Гэвин не понимал, какую игру затеял Ричард. Ещё совсем недавно он постоянно заигрывал, крутился рядом, предлагал провести время вместе и не сдавался после десятков отказов. Сейчас же, когда выиграл в чёртовом споре, получив возможность отвести на свидание почти куда угодно, он затих. Успокоился, залёг на дно, перестал копировать приставучую муху. Завтраки и свежий кофе по утрам остались, пошлые шутки и намёки уменьшились вдвое, предложения сходить на свидание исчезли совсем. Почему — Гэвин не понимал. В одном он был уверен точно: Ричард ничего не делал без причины. Наверняка был какой-то смысл в этом внезапном затишье. Хотел ли он проверить выдержку, сыграть на контрастах, воспользоваться нелепой тактикой и после активного привлечения внимания уйти в почти полный игнор? Если последнее, то Гэвин считал подобный приём грязным и низким.
Но, сука, как выяснил на собственной шкуре, вполне рабочим.
Когда Ричарда было слишком много, он раздражал.
Когда его стало слишком мало, начал раздражать ещё больше.
Раздражать и немного пугать.
В Гэвине всегда жила мысль, что Фёрст просто хотел поиграться. Получить в свою коллекцию подстилок ещё один экземпляр и забить после первого секса. В первые полгода знакомства Гэвин был уверен в этом если не на сто, то на девяносто восемь процентов точно. А потом что-то изменилось. Не в поведении Ричарда, конечно, а в том, как Рид его воспринимал. Флирт в шаге от домогательства и настойчивые, но милые знаки внимания начали нравиться самому Гэвину. Именно эта непрошенная и пугающая симпатия к молодому парню заставила его полностью прервать общение.
Он сделал Ричарду больно — сейчас Гэвин понимал это лучше, чем несколько лет назад. И, несмотря на причинённую боль, Ричи вернулся с прежней целью. Повзрослел, стал серьёзнее, упорнее, красивее и, казалось, ещё внимательнее, чем раньше. Он часто твердил о своих чувствах, не просто о влечении, а о любви, в которую уже не получалось не верить.
В какой-то момент Гэвин понял, что начал влюбляться сам…
Когда же Ричард настолько глубоко влез под кожу? Когда появился в участке спустя годы? Когда признался, что отказался от комфортной и богатой жизни, чтобы получить возможность быть рядом? Когда защитил, едва не просрав собственную жизнь? Или когда после победы Ричарда в их дурацком споре Гэвин сам решился на провокацию?
Нет.
В тот день Гэвин наконец осознал, что вляпался в Ричарда Фёрста, как в несмываемую краску. Но своё место в сердце надоедливый наглец отвоевал гораздо раньше. Привёз свои вещи, освоился в нём, как в родном доме, а теперь решил делать вид, что ничего не происходит.
Говнюк.
Мог бы объясниться, сказать, сколько ждать и почему он вообще стал тянуть время. Неужели Ричард Фёрст, который рисует сложные граффити и не лезет за словом в карман, когда дело касается колкостей и подкатов, целый месяц не может выбрать небанальное место для свидания?
Чёрт!
Гэвин отвлёкся от собственных мыслей и сделал глоток давно остывшего кофе.
Снова задумался не о том.
Утро, рабочий день начался ещё час назад, и за этот час Гэвин планировал заполнить один из зависших отчётов. Парочкой других, попроще, занимался Ричард и не обращал внимания ни на шум вокруг, ни на молчаливые пиздострадания Гэвина. Он полностью отдал себя рапорту. Хмурился, печатал что-то, потом стирал и снова печатал, перепроверял написанное, а Гэвин неотрывно следил, как глаза бегают по строчкам. Льдистые голубые глаза, которые всегда казались Гэвину холодными и в которых он безошибочно научился находить тепло, предназначенное только ему.
Но легче от этого тепла не становилось, ведь Ричард так и не делал новых шагов к сближению. Не звал на выигранное свидание, будь оно неладно. Зато у Гэвина снова возникла давняя мысль, что вот настал тот момент, когда Фёрст наигрался. Победил, получил подтверждение, пусть и косвенное, что не безразличен Гэвину, и теперь потерял к нему интерес. А секс… Будто у такого красавчика, как Ричард, могут быть проблемы с сексом. Найдёт кого-нибудь на раз-два. Ну или сходит к Гейлу.
Гэвин едва сдержался, чтобы не фыркнуть от мерзкой мысли, но, похоже, на лице всё-таки что-то отразилось.
— Всё нормально? — как всегда внимательный и не стеснялся показывать беспокойство.
— Да, — слишком резко и грубо, так, что Гэвин не поверил сам себе.
— Не говори, если не хочешь, но врать не нужно, — и улыбнулся так нежно, что Гэвину стало не по себе, а потом протянул руку и коснулся тыльной стороны ладони, погладил кожу, пока Гэвин сидел в оцепенении.
Если кто-нибудь увидит…
Рид оглянулся по сторонам, но коллеги были заняты своими делами и не смотрели в их сторону.
— Не делай так, — прошипел и всё равно выдернул руку, прервав контакт с ласковым теплом.
— Прости. Просто ты выглядел расстроенным. Если что-то беспокоит, то мы можем поговорить.
«Ага. Беспокоит, что ты не зовёшь меня на ёбанное свидание», — вслух Гэвин ни за что бы не признался.
— Не могу сосредоточиться, — полуправда, но на большее Гэвин не был способен. — Напишешь отчёт за меня?
— Хорошо, — Ричард пожал плечами и перевёл взгляд на монитор. — Как только закончу со своими. Отдохни пока, выпей кофе, а ещё в морозилке есть ванильное мороженое.
Приятные мелочи — то, что оставалось неизменным. Наверное, стоило чем-то отблагодарить в ответ.
А когда умеренная сладость и аромат ванили обволокли язык, Гэвин понял, что хочет чем-то порадовать Ричарда. Не потому, что должен за то, что Ричи столько времени покупает ему кофе, мороженое, луковые кольца и сэндвичи, тратит на них время и деньги, а потому что впервые по-настоящему этого захотел.
Съев ещё пару ложек, Гэвин вернулся в офис, под недоумевающим взглядом Ричарда схватил со спинки стула куртку и, кинув невнятное «скоро вернусь», побежал в ближайший маркет. С прохода Гэвин выцепил продавца, чтобы бестолково не блуждать по рядам в поисках нужного. Через пять минут он уже стоял на кассе и оплачивал самую непривычную покупку в своей жизни. Ещё через десять вернулся в участок и проскочил на кухню, воспользовавшись тем, что Ричарда за столом не было.
«Наверное, поссать отошёл», — решил Гэвин, поставил перед собой стаканчик и взял в руку небольшую баночку.
В инструкции не было ничего сложного: насыпать несколько ложек и залить кипятком. Помня, что Ричарду нравится сладкое, Гэвин закинул две ложки сахара, секунду подумал, добавил ещё одну и налил в стакан горячей воды. Вместе с паром до носа долетела сладость шоколада, в которую Гэвин добавил маленькие зефирки.
Сладко даже с виду и наверняка до тошноты приторно на вкус. Всё, как любил Ричи.
Стаканчик нагревал руку, шаги в сторону опенспейса были неуверенными, но хотелось вручить напарнику сахарную бомбу. Но не слишком ли? Не вызовет ли подозрений со стороны? Пройти незаметно через весь офис, неся в руках зефирное безумие, казалось чем-то невозможным. Очередная «Миссия невыполнима», только с Гэвином Ридом в главной роли. Лучше бы просто угостил Ричи обедом, было бы не настолько палево, но нет же, приспичило не ждать.
«Долбоёб».
Только теперь не отвертеться, ведь чем дольше стоял, тем сильнее зефир таял и слипался в некрасивую массу. И пока он не превратился в комок, с виду напоминающий использованную жвачку, Гэвин сделал несколько шагов по коридору, прикрыв ладонью зефирную шапочку.
— Я закончил со своими отчётами, сейчас займусь твоим, — умение Ричарда узнавать по шагам иногда напрягало.
— Спасибо, — едва разборчиво булькнул в ответ, поставил стаканчик на стол Ричарда, сел за свой и поднял взгляд выше.
Ричард сидел неподвижно, замер и, не моргая, смотрел на стаканчик рядом со своей рукой. Тонкие ленты пара поднимались в воздух, танцевали на сквозняке и растворялись невидимым ароматом. Взгляд голубых глаз — тёплый, в этот раз тёплый — смотрел на зефир, на тёмную жидкость, губы дрогнули, уголки чуть приподнялись, обозначив улыбку, а на скулах начали проступать розовые пятна румянца.
— Горячий шоколад, да? — он и без кивка догадался бы, по одному запаху и виду, настолько часто его пил. — Ты сделал горячий шоколад… мне?
На милый, почти детский вид и глупый вопрос Гэвин промолчать уже не мог, и без того смутился от собственного странного порыва.
— Нет, блядь, Коннору, просто стесняюсь отдать. Сам ему передашь? — сарказм всегда был лучшим прикрытием для Гэвина: защита и атака одновременно.
— Конечно, Гэвин, — нагло усмехнулся, — передам, — и показательно медленно сделал глоток горячего шоколада, прикрыл веки, отбросив тень от длинных ресниц на бледную щёку, а потом посмотрел взглядом, показавшимся гораздо глубже из-за расширенного зрачка, и широко улыбнулся. Между белыми зубами оказалась зажата ещё более белая зефирка, а над губой начал подсыхать след от напитка.
— Придурок, — фыркнул Гэвин, когда Ричард всосал зефирку и слизнул остатки горячего шоколада.
«И на этого придурка ты, Гэвин Рид, всё-таки запал».
Так странно было мириться с этой мыслью, принимать её в качестве новой части собственной реальности, в которой Ричард Фёрст больше не был раздражающим элементом и приставучим нахалом. Он стал напарником, другом, а теперь стал кем-то большим. Кем-то, с кем хотелось чаще видеться, общаться, кого хотелось порадовать, с кем хотелось сходить на, мать вашу, ебучее свидание.
Губы снова перекосило от раздражения.
— Что с тобой?
— Неважно. Закончил с документами? У нас вызов, — очень удачно, не придётся ни объясняться, ни искать способы уйти от ответа, ведь Гэвин даже сам себе не мог объяснить, почему так бесится из-за какой-то мелочи. Да, избегать очевидного больше не получалось, да, Ричард стал ему симпатичен. И что с того? Это же не повод злиться из-за такой херни, как свидание. Совсем не повод…
Жаль, что для самоуспокоения выводы разума были бесполезны, эмоции плохо поддавались контролю, а раздражение, которое копилось уже месяц, вспыхивало быстро, как спичка, мгновенно наполняло до краёв, а успокоиться так же быстро уже не получалось.
Сейчас не получилось тоже, и на вызов Гэвин приехал уже на взводе. По пути без повода несколько раз выругался на Ричарда, пропустил знак «стоп» и едва успел затормозить, чтобы не врезаться в выехавший справа синий пикап, пропустил нужный поворот, из-за чего пришлось ехать лишний квартал, и едва не зацепил мусорный бак, который кто-то поставил слишком близко к подъездной дорожке.
— Может, на обратном пути поведу я? — вопрос прозвучал буднично, похоже, за последние недели Ричард привык к непредсказуемым переменам в настроении. Мудак. Спокойный, что бесит. Гэвин в тайне надеялся, что Фёрст не догадывается, что сам же и является причиной этих перемен.
— Хуй тебе! Я не пущу тебя за руль своей «лошади», даже если мне сломают обе ноги.
— Хочу тебе напомнить, Гэвин, что у меня за последний год меньше штрафов, чем у тебя за месяц, а в аварии я вообще ни разу не попадал.
— Блядь, Фёрст, ты меня за идиота держишь?! Откуда у тебя взяться штрафам, если у тебя и машины нет, так только, пару месяцев катался на арендованной. И водишь ты хуже, чем моя полуслепая соседка, которая Мэдди от верёвки не отличает. Было бы чем гордиться. — Гэвин в приветствии кивнул Миллеру, толкнул плечом какого-то офицера из другого отдела и вошёл в дом жертвы.
— Я просто аккуратный на дорогах, а энергию выплёскиваю в другом месте.
— Это в каком же? — бросил Гэвин и начал подниматься по скрипучей лестнице на второй этаж.
— Скоро узнаешь, мой дорогой детектив, — заговорчески ответил Ричард и таинственно улыбнулся.
Дважды, блядь, мудак.
— Не смей меня так называть, — Гэвин не шипел даже, почти свистел сквозь зубы.
— Боишься мнения коллег? — и усмехнулся.
Падла, знал же, куда надавить.
— В мире нет болта такого размера, какой я кладу на мнение окружающих. Но это не значит, что я люблю, когда за спиной мусолят, в какой позе ты меня трахаешь. Из-за тебя и подобных фразочек почти весь участок думает, что я раздвигаю перед тобой ноги.
— Могу подкинуть им идею, что у нас обратная раскладка, если тебе станет от этого легче, — Ричард беззаботно пожал плечами, встал на верхней ступеньке и осмотрел небольшой коридор с тремя дверями. — Будет весело смотреть, как они охреневают.
— О, так тебя забавляют слухи?
Труп мужчины лежал в спальне поперёк огромной развороченной кровати. Из одежды на убитом был только синий в красный горошек галстук, которым его и задушили.
— Скажу тебе больше, на этих слухах я заработал уже три сотни и через неделю собираюсь получить четвёртую.
— Ты на нас ставишь?! — Гэвин не мог понять, поведения Ричарда больше злило или удивляло.
— Извлекаю выгоду из сложившейся ситуации. Зато благодаря выигрышам наше свидание будет ещё круче, чем я планировал, — Ричард улыбнулся и подмигнул. — Ты ведь уже заждался, да, Гэвин? — А вот когда он подходил настолько близко и зажимал в углу без возможности сбежать, Рид терпеть не мог, слишком уязвимым себя ощущал.
— Только в твоих фантазиях, Фёрст.
— Не верю, — коротко. Серьёзно. Уже без улыбки. — За пределами допросной ты врать не умеешь.
— Хватит, Ричи, мы на работе! — одёрнул Гэвин и оттолкнул напарника в сторону. — Лучше займись осмотром места преступления.
— Избегание тебе не поможет, рано или поздно тебе придётся сказать мне правду.
— Я не избегаю разговоров, Ричард, и если что-то хочу тебе сказать, то говорю, — Гэвину хотелось ткнуть пальцем в чужую грудь, а после отпихнуть от себя нахала, но Фёрст успел перехватить руку, сжал предплечье так, что не вырваться.
— Не в этот раз, Гэвин, — близко. Склонился очень близко, так, что свежесть дыхания пощекотала губы, а в нос ударил запах морского бриза — нового одеколона Ричарда. А взгляд, грустный-грустный, в глаза, потом ниже по щеке неощутимым касанием. — К сожалению, не в этот раз.
Со стороны коридора послышались тяжёлые шаги: сначала по лестнице наверх, скрипнула верхняя ступенька, потом свернули в сторону спальни. Наверное, судмедэксперт наконец приехал.
Раз, два — шаги всё ближе, но Ричард не двигался.
Секундная тишина, когда невидимый сотрудник остановился буквально через стенку.
Сердце гремело в ушах, душило в горле, стучало так сильно, что Гэвин ощущал биение вены на шее. Если неизвестный увидит их в такой позе, когда Ричи стоит почти вплотную и наклонился так близко, когда губы блестят от слюны, пока Гэвин от нервов не может перестать их облизывать, то поймёт неправильно, пойдёт новая волна слухов.
Почему он не отходит, почему не отпускает руку? Ждёт признания своей правоты?
Шаги возобновились, приблизились к двери вплотную. Сейчас сотрудник откроет дверь…
— Не думаю, что убийство было спланированным, скорее всего, на галстуке остались следы ДНК, а вокруг найдём отпечатки, — Гэвин только моргнул, а Ричард уже оказался в нескольких шагах от него, у кровати покойного. На красивом лице ни следа печали, только сосредоточенность.
— Ага, — просипел, от неожиданности не найдя, что сказать.
— Будете строить теории после того, как я соберу улики, — ворчание послышалось до того, как дверь в спальню полностью открылась. — Попрошу вас выйти, детективы, и не мешать мне.
Старый пердун. Единственный медэксперт, которого ненавидели детективы всего города из-за постоянного недовольства и высокомерного отношения.
— С вашей скоростью сбора улик мы и на обед сходить успеем, — фыркнул Ричард, перед тем как выйти в коридор.
Гэвин же не горел желанием идти следом. Кто знает, что решит выкинуть Ричард на улице, вдруг ему не помешает присутствие других офицеров. И даже простой разговор в любой момент мог свернуть в удобное для Ричарда русло. А дальше парой неудобных вопросов он загонит в ловушку в своём стремлении больше узнать о чувствах. Только этими самыми чувствами Гэвин поделиться не мог.
Не умел.
Там, где он рос, не учили их показывать. Вместо сказок на ночь были пьяные вопли соседей (а иногда и не только соседей); вместо нежных объятий — удары ремнём или кулаками; вместо тёплого «я тебя люблю» — крики о том, какой Гэвин никчёмный и бесполезный. Паразит, который ничего не умеет и ничего не добьётся. Вопреки этому Гэвин и добивался.
В тех приёмных семьях, куда «везло» попадать Гэвину, усыновление было поставлено на поток. Там не было заботы, любви и ласки, было только одно правило, как у животных: либо ты, либо тебя. Благодаря ему Рид научился идти по головам, когда это требовалось. А лучше бы научился говорить правду человеку, который ему нравился. Ричард ведь заслужил её знать.
— В квартале отсюда есть кафе, — в поток мыслей естественно влился приятный, чуть сиплый голос Ричарда, — можем сходить за кофе. С вопросами приставать не буду, обещаю, — он будто мысли читал.
«Насколько же хорошо он успел меня изучить?» — не в первый раз у Гэвина возникал этот вопрос. Не в первый раз он решил не произносить его вслух. Зато сказал другое:
— Ты прав, — казалось, что слова должны были застревать в горле, но в реальности они звучали легко. — Я действительно жду, когда ты позовёшь меня на свидание.
Мир не рухнул, не рассыпался пеплом, по асфальту не пошли трещины из-за короткого признания. Солнце по-прежнему подсвечивало контур каштановых волос Ричарда, от кучки битого стекла в стороне на гладко выбритую щёку и часть шеи падали солнечные зайчики. Но ярче всего светились глаза Ричарда, синеву которых наполнило удивление.
Если собственный мир Гэвина не разрушился, то мир Ричи, который не ожидал честности, трещал по швам. Гэвин почти слышал, как небоскрёбы неверия в чужой голове строились и тут же рассыпались.
— Сколько? — Рид не сразу понял смысл вопроса и приподнял брови. — Сколько ты уже ждёшь? — Ричард повернулся всем корпусом, блики солнца заскользили по чёрной кожанке, а один лучик, попав на металлическую собачку замка, ярко ударил в глаза.
— Пару недель, может, чуть больше. Я не считал.
«Кому ты врёшь, Гэвин Рид, себе или ему?»
— Или со дня, когда ты выиграл спор, — добавил совсем тихо, но достаточно, чтобы Ричард услышал. — Так что не тяни слишком долго, Фёрст, я, в отличие от тебя, не могу похвастаться терпением.
— Господи, Гэвин… — пятернёй Ричард зачесал назад волосы вместе с вечно свисающей на лоб прядкой. — Когда-нибудь ты сведёшь меня с ума, — он посмотрел чуть с прищуром, так, что дрожью пробрало до костей. — Спасибо. Спасибо за честность.
— Ага, — в такие моменты словарный запас у Гэвина нещадно скудел. — Пошли уже, кофе хочу, — кивнул и первым двинулся в сторону дороги, чтобы спрятать своё смущение. Слишком уж счастливым выглядел Ричард после мимолётного признания.
— А я вот теперь хочу кое-что другое.
«Молчи, Рид, не спрашивай, ты не хочешь знать ответ».
— И чего же? — жопой Гэвин чувствовал, что пожалеет.
— Я пиздец как хочу тебя поцеловать.
Подобного ответа Гэвин и ждал, даже почти не удивился, не сбился с шага и сделал вид, что Ричард Фёрст не сказал ничего особенного. А в жар бросило из-за солнца, слова Ричи были совершенно ни при чём.
***
— Наконец-то эта блядская неделя закончилась! — Гэвин с нескрываемым наслаждением потянулся, хрустнул позвонками в уставшей от часового сидения за компьютером шее и спине и желейной массой стёк по спинке кресла. Он любил эти несколько секунд расслабления в теле, когда казалось, что мышцы немного разжижились, а в мыслях царила блаженная тишина.
— Чем планируешь заняться завтра? — небрежно бросил Ричард и потянулся не менее сладко. Лицо расслабилось, складка между бровями расправилась, веки дрогнули, а край рубашки вылез из-под ремня джинсов, оголив бледную кожу и линию родинок на животе. При взгляде на полоску кожи у Гэвина возникло странное чувство, непривычная смесь безразличия — ну живот и живот — и интереса, ведь когда-нибудь появится возможность коснуться этих родинок пальцами, всей ладонью или губами.
«Он актив», — напомнил себе Гэвин. — «Он не даст вести».
Если идея о вероятных отношениях с Ричардом больше не была такой уж пугающей, то фантазия, в которой Фёрст был сверху, вызывала отвращение и неприятные импульсы, мурашками стекающие по загривку. Принять Ричарда в сексе Гэвин не был готов даже мысленно.
— Гэвин? — из-за монитора высунулась макушка с аккуратно уложенными гелем волосами.
Точно. Ричи же ждал ответ.
— Ничего интересного: уберусь, почищу террариум Мэдди, позалипаю в сериал. Типичные развлечения одинокого тридцатилетнего копа, — звучало уныло, а сарказм только заострял углы.
— Тогда у меня к тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться.
Поднявшись, Ричард обошёл рабочее место и нагло сел на край стола. Его бедро, обтянутое тёмно-синей джинсой, оказалось неприлично близко: смотри, трогай, изучай, расправляй складки ткани под коленкой или положи руку, чтобы ощутить чужое тепло.
— Свидание, Гэвин, — шёпотом, как дьявол в попытке искусить, даже губы облизнул, засранец, чтобы соблазнительно блестели. — Завтра я заеду к тебе в десять, будь готов, — глаза казались тёмными из-за широких провалов зрачков.
— И куда ты меня поведёшь? — сложно было казаться безразличным, когда больше месяца ждал приглашения, но Гэвин справился. Во всяком случае, ему так казалось.
— Завтра узнаешь, но гарантирую, что я выполнил твоё условие. Уверен, в этом месте ты ни разу не был.
— А это заявочка, Фёрст, не боишься облажаться? — усмехнулся в ответ Гэвин.
— Ни за что, — он вернул улыбку и наклонился, чтобы тихо-тихо сказать, — не сейчас, когда я настолько близок к своей цели. Когда я настолько близок к тебе…
В этот раз Гэвин спорить уже не стал.