На пятидесятый день островной жизни Чанбину крупно не повезло – на берег вышло несколько аборигенов, вооружённых копьями. Смуглые жители острова, изрисованные белой краской, поначалу просто прогуливались, обсуждая какие-то свои планы, связанные с рыбалкой в море. Но уже через сотню метров, они заметили Чанбина, что, сидя на берегу, мастерил таз для воды. Он часто занимался делами близко к кромке воды. Поначалу Хёнджина это удивляло – это ведь не безопасно (кто в своём уме станет приближаться к своему возможному убийце?!), но вскоре понял, что тот делал это специально. Ему просто хотелось с кем-то поговорить, парень по-настоящему устал от одиночества. Не имея никаких других вариантов, Чанбин вынужден был общаться только с русалом. И поначалу это был просто нескончаемый поток претензий и унизительных кличек, но постепенно перешло в более осмысленные и мирные диалоги.

— У тебя сегодня удачный день, — скучающе развалившись на мели, поведал Хван, когда три аборигена крались позади Чанбина. Он смотрел на это с огромным скептицизмом. Трое разукрашенных охотников, судя по условным знакам, которые те друг другу транслировали, собирались не только убить Чанбина, но и заняться морским жителем. Можно подумать, у них что-то получилось бы.

— Не понимаю о чём ты, анчоус, — без должной злобы отозвался Со, даже не пытаясь осознать чужие слова.

Он был занят, вырезал из дерева детали для будущего таза. В этой емкости он надеялся копить пресную воду, чтобы отмываться от морской соли, либо для полива возможной рассады. Не так давно он задумался над выращиванием кое-каких ягод и плодов, чтобы иметь хотя бы минимальный запас еды. За полтора месяца на острове он уже здорово похудел.

— Гости у тебя. Может гостинцев принесли? — усмехнулся Хёнджин, не спуская с аборигенов глаз.

— Что? — встрепенулся Чанбин и тут же подскочил на месте.

Людоеды больше не медлили. Издав странный воинственный клич, они одновременно бросились на рыбака, пытаясь его насадить на копьё с маленьким крюком у основания. Если бы такое копьё вошло в тело, вытащить его уже было бы невозможно, именно поэтому Чанбину нельзя было пропустить ни одного удара. Хван невольно сжался всем телом, наблюдая, как рыбак вступил в неравную схватку. Прямо говоря, хотелось помочь парню, прогнать нахалов, чтобы те не зарились на чужое. Чанбин – его добыча, и никто не имел права её трогать. Поэтому, когда рыбак с помощью мачете сильно прорубил кисть руки одного из аборигенов, русал внутренне возликовал. Он справится!

Орошая песок брызгами крови, люди продолжали пытаться друг друга убить. И всего через пару минут напряжённой борьбы ещё один людоед был сильно ранен в бок. Пытаясь закрыть ранение рукой, чтобы кровь не покидала его тело с такой скоростью, дикарь свалился на землю и лишь беспомощно прикрылся второй рукой, когда Чанбин замахнулся на него с намерением закончить начатое. Двое других едва успели его остановить, пожертвовав одним копьём, которое в итоге было разрублено. Нападающим больше не оставалось ничего, кроме как отступить. Оставляя за собой целую дорожку из кровавых капель, воины побросали оружие и скрылись в темноте леса, откуда вышли. Они что-то кричали, наверняка анонсировали скорую месть врагу или звали на помощь. Но в итоге берег оказался совершенно пуст и безмолвен.

— Чёрт, чуть не достали, — тяжело дыша, хрипнул Со.

Он выпустил окровавленный мечете из руки и устало свалился на песок. Только тогда Хёнджин смог разглядеть на его руках несколько порезов, которые обильно кровоточили. Ранения были не страшные, не более десятка сантиметров в длину, но всё-таки требовали обработки и лечения, с которой Чанбин совсем не торопился. Русал смотрел на красные капли слетающие на песок и не мог отделаться от странной тревоги, которой ему не доводилось испытывать ранее. Кровь на руках человека его почти раздражала.

Какого чёрта он не пытается её остановить?!

— Так и будешь песок пачкать? — нетерпеливо поинтересовался Хван.

— Пошёл к чёрту, кальмар, — огрызнулся рыбак. — Не мог раньше сказать, что эти черти ко мне крадутся?!

Всё ещё переводя дыхание, Со попытался разглядеть порез с внешней стороны предплечья, но рука здорово тряслась от любого движения. В любом случае, все полученные раны были очень мокрыми и потенциально опасными, от таких обычно происходит заражение крови. Хёнджин должен был радоваться, его всегда приятно будоражили людские страдания. Но, видимо, вред, нанесённый чужими руками, совсем не пробуждал в нём обычного трепета. Чувства были крайне противоречивыми и тяжёлыми.

— Чего ради мне помогать тебе? — натужено усмехнулся Хёнджин, подавляя в себе мерзкую тень вины. Он точно знал, что не имел к произошедшему никакого отношения, но всё равно ощущал странную ответственность. Быть может, предупреди он его раньше, ран было бы меньше. Эта мысль отчего-то ярко врезалась в сознание, заглушая инстинкты охотника.

— Чтобы я этим уродам не достался, вот чего! Ты ж душу мою хочешь? Хер ты её получишь, если эти твари меня сожрут! — нервно выпалил Чанбин, устремив на русала горящий взгляд.

В Чанбине было нечто необъяснимое, совершенно нечеловеческое. На дне его тёмных глаз можно было увидеть и раскалённую лаву, и холод арктических льдов, и непроглядный мрак Марианской впадины с её жуткими обитателями. У Хёнджина не находилось больше объяснения тому оцепенению, которое он периодически испытывал рядом с этим парнем. Оцепенение это приобретало всё более странный характер и достигло своего пика в этот момент. Всего на мгновение, жалкую секунду, что в сравнении с длиной его жизни не значила ничего, он впервые почувствовал себя не охотником, а безоружной добычей. Чёртовым кроликом в пасти голодного волка.

Тот, кто должен был стать его жертвой, диктовал условия, а Хван даже не имел сил ему толком ответить!

— Пф, корми его, защищай. Не слишком ли много чести? — менее дерзко, чем сам этого желал, парировал он.

— Да я-то откуда знаю?! Ты ж меня тут уже второй месяц стережёшь. Валил бы уже по своим делам и оставил меня в покое. Мордашка твоя конечно симпатичная, но видеть её каждый день уже порядком осточертело! — Чанбин хотел было гневно ударить кулаком по песку, но вовремя себя остановил, взглянув на истекающую кровью руку.

Тихо выругавшись, Со поднялся на ноги и поковылял в сторону своего временного убежища. Видимо, решил-таки перевязать раненную руку. Хёнджин остался наедине со своими мыслями, которые странным образом заметались беспокойным роем в его голове. Он слышал тысячи признаний в любви и целые оды его внешности, он знал, что для людей его красота казалась почти волшебной. Отчасти это и правда было так: кожа была нечеловечески идеальной и местами имела перламутровые отблески, волосы светились здоровьем и силой, тело имело идеальные пропорции, а лицо отличалось нежными чертами. Но почему-то грубое признание его красоты со стороны рыбака наполнило тело странным трепетом – словно он выиграл пари.

Невысокий парень вообще выводил его на очень разные эмоции: от слепой ярости, до почти слёзного сочувствия. Глядя на медленно шагающего к морю рыбака, Хван как раз и испытывал эту иррациональную жалость. Чанбин сильно похудел, кожа его потеряла прежний здоровый вид и стала бледнее, а под глазами залегли тени. Голод и усталость не шли ему на пользу.

Подойдя к кромке воды, Чанбин молча остановился и встретился взглядом с Хёнджином. Поначалу тот пытался выдержать его давление, но очень скоро скосил взгляд в бок и прикрыл веки. В это время рыбак аккуратно присел на песок по-турецки и устало продолжал смотреть на русала.

— Хоть шахматы притащил бы, поиграли бы. Мы в плавании часто рубились, я бы тебя отделал по полной! — устало, почти грустно, улыбнулся Чанбин. Глаза его устремились в затянутое облаками небо. Руки его были перевязаны всё теми же кусками рукавов его рубашки, которые он после заживления ноги хорошенько простирал. Глядя на них, Хёнджин невольно вспомнил свои беспощадные прогнозы, которые сулили Чанбину ампутацию или скорую смерть от сепсиса. Что ж, организм человека оказался сильнее.

— Я думал, рыбаки предпочитают в плавании бесконечно пить, — тихо признался Хван, отведя взгляд от собеседника. Он меланхолично разглядывал собственное отражение в воде, быть симпатичным для Чанбина было непривычно. Насколько ему нравится то, что он видит? Просто ли считает его внешность привлекательной, или втайне мечтает о нём?

— Ещё чего! Ну, может, кто-то и пьёт, а у меня это запрещено. Бухло, шлюхи, семья – всё это должно оставаться на берегу.

— А у тебя есть семья? Кто-то ждёт? — на автомате уточнил Хёнджин, лишь позже осознав собственный интерес.

— Кого там, — усмехнулся человек. — Морякам семью лучше не иметь – многие не возвращаются. Да и какой жене захочется ждать мужа по несколько месяцев? К тому же, я ещё молод для этого.

— Те, у кого есть любимые, менее восприимчивы к нашим песням, — мягко поведал русал и зачесал назад свои белокурые волосы.

Взгляд Чанбина в этот момент потяжелел. Он ощущался на коже почти физически, скользил от волос по лицу к шее, далее вниз по груди и вдоль торса прямиком к хвосту. Несмотря на то, что бирюзового цвета хвост был гордостью Хёнджина, рыбаку он был отнюдь не столь интересен, как тот ранее заявлял. Он словно и продавать его уже не собирался. Со вернул свой взор к глазам Хёнджина, едва тот коснулся чешуи, и по коже хвостатого прокатился ощутимый разряд тока.

Он бы многое отдал, чтобы эти глаза смотрели на него подольше.

— Я и без всяких связей могу сопротивляться твоей песне. Ни к чему нагружать себя лишними обязательствами.

— Ты так уверен?

— Мы это уже проверяли. Ты ни черта не можешь. Именно поэтому я не понимаю, чего ты ждёшь.

Самоуверенная реплика здорово кольнула самолюбие. Хёнджин может быть сколько угодно очарован признанием его красоты, но в не меньшей степени ему важен авторитет охотника. Очевидно, в глазах Чанбина, он его либо потерял, либо и не имел никогда вовсе. Хёнджин невольно фыркнул и обернулся в противоположную от острова сторону. В голове мелькала мысль напеть хорошо знакомые строчки, проверить слова смелого рыбака на деле, но он отчего-то медлил. Горло сдавило тугим кольцом, он и произнести-то ничего был не в силах. Секунды утекали словно вода сквозь пальцы, а решимости не добавлялось, сколько бы он себя не поторапливал к действиям. Рыбак устал и приуныл, вперёд, пой песню и забирай его душу. Это же элементарно!

От тяжкой дилеммы его спас внезапно показавшийся на горизонте корабль.

Небольшое торговое судно двигалось на запад, как раз туда, куда направлялся корабль Чанбина. Там был большой портовый рынок, который славился разнообразием товаров из разных стран. Туда стремились все торговцы. Хёнджин не единственный, кто заметил судно. Вытянувшись на месте точно сурок, Чанбин во все глаза смотрел на своё потенциальное спасение, и Хёнджин ощутил почти физическое желание закрыть ему глаза руками.

— Корабль! — выкрикнул рыбак, подскочив на ноги. — Корабль! Надо сигнал!

Время близилось к вечеру, но всё-таки солнце оставалось ещё достаточно высоко – в этих условиях было мало шансов, что судно заметило бы сигнал. Но Чанбин действовал несмотря ни на что, у него не было времени долго размышлять. Судно шло на всех парусах и достаточно быстро двигалось прочь.

Добежав до своей неустойчивой сигнальной башни, парень хорошенько её тряхнул, убеждаясь в том, что та не свалится при первом же движении, и поставил ногу на первую ступень лестницы. Добирался до верха он слишком долго для такой чрезвычайной ситуации. Башня в это время тряслась словно лист на ветру, жалобно хрустела и проявляла все признаки своей нежизнеспособности. Хёнджин, глядя на это всё, не переставал испытывать желание крикнуть, чтобы чёртов экстремал был аккуратнее.

Оказавшись на верху, Чанбин, почти не совершая лишних движений, дотянулся до заготовленного хвороста и пары камней, которыми можно было быстро высечь искру. Наблюдая за тем, как от башни потянулся едва заметный дымок, Хёнджин досадливо покачал головой, удерживая собственные волосы, чтобы те не мешали обзору. Стало совершенно очевидно, что разжечь огонь вовремя не удастся, рыбак зря тратил время. К тому же башня продолжала угрожающе хрустеть от каждого его движения.

— Мне кажется, ты не успеваешь! — крикнул человеку Хван без злого умысла.

— Мне кажется, ты идёшь на хер! — агрессивно отзеркалил Чанбин и продолжил раздувать костёр. Тот как на зло разгорался слишком медленно. Русал был прав, но черта-с два он это признает!

Пытаясь высечь ещё некоторое количество искр, рыбак так сильно махнул руками, что попал одним из камней по опорной балке. Тут же замерев на месте, он постарался нивелировать ущерб, но тот уже был слишком весомым. Башня заходилась всё более и более громким треском, а ещё через пару минут рассыпалась словно карточный домик, похоронив парня под досками.

— Чанбин?! — испуганно выдохнул Хёнджин, всё произошло слишком быстро, он даже не понял, как именно упал рыбак. — Эй, ты в порядке? Чанбин?

Никто не отвечал ему. Позвав парня ещё пару раз, Хван сглотнул внезапно застрявший ком в горле. Пытаясь расслышать хоть звук под обломками за шумом прибоя, Хёнджин попытался на руках продвинуться чуть дальше на сушу. Выходить на берег таким образом было опасно для русалок, они становились лёгкой добычей, но странная тревога не позволила блондину сидеть на месте. Ожидание было невыносимым.

— Эй, ты живой? — очередной раз позвал он, и поначалу его клич был без ответа, но через пару минут из-под груды веток раздался уставший голос.

— Живой.

Чанбин стал не спеша выбираться из-под обломков своего строения. Выбравшись наружу, он первым делом обратил взор в сторону горизонта, где последний раз можно было видеть торговый корабль. Увы, к этому времени тот уже скрылся из поля зрения. Израненный, с крупным ушибом на лбу, парень смотрел вдаль пустым взглядом и, кажется, внутренне ломался подобно башне, которая так и не сослужила своей службы. Рыбак даже не обратил внимания на русала, который опасно выбрался на берег, ему был безразличен шанс расправиться с врагом. Ступор никуда не ушёл, даже когда Хёнджин обратился к нему:

— Здесь ведь ещё наверняка кто-то проплывёт?

Зачем он это говорил, он не знал. Как охотник, Хёнджин должен был радоваться неудачам своей жертвы, но у него ничего не выходило. Со так ничего и не произнёс в этот вечер и даже на следующий день. Поддавшись какому-то странному приступу уныния, он все следующие дни строил новую башню, молча рыбачил и лишь изредка обращал на Хвана тёмный взгляд.

Чанбин взорвался одним пасмурным вечером, когда на море опустился небольшой шторм. Не сумев поймать достаточно рыбы, он под действием голода залился найденным ромом. На пустой желудок алкоголь действует быстрее и сильнее, поэтому, когда Хёнджин решился показаться своей добыче, тот был уже почти в дрова. Завидев русала, он зашёл в воду по щиколотку и обвинительно махнул бутылкой в его сторону:

— Это всё из-за тебя, чёртова треска! Я уже второй месяц маринуюсь тут, хотя мог бы спокойно отлёживаться у себя дома. В тепле, сухости и сытости! Из-за тебя, твари, я не живу толком уже второй месяц!

Получив ушат ругательств в лицо, Хёнджин чуть отпрянул, не стал подплывать ближе. Сизые тучи над островом сгущались всё более плотным одеялом, и Чанбин в этом мраке казался почти угрожающим. Его рельефная грудь вздымалась словно после пробежки, а тонкие венки на руках надулись от напряжения, с которым тот сжимал кулаки. Если бы не обстоятельства, Хван обязательно полюбовался бы красотой его тела, но в этот момент было не время. Человек был настроен решительно и враждебно.

— Я с самого начала тебя предупреждал, что тебе лучше мирно отдать мне свою душу. Это и проще, и правильнее, и приятнее. Мой поцелуй, знаешь ли, не какой-то аттракцион, а благословение, — с трудом удерживая свой голос от дрожи, отозвался Хван.

Он видел лежащий на берегу гарпун, знал, что Чанбин мог в любой момент начать на него охотиться в ответ. За время на острове, парень уже неплохо научился им управляться, он мог с его помощью поразить русала, но пока что не делал этого. И порой Хёнджин гадал над причинами его бездействия, ведь избавиться от опасности в море – это первый логичный шаг на пути к спасению.

— Благословение? Ты не много ли на себя берешь?! У тебя что, губы из золота?! — возмутился Со, округлив глаза.

— Ты видишь мои губы, — хмыкнул Хван, тут же почувствовав жжение на своих губах из-за взгляда человека, который впился в них точно рыбацкий крючок.

— Да, вижу. Ничего особенного.

— Хах, страшны не они, а то, что происходит после, — едва заметно улыбнулся Хван, наслаждаясь собственными угрозами. Возможно, это была не самая убедительная интонация, но это было правдой.

— Ничего там страшного не происходит. Вряд ли они вообще что-то могут, хотя могли бы быть полезны, — похабно усмехнулся Чанбин и отпил ещё пару глотков рома. Очередной непристойный намёк. Хёнджин невольно нахмурился, ему такое не нравилось. В глазах людей он предпочитал быть прекрасным произведением искусства, а не простым сексуальным объектом. Было в этом отношении нечто низменное, унижающее, недостойное его красоты. Он решил припугнуть рыбака.

— Эти губы однажды лишат тебя жизни, хочешь ты того или нет. У тебя буквально нет выбора.

— Ты меня пугать удумал? — тут же ощетинился Со и медленно двинулся на глубину, где застыл на месте русал. — Думаешь, я тебя боюсь?! Думаешь, ты хоть что-то можешь против меня предпринять? Даже если захочешь, ты мою душу не высосешь – силёнок маловато.

Отбросив бутылку с ромом на берег, Чанбин всё глубже погружался в воду, демонстрируя свою решимость. Он смело шёл в лапы существа, которое могло утащить его на дно и утопить. Парня совсем не смущала разница сил или габаритов, чем ближе он приближался, тем мощнее он казался Хёнджину. Словно могучий титан он нависал над ним сверху несдвигаемой горой и давил одной своей близостью.

— Что ты... — успел лишь вымолвить растеряно русал, когда человек, грубо схватив его за волосы, притянул к себе и впился жёстким поцелуем.

Едва успев набрать в лёгкие воздуха, Хван упёрся парню ладонями в грудь. Пытаясь оттолкнуть нахала, он, к своему удивлению, не мог этого сделать. Человек словно выпил волшебного зелья, его сила возросла в несколько раз, и он ею активно пользовался. Одной рукой удерживая русала за волосы, а второй впившись пальцами в плечо, Чанбин неистово целовал пухлые губы, срываясь в укусы. В этой ласке не было и капли нежности, только отчаянное желание доказать превосходство, одержать верх над противником и подавить его волю. Для Хёнджина это и вовсе было бесконечным потоком боли от выдранных волос, пальцев на руке и укусов на губах.

Лишь перестав сопротивляться, русал ушёл от части неприятных ощущений. Рука в его волосах больше не тянула с той силой, что в самом начале, а укусы растворились, сменившись юрким языком, проникшим ему в рот. Тело внезапно стало наполняться доселе незнакомой тяжестью, что зарождалась в груди и опускалась вниз живота. Невольно издав жалобный стон, он почувствовал, как хватка в его волосах исчезла, и Чанбин практически рывком оторвался от растерзанных губ.

— Ну, чего не пьёшь?! Ты ж говорил, что поглотишь мою душу. Вот она! Что, не получается?! — злорадствовал Чанбин, срываясь в пьяный смех. — Кишка тонка? Сытый? Вот же она, бери пока дают!

Злой выкрик в лицо заставил Хёнджина испуганно сжаться. Рыбак явно пребывал в пьяном угаре и не до конца осознавал свои действия. Но он был не прав, предполагая, что у русала ничего не получилось. На самом деле, тот даже не попытался ничего сделать – неожиданный поцелуй выбил его из колеи. Всё его естество было обращено к сухим губам со вкусом алкоголя. Тут не до тонкого процесса испития души. И это было бы единственной проблемой, если бы Со не разразился самодовольной тирадой. Каждое его слово пробуждало внутри Хвана все самые тёмные воспоминания и чувства.

— Тебе же так нужны годы моей жизни, надо сохранять твою драгоценную красоту, — саркастично продолжил Чанбин, когда Хёнджин, вырвавшись из его рук, стал отплывать на глубину. Его не смутило ни молчание русала, ни его шокированный взгляд. Он наслаждался своей властью. — Куда ты? Можем повторить, я не против. Губы у тебя и правда неплохие, ты уж прости, что прокусил.

Облизав свои губы от привкуса русалочьей крови, Чанбин победно улыбнулся. Чем больше он говорил, тем сильнее заливался смехом. Выдерживать эту странную сцену уже было невыносимо. Хёнджин сбежал. Да, он действительно просто спрятался от жестокого смеха и до жути знакомых слов из прошлого. Он решился вернуться лишь ближе к ночи, когда на поверхности воды стали мерцать блики от костра.

Он тихо выплыл на поверхность моря, что ещё оставалось беспокойным, и увидел спящую фигуру у небольшого костра почти у кромки воды. По непонятной причине, рыбак захотел быть поближе к воде, хотя ветер мог в любой момент задуть костёр и лишить его источника тепла. Поняв, что тот безмятежно спит, Хван отчего-то ощутил ни с чем не сравнимое облегчение. Парень был в порядке. И только неожиданный хруст веток со стороны лесной части острова заставили Хёнджина вновь напрячься.

На свет вышел смуглый молодой мужчина – абориген из племени людоедов. Он не был особо вооружённым, в руках его был лишь маленький самодельный нож для сборки фруктов. Крадучись приближаясь к рыбаку, он предусмотрительно сжал нож покрепче и уже прикидывал с какой стороны лучше подойти, как со стороны моря его ошарашил звонкий шлепок хвоста о воду. Угрожающе демонстрируя свой хвост, Хёнджин упёрся руками в песок и, глядя ему прямо в глаза, медленно предупредил:

— Ещё шаг, и твоя душа станет моим ужином!

Язык русалок был универсальным, их понимали все народы. В конце концов, они появлялись из душ несчастных, что пали в результате человеческих жертвоприношений, их души несли страдания всех жертв из любой точки мира. А ещё бесконечную ненависть к человечеству. Абориген, услышав угрозу, сильно вздрогнул и что-то буркнул себе под нос. Глаза его наполнились искренним ужасом: видимо, племя сильно боялось русалок. Поэтому всего через пару мгновений от людоеда и след простыл, а Хёнджин почти до рассвета сторожил человека на берегу.