из посещений участка Ричард слышал, как Гэвин ругался с кем-то из патрульных офицеров), наверняка не сдерживался и с другими людьми, но эта честность подкупала.
— Коннор прав, мы с вами два мудака, офицер Рид, и пара из нас выйдет или отличная, или откровенно дерьмовая. Но я не остановлюсь ни при каком раскладе. — Быстрый взгляд на часы, виднеющиеся из-под рукава толстовки, те самые, которые нанятый актёр должен был подарить Риду. — Уже полночь, парни, заканчиваем!
Их компания придерживалась чёткого правила — не задерживаться у одного граффити дольше трёх часов, а иной раз, когда количество патрулей вырастало, даже час у одного рисунка казался роскошью. Пусть сейчас место было безлюдным — даже бездомные редко сюда захаживали — рисковать не хотелось. Сам Ричард вообще предпочёл бы нарисовать портрет офицера Рида не в каком-то забытом богом углу, а прямиком на Харт-плаза, но согласовать подобный арт-проект на уровне администрации мог только отец, который в жизни не стал бы тратить на это время.
— Отлично поработали! — Фёрст довольным взглядом осмотрел мурал. — Опережаем график.
— Если вы, братцы, тоже начнёте приезжать заранее, то к июню мы здесь закончим. Но сначала нужно дорисовать граффити Саймона. На следующей неделе займёмся им, там как раз осталось на один заход. Вы же с нами? — Рука Маркуса тёплой тяжестью легла на плечо.
— Конечно, — согласился Ричард. — Как раз будет повод посетить участок. У офицера Рида смена в ту ночь, когда будем заканчивать с садом бабочек.
В глубине души Ричард понимал, что смена Гэвина Рида была единственной причиной, по которой он согласился в середине недели тащиться в Ривертаун. Идеи Саймона никогда не вызывали у Ричарда положительного отклика — слишком наивные, милые, почти детские, палитра яркая, а от обилия мелких деталей начинал дёргаться глаз. Это Коннору прорисовка мелочей доставляла удовольствие, Ричи же в прошлый раз проклял всё, пока раскрашивал вручную каждый листочек на дереве, под которым лежала Мечтательница. В этот раз Белов пошёл дальше, решив разрисовать стену тысячей мелких бабочек, которые собирались в одну большую.
«Ему бы антистрессовые раскраски иллюстрировать, а не городские стены украшать», — думал Фёрст, пока собирал краску, баллончики и прожекторы.
— Сёма, Маркус, я вызвал нам такси, приедет к ближайшей остановке через пять минут, — громко сказал Джош, не отрываясь от телефона. — Рич, Коннор сказал, что вам закажет сам. Кстати, сможете на следующей неделе забрать сумки и подсветку? Маркус уезжает на пару недель, а ни мне, ни Сёме негде хранить такое количество краски.
— Без проблем.
— Я бы оставил в мастерской, но ты сам помнишь, что случилось в прошлый раз, — извиняясь, Манфред пожал плечами.
Да, Ричард помнил, ту историю сложно было забыть. Тогда Карл уехал на неделю в Италию и в первый раз взял Маркуса с собой. Лео же решил воспользоваться возможностью, собрал своих дружков-наркоманов, и двое суток они упарывались травкой, «скоростями» и к началу второй ночи дошли до «восьмерки». После кто-то вообразил себя художником и вломился в мастерскую Карла. Когда полиция приехала на вызов сигнализации, Лео с дружками уже лежали в бессознанке, а от мастерской осталось одно название. Мольберты, холсты превратились в груду мусора и были свалены в углу, пол и стены залиты краской, окна исписаны пошлятиной и матом. Этот загул Лео стал последней каплей, после которой Манфред-старший принудительно отправил сына в клинику на лечение, а в мастерской пришлось делать ремонт.
— Лео снова взялся за старое? — спросил Коннор, когда вернулся из переулка. — Что в этот раз?
— Кокаин. — Маркус тяжело вздохнул и закинул сумку на плечо. — Карл до сих пор не теряет надежды, что Лео возобновит лечение, мне же кажется, что его исправит или чудо, или могила.
— Парни, такси! — окликнул Джош из-за угла.
— Идём. — Попрощавшись, Манфред кивнул Саймону, и они вместе двинулись в сторону остановки.
— Иногда я думаю, что наша жизнь полное дерьмо, — тихо сказал Ричи, — а потом слышу подобное и понимаю, что у нас всё не так уж плохо.
— Наш отец — один из самых богатых людей города и штата, мы живём в пентхаусе, ездим на «мерседесе» с личным водителем и учимся в лучшем университете города. «Не так уж плохо» не совсем верная характеристика нашей жизни.
— «Золотая клетка» — вот верная характеристика, ты и без меня это знаешь, — огрызнулся в ответ Ричард и тут же смягчился, — ладно, Кон, не будем об этом. Поехали домой.
— Поехали. Тебе как раз нужно набраться сил перед догонялками, — посмеялся брат и махнул рукой в сторону. — Нам туда.
— Если приедет не офицер Рид, я не стану напрягаться, лучше сразу поеду в участок.
— А если он?
— Тогда заставлю его хорошенько попотеть. Хоть где-то же я могу его загонять, — поиграв напоследок бровями, Фёрст нырнул в тёплый салон автомобиля, решив оставить позади невесёлые мысли.
***
— Почему я не удивлён? — Когда дверь за спиной Гэвина Рида закрылась, Ричард отвлёкся от изучения собственного маникюра. — Хотя вру, удивлён. Я думал, Стив член в собственных трусах не найдёт, а тут тебя в темноте поймал. Как? — Планшет и протокол задержания легли на холодную поверхность стола.
— Я не убегал, — честно признался Фёрст и перевёл взгляд на усталое лицо.
С последней встречи офицер Рид успел заработать мешки под глазами (неделя ночных смен, про которые рассказала знакомая в службе спасения, не пошли ему на пользу), обзавёлся неровной щетиной, парочкой царапин на лбу и сонливостью в глазах.
— Моё желание уложить вас в постель, офицер Рид, сегодня сильнее обычного, — спокойно начал Ричи и тут же поспешил объясниться, — выглядите отвратительно, будто за последние сутки не ложились спать. Вам бы отдохнуть.
— Не представляю, что бы делал без твоих ценных советов, — судя по голосу, сил на сарказм осталось не очень много. — Не поверишь, Фёрст, но именно этим я собирался заняться. Уже представлял, как приду домой, сниму эту чёртову форму и завалюсь спать, но вместо этого я сижу здесь и занимаюсь твоим сраным оформлением! — Ладонь ударила по столу, а потом офицер Рид выдохнул и без сил откинулся на спинку неудобного стула.
Повисла напряжённая тишина, нарушаемая лишь сопением Гэвина.
— Простите, я думал, что сегодня ещё ваша смена.
Совесть, спавшая ещё с начальной школы, проснулась и вгрызлась во внутренности с рвением оголодавшей крысы. Нужно было перепроверить, убедиться, что за несколько дней в расписание патрульных не внесли изменений.
— Моя, — буркнул едва слышно, — но не ты один видишь, что я выгляжу как зомби. Лейтенант тоже заметил и отправил домой. Понимаешь, малой, начальству не нужен скандал, если я сдохну от переутомления прямо на выезде.
— Вариант, что начальник переживает за ваше состояние, вы не рассматриваете?
— Я не отношусь к категории людей, за которых хоть кто-то переживает. — Склонившись над протоколом, офицер Рид начал заполнение.
— Относитесь. — И продолжил в ответ на вопросительный взгляд: — я ведь попадаю под категорию «хоть кто-то».
— С чего ты взял, что я верю в искренность твоих «переживаний»? — Гэвин показательно изобразил в воздухе кавычки. — Если бы тебя волновало что-то, кроме развлечения собственного эго, ты бы давно отъебался от меня со своими подкатами, подарками и преследованием. Вместо этого ты продолжаешь отвлекать меня от работы и посылаешь бесполезную херню.
— Мне было бы проще посылать вам полезную херню, если бы вы сказали, чего вам нужно.
— Фёрст, конкретно от тебя мне нужно только одно — твоё отсутствие, но что-то ты не торопишься его дарить.
— Да бросьте, офицер Рид, признайтесь уже, что вам просто нравится общаться со мной. — Улыбнувшись, Ричард потянулся через стол и накрыл руку Гэвина своей.
— Сядь на место, — процедил Рид и до скрипа сжал в другой руке ручку. — Не путай реальность и свои фантазии, Фёрст.
— Поверье, офицер, мои фантазии о вас далеки от разговоров.
— О, в это я охотно верю. Только вслух не озвучивай, не хочу, чтобы мне снились кошмары с твоим участием. — Закончив с заполнением протокола, Рид отвернул листок от себя. — Адвоката вызванивать будешь?
— Нет, я и без нее прекрасно справляюсь.
— Я заметил, уже дважды ходил на пару с братцем на общественные работы. Прогресс, Фёрст. Говорят, труд сделал из обезьяны человека, может, и из тебя сделает, — усмехнулся и протянул ручку. — Где подписывать, ты и без меня знаешь.
Взгляд скользнул по неаккуратным записям, и Ричард нахмурился.
— Штраф и только?
— А ты думал, что я буду тратить время на заседание за этого придурка Брауна? Не я тебя задерживал, не мне ебаться с оформлением.
— Вам не обязательно присутствовать, присяжные и так смогут выписать мне очередные бесполезные часы на мойку стен или уборку мусора.
— Подписывай, Фёрст, и разойдёмся.
Скрыв улыбку в вороте толстовки, Ричи поставил размашистую подпись и забрал себе копию штрафа.
— Спасибо, офицер Рид. Раз сегодня вы такой добрый, может, проводите меня к выходу?
— За дверью направо и до конца коридора, не заблудишься. — Гэвин первый вышел из допросной.
— И всё же. — В два шага Ричард поравнялся с ним.
За турникетом ждал курьер с подарком, который Фёрст хотел отдать самостоятельно.
— Пошли уже, только отъебись, — похоже, усталость была сильнее Рида, он даже спорить не стал.
У турникета офицер Рид достал пропуск, но Ричард не спешил выходить. Жестом подозвав к себе курьера, Фёрст забрал из его рук сумку-холодильник и всучил удивлённому Гэвину.
— Что за на хуй? Опять твои закидоны, Фёрст, и что там, блядь: чёрная икра, лобстеры, вагю? Мне не нужно всякое дорогущее дерьмище!
— Не совсем. Загляните, офицер, уверен, в этот раз вы от подарка не откажетесь.
С недоверием покосившись на холодильник, Гэвин отошёл в сторону и поставил его на окно. Пальцы замерли на защёлках, а на лице застыла маска сомнений и неуверенности, пока Рид, кусая нижнюю губу, решался заглянуть внутрь. Несколько долгих секунд, и он распахнул крышку.
Удивление, и сразу следом понимание, а спустя миг намёк на улыбку.
— Сейчас я угадал с выбором? — Надежда вместе с вопросом повисла в воздухе.
Медленный выдох, закрытая крышка и взгляд глаза в глаза.
— Угадал, — нехотя, но честно. — А теперь вали домой, Фёрст, тошно смотреть на твою довольную рожу.
Прислонив пропуск к турникету, офицер Рид грубо толкнул Ричи в спину, взял сумку-холодильник и, не оборачиваясь, двинулся в другой конец коридора.
— Дома сразу переложите в морозилку, чтобы не растаяли! — И под непонимающие взгляды полицейских Ричард вышел за пределы участка. — Кто бы мог подумать, офицер, что ваше сердце начнёт таять из-за замороженных мышей.
И с довольной улыбкой на губах Ричард двинулся к присланному братом «мерседесу».