После плотного обеда Чанбин до самого вечера занимался странными приготовлениями. Он раскапывал землю и песок вокруг своей стоянки, что-то прятал на глубине и тут же закапывал. Хёнджин не мог разглядеть, что тот делал, но судя по сосредоточенному лицу рыбака, занятие его было крайне ответственным. Лишь когда периметр был обработан, а закат стал сменяться тьмой ночи, человек закончил своё занятие и вместе с бутылкой рома забрался на скалу, у которой он обычно встречался с русалом. Он шёл туда намеренно, даже не скрывая своего желания пообщаться с незваным гостем. Добравшись до камня, он уселся поудобнее и открыл новую бутылку рома.

— За вкусный обед и ужин, русал-рыболов – звучит гордо, — нарочито торжественно объявил Со, приподняв бутылку, когда Хёнджин появился рядом с камнем. После тоста он сделал несколько крупных глотков.

— Снова пьёшь? Ты так сопьёшься на этом острове, — невольно заметил Хёнджин, расположив руки на камне.

— Я не пил всё то время, что тебя не было. Сопьёшься тут, эти черти почти каждую ночь не дают мне спать.

— Аборигены?

— Ага, зачастили. Хотят поймать, когда я сплю. А я не сплю.

— А как ты ночуешь? — непонимающе уточнил Хван.

— Я ночую в тайнике, где ром хранится. Его найти было не так-то просто, у них так и вовсе мозгов не хватит, — хохотнул Чанбин. — Это по сути погреб под поваленной пальмой в кустах недалеко от дома. Вход в погреб накрыт листьями и травой, так что, если не приглядываться, совсем незаметен. Я сам его нашёл совершенно случайно.

— Но и они могут случайно наткнуться, — с сомнением протянул блондин.

— Ну, выбора у меня не много. Либо погреб, либо корабль. Но вот на корабль они уже заявлялись, так что, прячусь где могу, — отпивая напиток, рассказал Чанбин. — Эти утырки меня чуть не прирезали разок, поэтому я теперь ловушки ставлю, чтобы они без ног остались, пока до меня дойдут. Надеюсь, кто-нибудь да напорется.

Слушая рассказ о тяжёлом выживании на острове людоедов, Хёнджин невольно обратил внимание на поднявшийся ветер и шум грозы где-то вдалеке. На самом деле в этот регион пришёл сезон дождей. Погода менялась с сумасшедшей скоростью, целыми днями мог лить дождь, а дневная духота сменялась ночным холодом. Человеку наверняка приходилось нелегко всё это время, он выглядел очень уставшим. Сказывался не только голод, но и постоянный недосып.

— Порой так задалбывают, сутками не дают спать. Уже думаю, а может пошло оно всё на хер. Хоть посплю, — горько усмехнулся Чанбин, глядя в тёмное небо, и сделал очередной глоток рома.

— Ты же говорил, что тебя никто не возьмёт, — напомнил Хёнджин, расположив подбородок на своих руках. Так ему было удобнее всего разглядывать лицо парня перед ним. Уже хорошо изученный профиль казался по-настоящему завораживающим в сумерках.

— Да у вас же, людоедов, другие планы. Вы по идее даже скооперироваться можете: ты заберёшь мою душу, а им достанется моё тело. Выгодное сотрудничество же! — натужено весело предложил Со. — Даже странно, что ты до этого не допёр сам.

— Чушь, — фыркнул Хван и поймал направленный на него тёмный взгляд.

Чанбин смотрел на него внимательно, разглядывал что-то долго на его плечах и лице, даже прилёг на бок, подперев голову рукой. Поза его была расслабленной, как и полагается захмелевшему человеку, и глаза его теперь могли рассмотреть больше, чем прежде. Русал под этим взглядом чуть напрягся, не понимая, что такого тот мог в нём разглядеть, но всё равно наслаждался таким пристальным вниманием. Он и сам был не прочь поразглядывать парня с более близкого расстояния, ведь разделяло их всего несколько десятков сантиметров.

— Твоя кожа блестит перламутром на плечах, прям чешуйки прорисовываются. Днём этого не видно, — пьяно поделился Чанбин, не отрывая взгляда. Луна всё ярче озаряла своим светом мир, играя бликами на морских волнах и нечеловеческой коже Хвана.

Хёнджин не нашёлся, что ответить, но по телу его побежали мурашки. Он ещё ни с кем не обсуждал так свою внешность, тем более с человеком. Это одновременно будоражило и смущало.

— Какие вы всё-таки, — Чанбин запнулся на несколько мгновений, подбирая подходящее слово, но продолжил с самым незамысловатым. — Красивые. Да, чертовски красивые.

Он с тихим звяком поставил бутылку на камень и протянул руку к лицу русала. Осторожно коснувшись щеки, он огладил скулу большим пальцем, рассматривая едва заметный перламутровый перелив кожи, и спустился прикосновением к острому подбородку. Его глаза надолго прилипли к губам, и чем дольше это продолжалось, тем сильнее Хвану хотелось втянуть парня в долгожданный поцелуй.

— Какая ирония. За этой красотой скрывается сама смерть, — задумчиво протянул Чанбин, а потом приблизился и, прежде чем накрыть губы русала своими, выдохнул тихо. — Может, это не так уж и плохо.

Этот поцелуй вышел по-настоящему мягким, деликатным. Лаская губы Хёнджина, сминая их и пробуя на вкус, Чанбин скользнул языком внутрь, углубляя поцелуй. Дыхание у русала тут же сбилось, воздуха стало катастрофически не хватать, но он не решался оторваться. Он и сам наслаждался вкусом чужих губ, на который обычно совершенно не обращал внимания. Его обычные поцелуи были сухой формальностью, просто способом вытянуть душу. В них не было влажных касаний языков, не было игривых прикусываний и распаляющих движений. Не справляясь с распирающими чувствами, Хёнджин зарылся пальцами в тёмные волосы Чанбина – не для удержания, из простого желания прикоснуться.

Это был его первый взаимный поцелуй, и он был лучшим из всех, что у него были.

Когда губы уже стало покалывать от долгого контакта, Чанбин оторвался от них и переместил внимание к узкой шее. Почувствовав на своей коже под челюстью горячие печати поцелуев, Хёнджин не сдержал судорожного вздоха – это был чистый восторг. Новые ощущения были несравнимы ни с чем. Даже поглощение душ не дарило такого накала эмоций. Но в то же время, этот накал по-настоящему пугал. Хёнджин не смог выносить сладкой пытки долго. Мягко увернувшись от новых поцелуев, он тихо обратился к рыбаку:

— Только не говори, что ты решил умереть.

— Что? Нет конечно, я по своей воле костлявой не отдамся, — криво улыбнулся Чанбин, принимая сидячее положение, чтобы выпить ещё немного рома.

— Значит, просто захотел экстрима?

— Жизнь моряков пропитана риском, без него нам дышится сложнее, — хохотнул Со и снова устремил взгляд к звёздному небу.

Хёнджин слушал его, внимал каждому слову, но глядя на осунувшееся лицо, не мог поверить смелым словам человека. Если во время их первой встречи, глаза Чанбина горели жизнью и дерзостью, то теперь в них отражалась лишь усталость и потребность в поддержке. Ему нужно было простое человеческое тепло, которого у Хёнджина отродясь не было – температура тела русалок была на порядок ниже человеческой.

И чтобы убедиться, что ничего в парне не поменялось, Хёнджин тихо запел:

«Mianhadan mari neoegen

Gajang jiokgwado gatassdeon geol almyeonseo

Eojjeol su eopseossdan pinggye soge nan

Majimakmajeo usji moshaesseo

Jeo byeol jeo byeore nae moksoriga...».[1]

Едва его голос достиг ушей человека, тот медленно опустил руку с бутылкой и застыл на месте. И чем дольше звучала песня, тем заметнее мутился взгляд Чанбина. Он медленно обернулся на источник звука, он и правда был полностью околдован. Русал впервые испугался такой реакции на своё пение. Поняв, что Чанбин поддаётся, он тут же замолчал, запнувшись на полуслове. Увы, но наваждение у рыбака не рассеялось в ту же секунду, он продолжил тянуться к русалу, который опасливо отплыл от скалы. Чанбин так желал прикоснуться к владельцу волшебного голоса, что через мгновение свалился в море, а там уже потерял сознание. Видя, что парень начал уходить под воду, Хван совсем запаниковал:

— Чанбин! Нет, очнись!

Он нырнул следом за рыбаком и, подхватив его, тут же вытянул на поверхность. Чанбин так и не пришёл в себя, сказывалось воздействие магии, которая оборвалась слишком резко для человеческого организма. По сути песнь русалки отделяла душу от тела, делая процесс её извлечения более простым. Чанбину уже был нанесён незримый урон. Нужно было время, чтобы душа снова могла полностью слиться с телом.

С ужасом глядя на бледное лицо рыбака, Хёнджин аккуратно вытянул его на сушу. Он не мог поверить, что песня могла сработать. Чанбин не поддавался на неё раньше! Неужели его сердце начало погружаться в отчаяние?!

Хёнджин этого не хотел.

— Нет, только не это, — шептал он, прижимаясь ухом к груди Чанбина. Песня легко могла закончиться смертью человека, но к счастью, сердце рыбака билось спокойно и уверенно.

И всё-таки страх за парня никуда не уходил. Чувствуя, как приближается к настоящей панике, Хван пытался отгонять страшные воспоминания, которые когда-то изменили его суть. Он не хотел быть как он! Он не хотел быть подобным Феликсу – его старому приятелю.

История Феликса не была столь прекрасной, что и у Минхо. Напротив, она была черна настолько, что даже самого Хёнджина пробирало до костей. Это произошло, когда Феликс воспользовался штормом и в одиночку попытался утянуть на дно пирата, но по глупости попал в сети. Пираты долгое время решали, что делать с русалом, и уже решили его разделать для продажи на рынке, пока один из моряков не выразил желание выкупить Феликса.

Этот пират оказался обладателем необычайно большого и доброго сердца, его звали Крис. Он не только помог Феликсу освободиться, но и продолжил его навещать, приплывая к лазурному архипелагу на своём небольшом судне. Было очевидно, что парень влюбился. Хёнджин видел эти встречи: добродушный пират почти светился, глядя на светловолосого русала, и сам Феликс отвечал ему тем же. Эмоции этих двоих казались настолько искренними и сильными, что Хван уже был готов к тому же исходу, что и у Минхо. Но всё вышло совсем иначе.

Пиратский корабль, на котором обычно служил Кристофер, был атакован королевским флотом. Практически все пираты погибли ещё при обстреле, а оставшиеся тонули в ледяном море. Криса тоже ожидала эта участь, если бы Хёнджин с Феликсом не подоспели вовремя. Будучи раненным и изрядно потрёпанным, пират уже едва держался на плаву, но Феликс подхватил его и позволил вдохнуть воздуха. Хёнджин навсегда запомнил его счастливый взгляд – парень верил, что любимый спас его.

— Ликс?! Боже, не могу поверить, ты здесь, — пылко обнимая Феликса, радовался Крис.

Это был первый раз, когда они оказались так близко друг к другу. До того момента пират никогда не решался спуститься к плавающему другу в воду. По сути это был первый раз, когда тот мог проверить настоящие мотивы русала, но этот же раз и стал для него последним.

— Отдашь мне свою душу? — с нежной улыбкой поинтересовался Феликс, удерживая парня над водой. Хёнджин не поверил своим ушам.

Это было совсем не тем, чего ждал Кристофер, его счастливый, полный надежды взгляд постепенно потускнел, а улыбка, сковывающая губы, медленно сошла на нет. Он просчитался, доверившись опасному существу, не знающему пощады. Крис уже был в руках русала, который в любой момент мог утянуть его на дно, его участь была предрешена. Это делало прозвучавший вопрос ещё более диким и жестоким.

Тот, кому он безоговорочно доверился, оказался обыкновенным пожирателем душ.

— Феликс, ты чего?! — на одних инстинктах вмешался в происходящее Хван, подплыв к паре максимально близко, но те этого словно не заметили.

— Бери, если тебе угодно, — тихо, если не сказать трагично, ответил Кристофер.

Он послушно принял свой желанный, но смертельный поцелуй. А Феликс и правда просто выпил его. Выпил того, кто спас ему жизнь!

— Что ты натворил?! — шокировано выпалил Хёнджин, подхватывая бездыханное тело человека, которое его «друг» выпустил по завершении трапезы. Хван не давал ему погрузиться под воду и с ужасом разглядывал мертвенно бледное лицо. В голове взрывались пороховые бочки, переворачивался мир и бушевал шторм. Он не мог поверить, что его ожидания оказались настолько нереалистичными.

— Что? Я его выпил, как мы делаем всегда, — с искренним непониманием изумился Феликс.

— Он ведь любил тебя! Он спас тебе жизнь, а ты его просто выпил!

— Не просто. Теперь его любовь и душа всегда будет во мне. Это же не плохо! — совершенно невинно объяснил Ли свой поступок. В его картине мира он не сделал ничего предосудительного. И так было в картине мира практически любой русалки, но, похоже, не в мире Хёнджина.

Его так сильно поразила эта картина, что он уже не смог находиться рядом со своим приятелем. Подобный цинизм был ему невыносим, он противоречил тому, что показал Минхо за пару лет до этого. Хван уплыл за тысячи километров, подальше от той жуткой истории, которую увидел. Впервые в своей жизни он испытал яркое ощущение неправильности происходящего. Всё должно было кончиться совсем не так! Вся его суть протестовала против такого исхода, но он не мог понять почему. Почему он вообще решил, что Феликс должен был чувствовать к человеку то же, что и Минхо?! Ответов на этот вопрос не было.

***

Если бы кто-то попросил Хёнджина объяснить, почему он передумал пить Чанбина, он бы не смог. Он и сам не мог поверить в то, что раздражающий человек так запросто разрушил его планы. В тот момент, когда он напел свою песню, у него был потрясающий шанс покончить с рыбаком, который так долго умудрялся ему сопротивляться. Но вместо этого он, едва дыша, дожидался пробуждения парня, чтобы убедиться в его сохранности. К счастью, Со проснулся без особых проблем, он и не помнил, почему вдруг свалился в обморок. Это немного радовало. Да, Хёнджину уже совершенно не хотелось отнимать хрупкую жизнь, «мертвый Чанбин» даже звучало дико. Активный, дерзкий, сильный, невыносимый – живой. Такая душа не заслуживала бесславной участи стать пищей для русалки.

Однако Хван точно мог сказать, что медленно, но верно сходил с ума. Да, по-настоящему сходил с ума по человеку, который продолжал называть его оскорбительными кличками, который прожигал в нём дыры своим бездонным взглядом, который, уже не боясь, мог приблизиться к нему, запустить руку в его волосы и поцеловать так, словно только это было правильным.

— Это за рыбу? — тихо пошутил Хван, наслаждаясь ласками с закрытыми глазами. Он на самом деле принёс парню поесть, смотреть на то, как Со худеет, было невыносимо.

— Нет, душу твою пытаюсь забрать, — усмехнулся Чанбин, и русал невольно улыбнулся.

— Ты сошёл с ума, — хохотнул Хван, поймав губы человека своими.

— А ты, значит, нет?

— Ну, я хотя бы не пытаюсь откапывать корабль руками, — хохотнул Хёнджин и заглянул рыбаку в глаза, намереваясь увидеть в них смущение или раздражение, но тот остался спокойным.

— Вообще-то я его уже выкопал. Во время прилива его можно будет спустить на воду, но, — Чанбин замолчал, сохраняя интригу. Лицо его внезапно приобрело озабоченный вид, и брови напряжённо изогнулись, сойдясь на переносице.

— Что? — шепнул Хван.

— Нужен второй человек. Этим судном невозможно управлять в одиночку. Нужны минимум трое, но, если сильно постараться, можно и вдвоём.

Хёнджин тогда так и не нашёлся, что ответить. В голове его стали зарождаться разные идеи, за которые он раньше сам себе отвесил бы оплеуху. Он отходил бы себя по щекам и за простую помощь с едой человеку, ведь опускаться до ручного «русала-рыболова» он никогда не хотел и не планировал. Но с тех самых пор, как Чанбин стал одаривать его поцелуями, он лишился воли охотника. Днями напролёт он наблюдал за парнем, за тем, как тот придумывал всё новые и новые ловушки для племени людоедов, за тем, как тот выслеживал торговые судна на горизонте.

В конце концов, Хёнджин задумался над тем, чтобы самому на руках дотащить рыбака до большой суши. Останавливало лишь большое расстояние и возможное недоверие человека. Вряд ли тот забыл все случаи их глубоководных драк, когда ради глотка воздуха, Чанбину приходилось сражаться буквально на грани своих возможностей.

Был ещё вариант обратиться напрямую к морякам, проплывающим вдалеке. Найти судно было не сложно, но люди панически боялись русалок, могли напасть или просто не поверить «нечисти», зазывающей их на какой-то остров ради спасения рыбака. Это даже звучало глупо – никто бы на такое не купился.

Поэтому, в конце концов, мысли Хвана пришли лишь к одной идее – уговорить Чанбина сделать плот и сопроводить его до суши. Оставалось придумать, как лучше это преподнести. Предложить нечто подобное было равносильно признанию поражения, это дало бы Чанбину зелёный свет для новых издёвок. А проигрывать по-прежнему не хотелось. Хёнджин медлил.

Всё неожиданно решил несчастный случай, который произошёл по причине его нерасторопности. После долгих задумчивых скитаний по морскому дну, Хван приплыл проведать своего человека глубокой ночью. Он уже не раз оставался на ночь рядом с рыбаком, чтобы отпугивать осмелевших дикарей, желающих отведать человечины. В этот раз людоедов поблизости не наблюдалось, зато вдалеке виднелось торговое судно, и Чанбин уже лез на свою сигнальную башню, чтобы импровизированным факелом поджечь её вершину.

— Чанбин, она рухнет! — тут же закричал русал, едва встретившись взглядом с улыбающимся рыбаком. Тот успел поджечь хворост и был доволен собой, он даже не замечал, как угрожающе хрустели под ним ветки. — Прыгай!

Увы, тот так и не успел скоординироваться. Ситуация повторилась – башня рассыпалась на брёвна и ветки, а вместе с ней и подожжённый хворост. Огонь очень скоро начал перепрыгивать и на другие ветки, поглощать всё больше и больше дерева. Но рыбак оставался безмолвным.

— Чанбин? — почти выплыв на берег, позвал Хван волнительно. Ответом была тишина, потрескивание огня и шелест ветра, который раздувал его всё сильнее. — Чанбин очнись!

Поняв, что человек наверняка хорошенько получил по голове и потерял сознание, Хёнджин принялся неуклюже засыпать огонь мокрым песком со своего места. Получалось не очень, песочные брызги не всегда достигали цели, но ветка за веткой ему удалось потушить огонь. Оставалось лишь дождаться пробуждения недостроителя, который заставил его здорово понервничать.

— Дурная башка, кто ж тебе сказал, что ты умеешь строить?! — недовольно бурчал себе под нос Хван, пытаясь рассмотреть парня под обломками башни. — Надеюсь, не помер там? Чёрт, а если и правда голову себе пробил? Нет, тут нет ничего настолько тяжёлого и острого, всё нормально, просто получил по лбу. С ним всё будет нормально.

Русал уговаривал себя, внушал оптимистичный настрой, который таял, едва он прекращал повторять себе это как мантру. Хотелось приблизиться к месту крушения, вытащить парня из завалов, но башня стояла недостаточно близко к воде. Чтобы приблизиться, ему пришлось бы ползти по песку на руках, а это – невероятный риск. Решив подождать хотя бы пару часов, Хёнджин просто прилёг на песок, время от времени обливая свой хвост водой, чтобы он не сох. И чем дольше он ждал, тем мрачнее становились его мысли.

Его тяжёлые думы прервали громкие переговоры людей. Это были воины племени людоедов. Всего их было не меньше десяти человек, они вышли на берег в сотне метров от домика рыбака и тут же увидели гору из обломков башни и морского жителя неподалёку от него. Вооружённые копьями и находясь в группе, они уже не боялись русала. Хёнджин даже испугаться не успел, как те двинулись в его сторону. Не зная, что предпринять, Хван засуетился, забегал глазами по груде деревяшек, из-под которых так и не вылез Чанбин. Перед глазами уже стояли страшные сцены: чертовы людоеды наверняка разделают его тут же, на берегу, чтобы нести было удобнее. Песок пропитается кровью, смешается с кусочками плоти, а остатки потом будут смыты в море прибоем. Волнение острое, всепоглощающее, быстро перерастало в морскую болезнь, и Хёнджин невольно пропустил пару вдохов. К счастью, несколько воинов душераздирающе закричали, схватившись за ноги – из стоп их торчали заострённые ветки-крюки, вытащить которые было не так-то просто. Поэтому группа дикарей остановилась, не решаясь идти дальше.

— Чанбин! Чанбин проснись! — пользуясь их временным ступором, возобновил попытки докричаться Хёнджин. — Чанбин, здесь опасно, нужно убегать! Чёрт!

С досадой стукнув кулаком по песку, Хёнджин метал взгляд с человека на дикарей и обратно. Некоторые воины уже приступили к изучению ловушек, они вот-вот могли двинуться дальше, прямиком к Чанбину. Медлить было уже совсем нельзя.

— Чанбин! Приди в себя, Чанбин! — Хвана потряхивало от адреналина. Дыхание окончательно сбилось, Со вот-вот мог стать ритуальным ужином, Хёнджин этого страшно не хотел допустить.

Нужно было срочно спасать парня своими силами!

Один из вариантов был крайне сомнительным – доползти до обломков, раскопать из-под завалов человека, так же ползком дотащить до воды, а потом ещё чёрт знает сколько времени удерживать его на поверхности моря, чтобы тот не захлебнулся, так и не придя в себя. Вариант почти невыполнимый, самоубийственный, если смотреть правде в глаза.

Но он был не единственным.

Ещё один, самый невозможный, самый безумный, самый… Хёнджин едва не подавился воздухом, подумав об этом. Соединить кончики пальцев обеих рук, образуя треугольник, обратиться к Вселенной для совершения самого невыгодного обмена – хвост, красота и бессмертие в обмен на ноги. Этот обмен он уже один раз наблюдал, Минхо продемонстрировал его на собственном примере.

«Ты сошёл с ума» — только и успел подумать русал, глядя в сторону аборигенов, которые уже почти разобрались с ловушками. Тьма ночи, разбавленная лишь холодным свечением луны, никак не мешала им. Вооружившись факелами, они активно избавляли прибрежный песок от губительных ловушек. Медлить было больше нельзя, либо они убивают Чанбина, либо он…

Русал почти на автомате сложил руки необходимым образом, обратившись к Вселенной без лишних терзаний. Его нутро столь яростно протестовало против смерти рыбака, что та отозвалась мгновенно, поселив в его груди странное жжение, похожее на нехватку воздуха. Вселенная услышала и без вопросов забрала свой бесценный дар назад, оставив Хёнджина посреди его отпавших чешуек. Море охотно забрало их себе, подхватив ласковыми волнами. Хван наблюдал за тем, как его былая гордость смывалась в море и ощущал тягучую печаль по себе прошлому. Жизнь разделилась на до и после. Проследив за окончательной метаморфозой своего хвоста, Хёнджин тяжело вздохнул и болезненно оскалился. Кости ног и мышцы горели огнём, словно их только что вынули из кипящего масла, каждое движение отдавалось острой болью, пробирающей всё тело. Несмотря на это, медлить было ни в коем случае нельзя.

Тут же рванув в сторону Чанбина, Хёнджин свалился в песок, не справившись с ногами. Несуразные ходилки никак не хотели его слушаться, тряслись при малейшем напряжении и казались ватными. Он с большим трудом добрался до сломанной башни, с ещё большим трудом откопал рыбака, на виске которого подсыхала кровь, и, превозмогая себя, потащил его в сторону домика.

— Под поваленной пальмой в кустах недалеко от дома, — кряхтел Хван, таща парня на себе, чтобы не забыть путь в самый ответственный момент. Тайник с ромом, где последнее время прятался Чанбин – только там у них был шанс спастись. Их ждала долгая, тревожная ночь во тьме погреба, но Хван об этом даже не думал. Весь его разум был обращён к одному единственному делу – спасению рыбака.